Kenji Kawai — Operation
Чонгук чувстовал, как сердце вновь начало отбивать учащённый ритм, а адреналин приливать в крови, стоило снова начать бежать, но на этот раз угроза казалась более серьёзной, нежели Е143, и парень, бежавший позади него, был тому доказательством. Зрячим глазом Гук уже успел заметить разодранную одежду и разбитые в кровь костяшки рук, а красный уголок губ ещё больше намекал на явные побои со стороны преследователей. Бежать от охранной системы казалось ему чем-то забавным и интересным, как и эта ситуация несколько секунд назад, но сейчас же больше неведомый страх одолевал юношу, особенно когда послышались выстрелы и приказы остановиться от имени всего Верховного Легиона. Гук угрозы старался не замечать, лишь смотрел на спуск впереди и слышал быстрые, но хромые шаги за собой. Он пробурчал что-то обидное в сторону парня за спиной и быстро схватил его за руку, начиная тянуть за собой, подгоняя. Тот не сопротивлялся, лишь старательно шагал быстрее, про себя шипя на нывшую рану на бедре, которую он получил ещё когда пробирался через мрачные катакомбы под неизвестным многим зданием где-то на юге, за пределами грязного гетто. Чонгук прошептал еле различимое «осторожно», когда дело дошло до ступеней, шедших вниз, но спуск не стал для них явной преградой даже с больной ногой спутника, и они оба ловко перескочили через несколько ступеней. Чувство азарта от погони больше не играло в мальчишеском сердце, лишь страх, смешанный с тревогой от недосказанности в этой ситуации. Неизвестный же так же не спешил прерываться на разговоры, но не поинтересоваться дальнейшими действиями он не мог. Внизу их ждал далеко не очередной перекрёсток, а лишь серая стена, покрытая мхом своих прожитых лет и трещинами побоев. Тупик. На раздумья Чонгук времени не дал, вновь схватил за опущенную руку своего спутника, заставляя вздрогнуть от неожиданности, после потянул со всей силы за собой к стене. Тот же больше слепо не следовал за своим спасителем и смотрел с опаской, не сдвигаясь с места. На вопросительный Гуков взгляд молчал, своим задавая вопрос: куда? Чон цокнул и прошипел «идём же» в сторону ступеней, где уже был виден свет от фонарей преследователей, смешиваясь с тенями от их бегущих в эту сторону фигур. Краткие крики — «не дайте им уйти!» — лишний раз намекнули парню о том, что времени стоять и решать в какую сторону бежать у них не было, и он просто кивнул, соглашаясь с решением Чона, но глубоко внутри сомневаясь: стоило ли верить, ведь биться лицом о стену не очень то хотелось? Но, судя по всему, мальчишка знал что делал, так что оставалось просто довериться. Получив смиренный кивок, Чонгук вновь потянул за собой, сжимая пальцами чужую шершавую ладонь, мысленно предупреждая незнакомца о том, что бояться нечего, ведь он далеко не в первый раз это делал, но его слова не дошли до парня и он лишь глаза зажмурил, ожидая удара. Чон будто бы чувствовал как напряглась чужая грудь и как сердце спутника замерло на считанные секунды, но сам же лишь хмыкнул на такую трусость перед неизвестным, ибо ещё пару лет назад и сам так же глаза жмурил и поджимал губы, пока не привык. Его пальцы были всё ближе к холодной поверхности серой, побитой жизнью стены, и он каждый раз ожидал, что подушечки коснуться мха, но пальцы лишь прошли сквозь него, а после пропала и вся рука по локоть, ещё мгновение спустя скрывая обоих беглецов с этой улицы. Чонгук, уже знавший здесь каждый миллиметр, сквозь темноту притянул незнакомца вглубь на несколько шагов, после чего одним быстрым движением закрыл ему рот разодранной ладонью, приказывая молчать. Тот кивнул, пытаясь рассмотреть не привыкшими к темноте глазами лицо своего спасителя, но его отвлекли звуки шагов, доносившиеся из-за стены так, как будто бы её и не было. Спустя пару секунд до него дошло, что зашли они в это место не через дверь, которой не было, и непонимание начинало ещё сильнее искажать черты лица, и его смятение дошло до Чона, который уже отпустил его и отошёл на два шага. Юноша хромо подошел к обшарпанный стене, оглядел изучающим взглядом и постарался дышать медленнее, тише, но он чуть не подавился воздухом, когда ему в лицо подул лёгкий ветер, а в его сторону из ниоткуда прилетел помятый рекламный флаер. Он, не веря, протянул руку к серой стене, поблескивавшей в этой темноте странным редким свечением, будто мошки на старой кинопленке. Ему хотелось верить во всё происходившее, но получалось плохо, пока в какой-то момент в его голову не пришла мысль, которую озвучил стоявший сзади Чонгук, параллельно заставляя руку остановиться в сантиметре от бетона: — Голограмма, — будто прочитав его мысли, сказал он, а парень одернул руку, ведь до него дошло, что если коснуться — на той стороне из стены вылезут пальцы, поэтому он решил не рисковать и отойти, но стоило ему сделать шаг, как он почувствовал, словно кто-то смотрел на него, и этот кто-то явно на той стороне, как и дуло, направленное прямо ему меж глаз, хоть он этого и не видел. Он слышал дыхание, помимо своего, и принадлежало оно не мальцу позади, а явно стоявшму перед ним, слышал, как кожаные перчатки сжали стальное покрытие ружья, чувствовал, как по нему скользил взгляд, хотя ему было неясно, почему он так отчётливо это ощущал, будто мог видеть через эту преграду между ним и легионером, от чего-то просто стоявшем. Ему показалось, будто всё произошло в перемотке — настолько всё было неясно и словно в тумане. Всё, что он запомнил перед тем, как ему в глаза ударил свет красного прицела с ружья и послышался крик о том, что: «Они побежали в ту сторону!», — это наспех кинутые ему тихие слова: «Восточный Эдем, завтра, когда сядет солнце». Шаги и крики стихли, а воздух словно стал легче, когда дуло перед ним испарилось в воздухе так же, как и голос легионера, который знал, что они здесь, но не доложил. Он вытер вспотевшие ладони о штаны и неуверенно сделал шаг назад, будто боясь, что всё это ему мерещилось и меж глаз вот-вот залетела бы пуля, но прошла секунда, две, три, и ничего не произошло, кроме завываний машин с той стороны и шелеста голубиных крыльев. Чонгук тяжело, но с неким облегчением на душе выдохнул и сделал шаг к застывшему юноше. Тот не сразу понял, когда его тихо окликнули, и пришел в себя только после того, как Чон с силой потянул за шиворот, приказывая посмотреть на себя. Сейчас его силуэт так же, как и стена, мерцал в темноте, потому увидеть очертания его фигуры не составило труда, чтобы хоть как-то ориентироваться в незнакомом месте. — Эй, ты меня слышишь? — повторил Чонгук, слегка шлепая незнакомца по лицу. Тот пару раз моргнул, изучая парня, который был ниже него на голову, после чего неосознанно кивнул и убирал чужие руки со своего ворота. Гук сделал пол шага назад, сщурился, пытаясь зрячим глазом высмотреть чужой силуэт на фоне блестевшей стены. — Ты как? Пулю не словил? На вопрос он не ответил, но вместо этого на ощупь, касаясь найденной стены, постарался отойти от голограммы. Заметив, что тот, шарахаясь от каждого камня на грязном бетоне, пытался пройти, Чонгук, несмотря на своё плохое зрение знавший здесь каждый сантиметр, одним резким движением схватил парня и потянул за собой, кинув короткое: «Просто иди за мной». Они шли мимо разных блестевших в темноте предметов, постепенно подходя ближе к неизвестно откуда шедшему свету. Парень крепче схватился за ладонь Гука, осматривая все силуэты вокруг себя и надеясь, что новый знакомый не вел его в лапы к очередной передряге. И в который раз он успел вляпаться с тех пор, как очнулся? Вокруг стало заметно теплее, а напряжение внутри понемногу отступило, когда звуков снаружи вовсе не было слышно. Это здание не казалось столь глубоким, и первое время Чон поверить не мог, что подобные подвалы вообще остались со времён Первой мировой войны. В те годы люди сооружали разного рода бункеры, ведь назревшая война между Россией и Японией в одна тысяча восемьсот пятом году не сулила безопасности ни для одной страны Земли, в частности уместившемуся между враждующими сторонами Ориону, собравшему в себе части стран, известных в те времена как Китай, Северная и Южная Корея. Однако время шло, а границы между ними стирались, как национальности и языки всего мира в целом. Сейчас всё это — лишь формальности, так как уже никто не пытался начинать массовый геноцид из-за этноса и тому подобного, как было при политике-неудачнике Адольфе Гитлере, идея мировой национализации Германии которого с треском провалилась на стадии разработки. То, на чём нельзя устроить конфликт, всегда отпадает на второй план. Для начала войн человек нашёл другую причину — не загрязнённые территории и здоровые рабочие. Открытые уже к середине восемнадцатого века технологии стали одной из главных причин загрязнения почвы и воды. Сельское хозяйство постепенно перешло на нет, а выращенная искусственно еда усугубила положение человеческого здоровья, в итоге чего на протяжении ста лет велись войны за здоровое население, не поражённое самой распространённой болезнью — карадой, которая передавалась наследственно. Из-за неё от семи с лишним миллиардов людей осталось не больше двух с половиной. Но сейчас планета успешно боролась с этой болезнью посредством ссылки заражённых на нейтральные от бывших войн территории, где плотность населения была выше, чем даже на остальной территории Бывшего Китая и Индии, а на свободных территориях вовсю проводились чистки земли, чтобы уже к две тысячи тридцатому