***
Он — Сейджуро, и он не знает своего возраста. У него есть дом, мама и папа, но нет друзей, и он не знает, что это плохо. Он ничего не знает. Ни того, где живёт, ни того, на что способен, и тем более не знает, насколько велика его родня. Ни того, почему мама так печальна, а папа сухой и истощённый. Они рядом, и он счастлив. Он — Сейджуро, и ему уже шесть. Он не знает, почему его боятся другие дети, и почему папа избивает его за злость — наверно, потому, что его злость оживляет вещи. Трава от него убегает, как и камни, а вещи слетают с полок. Кулаки не помогают, но если мама начинает плакать, он мигом успокаивается — что угодно, лишь бы успокоить её. Но ярость изнутри грызёт, растёт и выжидает, и мальчик знает одно: жить так он больше не хочет. Он — Сейджуро, ему двенадцать, и он больше не хочет жить. Вообще. Он не знает, почему, но его желания сбываются — не обычные, только самые сокровенные. И именно поэтому желает умереть. Спустя годы гонений и ненависти, от детей и взрослых, он хотел одного: чтобы этих людей больше не существовало в его жизни. Шиноби Кровавого Тумана его немую просьбу выполнили по-своему, и до того дня Сейджуро не знал, как много людей жило в его деревне. Пока не увидел дорогу, устланную трупами. Всему виной банальная зачистка — ходили слухи, мол кто-то из местных покрывает бандитов, но так или иначе мертвы были все, включая его родителей. Уверен Сейджуро был только в том, что повстречал тогда саму Судьбу — мальчика в маске собаки, за которой прятались бездушные голубые глаза. Только бы понять, почему тот его пощадил… Он — Сейджуро Узумаки, и за все пятнадцать лет знание фамилии ни разу ему не помогло. Зачем только заморачивался? Объяснились разве что его выносливость и чакра, унаследованная от матери: оказалось, он был шиноби. Но совершенно не умел им быть. Три года скитаний привели его на сам край света, в страну Леса, но Судьба снова не позволила ему умереть — на сей раз в облике нелюдимого, гордого, но абсолютно голого юноши с зелёными глазами. Им исполнится восемнадцать, и они станут жить только друг для друга.***
Дайки три года, и он не понимает, что плохого сделал матери. А ещё не понимает, почему так не похож на остальных детей в их деревне. И почему другие тётеньки так на него смотрят. Презрительно, свысока, холодно, с ненавистью. Словно на монстра. Другим ребятам, слава богу, всё равно, но им тоже многое не нравится. Его смуглая кожа, например. Дайки шесть, и он уже перестал спрашивать про папу. В последний раз мама его ударила и оставила без еды на три дня, потом и вообще лишила самой возможности спрашивать. Он просто уснул вечером, а проснулся у подножия огромной стены, под пристальными взглядами взрослых дядей. Они сделали ему больно и снова вырубили, держали где-то в холоде и темноте, залезали в голову, хоть Дайки и не знал, как. Но вскоре отпустили и предоставили небольшое жилище на окраине того селения, к началу весны велели заявиться в школу. Они уже знали его имя, но его Дайки слышал реже, чем словосочетание «сын шиноби», что бы это ни значило. Дайки двенадцать, и его единственный друг заставляет его беспокоиться. Обычно бесстрастный, сейчас он всегда хмур и напуган. Опечален. Дайки думает, это потому, что его исключили из кандидатов в новое поколение Семёрки мечников деревни Скрытого Тумана — именно так называлось то селение. Но потом он, конечно, узнал правду. Узнал и отказался становиться причиной смерти друга, единственного человека, что его признал. Сбежать из селения оказалось вовсе не сложно: многие взрослые уступали ему во скорости. Даже взрослые. Дайки пятнадцать, и его руки уже по локоть в крови. АНБУ шли по следу парня ещё очень долго, так же ему зачастую приходилось защищаться от других отступников или банальных грабителей. Было обидно. За них, что полезли не по адресу, за себя, неспособного проиграть, пусть даже проигрыш значил бы смерть. Одна девчонка из Облака приняла его за «своего» из-за смуглой кожи, он немного узнал об истории этого прогнившего мира, получил абсолютно ненужные причины сильнее его ненавидеть и осознал своё происхождение. А девчонку, конечно, убил. В голову приходило только одно объяснение произошедшему. В год его рождения шла война, продолжалась и после, но жажда крови медленно увядала. Это не помешало Облаку вторгнуться в страну Воды, затем родился Дайки. Явно не по доброй воле папы, не по желанию матери. Её никто не спрашивал, и она имела полное право ненавидеть своего сына. Дайки скоро восемнадцать, и у него есть цель. Уничтожить систему шиноби и убить одного человека.***
