Под крылом птицы обломинго. Год четвертый

— Долго же тебе придется стараться, моль бледная, чтобы выглядеть менее омерзительно, — издевательским тоном сообщила Панси. — И то вряд ли получится! — поддакнула её прихлебательница, имя которой я так и не удосужилась запомнить. Примерно четыре секунды у меня ушло, чтобы переместиться спиной к стене и вытащить палочку. Еще четыре я потратила, прикидывая, есть ли хотя бы мизерные шансы услышать в этом разговоре что-то действительно новое. Панси довольно улыбнулась и медленно потянулась за своей палочкой. Она была совершенно права: с шестью девицами сразу мне не справиться, даже если поодиночке они не ловчее овцы. Ну, это в том случае, если я собиралась бы с ними драться. А я собиралась уцелеть. Так что вместо того, чтобы строить щит или нападать, попросту запустила Экспульсо в трубу под раковинами. Вода рванула фонтаном прямо в ноги слизеринкам, которые завизжали и попытались отскочить подальше. Парочке я помогла сдвинуться с моей траектории Прессом под коленки. Уже от выхода бросила на пол леденящее Глацио и запечатала дверь Приклеивающим заклятьем. Когда из-за нее донеслись первые удары, я уже привалилась к стенке и пыталась восстановить дыхание. — У тебя кровь из носа, — Даббридж невозмутимо протянул мне платок. — Басиба, — я задрала голову и приложила безупречно белую ткань к ноздрям. — И кто там? — Панси и ее прилипалы. Через порог потекла струйка воды. — Будь любезна, приведи мистера Филча, а потом испарись. Платок можешь оставить себе. Небрежный жест, который юноша сделал на этой реплике, определенно, был скопирован у его декана. Я благодарно кивнула и пошла к Филчу каяться. Возможно, удастся решить дело миром. В левом ботинке жизнерадостно хлюпала вода. Происшествие в результате объявили бытовой протечкой. Видимо, Даббридж сумел убедить своих девиц, что им лучше помалкивать, как вшестером не смогли умыть одну полукровку. Но я все равно обещала Филчу штрафную уборку. Количество официальных версий, то есть вранья, в школе и так зашкаливало. Например, что Драко отослали к родне во Францию, чтобы перебесился. Или, что на Турнире никто не мухлюет. Или, что у нас нормальный учитель ЗОТИ (каждый год). *** — Не понимаю, — сказал Рон, — тебе же Снейп сам разрешил не делать домашку! — Это было не разрешение, Рон, а оскорбление! — рявкнула я. — Ты вообще знаком с концепцией сарказма? — Но этих вопросов даже не было в учебнике, — осторожно сказала Гермиона. — И ты сама говорила, С.О.В. принимает комиссия, а не преподаватель. — Наверное, ты училась у какого-то другого С. Снейпа, — мрачно ответила я. — Если захочет, то выживет со своих продвинутых занятий за пару недель как непригодную ни к чему, кроме помешивания куриного бульона. — Профессора Снейпа, — привычно добавила Гермиона. — Так его не мешают, — одновременно сказал Рон. — Именно! — ответила я сразу обоим и уткнулась обратно в ворох пергаментов. Выходные я провела в библиотеке, злющая, как мантикора. «От сожалений язва не пройдет»(1), мне требовался не метраж (который Снейп вернул бы не читая как не соответствующий заданию), а оригинальная идея и качественная выжимка источников. Кроме того, таблица типичных ошибок нуждалась в серьезных обновлениях. Я категорически отклонила предложения о помощи от Джейн и Джулии и слышала краем уха, как они отговаривали Скорокова приближаться ко мне, «пока не схлынет». Естественно, он не послушал доброго совета, естественно, я довольно резко сообщила, что занята и компания мне не требуется. Зато была очень рада видеть Марка и его пропуск в Запретную секцию. Такой же был у Гермионы, но у нее любовь к соблюдению правил проявляется каждый раз совершенно неожиданно, так что она могла бы и не поделиться. Попутно я переделала остальную домашку, начала читать учебник по трасологии(2), как и обещала Филчу, протерла рамы портретов на пятом (портреты были по-зимнему сонные и мы едва обменялись приветствиями). Ещё вроде бы что-то делала в теплице, но не уверена, что именно. Может, Невилл просто вытаскивал меня подышать свежим воздухом. Чтобы спокойно читать за едой, я даже вернулась за стол Красных. К сожалению, как раз к