Душа из двух частей

Прошло пару дней. Люди засекли маленьких магических существ на улицах. Некоторые дети удивлялись и пытались заговорить с монстрами. Взрослые это замечали и начали задумываться о том, чтобы объединиться. Верхушки тоже это видели, и ещё через пару дней решили принять монстров в город, выделив целый район на проживание. Монстры понемногу начали перетягиваться в город. Люди дали им рабочие места, еду, крышу над головой. Но взамен попросили ограничители их магии, чтобы магическая раса не нападала и не ранила мирных жителей. Азгору пришлось согласиться. Уже через неделю после подписанных договоров, вся королевская стража стала своеобразным отделом милиции в этом районе, Папайрусу, Андайн и другим учёным предоставили часть корпуса научной станции города. Всё-таки монстры имеют много технологий. Маффет и Гриллби открыли свои кафе, где по-прежнему много посетителей, хотя паучиха и огненный элементаль почти устроили войну за посетителей. Теперь на улицах дети бегают с юными монстрятами, взрослые частенько переговариваются с взрослыми особями магической расы. Казалось бы все идеально. Но не у всех. *** Папайрус сидел перед записями и расчетами в лаборатории, наблюдая как неизвестный яд убивает его и без того слабую душу, половина которой начала понемногу отмирать. Ему жутко хотелось спать, поскольку неделя бессонных ночей из-за постоянной боли - это не лучшее для и так слабеющего здоровья монстра, в то время как приступы становились все хуже. Обреченно вздохнув, Папайрус вернул душу на законное место и вновь занялся расчётами и генерацией идей как же вывести яд. И результат один и тот же - 0% выживания. Скелет смял бумажки и бросил их в мусорное ведро, слегка подрагивая то ли от злости и беспомощности, то ли от очередного прилива боли. -П-Папс успокойся. - проговорил шутник себе же. Пара глубоких вдохов и выдохов все же сделали свое дело, и долговязый немного пришел в себя. — Надо прочесать архив дока… может в старой лаборатории получится что-то найти?.. -скелет потянулся и встал, готовя себя к последствиям Короткого пути. И через минуты три телепортировался в старую почти заброшенную истинную лабораторию, чуть не грохнувшись от прилива боли. -Ч-черт… -шутник облокотился на старую пыльную и потрескавшуюся от времени стену коридора. Много лет назад Гастер водил рослого скелета на эксперименты, взамен обещая не трогать второго. От промелькнувших в черепе воспоминаний Папс что-то невнятно пробурчал, и, вздохнув, пошел в архивы. Десять минут - и комната с архивами экспериментов найдена. Скелет начал перекапывать все сохранившиеся файлы и эксперименты, иногда натыкаясь на фотографии себя с братом. Долговязый всегда смотрел в камеру с неким страхом и прозрачными зрачками, в отличии от брата. Тот всегда смотрел радостно, своими большими глазками. А лицо Гастера уже навсегда выцвело с фотографий как и его личные мысли в записях. Папайрус усмехнулся и положил пару фотографий в карман и продолжил читать эксперименты. Многие части текста утеряны вместе с воспоминаниями о Гастере. Но скелету удалось найти что-то, касающееся своей проблемы. Взяв бумаги и найденные фото, шутник решил прогуляться по запыленным и старым коридорам лаборатории, чтоб немного восстановить запас магии и подождать пока боль хоть немного утихнет. -…надо будет попросить у Андайн обезболивающее… -он проговорил в пустоту коридоров, словно его кто-то слушал. Эти пустые кабинеты навеивали воспоминания о сложном детстве скелебратьев. Коридоры истинной лаборатории были покрыты сантиметровым слоем пыли, везде валялись бумажки и осыпавшаяся плитка или штукатурка, на потолке висело много паутины, что натолкнуло Папса на мысли что эти паучки те самые, которых потеряла Маффет. Где-то слабым светом мигала лампочка, грозясь вот-вот выключится, а иногда коридоры тонули во мраке. Стены были в больших трещинах, откуда наверное выглядывали амальгаменты, неспособные выйти на солнечный свет, грозясь просто растаять в смесь из праха и мозгов. Но один все же решился вылезти и перегородить проход. Амальгам выглядел как большая собака с большим черным отверстием на голове вместо лица. Он что-то хлюпал и булькал. Последние отдаленно напоминает веселое гавканье. Скелет усмехнулся и дотронулся до головы амальгама и потрепал, на что в ответ получил хлюпающее урчание. -Ты хочешь