Я слышал, ты нравишься Чимину

      Чимин навсегда запомнил этот диалог.       Он, можно сказать, стал лейтмотивом всей его жизни.       Это случилось осенью. Когда он был щекастым и себе во вред активным ребенком четырнадцати лет, в котором впервые начали бурлить романтические чувства. Именно появление этих робких, юных чувств и сломало Паку дальнейшую романтическую жизнь. Во-первых, потому что объектом сердечных метаний стала не одноклассница в юбочке и с волосами, заплетенными в косички, а бойкий одноклассник, ненавидящий шапки и мастерски забрасывающий мяч в кольцо. А во-вторых, потому что Чимин случайно поделился этим секретом в пылу эйфории с другом навек, и он стал достоянием общественности, приведя к незабываемому диалогу в переполненном классе:       — Я слышал, что ты нравишься Чимину!       — Но я мальчик!       — Все равно нравишься.       — Какая мерзость! — брезгливо заверещал парень. — Чимин, не смей ко мне подходить!       Все дети взорвались смехом, а Чимин вцепился в рюкзак и покраснел до самых ушей, слыша, как безумно стучит сердце, а глаза щиплют горькие слезы, которые он ни за что не будет тут ронять. В этот день он столкнулся сразу с двумя напастями: с предательством близкого друга и с презрением от человека, которого впервые полюбил.       Это было слишком для неокрепшего сердца Пака. Конечно, ситуация была сведена к глупой шутке, но слухи поползли, и отныне любовный интерес вел себя с Чимином настороженно и в каждом действии Пака искал подвох. Он перестал с ним здороваться, постоянно сверлил злобным взглядом, отказывался с ним играть, а в итоге и вовсе заявил:       — Если будешь ко мне лезть, я все родителям расскажу, и тогда тебя в психушку сдадут.       Так у Чимина появился новый страх (к бабочкам и зубным врачам). Он не знал, мог ли он действительно оказаться в таком страшном месте за свою сердечную слабость, но отныне зарёкся никому не рассказывать секреты столь личного характера, но еще более важно — никого так вот не любить.       Почти получилось. Чимин действительно больше не раскидывается секретами, и даже в час ужасной слабости и потребности рассказать кому-то священный секрет, умело держит себя в узде, напоминая, чем в итоге может закончиться минута откровения. А вышло «почти», потому что любовной муки избежать не удалось. И вот на последнем году обучения Чимин положил глаз на своего одноклассника. Иронично, но забрасывает мяч в кольцо он мастерски, только шапки, напротив, очень любит.       Его зовут Чон Чонгук. Веселый, активный, дружелюбный и забавный. Пока хорошо его не узнаешь, он кажется немного застенчивым и чопорным, но через время он раскрывает свой задорный характер и блистает несравненным обаянием. Сначала Чимин не увидел в нем ничего необычного, разве что, парень был действительно до неприличия красив: огромные глаза, милое лицо, спортивное телосложение и восхитительные пропорции. Чувство стиля, правда, оставляло желать лучшего, но сейчас Чон его наконец-таки обрел и уже диктовал моду всем старшеклассникам. Позже Чимин смог разглядеть в Чонгуке и живой ум, и невероятную честность, и утраченное сейчас людьми благородство вкупе с большим сердцем. Чон отличается уникально добрым отношением ко всем живым существам. Особенно Паку нравится его отзывчивость и готовность помогать. Конечно, Чонгук не без негативных черт: временами юлит, любит передразнивать, обожает розыгрыши, не всегда ведет себя серьезно и рассудительно, демонстрируя во всей красе свою незрелость. Но даже с этим Чимину он нравится. Даже больше…       У Чимина сердце шалит всякий раз, когда они встречаются с Чонгуком взглядом. Чон со всеми добр, даже с ним, хотя их и друзьями-то не назовешь. Всякий раз, когда он обращается к нему, у Пака в голове происходит салют, мысли разлетаются конфетти, превращаясь в пыльцу. Он просто уверен в том, что кажется Чонгуку немного тупым из-за долгих вымученных ответов. А все из-за долбанного сердца, бьющегося в истерике под рубашкой!       На самом деле Чимин уже успел возненавидеть свою сущность, свою тягу, самую отвратительную и мерзкую в себе черту. Почему он любит именно парней? Пак убивается этим вопросом уже столько лет, решительно не понимая, почему тахикардию, потные ладошки и недопустимые мысли у него вызывают исключительно парни, а не милые и нежно-воздушные девушки. Неоднократно он пытался заставить себя возжелать красотку с постера или рядом сидящую одноклассницу, но не выходило ничего, кроме раздражения, усталости и отчаяния. Не выходит! А как только представляешь мужское тело, грубоватую кожу, прямые линии, точеные мускулы.