(не)судьба

      Судьба – сраная завистливая сука. Сережа это давно понял, разгадал великую загадку человечества, предоставил факты, растоптал в пыль все прошлые теоремы инакомыслящих. Она управляет тобой, точно марионеткой: заставляет плясать под свою дудку; двигаться по шаблону, ею же созданному. Plc дерьмо в жизни случающееся, на ее плечи взваливает, знает ведь, что она за этим стоит, ошейники с шипами на гончих туже затягивает, с поводка, временами, спускает, руки довольно потирает. Его судьба не жалует, она антагонист его главный, вечный соперник, которому он вновь и вновь проигрывает…       Трущёв каждый раз в игру с ней вступает, новую партию на шахматной доске расставляет. Априори принимая свое поражение, позволяет ей ходить белыми. Судьба же, свое не упускает, пыль в глаза бросает, почувствовать торжество минутное над ней позволяет, когда пешки в жертву отдает - гамбит завуалированный обожает. Ее лавирование мужское забавляет, наивный, каждый раз как ребенок неопытный, думает, что в ничью выйти удастся. А когда вдоволь навеселится, эндшпиль разыгрывает, шах и мат объявляет – насмехается.       Мужчина встречается с ней с завидной постоянностью, она всегда предупредительные письма отправляет, с кровавыми буквами и пулей, единственной – благородная сука. Аристократкой себя называет, спину всегда ровно держит, голову горделиво поднимает, угощениям, мужчиной предложенным, свое резко «фи» высказывает, (за фигурой следит, видите ли) и мизинец на их совместном чаепитие отставляет. Всегда право выбора, фиктивное, предоставляет, авантюру предлагает, о манерах своих забывает, в сети свои заманивает, а он ведется, каждый раз надеется, что она наигралась с ним, наконец, что другую жертву себе нашла, корабль в свободное плавание отпустила. И стоит Сергею свои флаги черные под потоки ветра подставить, как она тут же узлы морские затягивает, к берегу пришвартовывает, и спуск не дает. У него уже морская болезнь развилась, от мотаний бесконечных и бессмысленных. С палубы сброситься хочется, на дно моря булыжником кинуться, вот только цепи железные на шеи повисшие не дают двинуться, да и если скинется, вода обратно выпихнет – она с ней заодно, у них контракт пожизненный.       Случалось, судьба через его друзей себя дублировала, мозг им профессионально промывала, чтобы те на уговоры нелепые повелись, на сторону ее перешли и Сережу к пропасти подталкивали. Он, по наивности, глупости своей ведется, еще один шанс ей дает, мол: «Давай, покажи, на что ты способна, надеюсь – меня не убьет». Она в последний раз ему пари предлагает, божиться, что если не выгорит, то уйдет. Трущёв в ящик играть не любитель, но шанс от судьбы избавиться упустить не мог. Два дня на размышления берет, монетку подкидывает, спички вытаскивает, даже шар-предсказатель дурацкий в магазине подарков приобрел. У друзей спрашивал, что делать, стоит ли в игру вступать, стоит ли жизнь на кон ставить, стоит ли руку в согласии пожимать? Они как один твердили, что стоит, судьбой управляемые, та ни на шаг от мужчины не отступала, за каждым движением, жестом, следила, боялась, что наживка сорвется раньше времени.       Он день пил, пытаясь мысли навязчивые алкоголем вымыть, другой – отходил, все дальше и дальше момент встречи оттягивал. Под капюшоном черным прятался, надеялся, что та ослепнет, оглохнет – сдохнет.       В конечном итоге сам на ковер приползает, голову к полу опускает, молчит смиренно, упреки в свой адрес выслушивает. После, ею ведомый, заявку на «Песни» отправляет, и надеется, что еще на этапах отбора вылетит. Тогда снова лицом к лицом со своим личным адом встретится, оправдания нелепые выслушает и пошлет суку на все четыре стороны.

