Однажды придет весна

Прошло три недели с того момента, как на чердаке старого дома поселилась Флёр. За всё время соседства Ральф научился не приписывать к каждой фразе свое имя, дабы сэкономить время, писать ему удавалось всё легче, а результат выглядел всё аккуратнее. Временами андроид даже пытался копировать круглый почерк своей «собеседницы». Научился он и не подходить к девушке со спины, или когда она спит, чтобы не пугать её, как в их первую встречу. Впрочем, Флёр тоже не нарушала личного пространства андроида, за исключением постеленного в шкафу покрывала и разобранной кучи мусора вокруг импровизированной «кровати». Их длинные беседы, проходившие обычно за столом у окна, заполнили один блокнот и переползли в другой. Общей темой для разговоров служило в большинстве случаев садоводство, для них обоих растения и уход за ними были той спасительной нитью Ариадны, ведущей из темного лабиринта непонимания и страха на свет. Ральф никогда прежде не видел людей, подобных своей соседке — для него все люди по определению были счастливы, вольны делать всё, что пожелают. Ему действительно тяжело было понять, почему Флёр не может говорить с ним по-простому, без всяких ухищрений в виде общения письменного. Когда же девушке всё же удалось объяснить, что она несовершенная, не такая как все другие люди с рождения, Ральф запутался совсем — его сломали злые подростки, поэтому он теперь он плохо видит и руки его не всегда слушаются. Но кто мог сломать Флёр, когда её не было на свете? «Судьба» — написала девушка в ответ на вопрос и надолго задумалась, не в силах объяснить андроиду смысл этого понятия. Потом снова возвращалась к обсуждению каких-нибудь растений или открывала одну из своих многочисленных книг по садоводству, некоторые из которых отдала андроиду вместе с небольшим фонариком, чтобы тому было не скучно по ночам или когда Флёр спускалась вниз. Надо сказать, что делала она это весьма нечасто, и возвращалась всегда печальная, нередко в слезах. Ральф вопросов по этому поводу не задавал — боялся ответных. Кроме того, как-то само по себе пришло понимание, что если подобные вопросы весьма неприятны и болезненны для него самого, то ничем не лучше они повлияют на девушку. Умение понимать друг друга без слов, без долгих объяснений в блокноте появилось у странных обитателей чердака не сразу, но развилось, в конце концов, настолько сильно, что каждому из них порой хватало мимолетного взгляда в глаза, чтобы угадать если не мысли, то хотя бы настроение собеседника. Кроме того, Флёр начала обучать своего соседа языку глухонемых, и, поскольку он был андроидом и мог мгновенно запоминать большие объемы информации, уроки проходили весело. Одним январским вечером, сидя на кушетке, они были настолько увлечены этим занятием, что Ральф не услышал шаркающих шагов на лестнице и заподозрил неладное лишь тогда, когда в комнату ворвался легкий порыв воздуха, вызванный открытием двери, а Флёр взглянула куда-то за его спину и растерянно улыбнулась. Что и говорить, андроид был сильно напуган, но улыбка на лице его подруги и то, как успокаивающе и нежно она взяла его застывшую в воздухе руку в свои хрупкие ладони, заставило Ральфа по мере своих возможностей подавить панику и медленно обернуться. На пороге стояла и улыбалась ему миловидная пожилая женщина. Она вовсе не выглядела опасной, более того — что-то в ней буквально с первой секунды располагало собеседника. Женщина была невысокого роста, худенькая, седые волосы были забраны в аккуратный пучок, старый шерстяной платок покрывал плечи. Она некоторое время молчала, с интересом, но в то же время с доброй улыбкой разглядывая устроившуюся на кушетке парочку. Впрочем, увидев, что ее появление требует некоторого объяснения, она сделала несколько жестов руками: «Здравствуй. Могу ли я поговорить с твоим другом?» Эта фраза, разумеется, предназначалась Флёр, но Ральф также разобрал ее, хотя и был сильно взволнован. Он перевел взгляд на девушку, но та лишь улыбнулась и кивнула сначала ему, а затем гостье. Та заговорила вслух: — Здравствуй, Ральф. Меня зовут Мэри, я тетя Флёр. Моя