Все демоны здесь.

— Нико? Нико. Ты меня слышишь? Открыла глаза. Попыталась подняться — бессильно повалилась обратно, на постель. Как-будто стёрли последние несколько минут из памяти. Как оказалась в кровати? Из-за чего потеряла сознание? Как это вообще произошло? «Уайатт будет приглядывать за тобой сам некоторое время, у его родителей много работы, но это ненадолго» «Не знаю, почему вы так не ладите, но постарайся вести себя нормально» Вместе с воспоминаниями вернулась и злость, в компании с непониманием, обречённостью и ужасным гневом на всё живое. — Милая, — мать потрясла девушку, сжимая руку на плече, длинными ногтями впиваясь в кожу сквозь какую-то однотонную майку с пятном от кофе, которое не отстиралось. — Нико, ты меня слышишь? — Чт… Хватит! — рука сжалась на запястье матери, отдирая женщину от себя. — Что произошло? — Мы услышали, как что-то ударилось об стену, я хотела проверить, что тут у тебя случилось, а ты… — Шлёпнулась в обморок? Очень клёво, — насупившись, Нико обхватила себя руками. — В общем, доктор упоминал о таком… — промямлила миссис Прайс. — От антидепрессантов бывают подобные побочные эффекты… Так что вот, — женщина достала какой-то пузырёк, где, судя по звукам, находились таблетки, и поставила на тумбочку, рядом с кроватью. — Та-а-к, понятно, — фыркнула Нико. — Это таблетки от побочных эффектов, которые вызывают антидепрессанты. А у них какой побочный эффект? Депрессия? — Если тебе… — проигнорировав слова дочери, продолжила мама. — Если тебе станет плохо, или ты почувствуешь сонливость, или… Что ты там чувствовала, перед тем, как упасть? Усталость и грусть..? Да просто иногда, временами, но не чаще одного раза в неделю, пей эти таблетки. Они снимут усталость и восстановят режим сна... — …Который сбился из-за подобных таблеток. — продолжила Прайс. — А как же кофе? Я подсела на него. — Я всё сказала. Не будешь принимать таблетки, такое будет случаться довольно часто, в самый неподходящий момент. Пока можешь полежать, — женщина слегка подтолкнула дочку на подушку. — Через пятнадцать минут спускайся на ужин. Я хочу, чтобы ты, наконец, вылезла из своей берлоги и поужинала с нами, — закончила она, поднимаясь, выходя из комнаты. — И никакого кофе с этого момента! Хлопнула дверь. Девушка уставилась в стену. В эти моменты в её голове не было ни одной мысли. Прекрасно. Очень хорошо. Ахуенно. Нико откинулась на подушку, кинув мимолётный взгляд на белый пузырёк таблеток. Глаза слезились, возможно, из-за усталости. Ночные киномарафоны и кофе с утра делают своё дело. С горем пополам девушка поднялась с постели. В глазах потемнело, и пришлось облокотиться на тумбочку, а затем продолжать передвижение, нащупывая руками стены, пока взгляд снова не сфокусируется. Нужно было спускаться вниз, снова видеть этих людей, которые называются родителями… нужно было поесть. Не хотелось, но нужно было. Ибо гораздо лучше блевать макаронами, а не желудочным соком. «А к лезвию мы ещё вернёмся» Немного пошатываясь, девушка спустилась с лестницы. Постояла там минут пять, раздумывая, идти дальше или нет. Конечно, можно было не идти. Нужно было не идти. Нико вздохнула, сомкнула кисть на своём запястье, сжимая то до такой степени, что останется след, и пошла к столу, откуда уже слышалось лязганье приборов о тарелки. — Привет, пап. — Добрый вечер, Нико. Добрый вечер, Нико. И всё. Прайс подошла к стойке, взяла стакан и уже по привычке потянулась за пакетиком. — Никакого кофе! — послышался строгий голос матери. — Пить его утром, днём, вечером, ночью… Не заставляй меня выбрасывать эту дрянь, Нико, я сказала — никакого кофе! Девушка закатила глаза. Рука повисла в воздухе, но вскоре изменила направление в сторону коробки с пакетиками чая. Кипяток из чайника полился в чашку, но из-за дрожи, которую унять было просто невозможно, сменил траекторию и обжёг пальцы, образуя на столе лужу. Кое-как