15 октября 2010 год.
Месяц обещал быть довольно холодным, как так же обещали и синоптики, каждое утро смотревшие на Ли Ху́и бодрыми, совсем не заспанными глазами, улыбаясь, словно не им приходилось вставать в три часа ночи и ехать в студию, чтобы спустя пару часов перед зеркалом радовать зрителя новостями о погоде. Утро выдалось весьма хлопотным и даже напряжённым, ведь сообщили о смерти его коллеги, что ушёл на тот свет так и не закончив работу всей своей жизни, над которой сам Ли (во имя светлой памяти усопшего) продолжит горбатиться, пока не получит идеальный результат. До сих пор был только мечтой, так как не было подходящего «подопытного кролика». Никто не соглашался на условия эксперимента. Никому не хотелось чувствовать всю эту адскую боль, что пронизывала бы их нутро, чувствовать как, возможно, ломаются кости, как их тело срастается с железом, как в кожу впиваются иглы, а те кто согласился протянули недолго. В ста процентах случаев летальный исход из-за неподходящего организма, а необходимый расходный материал был слишком дорогим по здешним меркам. Ли шёл по белоснежному коридору. Одна нога, что была с рождения короче другой, принуждала ходить криво и хромо, и шарканья бахил, в спешке надетых поверх домашних тапочек, эхом отскакивали от до блеска отполированных стен. Он бурчал под нос проклятья своему помощнику, который разбудил его во время перерыва, звонком оповещая о внезапном госте. Завернув за давно знакомый угол он остановился у белой железной двери, что защищалась двумя охранниками и электронным замком. Он поднял морщинистую ладонь вверх, давая понять, что не стоило так напрягаться, и один из них отворил дверь. За дверью был кабинет, полностью пропитанный своим усопшим хозяином: рабочий стол, заваленный документами на покупку нержавеющей стали и искусственной крови, валяющиеся в углу материалы, из которых он самолично изготавливал точную копию человеческой кожи, стеклянный шкаф, забитый маленькими моделями будущих творений Ким Ёнчжэ, о которых он думал двадцать четыре на семь, немного побитые жизнью плакаты «Beatles» на покрашенных в белый стенах, остывшая кружка кофе, что стояла со вчерашнего дня рядом с настольной лампой, диван, на котором (как любил выражаться Ким) «жопа прекрасно себя чувствовала и не искала приключений», и люстра в виде летательного аппарата Да Винчи, которую он терпеть не мог. «Не вписывается в интерьер», — говорил он. Единственное, что не было здесь частью комнаты — это русоволосый парень, сидевший у края рабочего стола, глядя на свои смуглые руки, сжимая и разжимая пальцы. Услышав скрип двери он обернулся и уловил на себе взгляд старшего, который сразу без церемоний и приветствий сел за другой край стола, попутно включая настольную лампу. Он направил её на бумаги перед собой. — Итак, дорогуша, — произнёс старший не глядя на юношу. — Что заставило тебя пойти на столь отчаянный шаг? Любовь к науке? — Может быть, — тихо ответил тот, снова смотря на свои ладони. — Малыш, — наигранно ласково сказал старший, наклоняя свою голову в бок. — никаких «может быть». Отвечай чётко, без колебаний и беганья вокруг да около. Почему решил отдать своё тело на растерзание науке? Это тебе не игра — второй попытки может не быть, и гарантия выжить после первого уровня крайне мала, — он снова посмотрел на его бумаги и продолжил: — Ты понимаешь какой шанс тебе подкинула судьба? Насколько тебе повезло с твоим организмом? Ты можешь покинуть это место, — парень ничего не ответил и лишь дернулся, — Жить надоело? Аргх, в твои-то годы. С мамой поругался или папаша в угол поставил? Парень поднял голову и посмотрел стеклянными глазами на старшего, затем ответил низким, басистым голосом: — Матери нет. Отец скончался сегодня. Ли, лишь тоскливо вздохнув и не говоря больше ничего, начал писать что-то бланке, в колонке личной информации подопытного, пока тот молча разглядывал кабинет. — Ты в курсе, на что идёшь? Это будет очень больно, — спросил Ху́и, смотря на юношу, и тот кивнул. — Я готов на всё ради этого. Вытерплю, — его ответа было более чем достаточно, чтобы Ли полностью сдался. — Что ж… — сказал старший, потирая левый висок, — Дата рождения, фамилия, имя? — Тридцатое декабря, девяносто пятый год. Ким Тэхён.28 марта 2013 год