… Немного раскрепощенных образов, чуть-чуть безумных мечтаний и готово — плеяда постыдных желаний, мокрые трусы и стыд, стыд, стыд.       Чимин устал быть вот таким.       Он сидит за первой партой, не высовывается, отлично учится, помогает старосте. Он ведет обычную школьную жизнь, но с тем ужасно тоскливую и невыносимую. Из-за того предательства ему очень сложно сходиться с людьми, в каждом он видит подвох и опасность, от того отталкивает их от себя. Отвергнутые люди быстро сдаются, решают, что Чимин просто зазнался, и уходят, находя более приятных товарищей. Пак бы тоже хотел найти сердечного друга, вместе с ним проводить время, делиться секретами и откровениями, но страх слишком велик. Сейчас в классе есть пара людей, помнящих тот инцидент, но вроде бы об этом никто больше не говорит. Это было давно, но Чимин все равно боится, что семена той ошибки где-нибудь да взойдут, уничтожив его и без того не особо счастливую жизнь.       Каждый день после последнего звонка Чимин выдыхает. Наконец, день закончен. Можно идти домой, а там ждет полное расслабление, интернет и люди в сети, которым все равно, по кому бьется его сердце. Чимин обожает это чувство конца учебного дня. Ему даже кажется, что после звонка он превращается в другого человека, будто бы ломаются прутья на его клетке, за спиной расправляются огромные белоснежные крылья, и он взлетает под самый небесный купол, разрывая себя и ненавистный мир, где его сущность никто не сможет принять.       — Чимин-хен? — вдруг раздается над ухом.       Пак вздрагивает, дергается и тут же теряет дар речи. Перед его партой встал сам Чон Чонгук с книгой в красивых руках. Чимин запоминает. Изгиб пальцев, цвет кожи, мускулы. Все, все, все. Стыдно, но пригодится. В тех самых фантазиях, где он может быть собой и не стесняться своей презренной сущности.       — Да? — подает голос Пак, пытаясь улыбнуться. — Ты чего-то хотел?       — Угу, знаю, что это больно нагло, но у меня с учебой завал. Не мог бы ты меня подтянуть хотя бы по математике и корейскому языку? На носу экзамены, а я в этом совсем пень. Ты ведь всегда в первой десятке, да?       Чимин кивает. Чонгук, бесспорно, неимоверно привлекательный парень, но с учебой он испытывает довольно много трудностей. У него всегда скромные и не впечатляющие результаты (только физкультурой похвастаться и может). Пак же — книжный червь обыкновенный, крайне способный ко всем возможным наукам, учеба которому дается временами даже слишком легко.       Помогать Чонгуку — плохая затея. От нее несет опасностью за версту. Но Чонгук говорит очень мило, печально строит бровки и не сводит блестящих надеждой глаз со старшего, нагло вымогая помощь. Пользуется он своим обаянием мастерски. Чимину не удается сдержаться и он все же говорит: «Да».       Подготовить Чона за две недели к экзаменам задача не из легких. Благо сам Чонгук к идеальным результатам не стремится, прося подтянуть его на минимум, чтобы хотя бы не опозориться. Чимин проводит тесты, смотрит, насколько все плохо, и результаты даже радуют. Определенно, Чон не дурак. Решает он неплохо, но путается в некоторых формулах, когда не знает ответ, начинает выдумывать всякую ерунду, тратя на свой недееспособный велосипед драгоценное время. Гораздо хуже с корейским. Если с грамматикой Чон еще ладит, то в голове, судя по сочинениям, у него страшная-престрашная каша. Чимин даже не всегда понять может, что именно младший имеет в виду. Распутать клубок мыслей без помощи Чонгука нереально, да и он сам порой не помнит, что же хотел сказать непонятным предложением.       — Будем заниматься в библиотеке каждый день после уроков. Только, пожалуйста, отнесись к этому серьезно. Не хочу тратить время впустую.       — Обещаю! Я тебя не подведу.       Чонгук солнечно улыбается. Чимин счастлив, что может скрыть лицо за учебником. По его улыбке и румянцу можно понять больше, чем нужно.       Всю ночь Чимин себя казнит. Соглашаться на такое — откровенное сумасшествие! А что, если Чонгук что-то прознает, прочитает по взгляду или прикосновению, увидит в глазах? Как тогда быть? Пак утешает себя тем, что это последний год, а значит, мучиться предстоит недолго. Искушение слишком велико. Побыть чуть-чуть с незыблемым идеалом, запомнить каждую родинку, каждый шрамик, каждый мускул, чтобы потом долго-долго все это воспроизводить в памяти, упиваясь несбыточным. Чимин сам видит, насколько это убого и неправильно, но у разума над сердцем небольшое преимущество, выражающееся исключительно в штудировании учебников. Значит, решено. Помощи быть. Пак настраивает себя на этот опыт оптимистично и уже ждет не дождется завтрашнего дня.       