заполнив чашку, Нико села за стол. Терпкий и резкий вкус чая почти не чувствовался. Жидкость больно обжигала горло. Горячий чай показался девушке неприятным. Хуже, чем тёплый кофе. Отставив чашку, Прайс принялась ковыряться в тарелке. Кусок не лез в горло, а когда Нико попробовала проглотить немного мяса, её чуть не вырвало. Мама кинула на дочь усталый взгляд, а отец, задержавшись на лице дочери всего миг, произнес: — Ты грустная. Разве поездка к твоему брату тебя не обрадовала? — Нет. Совсем наоборот, отец, и ты бы прекрасно знал почему, если бы общался со мной хоть немного. — Мне казалось, что я провожу с тобой достаточно времени. Если быть точнее, когда я не на работе — я всегда с тобой. — Ты на работе всегда. — агрессивно прошипела девушка. — И что ты предлагаешь? Уволиться, и пытаться обеспечить вас с мамой без денег? Девушка промолчала. Стесняется её. Её поведения. Презирает. Не хочет, чтобы другие знали о том, что его дочь — дочь такого интеллигентного и влиятельного человека — такая странная. Смешно, правда? — Спасибо, я наелась, — прозвучало тихо, почти шёпотом. Счистила остатки еды в мусорное ведро, посуду забросила в мойку и уже собиралась уходить, как спокойный, бесячий тон остановил её. — Ты не хочешь ехать, я знаю. — Тоже мне, капитан очевидность… — Но я знаю, что это пойдет тебе на пользу. Это ненадолго. Может, вы даже найдёте общий язык. Надеюсь, вещи ты собрала, потому что ждать тебя завтра я не очень хочу. Мне утром на работу. — Да. Да. Очень тихо. Настолько тихо, что эхом отдалось от стен. — Я всё собрала. — Отлично. Завтра в одиннадцать буду ждать тебя внизу. Не сказав ни слова, девушка кивнула, поджимая губы, и помчалась к лестнице. Вот она у двери своей комнаты. Открывает дверь, и… закрывает её, даже не войдя в комнату. — Почему она так ненавидит Уайатта? Он же хороший мальчик, — донёсся голос матери снизу. — Он-то хороший, а вот она не очень. Думаю, это Нико подтолкнула его к ссоре. Уайатт никогда бы не обидел свою сестру. Он слишком примерный и послушный. А она… — Конечно, Уайатт тут не при чём… Такой славный мальчик… Как это у Карен получилось воспитать такого вежливого, самостоятельного мужчину? — Карен и сама такая. Ничего удивительного. Нужно будет, кстати… Остаток фраз девушка уже не услышала. Она влетела в комнату, подавляя желание приложиться головой об что-нибудь. Уайатт Олефф — такой вежливый, добрый, послушный… Ага, конечно. Видимо, только Нико и видит настоящую сущность этого монстра. Ибо у неё язык не повернётся сказать, что Уайатт… Вежливый? Добрый?! Бред. Видимо, Олефф и правда неплохой актёр, раз у него получается дурачить всех ангельским личиком. Ну ничего. Хотя бы кто-то знает, какой он на самом деле. И плевать, что никто не поверит в правду. В правду вообще верить не хочется. Кто будет слушать суровую и гнусную правду, когда есть прекрасная и удобная ложь? Никто. Никто, кроме Нико. Она уже достаточно правды услышала, поэтому терять больше нечего. И родители… Нет, не родители. Мистер и миссис Прайс. Стыдятся её. Да и похер. Без ума от Уайатта? Так пусть и живут с ним. А Нико и на том свете неплохо будет… Сил не осталось ни моральных, ни физических. Стресс накопился в венах, и нужно было как-то избавиться от него, чтобы нормально уснуть — уснуть и спать. Нормально, без кошмаров. Не вскакивая с постели каждые пятнадцать минут. «Ну вот, лезвие, мы с тобой и встретились» Уже почти профессионально бинтует руки, надевает пижаму и смотрит. В зеркало. На своё отражение. Мешки под глазами, запутанные волосы… бинты на запястьях… Но… какая кому разница до внешности, верно? При прикосновении головы с подушкой глаза закрываются, и девушка мгновенно засыпает некрепким, но сном, искренне желая, чтобы очередной кошмар не довёл её до истерики, или, ещё лучше, чтобы она умерла во сне, и уже никогда не увидела лицо своего двоюродного братика.

