***
Наконец, на площади замаячил силуэт Евгения. Он быстро перебежал дорогу и, проверив, та ли парадная, вошёл внутрь: — Девушки, с праздником, — и он протянул сёстрам две бутылки «Изабеллы», — а тебе, Вова, я принёс конфеты. Ты же любишь шоколад с ликёром? — и он многозначительно поднял брови. Затем, открыв вино и, чего таить, выпив совсем чуть-чуть, молодые люди прошли на «концерт». Не удивляйся, дорогой читатель. Это слово я беру в кавычки, ибо очутись вы там, ни за что не подумали бы, что попали на концерт. Концерты (привычные читателю) шумные и проходят в больших помещениях, на них присутствуют ощущение давки и толпа. Здесь всё было не так. Публика составляла человек двадцать от силы, и все эти люди были знакомыми солиста. Который, кстати говоря, пел в небольшом зале, что снимал на время концертов. Между песнями (а, бывало, и между куплетами) он прерывался, дабы поговорить со слушателями, посоветоваться, поучаствовать в обсуждении чего-либо или элементарно выпить: — А теперь, — после очередной сатирической песни «о женском счастье» солисту тоже захотелось пообщаться со знакомыми, — дайте-ка мне пива, — и он сошёл с импровизированной сцены под многочисленные аплодисменты. Такие вечера обычно затягивались на пару часов и сопровождались приятными жизненными разговорами. В данном случае знакомым солиста являлся Ленский. Они познакомились при поступлении последнего в университет, сам певец вступительный экзамен провалил и избрал другой путь. Но что было, то было. Настоящее вполне всех устраивало, а это главное! Возвращаясь к нашим любимым героям, стоит отметить, что время они проводили немного не так, как планировали. Татьяна, пристроившаяся на диванчике, смущенно улыбалась и тихо подпевала. Оленька разговорилась с молодой девушкой, парнем которой являлся барабанщик. А Онегин очень даже неплохо проводил время с Ленским. Вова был чертовски пьян, а потому клевал носом и положил голову к Жене на плечо. Онегин слабо жестикулировал и делал вид, что болтает с Володей. — И, как я уже говорил, — вполголоса подытожил Евгений, — эта работа кажется мне абсолютно бесперспективной. Что скажешь? Ленский лишь покачал головой и вновь улёгся к другу на плечо. — Да, мой милый, так и есть. Работа — дрянь. Но, спрашивается, чего я хотел? Для прибыльной должности нужен опыт либо связи. У меня, к сожалению, нет ни того, ни другого. Как насчёт тебя? — Вова даже носом не повёл — он спал. — Молчишь, значит. Конечно, что ещё делать учителю истории? Молчать, верно. Неужели тебе так нравится изучать, в каком году кто с кем поссорился? Для чего оно, Владимир? Нужно страсть как любить историю, чтобы подписаться на жизнь в нищете и… хотя твоя жизнь — твой выбор. Я не осуждаю, просто пытаюсь понять, чем ты руководствуешься… Время пролетело незаметно. Немного выпившие (не немного) молодые люди крайне вежливо попрощались с музыкантами и всеми присутствующими. Нужно было пожать руку певцу Денису, гитаристке Кате, барабанщику Лёне, обняться с его девушкой Златой, ещё раз поздравить всех обладательниц женского пола с праздником, пожелать им всем быть сильными и независимыми. Затем дружно прокричать: «Женщины — сильные и независимые, а слабый пол — это дырявый линолеум у Вовы дома!». Наши герои не забыли выпить по последней, по самой последней и по самой-самой последней. И, наконец, они ушли. Сначала юноши проводили девушек до их жилья. Идти пришлось недолго, ибо сёстры Ларины вместе с мамой поселились в двухкомнатной квартире на Съезжинской улице. Итак, как упоминалось выше, дорога не заняла особо много времени, однако молодые люди успели сильно замёрзнуть, а