И Чонгук опаздывает. На полчаса. Чимин сидит в библиотеке, занимается своим домашним заданием, периодически проклиная Чона самыми ужасными словами. Не стоило ему верить. Вообще никому нельзя верить. Паку обидно, больно, но что сделаешь? Где-то он был готов к предательству, сгруппировался и приготовился к удару, поэтому тот оказался не таким уж сильным. Ожидаемо, но все равно больно.       — Чимин-хен! Прости, что так поздно! — сходу извиняется Чон, кидая свою сумку на стул. Щеки Чонгука горят, лоб взмок, кожа на шее блестит от пота. Похоже, он очень торопился. — Я сегодня помогал в секции баскетбола новичкам. Не думал, что это так затянется.       Чимин кивает, но не прощает. С чего должен? Потому что он попросил?       — Ты обиделся? — спрашивает прямо Чон. — Я понимаю, мне, правда, стыдно. Хочешь, я тебя в качестве компенсации мороженым угощу?       — Не надо.       — Я знаю, где делают очень вкусное: пальчики оближешь.       — Не стоит, — упорствует Чимин, смотря только к себе в тетрадку, выписывая цифры.       — Мне очень нравится фисташковое, но клубничное с шоколадной крошкой тоже очень классное.       — Я…       — Точно! Там еще есть ванильное. Ну, хен, пожалуйста! Позволь мне загладить вину. Дай мороженому шанс.       Чонгук чересчур упорствует. Это умиляет и заставляет растаять. Чимин пытается сохранить отчужденность, холодность, абстрагироваться от Чона и соблюсти дистанцию, но поднимает на него глаза, смотрит в его сокрушенное грустью лицо и сдается.       — Клубничное, наверное, вкусное, — неуверенно лепечет Пак, возвращаясь к уравнениям.       — Клянусь!       Затем Чимин объясняет Чонгуку, как решать некоторые уравнения, а потом дает ему тренировочный тест, за который он принимается с удивительным рвением. Закончив, он вручает его Паку, а сам принимается за сочинение. Чимин скрупулёзно проверяет решения и поражается тому, как Чон быстро схватывает материал. Некоторым даже после сотни объяснений не удается понять, а Чонгук демонстрирует невероятные способности. Чимин его откровенно хвалит, а затем берется за проверку сочинения. Тут же все куда хуже. Пак решает начать с ошибок и этим закончить.       — Вот мои сочинения, — говорит Чимин, доставая несколько листов из своего рюкзака. — Посмотри, почитай, проанализируй, а завтра я принесу тебе шаблоны, по которым будешь писать.       Чонгук все внимательно слушает и активно кивает. Пак мысленно сравнивает его с маленьким щенком.       После занятий в библиотеке Чон действительно тащит старшего есть мороженое. Чимин был готов к тому, что это очередной неумелый обман, чтобы завоевать его расположение, но мороженое действительно клубничное и очень вкусное. Чонгук же берет себе шоколадное. Они стоят недалеко от уютно устроившегося небольшого магазинчика и поглощают сладкое лакомство.       — Можно попробовать твое? — вдруг спрашивает Чон.       Чимин теряется сначала, но потом приходит в себя и решительно протягивает рожок. Чонгук тогда берет его за руку, аккуратно придерживает ее, наклоняется и языком проходится по нежно-розовой массе, прикрыв глаза. Пак смотрит на это пару секунд, а потом поднимает взгляд к небу, чувствуя, как внизу живота приятно покалывает, становится жарче и страшнее. Чимин думает о ящерицах, о носорогах, о подоходном налоге, о ринопластике, о кунжутном масле, о воске и оральных контрацептивах. В общем, он старается думать обо всем сразу, чтобы не думать о губах Чонгука напротив, измазанных клубничным мороженым, чтобы не видеть юркого язычка, который быстро проходится по нежным губам. Такими темпами Чимин просто загорится от своих чувств.       — Хочешь мое попробовать? — предлагает щедро Чон.       У Чимина нет слов, только движение головой и пустой взгляд. Только что он видел что-то непозволительно прекрасное. Ночью он почти и не спит, вспоминая случившееся, смакуя произошедшее по кадрам и, изнемогая от счастья, что смог стать не только свидетелем, но и участником сего действа.       