***
— Прайс! — раздался женский голос из динамика. — Удачи, — шепнула мать дочери, гладя ту по плечу. Девушка со светлыми волосами, чуть выше плеч, с редкой чёлкой и высоким худым телом поднялась с диванчика в холле. Прошла мимо косо смотрящих на неё людей и вошла в кабинет под номером тридцать девять. — А-а, Нико, рад тебя видеть, — спокойно проговорил мужчина в очках, с лысиной, не отрываясь от бумаг. — Проходи, садись. Без приветствия, девушка глубже засунула руки в карманы огромного свитера, который висел мешком на худых плечах, и устроилась на стуле, прямо напротив стола. Мужчина, наконец, поднял взгляд и приветливо улыбнулся. Бесит. Её это бесит. — Нико? — Мистер Смит? — Кажется, вам следует что-то сказать, — приподняв бровь, заявил мистер Смит. — Здравствуйте, — отрезала девушка, цокая. — Итак, — врач-психотерапевт потянулся к ящику в столе, открывая его с противным скрипом, и достал ярко оранжевую папку. Аккуратно положив её перед собой, открыл первую страницу, где красовалась надпись «пациент 88. Прайс». — Как прошла эта неделя? Ничего не беспокоило? Резкая смена обстановки, например? — Нет. Всё было как обычно. — Хорошо… Дома всё нормально? — Нормально. — Прекрасно… — делая какие-то записи, повторял мистер Смит. — Понравилось тут, у нас? — Нет, — прошептала девушка, сжимая кулаки так, что неровные ногти вжались в кожу, оставляя следы. — Почему же? — поправляя очки, поинтересовался мужчина таким же непоколебимым тоном. — Со мной обращались, как с поехавшей. — Ну… вы же понимаете, что вели себя не лучшим образом… — Это не повод со мной так обращаться! — воскликнула девушка. — Конечно. Не повод, — согласился мужчина. — Но, могу с уверенностью сказать, что терапия вам не повредила. — Я могу идти? — Нет. Не можешь. Ваше лечение ещё не закончено. Боюсь, если в ближайший месяц мы не увидим никакой отдачи, вам придётся провести в клинике ещё немного времени. — Нет! — эхом отдалось в ушах, и девушка постепенно осознала, как это было громко. — Нет. Я не хочу возвращаться туда. — Значит, тебе нужно попытаться успокоиться и привести своё здоровье в норму. — И что нужно для этого делать? — Во-первых, нужно этого хотеть, — серьёзно отрезал врач. Пациентка хмыкнула. — Мне придётся прописать вам кардинальную смену обстановки. Тебе нежелательно находиться в этом доме, и гулять по этим улицам. — Я не гуляю. — И ещё одна ошибка! Нужно гулять. Дышать свежим воздухом, общаться с ровесниками… — Очень смешно. — Нико… — вздохнул мистер Смит. — Социофобия — огромное препятствие для твоего выздоровления. Я поговорю с твоей мамой. Она решит, куда отправить тебя на время. Если же… ничего не изменится… придётся опять отправить тебя на реабилитацию. — Это всё? — Да. Это был твой последний приём, не забудь. Скорейшего выздоровления, — конец брошенной доктором фразы девушка уже не услышала, так как вылетела из кабинета в холл. — Ну что, милая? Как всё прошло? — вопрос матери остался проигнорированным. Девушка уселась на диван, показывая взглядом на дверь кабинета номер тридцать девять. Миссис Прайс сразу поняла, что к чему, поэтому незамедлительно отправилась к двери и, постучав, вошла туда, откуда минуту назад вышла её дочь. Мама разговаривала с врачом долго. Всё это время девушка сидела на диване, игнорируя взгляды посторонних людей, и смотрела в одну точку. Через тридцать мучительных минут миссис Прайс появилась в холле с грустной улыбкой на лице. — Извини, что так долго. Пойдём. Папа уже ждёт нас в машине.***
Нико Прайс собирала вещи, всё ещё проклиная мир себе под нос, уже представляя себе самодовольное лицо двоюродного брата — лицо Уайатта Олеффа, известного актёра, который считает себя центром вселенной. Дверь резко, почему-то без стука, открылась, из-за чего девушка вздрогнула. — Нико, милая, — голова матери просунулась в щель. Она никогда не заходила в комнату полностью, так как знала, что комната дочери — сугубо её личное пространство, рамки которого нарушать нельзя. — Стучаться не учили? — рявкнула та. — Извини. Я просто хотела напомнить, что завтра утром отец будет ждать тебя в машине, — только голова женщины пропала, как дверь снова резко открылась. — И да, забыла сказать. Уайатт будет приглядывать за тобой сам некоторое время, у его родителей много работы, но это ненадолго. Не знаю, что у вас там случилось и почему вы так не ладите, но постарайся вести себя нормально. Мать ушла. Теперь окончательно ушла, оставив опешившую дочь в раздумьях. Нико медленно опустилась на пол, запуская руки в волосы. В глазах начали скапливаться слёзы. Из-за пелены солёной жидкости половину комнаты было не разглядеть, и девушка поспешила её сморгнуть. «Не знаю, что у вас там случилось и почему вы так не ладите...» Конечно, не знаешь. Даже я не совсем уверена в том, что знаю. Тяжелое и прерывистое, со свистом, дыхание можно было услышать, кажется, в соседнем доме. Красные, пустые глаза устремились в одну точку, а в голове прокручивались шестерёнки. Всё быстрее и быстрее. Сознание не желало осознавать того, что весь месяц — а может и дольше — нужно будет