***

Нико проснулась от навязчивого звона будильника. Сколько в стену не швыряй — всё равно на следущее утро зазвенит. Едва разлепив глаза, она швырнула его в другой конец комнаты в надежде на тишину, но увы. Девушке пришлось вылезти из дурманящих объятий одеяла, дойти до этого посланника сатаны, естественно споткнувшись на ровном месте, и выключить его саморучно. «Мда... день начался так себе, а дальше будет только хуже» Выполнив утреннюю рутину, Нико принялась собирать рюкзак, который, в честь этого прекрасного дня, куда-то запропастился. Чёрт. Ну конечно! Он в папиной машине. Кто-то думал о том, что всё пойдёт нормально? Теперь нужно с дебильным выражением лица просить у отца ключи, еще и отмазываться, ведь «вещи уже собраны». Спустившись вниз девушка поздоровалась с мамой — все-таки долго не увидимся, хоть какие-то правила надо соблюдать — и найдя глазами отца, с максимально ангельским личиком попросила ключи. Мистер Прайс взглянул неодобрительно, но ничего не сказал. Выйдя из дома Нико с облегчением выдохнула. «Вполне сносно» Она взяла рюкзак из машины и пошла в дом. Не сказав ни слова, она кинула ключи на стол и поднялась к себе. Та-ак. Две футболки, свитер, шорты — которые никто не будет носить — и джинсы. Телефон, наушники, лезвие и... всё? Таблетки! Где, чёрт подери, таблетки?! Прайс смахнула в рюкзак все необходимые лекарства. Как их, мать его, много Ну вот, теперь точно всё. Конечно, девушка опоздала минут на пятнадцать, поэтому, когда она подходила к машине, получила от отца такой взгляд, что, если бы глазами можно было убивать, Нико давно уже была на том свете. Не сказав ни слова, проигнорировав мистера Прайса, девушка сама погрузила все сумки в багажник — хоть бы помог — и залезла в машину, на заднее сиденье. Вставив в уши наушники, она щёлкнула на двери задвижку, чтобы дверь не открылась, когда девушка будет на неё облокачиваться, и прижалась лбом к окну. Завёлся мотор, машина тронулась с места. Девушка прикрыла глаза и попыталась расслабиться.

***

«Когда человек еще ребенок, ему нужен кто-то, способный поддержать и понять его. Успокоить. Разделить радости и горести. Нужен друг. В моей жизни таким человеком был брат. Уайатт Олефф. Да, то самое время, когда монстр был моим всем. Он заменял солнце и звезды. Нам было по-настоящему хорошо друг с другом. Каждый день, даже когда он был далеко, каждый день он приносил мне радость. Мы не замечали ничего вокруг, весь мир, каждая мысль, проходили через него. Уайатт был не просто братом. Он был другом, защитником. Он был моим всем...» Ярко светит солнце. На зеленой поляне поставлены сцена и стулья. Места заняли плачущие родители, бабушки-дедушки и маленькая девочка на задних рядах. Маленькая Нико. На сцене важная тетя читает скучную речь и называет имена выпускников начальной школы. Крошечные издалека мальчики и девочки в синеньких шапочках выпускников, как у взрослых, выбегают на сцену, забирают дипломы и радостно машут ручками родителям. Тетя произносит: «Уайатт Олефф». К ней подходит маленький грустный мальчик, с милыми кудряшками. Он знает, что сегодня никто не придет поздравить его, не скажет добрых слов, ведь родители опять уехали, а о бабушках-дедушках можно вообще забыть. Но тут, издалека, откуда-то с задних рядов бежит девчушка в розовом платишке, все взгляды устремляются на нее, но Нико плевать. — Привет! Я пришла! Я не бросила тебя! Я здесь! Улыбнись! — кричит она, и на лице кудрявого мальчика, впервые за сегодняшний день появляется улыбка, солнечная, как и погода в тот день. «Он всегда помогал. Мы проводили все время вместе, но этого было мало. Нам нужна была вечность. Вечность. Вечность, которой так не хватало. И мне и ему.» Уайатт и Нико беззаботно о чем то говорят, гуляя по парку. И девушка — а тогда ещё девочка — разворачивается спиной и громко