году можно было собрать первый за сто пятьдесят лет урожай. Чонгук никогда не задумывался о том, что может быть обладателем иммунитета к караде, ибо ею болели и оба его родителя, что стирало все сомнения, но тем не менее тётя не так давно заставила его отправиться на ежегодно проводимый тест, где определяли состояние населения гетто. Он бы мог посчитать, что это забота о нём с её стороны, если бы он не знал её как свои пять пальцев. На уме у неё нечто было другое, и это не могло не вызывать подозрений. Юноши остановились у очередной двери и Чонгук не смотря ввел пароль на небольшом экране, после чего дверь сама открылась. Он потянул второго внутрь, после чего дверь за ними закрылась, а скрип её эхом разнесся по длинному коридору.⚠⚠⚠
Бутылка дешевого спиртного, пол батона хлеба и пара пачек обезвоженных кусков мяса размером с пол ладошки — стандартный набор еды на два дня для любого среднестатистического рабочего стены Ориона. Однако здесь, в отделе Хронос, можно было найти ежедневно меняющийся список блюд: начиная от настоящего мяса, заканчивая дорогим вином и свежими овощами и фруктами. Любой каприз за ваши деньги. Нагнетавшая темная атмосфера, тяжелый воздух и куча хмурых мужчин с ружьями со всех сторон не радовали глаз, но здесь было гораздо безопаснее, чем на одной из многочисленных улиц гетто. Тишина и полная конфиденциальность действий — нужно ли что-либо большее? Бизнес двигался, деньги взимались с населения как с зернового поля, а кучка ученых в халатах помалкивали в тряпочку под страхом словить свинец в висок. Гармония. Само же здание Хроноса, в отличии от некоторых дел этажами ниже, никогда не славилось своей скрытностью, тому подтверждение огромный баннер через улицу, с поверхности которого на всю грязь нынешнего времени смотрели улыбавшиеся одними глазами лица. Толпа людей держалась за руки, а на шее каждого были лапсы — специализированные ошейники, которые предоставлялись здоровым гражданам, чтобы они выделялись из толпы заражённых, пока их не перевезут за границу города. Огромные буквы, громко кричавшие: «Хронос — с нами у тебя есть время», висели прямо над их головами на фоне голубого неба, которого в этом городе не видели десятками лет. Всё заполонил смог от заводов и выхлопные газы старых и экологически вредных машин, которые только и могли себе позволить здешние. Мужчина зачесал свои кое-где поседевшие волосы и продолжал смотреть в панорамное окно на тот самый баннер, вспоминая, что когда-то и не думал о том, что добьётся такого успеха в сфере продаж. Каждый день под землёй воспроизводились десятки органов, которые покупались за полугодовую зарплату обычного рабочего. Таким образом, удавалось не только делать закупки оборудования, но и обеспечивать для себя жизнь без забот. Жизнь в этом городе была сравнима с адом, думал он: болезни, бедность, грязь и жестокость заполонили каждый свободный уголок. Однако, это ему только на руку. Не будь той же карады, в его деятельности не было бы так много смысла, как сейчас. Каждый здесь зависел от него, он мог тянуть нитки в какую угодно сторону, ведь знал: без его товара смертность увеличится в три раза, чего и добивалось правительство — изжить гетто, которое буквально являлось чёрным пятном встающего на ноги Ориона, на тот свет. Вдруг он услышал как за спиной раздался стук в дверь, и кратким «войди» он впустил своего секретаря. — Директор Хан, — позвал его он, но тот, как всегда, даже не удосужился обернуться или даже вообще подать вид, что слушал. — спецгруппа Легиона вернулась. — Я надеюсь, что не с пустыми руками, — раздраженно пробурчал он, отчего молодой парень боязливо опустил взгляд. — Они сейчас в зале заседаний, но я их позову… — Сам спущусь, — отрезал Хан, разворачиваясь и одним только взглядом заставляя юношу отойти с дороги. Тот быстро поклонился и отошел, после чего быстрыми шагами начал идти рядом с начальником, доставая какие-то бумаги. — Тут вот пришли договоры на подписание из «Айс Групп», — быстро тараторил он, не поспевая за большими и размеренными шагами босса. — Они требуют увеличить проценты дохода, так как Правительство накрыло их отдел на правом побережье и пошли убытки… — Они поставщики льда или кто? — абсолютно не заинтересованно спросил Хан, не смотря на юношу. — Но ведь мы арендовали у них хранилище для органов, — не понимал тот, всё ещё пытаясь идти наравне со страшим. Он заглянул в один из листков в своей руке и начал перечислять: — Около пятиста упаковок с кровью первой группы, тридцать два ящика шаблонов сердец и восемь машин со свежими материалами для кожи. Всё это могло бы и дальше храниться и продаваться там же. — И где всё это хранилось? — с некой усмешкой в басистом голосе спросил он, из-за чего