где-то даже поскользнуться на коварном льду. Дом Лариных находился в маленьком дворе-колодце, где большую часть места съедали припаркованные машины. Здания грязно-жёлтого цвета ещё не утратили своей привлекательности и манили изящными капителями и консолями. Татьяну и Ольгу заботливо встретила Прасковья Ларина. Хоть девушки давно перестали быть детьми, их мать не сомкнула глаз, пока те полностью не возвратились домой. Женя с Вовой благополучно ушли, ещё раз поздравив и попрощавшись с подругами. Поспешим и мы оставить прекрасных дам, чтобы не потерять из виду Онегина с Ленскими. Однако я успокою читателя и заверю, девушки в полном порядке, не волнуйтесь… Настоящий петербуржец с уверенностью может сказать, что дождь не бывает одинаковым. Никогда. Он всегда разный. Можно наблюдать «дождь-кара небес» — ещё чуть-чуть и, кажется, что город затопит как в 1824 году. «Дождь-шпион» — идёт только там, где вы находитесь. «Дождь зимний», с привкусом снега. «Антизонт» — дождь с ветром, и зонт выворачивает наизнанку. «Это Питер, детка» — вы только переехали жить в Петербург. «Дождь-Дональд Трамп» — когда никто не верил в то, что он пойдёт, но он пошёл. Также есть «дождь-как-состояние души» — на самом деле дождя нет, вам просто плохо. Сейчас шёл «дождь-безнадёжность» — ещё один вид дождя. Обычно он несильный, но может продолжаться неделю! Владимир проснулся, однако лучше бы он этого не делал. Сначала он долго не мог понять, где находится, и какое сегодня число. Сосредоточиться мешала ужасная головная боль. Ленский перевернулся на спину и протёр глаза. Вставать не хотелось. Молодой человек провалялся в таком состоянии ещё с четверть часа, прежде чем решил подняться. На деревянном столике обнаружилась вскрытая пачка «цитрамона» и пустой стакан, с остатками воды на дне (из него уже пили). Владимир принял лекарство, залил в себя большое количество минералки и направился в душ. Это место он знал слишком хорошо. После минералки соображать стало намного легче. Теперь юноша отдавал себе отчёт в том, где и у кого находится (сначала его одолевали сомнения). Кирпичные стены, постеры в стиле поп-арт, винтажные светильники — всё свидетельствовало о жилье Онегина. Квартиру Жене подарил отец, когда юноша только подавал документы в университет. С ремонтом Жене также помог он. Как итог, получилась очень интересная студия в стиле лофт. Стены под старинный кирпич, тёмный деревянный пол и мебель а-ля «ящик для рыночных овощей». Посредине комнаты стоял раскладной диван из потёртой красной кожи, который постепенно становился просто кроватью, а напротив него — письменный стол. В правой же части студии располагалась небольшая угловая кухня и барная стойка с рядом подвесных ламп над ней. Дальше, в противоположной от кухни стороне, находилась дверь, ведущая в маленькую ванную комнату. Когда Ленский вышел из душа, головная боль всё ещё не унималась, хоть и не так болезненно отдавалась в висках. Он опустился на диван и закрыл лицо руками, пытаясь вспомнить. Правда, вспоминать было нечего. Владимир уже понял, что вынужден «гостить» у Онегина. Понял также, что выходной был вчера, а сегодня он безбожно пропускает пары. Ещё понял, что уже полвторого, а со вчерашнего дня кроме алкоголя в его живот ничего не попадало. И, пожалуй, главная вещь, осознанная Ленским — где Онегин? Квартира оказалась заперта на ключ, и дубликата нигде не наблюдалось. Владимиру совершенно нечего было делать… поначалу. Телефон разрядился ещё вчера, а у Жени не было зарядки для Самсунга. Юноша решил попытаться приготовить хоть что-нибудь. В холодильнике оказались овощи и десяток яиц. Плиту Онегину заменяла