объявляет: — Ты меня не догони… — но не успевает договорить. Спотыкается об корень дерева. Кудрявый мальчик заливается смехом, а Нико, по-детски надув губки, обижается со словами: «Что ты смеешься? Помоги встать». Уайатт протягивает руку, она цепляется и... понимает, что не может встать. Совсем. — Господи. Я не могу встать. Я не могу встать, — повторяет она в ужасе. «Я не могу встать» Слезинки покатились из ее глаз. — Тише. Тише. Все в порядке. Я здесь. Я рядом. Нико, пожалуйста, не плачь, — говорил кудрявый мальчик, судорожно соображая как помочь сестре. Секунда... и он находит решение! — Я тебе помогу! Он ловко поднимает ее на руки и быстрым шагом направляется в больницу. Очнулась Нико уже там. Первым, что она увидела были забинтованная нога и брат, мирно сопевший на лавочке в палате. «Он был воздухом. Жизнью. Жизнью, которая делится на «до» и «после». В его глазах всегда были радость и тепло, несущие добро в этот мир.» Тринадцатилетняя Нико, как обычно, пришла после школы к Уайатту. Недавно ее выписали из больницы. Она прошла в комнату к брату и села на кровать. — Хей, привет! Я принесла игр… — Нико, уходи. «Нико, уходи» — Что? Почему? Куда? — Я сказал уходи. Я не хочу больше тебя видеть! Никогда! Ни за что! Не возвращайся! — Уай, не говори так. Прошу, не надо. Ты нужен мне. Уайатт…Ты же обещал! Обещал, что всегда будешь рядом! — повторяла она. — Всё. Я бросаю тебя, слышишь? Уйди!» Я бросаю тебя. Каждое слово резало девушке душу, похуже ножа. Она схватила его за руку, и на мгновенье, но только на мгновенье, в черных от злобы глазах промелькнуло былое тепло. — Я тебя ненавижу! — крикнул Уайатт. В этот момент все замедлилось. Из глаз Нико упала слеза. Всего одна. И наступила темнота. Ноги стали ватными. Голова закружилась. Она пошатнулась и сползла по стене. Что-то сломалось в ней. Девушка только моргала, ее лицо не выражало никаких эмоций. Губы всего лишь шевелились, рот всего лишь открывался, повторяя одно слово. Ненавижу. Ненавижу! Парень кинулся к ней, но было уже поздно. Поздно. Нико распахнула глаза. То и дело смаргивая слёзы, она начала судорожно шарить в рюкзаке, который взяла с собой в салон. Вот они. Несколько таблеток высыпались на её руку и девушке стоило больших трудов проглотить их, при этом не подавившись. — С тобой там всё нормально? — Да. Всё прекрасно. — Я рад. Девушке захотелось смеяться. Я рад. Я тоже рада, папочка. Очень рада… Машина выехала из пригорода на дорогу, которая была проложена между каких-то лесов. Периодически мелькали остановки, заправки. Иногда можно было увидеть другие машины, но они появлялись очень редко. Девушка откинулась на сиденье и наконец-то позволила себе заснуть. — Вот мы и приехали! — голос отца заставил сразу же открыть глаза и оглядеться. Мотор заглушили. Папа отстегнул свой ремень безопасности и покинул машину. Девушка заметила дорогой, огромный особняк, с аккуратным, ухоженным садом. Нико выдавила из себя смешок. Грёбанные позеры. Особняк Олеффов выглядел впечатляюще. Каждый бы хотел жить в этом доме, но не Нико. Она уже достаточно всего повидала в этом доме. Сколько воспоминаний… Тем временем мистер Прайс уже доставал сумки из багажника, поэтому девушка тоже поспешила выйти из машины. Свежий воздух ударил в лицо. Нико потянулась и надела свой рюкзак. Взяла у папы одну, самую лёгкую, сумку, и направилась к двери. В звонок позвонил папа. Почти сразу же открылась дверь. Грёбанное совершенство. — О, это вы, мистер Прайс? Здравствуйте, очень рад вас видеть. Проходите, — он открыл дверь пошире, впуская мужчину. — Привет, Уайатт. Ну, как жизнь? Как учёба? — Всё хорошо, спасибо. А вы как поживаете? Его лицо. С такой милой, поддельной улыбочкой. Неужели не видно всю эту чёрствую душу? Бесит. На мгновение девушка засмотрелась на лицо брата, и чуть не расплакалась. Совсем не