шедший рядом растерялся, бегая взглядом по стенам коридора, после чего пристыженно ответил, пряча лицо за листами: — На правом побережье… Они остановились у лифта в конце коридора, а когда двери открылись, зашли внутрь, и юноша нажал на кнопку с номером «d6». Из динамика слышалась ненавязчивая мелодия, которая никак не разбавляла нагнетавшую тишину, повисшую между ними. Когда на экране появился номер «d3», Хан сказал: — Напишешь заявление о расторжении договора и предоставишь им наши облигации. Пусть вернут деньги за утраченный товар. — А что делать, если они не примут такого решения? — спросил младший, с интересом смотря на мужчину, на губах которого появилась еле заметная улыбка. — Просто прикрой их контору, — ответил Хан за секунду до того, как двери лифта открылись. Он молча вышел и начинал идти к открытой двери, откуда доносился громкий гогот, а юноша, последний раз посмотрев на спину старшего, тяжело выдохнул и нажал на кнопку верхнего этажа. Мужчина кратко окинул взглядом подскочивших при виде него охранников, после чего молча прошел мимо всех уставившихся на него людей в форме Легиона к длинному столу, во главе которого сел. В сером зале повисла тишина, которую нарушил сам Хан: — И где он? — обратился он к стоявшему впереди толпы легионеру. Тот уже хотел было заговорить, как тут же неуверенно сжался, когда Хан продолжил, но теперь громче и грознее: — Если я не услышу то, что хочу услышать — ты словишь пулю меж глаз. — Я попрошу вас умерить свой пыл, — донеслось из-за спин легионеров, которые тут же разошлись в стороны, давая стоявшему позади мужчине пройти вперёд. На его груди красовались послужные награды, на шее светлый лапс, тогда как у остальных он синий, а чёрная форма заметно отличалась от чужих, и в голове Хана тут же пронеслось его имя, которое он запомнил только из-за того, что приходилось контактировать с этой личностью гораздо чаще, чем вообще хотелось бы. Его светло-серые волосы были аккуратно уложены назад, на голове чёрный берет с эмблемой Легиона в центре, на правом ухе передатчик, а в руках винтовка внушительных размеров. — Ким Намджун, — с некой брезгливостью к его имени произнес Хан, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки. — Чем обязаны вашему визиту? — Мне не нравится, как вы обращаетесь с моими подопечными, — проигнорировал его вопрос Ким, и в его голосе Хан чувствовал явную угрозу, как и вообще от самого мужчины. Он всегда был полон ненависти к военным, но этот вызывал у него больше всего неприязни. Весь из себя такой гордый и благородный, хотя это и смешно, ведь работал на деньги и не для людей. Возможно, не будь Ким обладателем иммунитета к караде, то есть имевшим ценность для его организации и мира в целом, он просто избавился бы от него. Даже жаль, что в ряды Легиона не брали потенциально больных, ведь для него было бы интересно смотреть, как этот легионер ведёт с себя с тем, от кого зависела его жизнь. Ему просто повезло, что все шишки страховали его. — Эти дети не могут справиться с поставленной задачей, а их подготовкой занимаетесь именно вы, — чуть ли не плюнул ему в лицо Хан, но Ким абсолютно не подал даже вида того, что раздражён. — Вы даже не удосужились просмотреть группу прежде, чем выкупать их на месяц. Они, — он указал кивком за стоявших позади легионеров, — новобранцы. Найти и убить одного ничем не примечательного парня в городе, где тысячи таких, притом не имея для этого ни полной подготовки, ни должного снаряжения — звучит немного сложно, не кажется? Если нет, то вы вполне можете и сами выйти с пушкой на улицы города и искать иголку в стоге сена, мешать никто не будет. Хан почувствовал эту пощёчину, которой на расстоянии полоснул по его лицу Ким, поэтому он старался придержать при себе своё возмущение замолчав, однако тот сумел задеть его, и оставаться в такой ситуации хладнокровным было трудно, особенно для такого пылкого мужчины, поэтому, чтобы не терять лицо, он молча встал и кивком приказал легионеру идти за ним. Они вышли в коридор и следующее время шли в тишине и тихой, так и не озвученной неприязни друг к другу. Один, не терпевший непослушания, и второй, не терпевший первого — так сложилось ещё с их первой встречи, когда Верховный Легион выделил Хану именно Кима в качестве главного поставщика военных. Постепенно серый оттенок стен приобрел бирюзовый цвет из-за света в конце, и чем ближе они были к нему, тем сильнее в нос начинал бить запах химикатов. Они прошли через открытые двери и Намджун, ранее не бывавший здесь, с интересом осмотрел огромный цех размером с футбольное поле. Огромное количество конструкций на стенах и не менее заметные прозрачные баки с голубой жидкостью яро бросались в глаза, привлекая внимание, но