понедельнику «Ведьмополитен» прочитали не только ученики, включая героев статьи, но и все психические. К еще большему сожалению, эти психические были ведьмами. Гарри и Рон растерялись от пикирующих сов, остальные делали вид, что ничего не заметили. Но за совами последовали вопиллеры. Я догадывалась, что Гермиона не особенно популярна. Даже мне она не слишком нравилась, если на то пошло, но так спокойно орудовать ножом и вилкой, как наша деканша, пока на девочку пикируют послания истеричек, я бы не смогла. То есть вот совсем не смогла и начала поджигать вопиллеры вместе с письмами. Гермиона смотрела на происходящее огромными глазами. Она как раз держала в руках пергамент, где большими корявыми буквами было написано что-то вроде «Мерзкая грязнокровка, убирайся к маглам и оставь Гарри в покое». — Зачем ты читаешь эту дрянь? — раздраженно спросила я, — там нет ничего про тебя, всё это у них в головах! Незачем и время тратить! Гермиона по-прежнему сжимала бумагу в руках, видимо, до нее пока не доходило, что можно просто спалить все анонимки к мерлиновой бабушке. — Давай, Герми, — я попыталась смахнуть пепел со своей щеки, — станешь Министром магии, тебе такое будет каждое утро приходить, тренируйся! Парочку последних наша умница подпалила совершенно самостоятельно. После чего осталась толпа недовольных сов и засыпанный ошметками вопиллеров стол. Сидевшие рядом пытались было что-то вякнуть, но, обратив внимание на мой взгляд и палочку, которую я не торопилась убирать, бубнили тихо. — Грейнджер! Блетчли! — взвизгнул голос у меня над ухом, — что это за свинарник?! — Киттинг! Ты же меня игнорируешь? Так и знала, что тебе слабо продержаться до конца года. — Эскуро! Кошачьей драки не случилось: Гарри Поттер опять всех спас. *** — Так ведь нет такой оценки «Ожидаемо», — шепнул Гарри, заглядывая в моё эссе. Я пожала плечами, как бы говоря: «Ну так это же Снейп». «Бей, барабан, звончей гремите, трубы!»(1) Эссе, на которое я убила выходные, было признано достойным ответом. Оценка расшифровывалась как «Меньшего от вас не ожидал и требую держать планку». Магия «волшебного пенделя» сработала: меланхолию как фестрал языком слизнул. Только один человек был способен заставить меня прыгнуть выше головы. И это был не терпеливый Флитвик, не строгая МакКошка, не мудрая мадам Спраут и, увы, не восторженный Скороков, а желчный Снейп. Который видел меня примерно насквозь, потому что на выходе из кабинета выдал крайне скептический взгляд, что я перевела бы как «и посмотрим, насколько вас хватит». Приподнятое настроение вылилось в уборку: я разгребла свои записи, привела в порядок книги и даже тумбочку. В процесе под руку попалось вязание. Вязала я с первого сентября от центра в стороны, в последнее время даже не доставая полотно из сумки. Впервые с начала зимы разноцветное комковатое поле развернулось, почти закрыв покрывало. По краям шел нервный ажур после святочного бала, затем плотная почти кольчуга моих тренировочных каникул, в них — пушистый помпончик звонка Лиру. Желтое пятно на синем напоминало про звезды, на которые я смотрела из сугроба. Черная колючая полоска появилась после того, как меня пропесочил при всех Снейп. Так смотрят на картинки «Ваза или лицо?» или на шахматную доску, когда сперва видишь черное на белом, а потом — белое на черном. Что-то щелкнуло в голове, и отчетливо проявились все странности этого года. А потом это что-то щелкнуло второй раз. Флёр споткнулась на ровном месте, к которому прикасался Бэгмен. У Крама не получилась полная трансфигурация после того, как к нему настойчиво лез Бэгмен. Бэгмен постоянно предлагал помощь Гарри. Бэгмен нечист на руку, замешан в подпольных ставках, расплатился с Близнецами фальшивым золотом и крепко влип с гоблинами. Всё это история про жадность и мухлеж со ставками, ее можно отбросить как несущественную. Потому что оставшиеся черные клетки, то есть зеленые, красные и желтые косы, резинки, помпончики и затяжки образовывали историю куда как более опасную. Большинство ниточек вели к мистеру Краучу-старшему и готовы были вот-вот оборваться вместе с его смертью, до которой осталось, как помню, чуть больше месяца.