поиграть, да? Милый песик… -улыбнулся Папс, взял скомканную бумажку и кинул дальше в коридор. Амальгам побежал следом, заплетаясь в ногах и теряя белое вещество, которое испарялось в полете и появлялось вновь на этом существе. Через мгновение «жидкий» пес прибежал и выплюнул скомканный листик в том же белом веществе к ногам Папайруса. Скелет весело кинул своеобразный мячик в другую сторону и пошел за счастливо булькающим существом. Все главные коридоры в этой лаборатории вели к ядру. Туда же пошёл и Папайрус, кидая амальгаму мячик из бумаги. Уже через пару минут был слышен постепенно увеличивающийся гул механизма и в скорее сама машина показала себя. Скользкий приятель, как только услышал гул машины, решил отступить. Он забрал скомканную бумажку и скрылся в темноте коридора. Шутник посмотрел вслед убегающему амальгаму и зашел в большое помещение. Гигантский, металлический, с немного отливающей бронзой поверхностью, бластер висел на огромных трубах над пропастью, где была видна лава. У стены стояли приборы управления ядром и компьютеры, которые следили за его состоянием. Где-то в пасти этой бездушной, мёртвой и покинутой машины пропал Док со всеми воспоминаниями и записями. Папайрус вздохнул и подошел к машине, смотря в пустые бездонные глазницы огромной металлической копии его костяных бластеров. -И какого это быть в пустоте, а Док?.. Быть забытым всеми, кроме ленивого Эксперимента П1?.. -с неким сарказмом усмехнулся Папайрус, будто Гастер слышал это. И глухо усмехнулся, вспоминая времена когда док обращался к братьям именно так. «Эксперименты П1 и С2… как же это бесило…» Шутник смотрел в мертвые глазницы этой машины. «Вроде звали ее Экстрактор душ…» — вспомнил долговязый и хмыкнул. -Как глупо исчезнуть в своем же творении… -Скелет уставился в пропасть, где глубоко внизу была видна булькающая горячая лава. А затем развернулся и пошел прочь, вспоминая примерные координаты своего дома. И телепортировался недалеко от дома *** Скелет очутился буквально в шагах двухсот от нового жилища. Он облокотился на дерево, пытаясь перевести дыхание и успокоить боль в области души. Шутник никогда не думал что его любимые Короткие Пути будут приносить столько боли. Папайрус грустно усмехнулся пробежавшей мысли, и, немного пошатываясь, пошел домой, решив на время отказаться от телепортаций. *** Дома никого нет. Малый оптимистичный скелет был с Альфис на очередной тренировке или патрулирования своего района. Долговязый же зашел в новый дом, почти не отличающийся от старого. единственное отличие- еще одна комната, на тот случай, если Чара решит погостить у скелебратьев. Шутник поднялся по лестнице в свою комнату и сел на диван, тяжело вздохнул. Он достал записи и начал быстро бегать взглядом по строчкам, которые состояли из символов - языка Гастера. И только на последних страницах Папайрус нашел то что искал. Внимательно вчитываясь в текст на пожелтевших страницах, скелет все больше терял надежду и поддавался к отчаянию. -… яд медленно убивает душу, попросту вытягивая соки. и если яд поразил половину души- Летальный исход не миновать… -прочитал в слух скелет и в конце голос дрогнул. Лицо исказилось в гримасе боли и отчаянья, а на просохшую и пожелтевшую от времени бумагу упали пара капель слёз, отливающих грязно-оранжевой магией. -Даже Г-Гастер не смог найти противоядие… хе… -скелет вздохнул с обреченной уставшей улыбкой и вздрогнул от очередной волны ноющей и в тоже время резкой боли, а затем лег на кровать, смотря потухшими глазницами в стену, беззвучно содрогаясь от отчаянья, слез и боли. В голове скелета всплывали, пораженные болью в душе, мысли, доставляя еще большую боль., но уже не физическую. Папайрус боялся. Он боялся, зная что рестарта возможно больше не будет. Чара разбила кнопку еще возле выхода на поверхность. Боялся оставить брата одного, вспоминая первые геноцидные пути и свои чувства потери брата. Боялся, что уже никогда не будет прежним, если вообще будет… Если найдет выход. И от этого захотелось рвануть в лабораторию и продолжить попытки., но накатившая боль плотно расползлась по костям, не давая встать. Скелет прерывисто выдохнул и закрыл глазницы, чувствуя сильную усталость и сонливость. Семь или десять минут и долговязый уже спал, тихо посапывая и иногда вздрагивая сквозь сон. Записи с тихим шелестом упали на пол, разлетевшись по паркету…