***
— Джим Гордон. Я хочу встретиться с ним. — Детектив Гордон занят сейчас. — Мой брат Джером Валеска, я хочу поговорить о нем, — наблюдая за сменой выражения лица мужчины, я поднимаю левую бровь вверх. — Если я не смогу сказать об этом Гордону, может, это сделаете вы? Не считаешь это слишком жестким для себя, малышка? Больше в моем стиле. Я закатываю зеленые глаза, стараюсь не обращать внимание. Мой внутренний голос похож на настоящую задиру. Иногда, кажется, он хочет сожрать мои внутренности и причмокнуть от удовольствия. У меня, вроде как, редко получается манипулировать людьми, но этот человек проводит меня до нужного кабинета. Мне не нужен стук в дверь, поэтому я сразу же дергаю за ручку и вхожу, закрывая дверь перед носом этого остолопа. Щелчок замка заставляет Гордона поднять свою голову и мы пересекаемся. — Я хочу встречу с Джеромом. Пару секунд ожидая ответа, я понимаю, что Детектив даже не смотрит на меня. Все так же утыкаясь в бумаги, он молчит, пока, будто вынося вердикт отвечает: — Нет. — Нет?! — негодование внутри чуть ли не разрывает. С чего это? Почему я не могу увидеть своего брата? — Нет. Для людей ничего не значит твоя боль, переживания, страдания. Чем раньше ты поймешь это, тем лучше будет тебе, Севи. — Замолчи! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Все это, весь этот отвратительный город, Джима Гордона, убийства, Аркхэм! — Прости? — мужчина наблюдает за моими эмоциями, поведением. Я не хочу сидеть в психушке, я не смогу помочь Джерому если буду с ним в одной клетке. Меня пугает собственное поведение. Стараясь говорить спокойно, не повышая голос я апатично отозвалась: — Вы не можете не позволить мне этого. Кем бы ни был Джером Валеска, в первую очередь он — мой старший брат. — лицо Гордона не изменилось. Я потупила взгляд, уставившись в пол и ковырялась носком ботинка. — Всего одно посещение. Десять минут, мне хватит этого! Я-я… начну регулярно ходить к психотерапевту и принимать успокаивающие таблетки, чтобы не быть такой нервной. Мне было нечего предложить ему больше. Я поджала дрожащие губы, покусывая нижнюю. Я правда нуждалась в этом и в ожидание замерла, надеясь на то, что ответит Джим. — Я знаю, что это звучит странно и глупо. Но это очень важно, мистер Гордон. — глаза начало пощипывать. — Я не хочу забывать Джерома. Мне больше нечего предложить. — Ты можешь пойти. Чувствуя, как стая бабочек вспорхнула внутри, я счастливо улыбнулась, обнажая зубы. Как только я открыла рот, чтобы поблагодарить детектива, он оборвал меня. — Не более одной встречи в несколько недель. Конечно, с учетом того, что ты четыре раза в неделю будешь ходить к психиатру и психологу. Принимать таблетки и не пропускать ни дня. Прости, но иначе ничего не получится. Мы договорились, Севианн? — Да, сэр.***
В Аркхэме было скучно. Таблетки, связывания, смирительные рубашки, душ раз в неделю, еда, от которой хотелось блевать. И абсолютно никакого веселья! Джером начинал думать, что все кругом здесь обычные овощи, посаженные сюда, с целью профилактики. Это было смешно, потому что они и пальцем не могли пошевелить без посторонней помощи. С теми, кто был в состоянии мыслить и хотя бы говорить, он держался рядом. Они не интересовали его. Даже Кин, которая оказалась еще скучнее. Она действительно была похожа на куклу Барби, с которой интересно играть только девятилетней девочке, но никак не Валеске. Проводя день так же, как он проводит его обычно -, то есть, в компании гогочущих амбалов, — он ухватился краем глаза за мелькнувший силуэт за сеткой. Тонкий и