от них его отвлек Хан, рукой приглашавший идти дальше вдоль ограждения, которое позволяло не упасть вниз — к снующим между рядами мужчинам в белых халатах. — Что это? — по прежнему смотря на всё вокруг, спросил Ким. — Мой масштабнейший на данный момент проект, — кратко ответил тот, остановившись и облокотившись о перила. — Не хочу вдаваться подробности, ваш подточенный только под убийства мозг всё равно не поймёт экономическую ценность всего этого. — Прекращайте играть в перетягивания каната, — слишком резко сказал Ким, хотя всё ещё казался беспристрастным ко всему. — Моё восприятие к подобному атрофировано долгими годами службы. — Как и чувство юмора, — кривя губы и закатывая глаза, пробурчал Хан. Между ними вновь повисла тишина, да и в самом цеху слышны были только негромкие шумы машин на стенах и шаги учёных, перебиваемые только редкими скрипами дверей. Намджун изучающе смотрел на хозяина Хроноса, впервые примечая на его лице морщины и еле заметную щетину, а в прядях, которые доставали до его острых скул, седые волоски. Его слишком резкие черты никогда не вызывали доверия, а хитрые и узкие глаза внушали угрозу. Впрочем, Ким встречал дядек и по-грознее, так как Хан был не первый заказчик на его счету. Однако менее неприятным его это не делало, хотя стоило отдать должное, думал Ким: свою работу в сфере клонирования органов Хан выполнял лучше всех в Орионе, и если бы не он — наибольшая продолжительность жизни в гетто составляла бы тридцать-тридцать пять лет. Карада стала одной из самых распространённых болезней за всю историю человечества, а скорости распространения и быстроте действия уступала разве что чуме. Мало кто знал, но появилась она посредством действий самих же людей: долгие годы проводились эксперименты вирусных заболеваний, которые могли искоренить целую нацию изнутри, что и было нужно во время долгих войн за территории. Но многого добиться не удалось, так как вскоре всю эту деятельность прикрыли, а все труды были изолированы глубоко под землёй. Однако после взрыва крупнейшей в мире Чернобыльской АЭС, конструкция которой шла глубоко под землю, запечатанные экземпляры были повреждены посредством резкого сдвига части литосферной плиты, в итоге чего недоработки смешались с почвой и подземными водами. Дальше дело оставалось только за химикатами, которыми удобряли плантации, что в смеси с заражённой почвой дало болезнь, неизвестным образом сумевшую засесть в человеческом организме на генном уровне. Она постепенно останавливала деятельность организма: клетки просто переставали делиться, обнаруживалась резкая непереносимость и отсутствие восприятия к какой угодно еде, а некоторые органы просто начинали гнить. Кто-то строил теории, что это какой-то грибок поражал живые организмы, кто-то считал это божьей карой, пока ближе к двадцатому веку не открыли саму караду и наиболее вероятную теорию её происхождения. — Как думаете, — вдруг сказал Хан, отвлекая Намджуна от своих мыслей. Сам он не смотрел на Кима, а наблюдал за работой внизу. — почему в ряды Легиона берут только носящих лапсы? — В выборе между бладхаундом и шпицем, охотник выберет бладхаунда, — с горькой усмешкой ответил Джун, следя за реакцией мужчины около, который кивнул и продолжил: — Правильно. Никому не нужен солдат, который прямо во время задания может свалиться замертво с отказавшим сердцем. Но вот против легионера, способного в одиночку справиться с десятью противниками, никто не будет, не так ли? — Что вы хотите этим сказать? — не понимал Ким, крепче обхватывая пальцами рукоять ружья. — Расслабьтесь, капитан, — усмехнулся Хан, протягивая руку, чтобы притянуть младшего за локоть, но грозный взгляд напротив заставил его передумать и убрать руку. — я не собираюсь модифицировать вас и ваш помёт псов. Для этого у меня уже есть готовые экземпляры. Просто представьте, — будучи полным некого вдохновения, говорил он, рукой указывая на весь цех. — всё это — будущее в мире боевой и рабочей силы! — Я не… — Больше не будет обязательного призыва населения в армию, — не давая легионеру сказать что-либо, продолжал Хан. — а все чёрные тяжёлые работы будут выполняться в считанные строки. — Однако, население потеряет свой единственный способ заработка, — сумев прервать поток уж слишком радужных предсказаний, возмутился Ким, хмуря брови. — Гетто выживает только за счёт чёрной работы, если отнять и её — люди не смогут себя прокормить, что скажется и на вашем бизнесе. За какие деньги они должны выкупать себе несколько лет жизни у вас? — За мои финансы вы можете не беспокоиться, — довольно резко ответил старший. — Правительство пытается наиболее незаметнее подчистить этот город, поэтому и ссылает рабочие руки к границе — достраивать стены, за