Еще три дня совершенно обычных встреч. В школьное время Чонгук с Паком не общается, только здоровается и дарит свою улыбку. Все общение простирается в душной библиотеке. Чимин объясняет. Чонгук впитывает. Чимин занимается своими делами. Чонгук демонстрирует свои знания. Чимин собирает вещи. Чонгук уходит чуть раньше, чтобы успеть в магазин. Обидно? Вовсе нет. Так даже лучше. Пак не признается себе, что его коробит от того, как Чонгук близко и так далеко. Всякий раз, когда он усаживается за стол, достает свою тетрадь и учебники, готовясь, Чимин хочет у него что-то спросить, не относящееся к учебе: «Как дела?», «Что делал вечером?», «Хорошо добрался?», «Что думаешь о новой дораме?», — но в итоге выходит тишина, а в лучшем случае какая-нибудь тупая просьба «подай тетрадь», «одолжи ручку», «скажи, который час». Чимину стыдно за свое нелепое поведение, но еще больше ему стыдно за эту трепетную симпатию, которая изводит его день и ночь.       Впереди два выходных полных одиночества. Чимин и не знает: к счастью или к несчастью. С одной стороны хорошо, что есть возможность отвязаться от Чонгука. Это поможет не привыкнуть к нему. А с другой.… У них и так немного времени есть, чтобы побыть вместе. Чимину будет не хватать даже этих жалких библиотечных встреч в тусклом свете ламп меж великанов шкафов, наполненных книгами. Даже от просто нахождения рядом за столом по противоположные стороны Чимин чувствует себя до смешного счастливым. Разве так можно?       — Чимин-хен! — громко зовет Чонгук. Хорошо, что в библиотеке уже никого нет.       — Да, что? — живо переспрашивает Пак.       — Экзамены через неделю, так вот я и подумал, может, я приду к тебе позаниматься?       — К-ко мне? — изумляется Чимин.       — Ну, можно и ко мне, но у меня брат первостепенный засранец. Или ты занят?       — Нет! — резко и громко выпаливает старший, не контролируя голосовые связки. По лицу Чонгука читается удивление. Чимину хочется провалиться сквозь землю. Почему он ведет себя ну настолько неловко? — Можно и у меня, — уже тише добавляет он.       — Тогда отлично, давай сейчас обменяемся номерами, и скажи мне свой адрес.       Наверное, это сон. А может быть, Чимин шел из школы домой и его сбил автобус или катафалк. Не может быть все вот так! Но Чонгук уже сохраняет номер, а в контактах Пака появляется новая иконка. «Чон Чонгук».       Перед приходом Чонгука Чимин устраивает настоящую генеральную уборку, пугая своим рвением домочадцев. Особенно пугается отец, привыкший к тому, что сын особо трепетно относится к чистоте, но никогда еще не лицезревший такой размах этой любви. Чимин моет каждый угол, трет каждое пятно, фанатично орудует тряпкой. В итоге квартира сияет. Отец пьет сердечные капли. Чимин не прекращает волноваться, переставляя в комнате вещи с места на место, все никак не обретая спокойствие.       Встает Чимин очень-очень рано. Едва поднимается солнце, а Пак уже сидит на кровати, свесив ноги и схватившись за голову. Он трижды проверяет, чтобы все намеки на его гомосексуальность были скрыты и убраны куда подальше: альбомы мальчиковых групп, диск с гейским порно (раритет, найденный на свалке), ЛГБТ атрибутика в виде колец, значков и самый страшный предмет — небольшой черный вибратор, который Чимину прислал один интернет-друг (Пак им ни разу не пользовался, но хранил как зеницу ока и готовился к тому, что однажды…). Чонгук ни за что не должен об этом узнать.       Чимин ждет Чонгука к часу, а он является к двенадцати, сияя улыбкой и протягивая клубнично-шоколадный тортик.       — Зачем? — изумляется Пак, разглядывая невероятно красивое кондитерское изделие розового цвета, украшенное нежно-розовым кремом и шоколадными конфетками.       — Просто увидел этот торт и подумал о тебе.       Чимин едва успевает скрыться на кухне, чтобы Чонгук не увидел его щек карминового цвета и дрожащих от восторга губ. Он слишком добрый и крутой!       Пока Пак готовит чай и режет торт, Чон устраивается поудобней в гостиной (Чимин решил, что лучшим вариантом держать младшего подальше от комнаты с компрометирующими предметами) и повторяет заданный Чимином материал. Старший возвращается с подносом, на котором уютно устроились две изящные фарфоровые чашки с чаем и красочный торт.       — Тебе действительно не стоило его покупать, — решается сказать Пак, ставя на стол поднос.       — Захотел и купил, — пожимает плечами Чон. — Не бери в голову. Я перед тобой все равно в долгу. Ты так все отлично объясняешь, что я почти влюбился в математику и корейский.       