***

      Назима с судьбой подружиться всю жизнь мечтала. Все прихоти змеи ответственно исполняла, слова лишнего не говорила, покорна за нее следовала, лишь бы та не злилась. Лишь бы клыки острые с каплями яда не оголяла, не шипела угрожающе, капюшон опасные не раскрывала. Девушка знала, что дразнить судьбу нельзя, та шуток не терпит, любая ошибка – смертью карается.       Они по юности подружками лучшими звались, всегда вместе были, за ручку ходили. Секреты друг другу рассказывали, ночевки совместные устраивали, парней обсуждали, прелесть косметики познавали. В авантюры ввязывались, друг за друга горой были. Судьба поддержкой для девочки неопытной была, ответы на тестах подсказывала, на ее стороне в конфликтах подростковых с родителями находилась, на сообщения от мальчиков за нее отвечала, цветы и подарки радостно принимала. В вечной дружбе клялась, воспитывала, стать вырабатывал в девчонке несформировавшейся, этикету учила, книжки умные читать заставляла – просвещала. Назима каждый день на встречу спешила, по утрам завтрак глотала, одевалась как попало, и сломя ноги бежала, на дорогу не смотрела. Но зачем? Если за спиной всегда такая подруга находится. Оказывается - не всегда. За благородством и добротой, корысть и зависть скрывалась. Судьба девчонку испепелить мечтала. Назима, как только подросла, душу гнилую в подруге рассмотрела. Та в глаза ей лгала, говорила: «Я с тобой!», а после к другим убегала, козни строила, сплетни за спиной распускала. Девчонка из-за наивности своей, каждый раз надеялась, что подруга так шутит, других обманывает, подозрения отводит. Она истинной лисицей была, перед шатенкой хвостом махала, глазами хитрыми улыбалась, ластилась, светлое будущее обещала – врала.       Судьба с игрушкой наигралась быстро, когда девчонка от рук отбиваться стала, на дыбы вставать, указания исполнять перестала, свое мнение высказать пыталась. Она наглости такой терпеть была не намерена, шкуру овечью скинула, ухмылку зловещую оголила, со спины подошла и с пьедестала, собою же установленного, скинула вниз. Назима летела стремительно, за лезвия деревьев хваталась, ладони до крови рассекала, слезы боли утирала. Проигрыш свой приняла, прощения на коленях вымаливала, лишь бы та не отвернулась, лишь бы не бросила.       А ведьма смеялась громко, своей властью умывалась, своею личной рабыней девушку назвала. На рынке тел продавала задаром, в мужские руки беспорядочно кидала, лишь бы те власть ее оспаривать не посмели. Джанибекова каждый раз убить ее молила, чтобы освободиться, чтобы приказы не слышать, а в ответ взгляд сочувственный ловила, когда судьба девушку в клетке в очередной раз запирала, розгами в воде вымоченными избивала. Милое личико ненавидела.       Назима с бывшей подругой разговаривать отказывалась, в истерике непрекращающейся утопала, задыхалась. Когда та пришла с чаем примирительным, в угол как можно дальше забилась, кричала, что есть мочи - слова обидные слышать не желала. Судьба ультиматум ставит, свободу желанную предлагает, за задание последнее, успешно выполненное. Девушка верить отказывается, кричит что обманет снова, что в клетке запрет, еще и цепи с ошейником наденет. Подружка улыбалась снисходительно, говорит, что на этот раз все правдиво. Отпустить в плавание свободное обещает, если Назима на «Песни» пойдет. Джанибекова соглашается, как будто у нее право выбора существует, а в душе надежда теплиться. Неужели и правда отпустит?