Кабинка была тесной. Конечности затекли несколько часов назад. Воздуха было достаточно, но отсутствие свободного пространства давило, и не только на лёгкие, но ещё и на разум. Любой другой испугался бы, запаниковал, боясь застрять в капсуле навсегда или остаться без источника воздуха, но Тэхён уже привык к этим процедурам, ведь они были самым меньшим из того, что с ним вытворяли здесь, в Улье, как называли подземное отделение компании «cDNA clone:». Обвитые синяками от постоянных капельниц и взятия крови руки снова были прикованы к длинным алюминиевым шприцам, что уже третий год высасывали из него кровь и саму жизнь. Но терпеть укусы этих авантюриновых змей было гораздо легче, чем терпеть пока его эмбрион, что был в соседнем кабинете, срастётся с экзоскелетом. Их чувства едины. Что чувствовал один чувствовал другой. «Какого это ощущение, когда твоя плоть становилась частью железной конструкции?» — часто спрашивали у него, но ни одно слово и ни одна эмоция не смогла бы передать эту боль. Бесчисленное количество бессонных ночей, неимоверное количество душераздирающих криков и общие три года мучений на столе учёных, что создавали то, на что потратил всю свою жизнь его отец. То, что должно было создать переворот в мире науки, да и вообще в мире в целом. Но в который раз они уже пытались это сделать? В который раз Тэхён терпел физическую и моральную боль? Он без проблем ответит, что этот — четыреста восьмой. Четыреста семь неудачных попыток позади. Четыреста семь причин умолять прекратить это, что ни разу так и не сорвались с истерзанных от укусов губ. Четыреста семь причин желать умереть. Зачем ему все это? Порой ему казалось, словно даже он сам не мог ответить на этот вопрос. Причина его нахождения здесь помнилась весьма смутно, как и те времена трехлетней давности. Все лекарства и сыворотки, которыми его здесь пичкали, с каждым днём отнимали у него по кусочку воспоминаний, от чего многие моменты жизни не просто поблекли, но и потеряли своё начало и конец. Вдруг раздался щелчок, после чего запотевшее стекло шлюза отворилось, а иглы сами начали медленно высовываться из плоти юноши, давая ему спокойно разжать пальцы, скрученные последние шесть часов. Ким рефлекторно начал жадно хватать ртом воздух, которого ранее в капсуле хватало для дыхания, но чтобы насытиться было мало, и начал оглядываться в поисках своих лаборантов, которые ему за последние годы так и не стали никем больше безликих пустышек в халатах. Серое помещение было по прежнему таким же серым и единственным украшением здесь был летательный аппарат Да Винчи, который Ли соизволил перенести из кабинета его отца, чтобы Тэхёну было не так скучно смотреть через стекло на заплесневелый потолок, но это никак не могло развеселить юношу, который стискивал зубы всякий раз, когда ток из шприцов проходил по венам. Раздался грохот. Парень вскочил с места, совсем забыв про затекшие конечности, и не удержав равновесия повалился на белую плитку. Он сразу же начал недовольно шипеть от боли в и так болевшей спине, в которую совсем недавно вставили металлические штыри, чтобы принимать и держать нужную позу в капсуле было легче. Железная входная дверь с противным скрипом отворилась и в помещение вбежал запыхавшийся, ещё сильнее хромавший Ли, который не скрывал страха, что застыл на его побледневшем и вспотевшем лице. Тэхён не отрывал взгляда от учёного, который носился по всей лаборатории, раскидывая пробирки одной рукой, ломая их, словно заметая следы. Правая рука была окровавлена и плотно прижата к такой же красной груди, что пестрилась красными цветами на фоне белоснежного халата. — Что происходит? — взволнованно и устало от проведенных мучительных шести часов в капсуле спросил Тэхён, кое-как поднявшись и облокотившись о шлюз. Он глянул на циферблат часов, висевших над дверью. — Осталось ещё три часа. — Т-ты… Нет времени для объяснений! — быстро произнёс Ли, наспех запихивая бирки с цифрами «0» и «409» в кожаную сумку, забитую до верха одеждой и консервами, которых должно было хватить на несколько дней. — Ты немедленно должен бежать отсюда! — Но почему? Эксперимент ещё не окончен! Я не для этого потратил три года своей жизни! — громко возмутился Ким, уже в полный рост становясь около стола с сыворотками ядовито-зеленого цвета. — Теперь окончен. Айщ! — прошипел мужчина, когда осколок торчавший из правой ладони начал сильнее отдаваться болью по всей длине руки. — Не время… Они… Уничтожили четыреста восьмого! — Кто «они»? — Легионеры… — ответил учёный, уже застегнув сумку и протягивая её младшему. Когда тот взял её, старший положил здоровую руку на его плечо и сказал: — Ты должен выйти через чёрный вход на третьем этаже. Если они не вывели из строя D.K. — он