Еще чуть-чуть и Чимин бы точно подавился тортом. «Я почти влюбился», — прямо ножом по сердцу. Но Пак улыбается этому комплименту очень натурально и почти забывает о боли. Ничего страшного. Все хорошо. Отлично, если он может быть полезен человеку, который вызывает в нем столько огнеопасных эмоций.       Чонгук сидит до самого вечера, упорно грызя гранит науки. Пару раз они прерываются. В первый раз, чтобы перекусить бутербродами и лапшой. Во второй раз перерыв предлагает уже Пак, замечая, что Чон начал хуже решать уравнения и совсем уже скрылся где-то под толщей формул. Чтобы его развлечь, Чимин показывает квартиру, в том числе свою комнату. Чонгук с огромным энтузиазмом разглядывает награды, грамоты и книжные полки и даже открывает шкаф. Чимин же сторожит только тумбочку, не отходя от нее ни на секунду: именно там хранится его самая страшная тайна.       — Мне нравится твой стиль в одежде, — вдруг говорит Чон, доставая рубашку на вешалке. — Он такой взрослый, элегантный и я бы даже сказал сексуальный.       После этих слов Чонгук поворачивается к Чимину и чего-то ждет, а старший, кажется, только что язык проглотил или словил сильнейшую галлюцинацию. Но по тому, как пытливо продолжает жечь его взглядом младший, Пак приходит к выводу, что все же не ослышался.       — Спасибо, — робко благодарит он, опуская глаза.       — Мне кажется или ты меня стесняешься?       Чонгук вешает рубашку назад и подходит к Чимину почти вплотную, продолжая смотреть тому в лицо.       — Я? — переспрашивает Пак.       — Ты так странно иногда реагируешь, как будто…       Чимин боится услышать то самое: «Как будто ты долбанный гей», — поэтому берет ситуацию в свои руки.       — У меня совсем нет друзей! — перебивает он.       От неожиданности Чонгук округляет глаза и подвисает, похоже, не представляя, как на это реагировать.       — Вот поэтому я так себя веду, — заканчивает Чимин, неловко улыбаясь.       Чон стоит молча с минуту, а потом расплывается в улыбке:       — Ты такой смешной, хен.       Пронесло.       Дальше они занимаются спокойно. Чонгук уходит веселым и счастливым, а Чимин доедает торт, мучаясь волнением, а затем болью в животе: не стоило так жадно за него хвататься.       В воскресенье Чонгук предлагает позаниматься где-нибудь на воздухе. Пак сначала отвергает эту идею, но Чон так все расписывает, так все раскрашивает, что в итоге старший и тут позволяет ему себя увести. Однако день не задается с самого утра: небо хмурое, холодно, моросит дождь. Несмотря на все это они все равно встречаются в условленном месте — под навесом у автобусной остановки. Для них обоих это оказывается неожиданностью.       — Я и не думал, что ты действительно придешь, — говорит Чонгук.       Чимин солидарен. Он был уверен в том, что Чон его кинет.       Они даже не успевают толком поговорить, как начинается сильный проливной дождь.       — В такую погоду надо сидеть дома и грызть крекеры, — вздыхает Пак, потирая озябшие плечи.       — Ты прав, да и желания заниматься у меня что-то нет.       — Согласен.       Чимин не хотел сегодня заниматься вообще. Он просто хотел встретиться с Чонгуком.       — Тогда, по домам?       Как бы не хотелось подольше быть вместе, нечего тратить время впустую. Чимин кивает, поднимая глаза в молочное небо. Даже оно против него.       — Хен, а где твой зонт? — спрашивает Чон, раскрывая свой небольшой черный зонтик.       — Я его забыл, — усмехается Пак. — Так торопился, что совсем…       Нельзя так говорить. Слишком опрометчиво. Это может навести Чонгука на всякие мысли. Неправильные мысли.       — Забей, я подожду, когда он утихнет.       — Да на тебе же тонкая рубашка, ты тут околеешь.       — Ничего страшного, все в порядке.       Младший умолкает, но никуда не уходит, продолжая стоять рядом с Паком. А затем протягивает ему свой раскрытый зонт.       — Не стоит, правда. Сам же промокнешь.       — Мне тут идти буквально минуты три, а тебе минимум пятнадцать. Бери, хен.       — Не возьму.       — Ладно, — кивает Чон, закрывает зонт и кладет на скамейку.       — Ты чего делаешь? — взволнованно спрашивает Чимин, а Чон натягивает капюшон и выходит под дождь.       — Хен, знаешь, я потерял свой зонт! Если найдешь его, я угощу тебя мороженым.       — Чонгук, хватит, что ты мелешь, твой зонт вон там…       Но Чон только улыбается своей самой трогательной улыбкой, машет на прощание и сбегает, оставляя Чимина в полном недоумении вместе с проклятым зонтом. Конечно, оставить его на остановке Пак не может. Раскрывает и идет под ним. Домой Чимин приходит с мокрыми ногами, потому что совсем забыл под них смотреть, сердце билось так быстро, а мысли закручивались в такие невероятные цепочки. Чонгук слишком добрый. Пак долго стоит под душем и плачет, не понимая: от счастья или же от тоски и одиночества.       Ночью Чимин решает, что нельзя так продолжать. Надо увеличивать дистанцию. За ничтожный срок он влюбился в Чонгука еще сильнее. Так нельзя. Еще немного и он уже просто не сможет с ним расстаться, вцепится в него и повиснет мертвым грузом. Ему необходимо держаться от Чона подальше для них обоих.       Неделя начинается нелегко. Впервые Чимин на проверочной работе по математике не успевает сделать все примеры. Голова забита совсем другим. После уроков он возвращает Чонгуку зонт, и они принимаются заниматься. Чимин в очередной раз проверяет тесты Чонгука и не прекращает изумляться: с каждым разом все лучше, все более впечатляюще. Даже сочинения Чон пишет лучше теперь. Этот парень очень умен.       — Это все благодаря тебе, — признается младший. — Заметил? Я взял многие конструкции из твоих сочинений.       Чимин теряется, краснеет, что-то мямлит, прячась за учебниками. Чонгук — величайшее искушение и величайший искуситель.       Старший действительно старается держаться от Чона подальше, но выходит все наоборот. Они вновь идут есть мороженое (за возвращенный Паком зонт), а потом Чонгук искусно заманивает Чимина в кино. Пак противится всеми силами, а младший строит грустную мордашку и манипулирует: «Я так много занимался и совсем не заслужил поощрения?». Конечно, заслужил. Чимин едва не ловит сердечный приступ от близости с Чоном во время сеанса, но сидит. Как можно в один момент находиться и на седьмом небе, и в раскалённом котле? А вот так. Когда рядом сидит Чонгук, руки почти соприкасаются на подлокотнике, а сам он периодически наклоняется, чтобы сделать какой-нибудь комментарий. У Чимина даже начинает кружиться голова от напряжения.       Фильм заканчивается совсем поздно, и Чонгук провожает Пака до самого дома. Чимин, конечно, не соглашается идти домой: он старше и ему провожать надо, а не его. Тогда Чон предлагает сыграть в камень-ножницы-бумага. Чимин очень старается и побеждает! Но триумф оказывается недолгим:       — Кто победил — того и провожают.       — Нет, неправильно, я победил, значит, я тебя провожаю.       — Нет, хен, где это ты видел, чтобы победитель за кем-то бегал?       Как бы Чимин не старался, в этой битве он проиграл. Чон просто отказывается идти вместе, останавливается и пинает асфальт, строя недовольные, обиженные гримасы. Зато прямо сияет, когда Пак соглашается пойти домой.       До самой субботы они сначала занимаются, а потом бездельничают: ходят в зал с игровыми автоматами, играют в парках, заходят в кафе и караоке. Чимин каждый раз говорит себе: «Нет, тебе нельзя!», — а затем вылезает Чон и говорит, что не только можно, но и нужно, и тянет за собой. Чонгук, оказывается, очень красиво поет, умеет стрелять из лука, обожает собак, умеет вышивать крестиком и печь торты, любит играть в компьютерные игры, а еще создает собственные песни, которые обещает однажды Чимину показать. Пак пребывает в настоящей эйфории от всего происходящего. Никогда еще ему не было настолько весело и хорошо с кем-то. С Чонгуком можно дурачиться, играть, устраивать сомнительные споры и не менее сомнительные соревнования. С Чоном чувствуешь себя по-настоящему живым. Поэтому когда подходит воскресение, а в понедельник стартуют экзамены, Пак чувствует, как начинает рассыпаться.       В субботу они занимаются вместе в кафе, а он совершенно не может сосредоточиться. Все мысли о том, что сегодня они расстанутся и уже никогда не смогут так весело проводить время. Конечно, возможно Чон и сможет остаться его другом, но в действительности же у него есть друзья. Сдался ему этот странный Чимин. Пак видит, с каким удовольствием Чонгук отвечает на сообщения и звонки своих друзей, как они веселятся в школе и как им хорошо вместе. Им тоже хорошо, но старший сомневается в этом. Он настолько в Чона влюблен, что возможно ослеплен своим чувством. Ясное дело, что Чонгук таскает его из-за благодарности и жалости: парень двадцати лет, который не имеет друзей и помешан на учебе. Жалко на такое смотреть.       — Чимин-хен, кажется у тебя тут ошибка, — говорит Чон, протягивая свою тетрадь. — Смотри, я все верно же решил.       