***

      Назима и Сережа встречаются еще на кастингах, те, кто судьбой поломаны - друг друга из далека видят. И если девушка приказ исполняет безукоризненно, на каждом отборе себя на кусочки разрывает, ранам едва затянувшимся радуется и от каждого шума шарахается, то Plc вызов суке бросает: на пофиг этапы проходит, лажает местами, чтобы больше шансов вылететь было, искренне надеется, что план его, идеально выверенный, исполнится. Он тогда к судьбе в плотную подойдет, средний палец в лицо покажет и исчезнет навсегда. Но ведьма сдаваться так просто не собирается, девушку похвалой задабривает, а мужчине про условия пари напоминает. Они ведь играют по взрослому, ставки слишком высоки, чтобы на детский обман вестись.       Судьба своих подопечных подговаривает, карты перемешивает, джокера из рукава достает, на стол кидает – блэкджек. Она удачной постановке радуется, слова восхищения принимает, благодарит за признание. В ее театре актеров много, в гримерке тесной все вместе ютятся, хищники и жертвы друг на друга оглядываются, одни клыки натачивают, другие укрытия суетно ищут. В джунглях сезон дождей, засухи ближайшие два месяца не предвидится, как и перемирия. Жертвы судьбы в стайки собираются, вместе ведь легче от когтей острых отбиваться. Назима и Сережа в стороне по началу находятся, он лезть на рожон не желает, ему дерьмовых подарков сполна хватило. Девушка же доверится боялась, от зверей хищных инстинкт самосохранения отгораживает, а к другим подойти не может, цепь на шее слишком сильно натягивается.       Трущёв понимает, что проигрывает, когда с головой в постановке замешанным оказывается. Себя винит, за мысли наивные, как будто на самом деле был шанс с судьбой попрощаться. Она с мужчиной новую игру затевает, «на слабо» берет, обратный отсчет запускает, 30 суток до взрыва…       Назима каждый вечер с планом действий сверяется, вздыхает облегченно, когда голос подружки слышит. Та говорит, какая она умничка, в очередной раз подарок вручает – на пару звеньев цепь ослабляет. Девушка улыбнуться себе позволяет, когда глоток воздуха свежего ловит, грудью полной вздыхает впервые за несколько месяцев – расслабляется. К девочке с каре приближается, из жизни своей что-то рассказывает, надеясь, что судьба не заметит телодвижений лишних. А когда глазами со злодейкой встречается, понимает, что ошибку, все же допустила. О прощении молит, та не слушает, спиной развернуться приказывает, кожу оголяет и новые разрезы делает, особой глубины – критической.       Сережа девушку в репетиционной находит, та к стеклу холодному жмется, чтобы раны горящие остудить. Тяжелым всхлипам из груди вырваться не позволяет, но слезы отчаяние скрыть не может. Глупа, глупая девочка. Мужчина плевать хотел на угрозы со спины доносящиеся, к Назиме подлетает, в свои объятия утаскивает, личное укрытие для нее открывает, защитить от судьбы обещает.       На следующий день на ковер коленями голыми в очередной раз опускается, от камней голову укрывает, до десяти считает, чтобы остатки самообладания окончательно не растерять. Крик судьбы барабанные перепонки пробивает, та в гневе предметы со стола скидывает, по стеклу разбившемуся голыми ногами проходит, пощечину звонкую мужчине дает. «Не смей мне перечить!» - слова дрожью по телу каждого подопечного проносятся, все замолкают резко. Судьба не на шутку разыгралась, все новые удары нанося, лицо до крови раздирая – уродливых шрамов появления ждет, чтобы на память остались.       Мужчина с аудиенции едва дышащим возвращается, в ванной кровь отмыть пытается, на себя в зеркало с раздражением смотрит, кулаком отражение разбивает, матерится, на пол оседает, струям алым стекать по телу несчастному позволяет. Назима едва слышно дверь приоткрывает, на пол рядом присаживается, руку кровоточащую в свою берет – теперь ее очередь спасать.       Она к груди его прижимается, на раны дует, слова успокаивающие шепчет. Plc в благодарной улыбке расплывается, девушка на него, словно мазью исцеляющей действует. Они в тишине сидят, судьбу оба проклинают, за испытания все, на них свалившиеся. Как-то не сговариваясь, они с тех пор вместе держаться решают, дргу другу раны зализывают – исцеляют.       Сережа впервые судьбе благодарен, что та пари дурацкое предложила, что на проект прийти заставила. По крайней мере она не такая жестокая, как ее сестричка старшая – (не)любовь, та вон как над друзьями издевается. Его дамочка хоть и азартная, но поражение свое достойно принимает.       Постепенно, Назима повторять правила, с детства выращенные, молитвой перед сном повторять прекращает, в объятиях мужских засыпает, на утро проснуться в одиночестве не боясь, душу ему открывает, тот с восхищением каждое слово ее ловит, взаимностью отвечает.       Они на прием к судьбе каждый год приходят, та отсутствию жалоб искренне радуется, с записями своими сверяется, в достоверности слов произнесенных убеждается, в карточке диагноз прописывает: (не)судьба, стадия ремиссия…