аккуратный, совсем прозрачный. В мыслях пронеслось куча всего, но парень лишь ухмыльнулся, держа их при себе. — Кажется, к нам в гости заглянула очень горячая цыпочка. Один из местных недоумков — Гринвуд, с плотоядным оскалом смотрел куда-то в сторону. Туда, где Джерому ничего не было видно, потому что там, за этой странной дверью было слишком темно. — Смотри не сожри ее своим взглядом. Совершенно невинным тоном сказал он, подперев щеку рукой. Гринвуд смотрел туда так плотоядно, что ему самому стало интересно. Поэтому он поднялся и подошел прямо туда.***
Она терпеливо ждала в специальной комнате, никак не способная успокоить свое бьющееся сердце. Не видеть Джерома каждый день сравнимо с отсутствием кислорода. Быть рядом с Джеромом похоже на обжигающий легкие сигаретный дым, залезающий в ноздри, уши и горло. Севи подумала еще раз, почему опять ничего не съела сегодня. Девушка честно старалась, но знала, что потом ее будет сильно тошнить от волнения. Валеска заломила руки, потопала ногой в черных ботинках и посильнее закуталась в кардиган, потому что в Аркхэме было слишком холодно для ее тонкой кожи, уже успевшей покрыться мурашками. Внезапно для самой себя, Севи воспроизвела того страшного мужчину, который уставился на нее, пока она пыталась глазами отыскать брата. Тот смотрел так, будто хотел съесть с костями, волосами и кожей. Просто сорваться с места, разорвать тонкую металлическую сеть, подобно зверю, и вцепиться ей в горло, пока из него не вышел бы последний хрип. Представив себе все как обычно, в мельчайших подробностях, шатенке стало тяжко. Аркхэмские стены давили на череп, словно им ничего не осталось размозжить ее голову, разбрызгав ее кровь повсюду. Аркхэм хранил в себе жалких, беспомощных людей у которых разве что пока не шла пена изо рта. Она не хотела думать вообще. Ее ждет встреча с Джером, о которой она думала всю эту неделю, и психолог с таблетками. Человек должен быть благодарен за то, что ему предоставляется эта возможность. Особенно, такой человек, как Севи. Ты совсем потерялась. И от этих слов становилось больнее всего, потому что правда всегда неожиданно сильно режет. Когда Джерома заводят в эту комнатушку, она не сразу замечает. Наверное, потому что нервничает слишком сильно. — Кто же мог подумать, сестричка пришла меня навестить! Нотки веселья в его голосе звонким эхом отдались в голове. — Джей-Джей! — Севи сократила расстояние между ними очень быстро, и Валеске-старшему открылся вид на девушку. Каштановые волосы, изящными завитками спадающие на острые плечи. Огромные, зеленые глаза с изгибом длинных, черных ресниц. Редкие веснушки на светлых щечках, и бедра, обтянутые черными джинсами. Это действительно оставляло место воображению. Рыжий был бы рад обнять сестру, да только наручники мешали. Поэтому, он подался вперед, вдыхая ежевичный аромат ее волос и проводя кончиком носа по лебединой шее. Севианн Джин Валеска не девчонка с соседней улицы. Теперь уже нет. Теперь она — девушка. Со взрослым телом и взрослым, хоть и странным именем с двумя «н» на конце. Иронично. Джером Валеска смог убить свою мать, но его сестричка… маленький, невинный цветочек. Предел его мечтаний. — Я скучала по тебе, Безумный Шляпник. — Я скучал по тебе тоже, Алиса. Зеленоглазая просит охранника стоявшего за дверью расстегнуть его наручники. Тот впаривает ей что-то про его «особую опасность» и полное «нестабильное» состояние. Джерому не нужно много времени, чтобы понять, что это мудло флиртует с его младшей сестрой. Охраннику на вид лет двадцать пять, но он стремный как три подвала