«Рожа у меня как у девчонки. Может, хотя бы она как-то сможет привлечь Юкхея?..» «Тело у меня как у типичного парня, за девушку точно не сойду» «Блять, о чём я вообще думаю?»
Чону хотел нравиться Юкхею. Но как понравиться убеждённому натуралу? Да ещё и лучшему другу? Правильно, никак. Ким это осознавал, но продолжал иногда думать о том, что он может с собой сделать, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание Вона. Ведь всегда начинаешь считать себя дефективным уродом, когда не нравишься человеку, в которого ты влюблён. Начинаешь завидовать тем людям, которых тот человек находит симпатичными. Даже если считаешь, что они в разы выглядят хуже, чем ты. Возникает мысль: «Если ему нравится такое ублюдство, то насколько же ущербный я?» Ким отвлекается от угнетающих мыслей и решает немного разгрести срач в комнате, как и наказала мать. По натуре своей Чону был революционером: он никогда не хотел делать того, что говорят ему другие; хотел нарушать порядки и общепринятые нормы; не соглашаться с большинством. Не потому что хотел казаться особенным, а потому что он ненавидел стадное чувство. И нормы считал полным бредом. Но сейчас стоит вопрос его психического состояния, ведь если он не сделает то, что ему сказано, то мать снова будет изводить его. А у Кима нет настроения слушать это дерьмо. Спустя час он справляется с уборкой. Уроки Чону решает не делать, потому что это совершенно бессмысленное занятие. Поэтому просто ложится обратно в кровать, надевает наушники и много думает. Думает и думает.«Какой смысл в женитьбе? Это бесполезная херня. Вот клёво-то всем жить, изменяя друг другу, сводя концы с концами. Как будто спустя 5-10 лет брака ещё остаётся что-то от прежней любви». «Какой смысл в жизни вообще? Мы все спим, жрём, срём, учимся, трахаемся и в этом нет никакого нахуй смысла. Даже в моей любви к Юкхею нет смысла. Зачем всё это, если всё равно умрём?». «Любить Юкхея – это худшее, что случилось в моей жизни, потому что я даже права не имею надеяться на какую-то взаимность. А нужна ли она мне вообще? Я что, хочу сосаться с ним и за ручку ходить? Это уже лишнее. А что тогда есть любовь? Поцеловать я бы его хотел, но я не хочу, чтобы мы были как парочка. Отмечать годовщины, носить парные вещи, дарить друг другу цветочки и приносить кофе в постель? Это же смешно. Я сам не знаю чего я хочу от него».
Чону вскакивает с постели, включает настольную лампу, подвигает стул, садится за свой стол, роется по ящичкам в поисках своей записной книжки, когда находит её, берёт ручку и выводит строки: «Ты – мой океан, в котором я всегда хотел утонуть. Знаешь, океан – это обычная вода, которой много (специально для тебя идиота пишу понятным языком). Нет ничего необычного в воде. Чёрт, да мы сами и есть вода, вот настолько в этой вещи нет ничего такого особенного. Но океан восхищает, вызывает дрожь, эйфорию, вдохновляет. Я всегда хотел найти покой именно в нём. Чтобы бескрайний океан крепко обнял меня и забрал на дно, где тихо и спокойно. Слишком прекрасное природное явление. Также и ты. Только в твоих объятиях мне спокойно, только в тебе я хотел утонуть и никогда больше не всплывать наружу. Единственный человек, в котором я вижу смысл, с которым мне хочется жить и чувствовать себя живым. Ты никогда не узнаешь об этом, ни об этом тексте, ни о моей любви к тебе. Всё равно скажешь что-то такое, что говоришь всегда, типа: «Чону, снова ты романтизируешь суицид, да сколько можно, обратись уже к профессионалу». Не удивлюсь, если ты только это и вырвешь из контекста. Возможно, я действительно схожу с ума. Прости.» Ким смотрит на бумагу, перечитывает этот бред, но не успевает этого сделать, потому что слышит какой-то шум через наушники. Он вытаскивает их из ушей, подходит ближе к двери и прислушивается к чужим голосам в прихожей: там не менее пяти человек, среди которых есть двое мужчин. Мать снова притащила каких-то алкашей. Это происходит не впервые, поэтому Чону возвращается за стол. Он вырывает листы из блокнота и, думая о том, какое же это дерьмо, комкает бумагу. Собирается уже кинуть в урну, которая стоит в другом конце комнаты, но слышит