Шинтаро три, но он уже очень гордый мальчик. Немногих вещей, что ему известны, вполне достаточно, чтобы жить, а об остальном он решил подумать позже. То есть, когда станет немного старше. Пока что он был доволен приютом, в котором рос, и знанием, что родители погибли на войне. Это значило, что они его защищали. Шинтаро шесть, и он скитается по стране Леса. Ребятишки из приюта особо его не жаловали, но мальчик не считал постыдным свой побег. Так было бы лучше для всех, тем более для самого парня. Ему никогда не нравилось сидеть на шее у воспитательниц, хотелось самому о себе заботиться, но в первое время было трудно. Благо, страна Леса оправдала своё название и вдали от городов можно было легко построить шалаш и наладить стабильное пропитание. Шинтаро двенадцать, и он любит медитировать на опушке любимого дерева. Эта густая ель всегда давала ему защиту от частых дождей, была домом для нескольких поколений воробьев и средой жизни для мягкого тёплого мха. Её верхушку однажды сломал ветер, но это не мешало ей расти, и мальчик видел в ней себя. Ель тоже любила Шинтаро, что верил в это свято, не будучи искушённым в вопросах науки. Парню даже сомневаться в этом не приходилось. Если он замирал, успокаивал дыхание и слушал, слушал целый мир, тот начинал трепетно отвечать: птицы свободно садились на его макушку, ветер нежно обволакивал тело, а воздух наполнялся силой. Ему только и оставалось, что впитывать её, а в последнее время это стало единственным способом воспринимать мир: зрение начало ослабевать, а та странная энергия обостряла его чувства... Шинтаро пятнадцать, но он давно перестал считать года. Он просто ощутил касание судьбы, хотя то было просто чужое присутствие. Столь отчётливое, что казалось сном, но заставило одним прыжком спуститься с почти тридцатиметровой высоты. Тем не менее по пяткам придётся только лёгкий удар, не воспрепятствовав бегу, и юноша едва ли не взлетел обратно к веткам. Тот участок леса, где он жил, ни разу не видал больше никого из людей, просто потому, что был полон не самых дружелюбных тварей. Сунуться туда мог только самоубийца, но тот парень… Шинтаро не мог сказать, почему не может остаться на месте. Почему считает пришельца парнем, почему уверен, что в нём нуждаются. Нуждаются в помощи. Убеждал себя, что подсознательно истосковался по человеческому обществу, вот и всё, но... Ужасное зрение дало ему различить не многое. Огненно-алые волосы, яркие глаза не менее пылающего цвета, довольно светлая кожа, всё. По неизвестной причине он едва мог идти сам, но ссылался исключительно на недоедание и усталость. Им исполнится восемнадцать, и они станут жить только друг для друга.***
Её зовут Сацуки и у неё есть братик. Братик старше её на четыре года и уже ходит в академию ниндзя, откуда таскает малышке сюрикены и кунаи. Ей они нравятся, но ему нет, и взгляд его при этом слишком странный. А ещё он её не тренирует! Не хочет и всё, где это видано??? Мол, сам ничего не понял. Сацуки так ему и поверила. Но Хи-нии-цян — её любимый братик, и когда её зубик наконец-то вырастет, она обязательно назовет его по имени! И даже не запутается! Её зовут Сацуки и её братик — центр её вселенной. Она определённо выйдет за него замуж! Только подрастёт. Чуть-чуть. Он обещал. Но перед этим сшиб её в нокаут на тренировке и заявил, что у неё глюки. Сацуки так ему и поверила. Хи-нии-чан, хоть и крутой, но врать ну совсе-ем не умеет. А почему крутой? А потому что люди, эти мерзкие черви, от одного его слова расступались. И голос у него прекрасный, на пол деревни слышно, а глаза вот прям пылают! Вот