проводит тебя до уже забитого в его карту памяти пункта назначения. Запомни, — он посмотрел в ничего не понимавшие глаза Кима, — Главное добраться до Лемнискаты. Там легионерам будет труднее отследить тебя, а залечь на дно тебе поможет D.O. Как только подберёшься к границе, ты должен нажать, — он достал из кармана серую коробку, под крышкой которого младшего ждала красная кнопка. — сюда, и он тут же получит сигнал. Я уже запрограммировал его на нужную частоту. — А как же вы? — взволнованно спросил Тэхён, наблюдая за тем, как старший озирался вокруг, словно боялся, что сюда вот-вот ворвутся. — А я балласт, который нужно во время скинуть, — ответил тот, убирая ладонь с плеча юноши. Подбежав к двери, он выглянул, проверяя наличие людей в военной форме. — Но почему в Улье ворвались? Что нужно этим людям?! Старший быстро прохромал к столу и достал из него Glock 17, а затем посмотрел на Тэхёна так, словно просил у него прощения за всё то, что произошло с ним в стенах этой подземной клетки, за всё то, что оказалось бессмысленным, учитывая нынешнюю ситуацию. — Им нужен ты, Тэхён. Ли хотел сказать что-то, но его лицо застыло с раскрытым в немом крике ртом. В помещении раздался глухой выстрел и мужчина повалился на пол, так и не успев нажать на курок своего винтажного пистолета. Гримаса его была примером того, что вызвало бы рвотные позывы у любого нормального человека, и Ким, каким бы ненормальным не был, с ужасом глядя на застывшее тело ученого, сглотнул вязкую желчь, что подступила к горлу. Лицо мужчины, ни одна мышца которого больше не вздрогнет, навсегда отпечаталось в его разуме, за прошедшие несколько секунд сотню раз проходясь перед его глазами, словно вся жизнь перед смертью. Дуло Дельты, торчавшее из дверного проёма, исчезло, после чего в помещение вошёл отряд из мужчин, одетых в военную форму, однако эмблемы страны на них не было, что сразу говорило об их принадлежности к Легиону, который славился своей конфиденциальностью известной каждой собаке в переулке. Один из них прижал указательный палец к радиопередатчику в ухе и произнёс глухим голосом: — Ким Тэхён обнаружен, — затем сам себе кивнул, давая свободной рукой знак остальным. — Есть, устранить цель.⚠⚠⚠
28 марта 2019 год
Уже вечерело, поэтому все снующие по улочкам зеваки готовились разойтись по домам, ведь в гетто по ночам было небезопасно. Днём не лучше, но всякий знал, что среди ночной толпы наблюдался патруль Легиона, который вынюхивал здесь всё то, что только было нужно начальству. Так же не секрет, что Легион давно не под крылом правительства, которое всё никак не могло вернуть себе пса. Ветер крепчал юноша сильнее укутался в ворот свитера, надеясь спрятать покрасневший нос. Весна только-только шла к расцвету, однако зима никак не хотела отпускать город из своих мёрзлых лап, крепко держа обледеневшие здания крыш. Юноша ненавидел зиму, но, как не обидно, управление погодой ему не было подвластно. Нынешний климат портил ему настроение, которое и так было к чертям из-за надоевшей ругани старших. Тётка то и дело защищала своего мужчину, игнорируя его колкости в сторону юноши. «Чонгук», — говорила она, поглаживая плечо ухажёра, — «почему ты такой мерзкий?». — Мерзкий? Я то мерзкий? — пробурчал Чонгук, носком сапога пиная пустую банку пива, секунду назад им же брошенную на мокрый асфальт. Она была почти полная и недопитая из-за приторного послевкусия. «Такой уродец. Откуда ты вообще взялся? Самому не стыдно на люди выходить?» — А я виноват что ли? — спешивший поскорее попасть домой прохожий неосознанно оглянулся на говорившего с пустотой парня, но затем отвернулся и продолжил свой путь. — Будто от меня что-то зависело. Вот ублюдок! Ненавижу! — он с силой пихнул банку, что та отлетела в витрину магазина Толстого Хью, с треском разбивая обшарпанное стекло. Сразу в ушах зазвенел вой сирены, разносясь по всей улице, а из щелей двери и стен по-высовывались длинные железные прутья E143 — охранной системы, купленной Хью (юноша знал наверняка) на рынке «Старого Дома», как называли район на Юго-Востоке города. Не раздумывая ни секунды больше, Чонгук сорвался с места и понёсся вниз по улице, правой рукой прикрывая голову. Конечно, E143 пулями не стрелял и был хорош лишь в ближнем бою, но вот камень кинуть своими клешнями мог, притом метко попадая в цель. Перепрыгивая через спавших или может ушедших на тот свет бездомных, он продолжал бежать, чувствуя прилив адреналина и летевший в спину кусок железа, который со свистом