которые никто не должен выйти. Не думаю, что вы не знаете, в каких условиях они там пребывают. — И в этом ваша причина? Вы создаёте целую армию только чтобы ваши потенциальные покупатели не помирали в небезопасных для здоровья условиях? — с некой иронией в тоне спросил Намджун. — Вы слишком умны для таких глупых слов. Почему я должен вам верить? — Потому что я не думаю, что ваше начальство будет радовать новость о том, что их отряд не справился с поставленной задачей, — по прежнему резко говорил Хан, после чего проверил телефон, на который пришло уведомление. Он недолго смотрел на экран, после чего продолжил: — который ко всему ещё и намусорил около Южных ворот, не далеко от Улья. Три трупа и двое раненных свидетелей, с которыми разбираться я, лично, не намерен. Намджун закусил щёку изнутри и старался сдержаться от того, чтобы сказать что-то, так как ситуация и так была не ахти: на кону стояла его должность, да ещё и группа сильно подвела не убрав с места лишние глаза. Весьма и весьма неудачный день. Но доверять этому мужчине было нельзя вовсе, так как он говорил одно, но Ким знал, что у него на уме другое. Все эти затраты на оборудования, наём снующих в халатах мужчин и женщин, время на разработки — всё это никак не сопоставлялось со словами Хана. Никто в здравом уме не стал бы всё это растрачивать ради каких-то там грошей от жителей этого города, особенно, когда этот никто — Хан Сынри — гений в своём деле. Намджун никогда не поверил бы, что этот новый скачок в научном мире, которого они добивались здесь, будет просто попыткой не нести убытки от филиала в гетто. Нет, всё гораздо масштабней. В молчании прошла минута, после чего Ким, собравшись с мыслями, кивнул, а Сынри натянул небольшую улыбку. — Вот и договорились, — произнес Хан, вновь взглядом утыкаясь в работу цеха, тогда как Намджун молча развернулся и зашагал к выходу, но вдруг он остановился и спросил, не оборачиваясь: — Но как со всем вашим планом связан Ким Тэхён? Чем может помешать этот мальчишка? — Он — прямая угроза всему, — выдержав паузу ответил Хан, глядя через плечо. — Так что предоставьте мне своего лучшего легионера. Ким обдумывал сказанное, после чего зашагал дальше, оставив Хана одного наблюдать за десятками прозрачными баками с синеватой жидкостью, в которых невооружённым глазом можно было высмотреть сплетающиеся нервы и вены, образующие начало зарождения новой и первой во всей истории человечества группы полноценных клонов. За углом, там, куда ушёл легионер, пропал невысокий силуэт, который услышал всё, что было сказано здесь.⚠⚠⚠
Вдруг Чонгук остановился, после чего второй впечатался в его спину, не ожидав остановки. Эта комната казалась ещё более тёмной, чем все те, мимо которых они прошли. Но прошла секунда и раздался щелчок, после чего в комнате загорелся свет. Чонгук надеялся, что датчик движения не будет в этот раз барахлить, потому что часто свет выключался даже когда он ходил по комнате, а в этот раз здесь человек, который не знал комнату так хорошо, как сам Гук. Теперь он мог лучше рассмотреть парня, которого приволок за собой: всё ещё прилипшие ко лбу каштановые волосы, густые брови, по-странному бегающие глаза, которым будто и не нужно было время, чтобы привыкнуть к свету, крупный и аккуратный нос, припухлые губы, правый уголок которых был разбит, одним словом — вполне симпатичный, если бы не куча ссадин на лице. Парень был выше самого Гука почти на голову, неплохо сложен в теле, если судить по ширине плеч и выступавшим через явно слишком узкие для него штаны рельефным мышцам ног. Длинные пальцы его рук цеплялись за раненное бедро, на которое Гук обратил внимание только сейчас. Он оторвался от разглядываний и одним резким движением усадил его на старенький красный диван, оказавшийся напротив. Тот не понимал, что пытался сделать этот мальчишка, который присел перед ним на колени и уже протягивал руку к его бедру. Стоило его пальцам оказаться в миллиметре от раны, как он схватил его тонкую кисть и крепко держал, не позволяя прикоснуться, смотрел на него грозным взглядом, глубоко в котором был лишь страх почувствовать боль, но Чонгук, не поднимая головы, произнес: «Я хочу помочь». С некой опаской он отпустил его и позволил чужим рукам осмотреть рану, приподняв изорванную часть штанов. — Не очень глубоко, — сказал Чонгук, после чего зашёл в небольшую комнатку рядом, где начал копошится, пока его «пациент» разглядывал здешний интерьер. Всё было, на удивление, довольно чисто, в отличии от мест, мимо которых они шли. Стол и пара кресел стояли справа у стены, на которой были разные плакаты известных пару десятков лет назад фильмов, по центру стоял стол для игры в виртуальный пинг-понг, а в углу большой