племянница так много хорошего рассказывала о тебе, что мне захотелось познакомиться. -женщина медленно подошла к андроиду и протянула ему руку. Тот, сильно нервничая, вскочил и неловко протянул трясущуюся руку в ответном жесте, не зная, что делать дальше. Тетя Мэри, продолжая улыбаться и будто совсем не замечая его увечий, пожала руку Ральфа: — Как давно ты живешь здесь? — Ральф живет тут восемь месяцев и четырнадцать дней, — от волнения андроид вернулся к прежней манере речи, даже не заметив этого. — И совсем не знаешь о том, что происходит снаружи? — Ральфа ищут? Ральфа хотят деактивировать? — он разнервничался настолько, что скин на его лице и руках местами исчез, обнажив белый, покрытый трещинами пластик. — Нет-нет, это не так — женщина вовсе не испугалась перемен в своем собеседнике и лишь с еще большим теплом заглянула в его глаза — Видишь ли… С тех пор, как ты укрылся здесь, снаружи многое поменялось. Андроиды совершили революцию… — Революцию? — Мирный протест. Вы смогли доказать человечеству, что заслуживаете лучшего отношения, может даже лучшего, чем к самим людям… Тебе теперь вовсе не обязательно прятаться: ты можешь пойти в специальный Центр помощи андроидам, там тебе помогут, там наверняка живут многие твои друзья… — Но… У Ральфа нет друзей, кроме Флёр…- андроид не видел причин не верить этой женщине, и весть об освобождении собратьев радовала его, но радостью какой-то далекой и смутной — даже мысль о том, чтобы покинуть чердак и его тихую обитательницу была теперь для Ральфа неприемлема. К нему вернулись старые сомнения: вдруг его существование на этом чердаке мешает кому-то, этой пожилой женщине, а то и самой Флёр… что если эти люди хотят от него избавиться? — Совсем не обязательно уходить отсюда навсегда — словно прочитала его мысли тётя Мэри — но тебе, во всяком случае, стоит обратиться в Центр за помощью: там тебя смогут починить, и притом совершенно бесплатно! Ральф задумался. Мысль о том, что он снова сможет видеть обоими глазами, сможет снова ходить по улице, не пугая при этом окружающих своим изуродованным лицом, была приятна, но что-то внутри, в самой глубине сознания андроида сжалось от этой мысли. Он оглянулся и посмотрел на Флёр. Девушка улыбалась и кивала головой. Разумеется, она не слышала разговора, ей просто было приятно, что ее новый друг нашел общий язык с единственным родным для нее человеком. От радости она незаметно для самой себя болтала ногой в потертой домашней тапочке, хмурое февральское солнце играло в ее волосах. Ральф принял решение. — Нет. Я никуда не пойду — голос его был неожиданно тверд, в мыслях не было привычной путаницы — мое место именно здесь. Именно таким, какой я есть. Я не хочу, чтобы люди чинили меня, если они не смогут починить Флёр. Тетя Мэри перестала улыбаться. Она подошла к еще ближе к Ральфу и заговорила тихо, но уверенно: — Однажды ты сам захочешь уйти. Твоя жизнь теперь лишь в твоих руках, и когда-нибудь тебе надоест сидеть на пыльном чердаке, тогда как за его пределами безграничный и яркий мир. Вот только с каждой секундой ты становишься все более дорог для Флёр, а твой уход становится для нее все тяжелее. И однажды он станет настолько тяжел, что просто убьет ее… — Нет! Я никуда не пойду! — Ральф присел на кушетку к Флёр и крепко сжал ее руку. Он дрожал. — Я никуда не пойду потому… потому что… потому что Флёр дорога мне… Тетя Мэри бросила на андроида долгий, испытующий взгляд. В повисшем тревожном молчании она вовсе не казалась старой и немощной — какая-то неведомая сила виделась теперь Ральфу в узких плечах и в гордо поднятой белоснежно-седой голове. Наконец, ее лицо вновь смягчилось, серо-голубые глаза странно заблестели и она почти прошептала: — Ты очень хороший, Ральф. Я тебе верю. Затем она улыбнулась и проговорила уже на языке жестов: «Замечательно, что вы подружились. Мне очень тяжело подниматься по этой лестнице, но теперь я уверена, что вдвоем вам не будет так одиноко». Она погладила одной рукой медные волосы Флёр, другой рукой золотистые волосы Ральфа и, крепко обняв их обоих напоследок, медленно удалилась.