и точно думает не о том. — Сладкая, я заждался! Для него это может и игра, но слишком интересная, чтобы прекращать. Парень точно уверен, для Севи тоже. Потому что несмотря на все ее жизненные ценности, зажатость и стеснение, настоящая Севи прячется там, внутри. — Спасибо, Даррен. Его зубы сжимаются. Она улыбнулась ему так мило, что этот Даррен кажется, чуть ли не кончил. Валеска еле сдержался, чтобы не оторвать ему яйца. Парень нетерпеливо дергает руками, а Даррен с неохотой расстегивает его оковы. Запястья уже успели затечь, поэтому на них остаются красные следы. Этот охранник боится его. От этого приятное ощущение превосходства распространяется вверх по венам. — Проглотил язык? — скалится он. Джером наклоняет голову в бок, наблюдая за округлившимися глазами этого придурка. Тот кладет свою потную ладонь прямо на плечо его сестры, а затем вполголоса говорит: — Если что, я буду за дверью. — запинаясь, произносит он. Ха, да он будет первым, кто сбежит! Севи снова дарит слизняку свою превосходную улыбку, а старший не сводит с него глаз. Когда мужчина замечает это, то нервно сглатывает, а рыжий хищно улыбается, провожая его до самой двери. — Он коснулся тебя. — Валеска брезгливо вытирает то место, где недавно хастлер потрогал ее. — Ты же понимаешь, что я отрежу ему руку, при первой же возможности? Его собственные руки в то время блуждают, пальцами он проводит по шейке, а дальше наматывает на палец кудрявую прядь волос. — Что? Он знает, она не воспринимает это всерьез. Думает, очередная шутка. У Джерома кипит кровь, когда в ушах звенит звоночками крик агонии человека, у которого сначала оторвали все пальцы, а потом тупым ржавым ножом отрезали руку по локоть. Он бы хотел рассказать об этом Севи, но она еще не готова услышать от него такое. Поэтому, он выдавливает из себя широкую улыбку и говорит: — Ничего. Я пошутил. И с наслаждением смотрит на нее, как на котенка, прижавшегося к его пальцам, чуть ли не замурлыкавшего от наслаждения. — Ты ела сегодня? Девчонка смотрит в пол, и он понимает, что нет. Джером не будет уговаривать ее, потому что это бесполезно. — Покажи мне руки. Мелкая жмется, думает, что он осудит, разозлится. Джером чуть не разрывает ткань свитера, когда вздергивает его вверх. У Севи столько шрамов, порезов и ожогов, что на ней буквально нет живого места. Кудрявая тихонько всхлипывает, а он наклоняется и целует запястья. Обводит языком глубокие царапины, зализывая раны. Хрипло стонет от интимности всего момента, другой рукой водя по мягким бедрам, останавливаясь на ягодицах и сжимая. От всегда такого заботливого и нежного с ней, она не удерживается и целует его первой. Просто неумело прижимается теплыми губами, чуть ли не стукаясь зубами об его. И их носы сталкиваются, а Джером улыбается, отодвигая мешающую прядь волос, а затем трепетно касается столь желанных губ. Сначала осторожно, чтобы дать ей привыкнуть. Затем, более настойчиво. Сквозь сладостные прикосновения, он чувствует робкие ладошки на своих щеках, которые перемещаются и запутываются в его волосах. Джером никому не даст забрать что-то у своей Севи. Потому что все что нужно — отберет сам.***
Когда сестра уходит, у него нет и капли чувства вины. Потому что Джером знает — Севи такая же, как и он. Поэтому, после ужина, когда все уже давно спят, он отмычкой открывает дверь своей камеры. Спустя несколько часов, весь Аркхэм стоит на ушах от оглушающих криков человека теперь уже без руки. Валеска лежит на койке и заливается безумным смехом, слыша это. Его тюремная роба вся покрыта красными пятнами.