пролетел рядом его ухом и ударился о фонарный столб. Тихо рассмеявшись, Чонгук завернул за угол, тут же минуя брошенный в него камень, и сразу же остановился, облокачиваясь о покрытую легким слоем инея стену. Самодовольная ухмылка не сходила с его лица до тех пор, пока сквозь мысли о своем превосходстве над машиной до его разума не дошла по прежнему гудевшая на пол района сирена, что с каждой секундой становилась ближе. Неужели робот следовал за ним? Но он же не способен к передвижению! С опаской Чонгук выглянул из-за угла, левым глазом рассматривая магазин Хью, но E143 давно скрылся, сигналы не мигали ярко красным, а мерцали жёлтым — предупреждали о неисправности. Развернувшись, юноша направился дальше, в уме прокручивая карту улицы, помня, что тут нужно пересечь ещё один перекресток и он будет на месте. Он направлялся домой. По сути место это не было его домом, но этот тёмный подвал был куда роднее квартиры тётки. Там он проводил всё свободное время: делал уроки, обедал, читал, часто ночевал, и здесь же пропадал на несколько дней. Про его логово никто больше не знал, разве что Рейна — его первая и на данный момент единственная девушка. Но наверняка и она забыла про это место, в котором была лишь раз. Чонгук до сих пор отчётливо помнил с какой тоской она с ним прощалась перед тем, как сесть в серый «Розмари» и вместе с семьей уехать из города навсегда. Не то, что бы Чонгук любил её до одури и искорок в глазах, но она была ему симпатична. Девушка училась с ним в одной школе и была дочерью директора. Но школа закрылась ровно месяц назад. Ровно месяц назад уехала Рейна. Юноша не знал, чем он так привлёк её будучи изгоем, над внешностью которого издевались долгие годы. Возможно, это была жалость, а может Рейну заинтересовала его проблема — гетерохромия. Наследственная мутация. С самого детства внешность была его приговором: белесая правая бровь на фоне смуглой кожи и темных волос сразу бросалась в глаза, а стоило ему поднять свой неуверенный взгляд, как тут же любой кривил рот при виде серой радужки правого глаза. С каждым днём он видел этим глазом все хуже: бывшие четкие очертания лиц прохожих стали размазанными, подобно запотевшему стеклу, и неизвестно, когда глаз полностью потеряет зрение. Помнится, когда он впервые заметил слепоту, настолько испугался, что чуть не спалил квартиру, отделавшись разбитым окном. За это он получил немало побоев. Вой сирены становился громче, возвращая Гука из размышлений в сознание, и пару раз он нерешительно остановился, но затем снова продолжал идти. Осталось каких-то сто метров, а там и спуск вниз. Чуть-чуть пройтись, — думал он, но гул понемногу окутывал юношу и становилось не по себе. Так и хотелось сию же секунду побежать, что он и сделал, даже не смотря по сторонам, прежде чем ступить на перекрёсток. Перед глазами стоял только спуск и ничего более не лезло в голову, так что он совсем не заметил возникшего из ниоткуда человека или робота, который сбил его с ног, падая вместе с ним. Мокрый асфальт больно содрал кожу с ладоней и порвал ткань джинс на коленках, совсем как в детстве, когда Гук «искал приключений на задницу» — так говорила тётя. Удара головы не было, но на секунду его разум помутнился, а глаз начал больно пульсировать. В ушах по прежнему звучал гул, но теперь он ещё слышал чьи-то нечёткие слова и крики. Спустя мгновение всё стало яснее, а цвета ярче, и Чонгук увидел кто его сбил. Это был парень, не на много старше него самого. Его темные волосы спутались и прилипли ко лбу, руки судорожно искали точку опоры, длинными пальцами хватаясь за штанину Гука, глаза бегали по периметру в поисках чего-то. Голоса стали громче и чётче и Чонгук смог разобрать слова, от которых неизвестного охватила паника. — Он побежал туда! Держите его! — гласили бежавшие в конце улицы, и как понял Гук, речь шла об этом парне. Зажмурив правый глаз, Чон рассмотрел мужчин в чёрной военной форме и тут же посмотрел на пытавшегося встать неизвестного. В его поведении он прочёл безысходность. Очевидно, тот не знал куда деваться. Возможно героизм сыграл свою роль, а может невинный интерес к сложившейся ситуации, но не раздумывая ни секунды Чонгук поднялся на ноги, шипя от боли в коленях, и рывком за руку поднял второго. — За мной, — приказал Чон юноше, за руку оттягивая и кивком указывая в темноту впереди, а тот и не думал сопротивляться, ибо выбор был небольшой: пойти с первым встречным или умереть в руках Легиона, который столько лет искал Ким Тэхёна.