какой у неё братик! Её зовут Сацуки и её братик совсем сбрендил — чего будить её посреди ночи? Нет чтобы в ванную сначала сходить! Одежда изорвана, лицо мокрое и красное, коса тоже — не иначе как снова развлекался. Вон какой счастливый! Но у неё завтра итоговый экзамен в академии, ей пора переходить на последний курс, и пусть братец только попробует свинтить! Он же обещал подарить ей такую же косу! Но на следующее утро братика уже не было, а мама с папой, ленивые нищеброды, валялись на заднем дворе и даже не реагировали на её приказы. А воняли-то как, бомжи недоделанные, вон даже мухи завелись! Тьфу, к чёрту, ей и без них вполне хорошо. Только бы вернулся братик. Её зовут Сацуки и она впервые в жизни расплакалась, увидев дату на календаре. Сегодня ей исполнилось пятнадцать, значит, братик должен на ней женится. Да, сегодня, здесь и сейчас! Вот только он так и не вернулся в деревню, а Сацуки тоже пришлось уйти: вонь в их квартале стояла невыносимая, а вороны и мухи летали роями. Она так его и не нашла, но вполне со всем справлялась, ведь братик хорошо её обучил. Есть проблема — кунай в живот — и нет проблемы. И только с одним девочка, уже почти девушка, справиться так и не смогла: безразличие Хидана, вступившего недавно в Акацуки, ранило намного больнее куная, но сколько бы она не смотрела, не искала, кровь на её одежде явно не принадлежала ей. И почему было так больно, она не понимала. Ей исполнится восемнадцать, и для неё больше не существует брата.***
Тецуе Ходзуки три года, и он очень странный ребёнок. Слишком не похожий на своих братьев, а ещё у него не совсем обычное имя: в нём не присутствует «луна». Но главное, что это мало его беспокоит, и у него нет времени предаваться сомнениям. Он любит смотреть на тренировки Мангецу (что упражнялся в рукопашном бою) и часто принимает в них участие, но гораздо чаще нянчится с Суйгецу. Это было сложнее, ведь у малыша прорезались первые зубки и в громкой ярости он часто превращал себя в жидкость. Тецуе Ходзуки шесть, и он уже три раза брал в руки настоящий меч. Однажды короткий клинок братика Мангецу сверкал слишком ярко, в отличие от его кунаев, и мальчику стало интересно. Во второй он проспорил братику Суйгецу и был вынужден стащить Хирамекарей у одного из Семерки Мечников Тумана. Сам мужчина его даже не заметил. Последний раз приключился, когда Четвертый приказал ему торжественно вручить этот легендарный клинок любимому Мангецу, ведь предыдущего владельца казнили за столь лёгкую потерю одного из величайших сокровищ Деревни, а самого Тецую приняли в академию шиноби на год раньше. Тецуе Ходзуки двенадцать, и он продолжает звать Суйгецу старшим, хотя всё как раз наоборот. Всё очень просто: мальчик оказался неспособным унаследовать кеккейгенкай своего клана, но по этому поводу снова особо не беспокоился: у него был друг. Очень хороший, но не то чтобы солнечный паренёк называл себя просто «Дайки», что было немного непривычно для Тецуи, чьё полное имя состояло из двух частей. Друг объяснял это тем, что «ты из знаменитого клана Ходзуки, а у меня есть только мама». Разуму маленького Тецуи его логика так и не подчинилась. А ещё у мальчика очень много тайн. Он убил Мангецу и половину сознательной жизни лгал Суйгецу, потом лгал Дайки, вернее, сам так думал. Он вручил брату Хирамекарей, и тот погиб на особо опасном задании, по крайней мере по официальной версии. Он говорил братишке, что не знает ничего обо всём этом, потом братишка перестал спрашивать, потом пропал. А ещё он знал, что будет вынужден убить Дайки, дабы выжить самому, но продолжал тренироваться с ним и смеяться с ним. Затем он всё же рассказал об этом Дайки и Дайки исчез тоже. Тецуя и сам не догадывался о половине своих тайн, естественно, не подозревая об этом. Он стал тайной сам и вступил в АНБУ после «выпускного экзамена», умудрившись его пережить. Что и говорить, это действительно было его место, учитывая исключительную незаметность паренька, что быстро превратила его в машину для бесшумных убийств. Тецуе Ходзуки пятнадцать, и он не горит желанием жить до восемнадцати.