шаги и быстро прячет всё в ящик. Заходит мать, шатаясь. Она, судя по всему, не настроена на дружелюбный разговор по душам. — Вали к Юкхею, — говорит женщина, еле стоя на ногах. У неё содраны колени и одежда заметно испачкана. Снова валялась где-то. — Я не пойду к нему, — Чону знал, что друга либо нет дома, либо он с Ынджи. Ему не хотелось снова слышать отказы Вона. — Тебя проводить или что, я не поняла? — мать начинает злиться. За её спиной нарисовались люди, которые пришли с ней. — Это чё, твой сын? — Спрашивает какой-то старый мерзкий мужик, который зашёл в комнату парня без спроса. — Да, бездельник и тунеядец. Мать никогда не слушается, — женщина машет на сына рукой, подтверждая его безнадёжность. — Слышь, а чё ты такой оболтус-то? — Мужик бесцеремонно проходит вглубь помещения и садится на кровать Чону прямо в своих грязных джинсах, в которых валялся не понять где. — Вы можете встать с моей кровати? — Осмелев, обращается Чону к этому неприятному типу. — Мам, ты можешь вывести этих людей из моей комнаты и оставить меня в покое? — Кима напрягает такое количество алкашей в комнате. Во-первых, начинает вонять, потому что три человека дышат своим перегаром здесь. Во-вторых, он в принципе не переносит большие скопления незнакомцев в одном месте. — Я сказала, чтобы ты проваливал из квартиры. Пиздуй, куда хочешь, но чтобы тебя здесь как минимум до завтра не было, — мерзким, но твёрдым тоном говорит мать и удаляется вместе со своей компанией. Чону понимает, что ему действительно лучше свалить при таком раскладе, потому что эти люди не оставят его в покое. Неизвестно на что они вообще способны. Парень берёт тёплые носки, зарядку, свой любимый плед и идёт в квартиру напротив. Он предварительно написал Юкхею, но ответа так и не последовало. Поэтому, долго не думая, он звонит в дверь. Снова проверяет телефон и начинает нервничать, потому что если Вон его не пустит, то ему придётся ночевать на улице, а там немного февраль. Чону в очередной раз нажимает на звонок и прислушивается к происходящему в квартире. Он слышит какие-то тихие голоса, а затем звук приближающихся шагов и щёлканье замка. — А... это ты? Что ты тут делаешь в такое время? — Юкхей красный, растрёпанный, запыхавшийся и... голый? На нём только спортивки, но Киму удаётся заметить одну выпирающую деталь, которая позволяет сделать вывод, что парень не надел трусы. Он пытается улыбаться, но плохо получается, сразу видно, что он смущён и нервничает. — Мать выгнала меня из дома до завтра. Мне некуда идти, — говорит Чону, но он понимает, что отвлёк Вона от времяпровождения с Ынджи. — Ладно, впрочем уже не важно, я и так всё понял. Прости, что отвлёк, — напоследок кидает Ким, собираясь уже уходить. — Прости, бро. Ты и сам всё понял. Бывай, — второпях прощается с другом младший и захлопывает дверь. Но перед тем, как Юкхей закрывает дверь, Чону слышит то, что ставит его в ступор. Кашель Марка. Вместо того, чтобы уйти, Чону остаётся возле квартиры. Он хочет услышать что там происходит и узнать, почему Ынджи кашляет как Марк. Проходит несколько минут тишины, но затем Ким начинает слышать какие-то звуки. У него начинает сильнее биться сердце, когда он слышит чужие стоны. Он хочет надеяться, что они исходят не из квартиры Юкхея. Он вслушивается ещё какое-то время.«А-ах, Юкхей!»
Чону слышал это отчётливо. Это прокричал Марк. И что это блять значит? Да быть того не может, это же смешно! Юкхей не может заниматься сексом с Марком. ЭТО АБ-СУРД. Это невозможно. Возможно всё, что угодно, но только не это. Возможно, что весь мир – это огромная голограмма, что всё вокруг – иллюзия. Вероятны все теории происхождения вселенной, но блять не это. Ким убеждает себя в том, что ему это послышалось, показалось. Он продолжает стоять возле двери и слушать. Он хочет убедиться. Он обязан убедиться. Это же бред! Нет там никакого Марка и быть не может. Из прострации Чону вытаскивают приближающиеся шаги, но от двери он не отходит, он должен узнать что там происходит любой ценой. Ему всё равно даже если ему прилетит дверью в лоб и Юкхей узнает, что друг бесстыдно подслушивал.«Ты пойдёшь со мной в душ?»