Пак смотрит. Да. Все верно. Теперь он Чонгуку совсем не нужен. Этот парень учится слишком быстро. Впитывает все, как губка. Чимин вроде бы должен быть счастлив, как было вначале, но не выходит. Чон слишком быстро отдаляется от него.       На душе начинается дождь.       — Слушай, Чимин-хен, сегодня к моему брату друзья придут, можно я переночую у тебя?       Конечно же, какой ответ Чимин может дать кроме «да».       Весь оставшийся день старший проводит в тяжёлых мыслях. Не спасает даже Чонгук и его шутки. Чон замечает странное поведение Чимина и даже интересуется, что с ним не так, но что он может сказать? Будь только со мной? Я люблю тебя? Не бросай меня? Не оставляй меня? Это все так унизительно для них обоих. Поэтому Чимин молчит до самого конца, не в силах смириться с тем, что они вот-вот навсегда расстанутся.       Чонгук быстро засыпает на матрасе у кровати Пака. Он только успевает сказать: «Спасибо, хен, спокойной ночи», — как проваливается в сон. А Чимину вот совсем не спится. Он крутится, вертится, встает, выходит выпить воды, листает новостную ленту в телефоне. Ничего не дарит ему успокоения. Он глядит на спящего Чона и завидует его спокойствию и расслабленности. Именно тогда в голову приходит ужасная мысль. Пак бы никогда не дал ей пробраться, но он ослаб, устал, измучился, истерзался. Он очень-очень от всего устал.       Чимин склоняется над Чонгуком, разглядывая его безмятежное красивое лицо: нежные губы, густые брови, родинку под губой, аккуратный шрамик на щеке и длинные ресницы. Чон дышит мерно, спит хорошо. Чимину хочется плакать от всей этой ситуации. Не надо было соглашаться! Не надо было подписываться на такое! Как теперь оторвать Чонгука от сердца? Как теперь представить жизнь, в которой его нет?       Это будет секретом. Еще одним страшным и ужасным секретом, который умрет вместе с Паком. Чимину стыдно, ужасно стыдно за то, что он собирается сделать, но он не может себя сдержать. Хотя бы раз, один-единственный раз…       Чимин наклоняется к Чонгуку и аккуратно, приторно-нежно целует в заманчиво приоткрытые губы, сияющие в слабом свете убывающей луны. Все длится одно мгновение. Поцелуй не приносит счастья, иглой пронзает сердце. Из глаз Пака катятся слезы, и одна из них падает на щеку спящего младшего. Чимин прикрывает рот, тихо встает и возвращается к себе в постель. Он думал, что хотя бы поцеловав Чонгука сможет утолить свою жажду. Но этого мало. Безумно мало.       «Прощай, я тебя люблю», — шепчет Чимин, сжимаясь в комок, надеясь, что и эта боль когда-нибудь уйдет.       Экзаменационная неделя оказывается, как обычно, сумасшедшей. Нет времени ни на что. Это плюс. Нет времени даже для страданий. Чимин отдается учебе полностью, без остатка, вкладывая в нее все свои силы, всю свою душу. Он возвращается домой выжатым, пустым, только закинет что-то в рот и идет спать: падает на кровать и не просыпается до самого утра. Чимин чувствует себя опустошенным и убитым во всех смыслах, но каждый день кое-что разжигает в нем огонь, заставляя сердце биться чаще: «У тебя все получится, удачи тебе, хен».       Чонгук невыносимо милый.       Хуже сдачи экзаменов только ожидание результатов. У доски с баллами Чимин, прежде всего, ищет не свое имя, как обычно, а Чонгука. Одиннадцатое место. Пак и поверить не может. Парень, который плелся в конце тридцатки, сейчас на одиннадцатом. Он действительно очень постарался. Вполне возможно, что в следующий раз окажется и в пятерке. За две недели такой результат! Только потом Чимин разыскивает свое имя и подмечает, что все же эмоциональное истощение сказалось на его баллах: на этот раз пятое место, а в прошлый раз было четвертое.       Пак возвращается в класс с чистой совестью, садится на свое место и расслабленно вздыхает. Боль чуть режет сердце. Но ничего. Все пройдет.       — Чимин-хен! — вдруг радостно вопит Чонгук, подлетая к его парте. — Видел? Я на одиннадцатом! Никогда так высоко не забирался!       — Да, это круто, — подтверждает старший.       — Берегись, в следующий раз я и тебя обойду.       — С твоими сочинениями? Уж очень вряд ли, Чонгук.       Они улыбаются друг другу. Чимин вдруг понимает, что, кажется, посеянное зерно дружбы все еще живо. Похоже, он себя слишком накрутил. Даже если у них не будет романтических отношений, то они могут быть друзьями. Почему бы и да? Разве это не здорово иметь такого друга, как Чонгук? А чувства Чимин спрячет подальше, чтобы никто их не нашел.       — Чонгук, ты что, серьезно с ним общаешься? — вдруг раздается брезгливый голос совсем рядом. — Я слышал, что ты нравишься Чимину.       Чимин моментально сгорает до самых костей. Сердце пропускает не удар, а как минимум с десяток. Начинает не хватать воздуха. Ему даже не поднять головы. Откуда? Кто? Почему? Как они это узнали? Сейчас сердце в груди лопнет от перенапряжения. Не выдержит к черту этих американских горок. Пак пытается себя успокоить, пытается правильно дышать, но ничего не выходит. Страх, боль, грусть. Ностальгия по тому первому признанию. Теперь Чонгук возненавидит его? Чимину страшно поднять голову и посмотреть в лицо Чону. Сейчас необходимо сказать, что это ложь, что это глупость, что это неправда. Но Пак не может. Это уже выше его сил. Как сейчас выглядит Чонгук? Он испуган? Раздражен? Удивлен? Чимин бы отдал все, чтобы узнать ответ на этот вопрос.       — Я знаю, — вдруг спокойно отвечает Чонгук.       — Нет, ты не понял, — насмешливо продолжает парень, — мне рассказывали, что он того, ну, голубой и ты нравишься ему в том…       — Я понял, — перебивает Чон, голос его становится грубее. — И что с того? Какое тебе дело до наших отношений?       Повисает тишина. Затем раздаются смешки и шепот.       Чимин не двигается с места.       Влюбиться в Чонгука — это самое правильное решение, которое могло принять его глупое сердце.       В класс входит учитель, и все разбредаются по своим местам. На прощание Чон касается плеча Пака и тот окончательно теряет связь с реальностью. Учитель долго и монотонно говорит об экзаменах и ответственности, отдыхе и будущем, но Чимин почти не слушает, а на полуслове встает, подходит к нему и просит его отпустить из-за внезапно возникшей головной боли. Молодой преподаватель знает Чимина как исключительно старательного и умелого ученика, который никогда не отлынивал от работы, поэтому позволяет ему уйти с классного часа пораньше, но просит, прежде всего, зайти в медпункт.       Конечно, Пак обещает, что зайдет, но вместо этого направляется прямиком домой.       В голове у Чимина помехи, шумы, все никак не укладывается произошедшее. Во-первых, кто-то узнал о его давнишней любви. Все же просочилось. Доложили. Стоило этого ожидать. Во-вторых, Чонгук заступился за него. И, в-третьих, самое сокрушительное и невероятное, что просто нереально осознать. Он знает. Знает, что нравится ему. Чимин не может это переварить, не может это усвоить. Он прокручивает сложившуюся ситуацию сотню раз, и все сильнее утопает в своем пульсирующем чувстве, как в зыбучих песках. Неужели Чонгук? Пак вспоминает эти две быстро пролетевшие недели, анализирует и уже совсем не может отделить выдумку от реальности.       Больше медлить нельзя. Чимин или взорвется из-за своих чувств, устроив локальный Армагеддон, или откроется Чонгуку. Пак старательно подавляет в себе воспоминания детских лет, идет по дороге из разбитого стекла, преодолевая боль, печатая слова, которых рассчитывал никому больше не говорить. Чимин совершает самое страшное в его жизни признание и фактически вручает Чонгуку кинжал, которым тот может его убить. Он долго перечитывает написанное, не решаясь нажать на клавишу «отправить», представляя самый ужасный исход. Чимин решает, что если ему суждено умереть вот так, то пусть удар нанесет именно Чонгук.       После отправки письма силы Пака покидают. Он ложится на кровать, закрывает глаза и выключается. Ему снится стальная клетка, которую обвил могучий плющ. На единственной двери ржавый замок. К нему бы только подойти, потрясти чуть-чуть и он рассыплется к черту, открыв заветный путь. Тело Чимина окутывает дрожь, замок внушает ужасающий страх, но Пак шаг за шагом движется к нему, становится напротив и протягивает руку, собираясь снять его со своей клетки. Прошло уже слишком много времени. Зацвели цветы. Началась весна. Сколько можно задыхаться в этом хлипком убежище? Замок сыплется под ноги. Дверца жутко скрипит. А мир за ней белый, сверкающий. Чимину не терпится узнать, что же там. Он делает свой первый шаг и первый вдох.       Пак садится на кровати, разлепляет глаза, берет в руки телефон и смотрит время. Шесть часов утра. Высвечивает сообщение от Чонгука. Чимин делает глубокий вдох и нажимает на него, чтобы прочитать.       «Так когда ты вернешь мне мой поцелуй?»       Чонгук невероятный. Одной фразой он может заставить Чимина рыдать.