мультиварка. Как пользоваться ею, Вова, конечно, не знал, но «это же кастрюля, только с кнопочками?». Короче говоря, Владимир импровизировал. После лёгкого завтрака в виде омлета головная боль притупилась, опять же, не исчезнув до конца. Вспоминая о больной голове, Ленский как будто бы вспомнил и что-то из вчерашнего вечера: «Жень, ещё долго?» — эхом прозвучал собственный голос. «Это я у тебя хочу спросить, друг мой. Ты же ходишь сюда каждую неделю к своей ненаглядной Оленьке! Володя, не спи! Вова!» «Не кричи, и так голова боли» «Что за Матвеевский сад? Как далеко от твоего дома? Вов…» — Тогда Онегин ещё и потряс Вову за плечо, но, чёрт возьми, Ленский очень плохо помнит!***
Окна у Жени не очень большие, зато подоконники широкие. Позаимствовав у приятеля книгу Дейла Карнеги, он уселся на один из двух таких подоконников, подтянув колени к груди. Квартира у Жени находилась на втором этаже. Как это часто бывает, Вова пусть и читал, а мысли крутились совсем не вокруг Карнеги. Сосредоточиться было просто невозможно! И, отложив книгу, Ленский принялся разглядывать прохожих. Вот прошли две молодые девушки, кутаясь в свои шарфы от холода. За ними — одинокая пожилая женщина в сером пальто. Она забавно прихрамывала на левую ногу. Потом прошла ещё пара человек, и ещё… Большая Монетная — вообще многолюдное место, ведь рядом тот самый Каменноостровский проспект, о котором автор тебе, дорогой читатель, так часто упоминает. Как много кафе, ресторанов и магазинов расположилось на нём! Взять то же самое «Coffe Room» — кафе с бесплатным Wi-Fi (к слову). Как будете там, обязательно попробуйте свекольные тальятелле с моцареллой и базиликом, — как любит говорить один мой хороший знакомый — «Паста прекрасная на вид и на вкус»! А ещё там очень приятный кофе, который согреет, даже если на улице сугробы по колено. Снега, к слову, было действительно много. Он выпал ещё в конце октября. Владимир начал вспоминать, в котором месяце снег выпал в прошлом году. Кажется, только в середине ноября. Или… нет, определённо в середине ноября. Он, помнится, тогда как раз отправлялся на Петроградку, чтобы встретиться с… Слово «Петроградка» что-то шевельнуло в памяти. Накануне вечером он ещё громко расхохотался, когда услышал что-то связанное с этим: «Петроградский район, Петрогадка, это же…» — кажется, Онегин тогда пытался что-то вспомнить. — «Тут ещё Каменноостровский рядом. Или нет? Так, Петроградка, это что-то знакомое, но откуда я,… Чёрт возьми! Ведь я здесь живу!» — Точно так выражался вчера Онегин, чем вызвал смех Володи. Конечно же! Ленский невольно улыбнулся, вспомнив об этом. Да, они определённо забавно искали вчера путь домой.***
К сожалению, время тянулось так медленно, что выводило Владимира из себя. Тогда он решил воспользоваться случаем и поспать, раз уж выдался подобный «незапланированный выходной». Уже собираясь отдохнуть, Ленский приметил в прихожей что-то жёлтое и скомканное. Он поднял вещь и узнал в ней свой пуловер, о котором напрочь забыл (его, кстати, мама привезла из Германии, Франкфурта, прекрасный свитер!). — Интересно, почему он валяется, ведь я, вроде, ложился спать в… — новое воспоминание? Неужели. «Снимай пуловер», — нет. Не стоит воскрешать его в памяти. Володя повернулся к зеркалу, оттянул ворот позаимствованной Жениной футболки и дотронулся рукой до ключиц. «Тогда я сам его сниму!» — пуловер летит к чёрту, а на ключицах Ленского остаются те самые бордовые пятна, по которым юноша сейчас водит рукой. Ленский вздрагивает. В двери поворачивается ключ. Вывод можете сделать сами: пить с петербуржцами опасно для вашей гетеросексуальности.