Сомнений нет. Это Марк. Он сказал довольно-таки длинную фразу и теперь уже всё понятно. Понятно настолько, что Чону теперь не удастся придумать отмазку для самого себя, чтобы утешить свои бушующие чувства. Он ещё не полностью осознал что произошло. Ему даже думать об этом сложно, потому что он слышит глухой звон в своей голове. Но противные слёзы сами подступают к горлу. Ким всё ещё стоит у двери и прикрывает рот рукой, чтобы не зарыдать в истерике. Немного придя в себя, он решает свалить подальше, чтобы не услышать ничего более. Он и так узнал слишком много для одного вечера. И этому можно придать только одно значение. Не придумать никаких отговорок. Ким возвращается домой и почти не слышит громкую музыку, которая раздаётся во всех углах квартиры. Он заходит в комнату, одевается потеплее, чтобы провести всю ночь на улице, берёт пауэр-банк, идёт на кухню и кладёт в рюкзак немного еды. Втыкает наушники и, наконец, покидает квартиру. Никогда в жизни он не чувствовал себя более одиноко чем сейчас. Даже в собственной квартире ему нет места. И... Юкхей. Который... трахает Марка? Мысли Кима перемешиваются в кучу. То есть Вон — гей? Он влюблён в Марка? А Ынджи тогда зачем? Он же буквально вчера спрашивал у Чону что подарить ей на день рождения. У Кима в голове шум. А от подступающих мыслей, которые съедают его голову изнутри становится невыносимо. Он идёт быстро, потому что просто не знает куда себя деть. Проблемы с головой сразу же дают о себе знать, когда он говорит себе, что не любит Юкхея.«Мне похуй на этого обмудка. И на обмудка, которого он ебёт. Педики блять сраные, ненавижу!»
Чону не понимает в ярости он или в отчаянии. Он начинает идти ещё быстрее, глядя на редких прохожих безумными глазами. Не знает за что зацепиться взглядом. Хочется кого-нибудь убить. Просто завалить в снег и бить, бить, бить, пока от головы человека не останется месиво из мозгов и осколков черепных костей. Ким сам не заметил как начал истерично захлёбываться в слезах. Он так же продолжает быстро идти в неизвестном направлении, даже не глядя на дорогу. Он громко всхлипывает и издаёт какие-то нечленораздельные звуки. Город превратился сразу же в нечто чёрное и бесконечное: он сам не знает куда идёт, не замечает вокруг домов, каких-то людей, всё пусто. Как же больно, больно, БОЛЬНО!«Не хочу, не хочу, не хочу, НЕ ХОЧУ! Мне вообще ничего блять не надо и жизнь мне такая нахуй не сдалась!»
Ким останавливается и дрожащими пальцами достаёт из кармана пачку сигарет. Он садится на первую попавшуюся скамейку и, не переставая рыдать ни на секунду, закуривает. Он даже не представляет насколько жалко выглядит сейчас: красное опухшее лицо, искажённое в отчаянии, залитое слезами и соплями. В морозном воздухе дым выглядит гуще и растворяется гораздо медленнее. Чону понимает, что он сходит с ума, когда начинает видеть в дыму какие-то образы: Юкхей жёстко вдалбливает Марка в кровать, Доён орёт на него, мать сидит на кухне с бутылкой и очередным ёбырем. Всё дерьмо, которое когда-либо с ним случалось, он видит в этих ядовитых облаках, которые выходят из его лёгких. Чону докурил уже до фильтра, пора выкидывать окурок. Чего он не делает. Парень поднимает рукав куртки и, не думая, тушит окурок о свою руку. Это, блять, очень больно! Но не так больно, как жить такой убогой проклятой жизнью. Ким уже перестал плакать. Уже ничего не осталось внутри. Он просто сидит и смотрит в одну точку, даже не чувствуя боли от ожога. — Чону? Он не реагирует. Потому что ему всё равно кто его там зовёт. Скоро отстанут, когда поймут, что до него сейчас не достучаться. — Чону, это ты? — ... Он не хочет даже поднять взгляд. — Сынок?