изменился. — Привет, Нико! Как у тебя дела? Рад, что ты приехала! — Олефф оглянулся через плечо, и, убедившись в том, что мистер Прайс отошёл, прошипел сквозь зубы. — Чего уставилась? Будешь вечность там стоять? Учти, я тут ждать тебя не собираюсь, будешь зависать, закрою дверь и спать тебе придётся в саду, у калитки, ясно? Вот. Кто-то предполагал, что он изменился? Нет. Люди не меняются. Особенно он. — Идиотина, заходи давай. — цокнул парень и ушёл, оставив девушку на пороге. Нико набрала в лёгкие побольше воздуха и перешагнула через невидимый барьер. Тут всё совсем не изменилось... Вот по этой лестнице они бегали, когда были ещё совсем маленькими. Один раз Уайатт упал, и расшиб колено о ступеньку. Он тогда совсем не плакал, о чём постоянно напоминал Прайс. Так, стоп. Нико тряхнула головой и поднялась за отцом. — Если вам не трудно, вы можете занести сумки Нико на второй этаж, там будет её комната. Давайте, я помогу… — Не надо, не надо! Спасибо, Уайатт, не стоит. — Как скажете. Вам сделать чаю? Небось устали с дороги. — Ой, некогда мне чаи гонять. На работу ещё ехать нужно. — На работу? Как же так? Вы, наверно, так устали… — Да… Но а что поделаешь? Работать нужно, дорогой. Ты, думаю, понимаешь меня. — Понимаю, мистер Прайс. Я и сам работаю. Иногда это бывает так утомительно… Нико прыснула и поднялась наверх, за папой. — Нико, сестра, ты идёшь? Я покажу тебе комнату. Она должна тебе понравиться! — Да тут я, не ори. Давай быстрее, мне ещё вещи раскладывать. — Нико! А ну быстро извинись! Что это ещё такое? Как невежливо... — встрял отец. — Мистер Прайс, не беспокойтесь, ничего страшного. Нико просто тоже устала. Ей нужно отдохнуть. Пойдём, — Уайатт кинул на девушку брезгливый взгляд, и повёл в комнату, куда мистер Прайс заносил её вещи. Комнату эту девушка видела уже раз сто. Когда она приезжала к Олеффам в детстве, ей давали эту комнату — комнату для гостей. И эта комната очень нравилась ей. Раньше. — Ну вот. Располагайся, тут ты будешь жить некоторое время. — произнёс Олефф и мило улыбнулся. — Уайатт, мне уже пора ехать. Спасибо за гостеприимство. — Конечно, мистер Прайс, я вас сейчас провожу, — кинул Олефф. — А ты давай, разбирай свои шмотки. Родителей моих нет, и долго ещё не будет, поэтому я за главного. Повторяюсь, будешь тупить, выгоню нахер на улицу. С этими словами парень покинул комнату и быстро спустился по лестнице. Было слышно, как они с отцом обмениваются любезностями, а потом дверь, наконец, закрылась. Девушка выдохнула и принялась за свои вещи. Таблетки она убрала в тумбочку, лезвие — под подушку, одежду кубарем затолкала в шкаф, а всё остальное вывалила на стол. Всё это заняло минут сорок. — Сколько можно копаться? Неужели, ты закончила. Я думал, не дождусь, — в дверях показался брат. — Скажи, ты когда к себе в дом заходишь, тоже дверь входную не закрываешь? Нет бы просто прикрыть — оставила её на распашку. Что за человек такой? — Что тебе нужно? — холодно, сквозь зубы. — Хотел сказать тебе, что, готовить на тебя я не собираюсь. Захочешь есть, или пойдёшь в магазин, или пороешься в холодильнике — то, что останется, можешь есть. — Как гостеприимно. — Ага. И вот ещё что, — добавил тот. — Часов в семь придут мои друзья, те, которые снимались в фильме со мной, поэтому, будь добра, приведи себя, наконец, в порядок, и лучше вообще не высовывайся из комнаты. — Во-первых, мой внешний вид вообще тебя ебать не должен, а во-вторых, из комнаты я выходить и не собиралась, так что, сделай одолжение, свали уже. — Ух, как ты заговорила. Я, конечно, знал, что ты больная, но чтобы настолько… — хмыкнул Олефф. — Я тебя предупредил. С этими словами парень покинул комнату, громко хлопнув дверью. Девушка плюхнулась на кровать. «Ладно, стерпеть одного самовлюблённого идиота… но выдержать нескольких таких уёбков… Это будет очень и очень сложно»