шкаф, занимавший пару-тройку метров стены. Он посмотрел на небольшой столик около себя и на стопку на нём, после чего его глаза загорелись в изумлении. Он бережно, стараясь не помять, взял лежавший сверху журнал и вчитался в надписи сверху, с неким чувством ностальгии изучая цветные картинки, пока за этим наблюдал Чонгук, который, уже подойдя и поставив какую-то коробку на пол, кивнул на его вопросительный взгляд и сказал: — Да, комиксы. На лице незнакомца расцвела по-странному очаровательная улыбка, а глаза заблестели ещё ярче, что Чон даже сравнил это с неким детским восторгом. Пока тот разглядывал обложку, Гук достал из коробки перекись и бинты с мазями, после чего тихим «можно?» спросил разрешения вновь коснуться раны. Тот вновь одарил его боязливым взглядом, но кивнул и продолжил читать, пытаясь отвлечься от боли в ноге. — Какой сейчас год? — вдруг произнес парень по-особенному низким тоном, смотря на дату выпуска журнала, в то время как Чонгук пытался открутить крышку перекиси, но он сразу замер, услышав чужой бас. Он не спешил поднимать на него удивленный взгляд, подумав, что мало ли память отшибло или вовсе не в себе. — Две тысячи девятнадцатый, — коротко ответил Чон, после чего услышал удивленный вдох с его стороны. Гук хмыкнул, оглядывая обувь незнакомца. Сильно испачканные и избитые жизнью кроссовки, но из новейшей линейки. — На тебе последняя модель Колинса, выпущенная буквально пару месяцев назад. О ней говорили во всех щелях, мог бы при покупке на этикетку с большими цифрами этого года посмотреть. Тот ничего не ответил, только лишь утвердительно промычав, ведь на самом деле он даже не покупал эту обувь, а стащил, когда только попал на территорию гетто. Дело было даже не в том, что это была какая-то там новая модель, просто она оказалась в неудачном для её хозяина месте и времени. Всего-лишь воля случая, не более. Между ними повисла тишина, разрушаемая только шуршанием пачек с бинтами в руках Чонгука и шелестом журнала в руках гостя. Младший, пытаясь разобраться с несчастными медикаментами, чувствовал на себе его изучающий взгляд, который будто каждую косточку прожигал, что молчать и позволять так на себя пялиться было трудно. Ощущение, словно он провоцировал Гука, чтобы тот спросил что-нибудь. — Почему они гнались за тобой? — не выдержав чужого тяжелого взгляда, спросил Чон, постепенно опускаясь на тон ниже, словно боясь, что парень его услышит. — Ограбил кого-то или… убил? Его голос ощутимо дрогнул, и это не скрылось от чужого острого слуха, но Чонгук не Чонгук, если даже под страхом за собственную жизнь не будет любопытничать. Его руки замерли, пока сам он ожидал ответа, чтобы точно знать, что эту ночь он сможет пережить. — Я не знаю, — коротко ответил парень, но Гуку легче от этого не стало. Скорее даже обидно, что он, человек, который помог ему, даже не мог быть удостоен чести знать что происходило, хотя это не его дело от слова совсем. Его минутный порыв сорвиголовы — его инициатива, и никто ничем ему не обязан, по сути, тем более отвечать на неудобные вопросы. — Не хочешь говорить — ну и не говори, — довольно грубо и резко сказал Гук, поджимая губы и стараясь сосредоточиться на ране, которую собирался обработать. Но назревал вопрос: а обязан ли он? Да, он помог, и на том спасибо, но должен ли был сейчас распинаться перед совершенно незнакомым парнем, которого притащил в своё личное логово, расположенное в дали от чужих глаз, а сейчас и собирался подлатать? Чон никогда не считал себя добрым или что-то в этом духе, жалости тоже мало к кому ощущал, если не считать самого себя, которого мог пожалеть разве что он сам, так нужно ли ему сейчас всё это, или стоило прогнать гостя взашей? Возможно, но этот детский интерес, сидевший глубоко в нём, никак не хотел отпускать беглеца. — Я Ви, — вдруг раздалось над его головой, и он удивленно приподнял взгляд, после чего, заметив еле заметную улыбку, боязливо опустил. Возможно, это была его уже засевшая в нём привычка не смотреть в глаза, хотя обычно это попытка скрыть свой дефект, так ненавидимый многими. — Меня зовут Ви. — А… — протянул Гук, после чего протянул руку, которую тот пожал. — Я Чонгук. Будет щипать. Он сказал это за секунду до того, как вылил на ногу старшего пол бутыли перекиси, и тот тут же скривился и зашипел, пытаясь найти место, куда бы он мог деть руки. Они рвались ударить мальчишку, но сам парень сдерживался, чтобы не сделать этого от накатившей злости. — Ты убить меня хочешь! — завопил он своим басом, на что Гук только усмехнулся и вылил ещё, после чего начал дуть на рану, нагнувшись ближе. Боль понемногу начала отступать, но гнева у Ви от этого меньше не становилось. Он пытался выровнять дыхание и смотреть куда угодно, лишь бы отвлечься и успокоиться, но сердце колотилось ещё сильнее с каждым новым холодным потоком к его ране. Чонгук продолжал дуть, пока старший пытался вчитываться в буквы журнала, который держал, но понять суть было трудно, так как всё внимание к себе тянуло бедро, и он сделал шумный выдох, когда ощутил холодную мазь на куске бинта, которым младший начал обматывать его ногу. Закончив свою работу под ёрзанье и недовольства Ви, Чонгук с довольным лицом вытер воображаемые пылинки с рук и встал, чтобы поставить аптечку обратно. Уже вернувшись он обнаружил, что парень теперь держал другой журнал, а с другой от него стороны стояла стопка тех, что ранее лежали на столике. — Что, не интересные? — смотря не отрывая глаз, с неким любопытством спросил Гук, кивая на стопку комиксов. — А? — не сразу понял его Ви, — Уже прочёл. Не знал, что их ещё выпускают. — Это выпуски тысяча девятьсот девяносто четвёртого года и чуть ранее, — ответил младший, садясь рядом и стараясь не задеть его ногу. Он чуть улыбнулся, стараясь разрядить напряженную обстановку между ними. — Но ты же их уже читал, тебе ли не знать, хотя я всё это время думал, что у меня — последние экземпляры. Даже не знаю, где ты их прочесть умудрился. Ви не ответил, а вновь кивнул, в голове же вспоминая времена, когда начался очередной период реформ, по которому многие печатные издания были сожжены, в том числе и почти все комиксы и журналы, чтобы дать место на рынке другим производителям — представителям политической партии Ориона. И говорить о том, что всё из этой стопки он никогда до этого момента не читал, ему казалось, просто-напросто будет лишним. Вновь повисала тишина, в которой каждый думал о своём: Чонгук продумывал — что же ему сейчас делать? Притащил не понятного кого, и что дальше? В голове у Ви же крутились сотни и тысячи мыслей, каждую из которых он как мог обдумать, так и нет, и он не знал как передать это состояние одновременно знания всего и при этом ничего. Всё в нём стало слишком парадоксальным, но он не мог этого объяснить простыми словами. Вся его жизнь за последние годы стала слишком сложной и противоречивой. — Так… — нарушил гнетущую тишину младший, пальцами неуверенно зарываясь в свои волосы на затылке. — Я впервые в такой ситуации, поэтому не в курсе что стоит предлагать, так что, думаю, я просто должен предложить остаться здесь на ночь? Он тянул слова весьма неуверенно, будто бы сейчас Ви засмеёт его за незнания элементарных клише подобных моментов из фильмов, но тот отреагировал совсем иначе. — Для начала, уточним: что это вообще за место? — спросил тот, и Гук, облегченно выдохнув, ответил: — Моя берлога. — Тогда, раз ты меня сюда сам притащил и никто другой не претендует на это место, я остаюсь, — абсолютно, как показалось только самому Чонгуку, бесцеремонно и нагло заявил Ви, удобнее устраиваясь на диване, растянувшись. — Мог бы для приличия хотя бы попытаться отказаться от ночлега, — пробурчал Гук, смотря на лежавшего юношу зрячим глазом и поднимаясь, чтобы дать ему больше места, а сам сел на стоявшее у стола кресло, принимая позу, как он сам об этом подумал, охотника, который будто наблюдал за особо диким животным. — В нашем мире не осталось места для приличий. — Как скажешь, но ты слишком наглый. Стоит быть чуть менее прямолинейным. — Ты хочешь, чтобы я ушёл? — развернувшись к Чонгуку лицом, спросил Ви, и Гук был бы рад толком разглядеть на таком расстоянии его лицо, но увы, однако он чувствовал на себе его острый взгляд, пронизывавший его от макушки головы до кончиков пальцев, поэтому будто рефлекторно съежился, ощущая табун мурашек по спине, после чего мотнул головой, опуская взгляд к носкам своих кед. Будто ребёнка отчитываю, ей богу, — пронеслось в мыслях гостя. — Ладно, — вдруг сказал Чонгук, поднимаясь с места. — тут место только на одного, поэтому сейчас я пойду домой, но завтра тебя и твоей кровоточащей раны здесь быть не должно, — будто бы действительно обиженный ребёнок, заявил он, расставляя руки по бокам и делая тон строже, но получалось плохо. Нет, сейчас он не так боялся своего нового знакомого, ибо пока не убил, но что-то в нём заставляло по коже пробежать холодок, и Чонгук не знал, что было бы, если бы он мог толком рассмотреть наверняка хитрые, пронзительные глаза. Ви просто кинул краткое «ага» на его слова, тем самым вызвав у младшего ещё большее желание просто прогнать его отсюда, но Тэхёну было сейчас не до этого мальчишки. Ему просто нужно переждать, пока Легион уйдёт из этого округа искать в другом месте, и он спокойно сможет уйти в город, название которого он обязан вспомнить. Уже выходя из комнаты и закрывая дверь, Чонгук услышал тихое «спасибо», которое невольно вызвало у него улыбку.