Корабль не придет

      Было слышно, как впереди рушилось здание.       Взрыв еще звучал в ушах; Рид различал не все звуки, но тяжелый каменный грохот из-за пока еще целой стены хорошо до него доносился. Он ускорился, видя, как начала опускаться тяжелая металлическая дверь: лебедку ничего не держало, она раскручивалась сама по себе, грозя вот-вот закрыть проход к центральной части дамбы.       Рид уже видел себя проскальзывающим под перегородкой в последний момент, но замешкавшийся перед поворотом Девятисотый нагнал его и резко дернул за плечо. Не удержавшись на ногах, Рид упал на гладкий пол и дважды по нему перекатился; заныли все синяки, заболели ребра, на ум тут же пошло резкое: блядь, блядь, блядь! Чертов ушлепок, время же!..       Рид сцепил зубы, промолчав в первую секунду, и тогда рыкнул:       — Они уйдут!       — Там обвалы, вы можете пострадать. — Голос Девятисотого не изменил интонацию. Он подошел к Риду, опирающемуся на локти, но даже не подал руки, потому детектив был вынужден кое-как подыматься сам.       Может быть, подрывников тоже завалило, подумал Рид, оборачиваясь к двери. Она уже была плотно прижата к полу, но он подошел и осмотрел ту часть механизма от лебедки, которая располагалась по эту сторону стены. В инженерии он не разбирался, но попасть туда, в соседнее помещение, было крайне необходимо.       Как можно скорее. Пока не случился еще один взрыв.       — Ты можешь поднять это?       Девятисотый подошел ближе и осмотрел не механизм, а саму дверь, а потом повернулся к лебедке и, намотав толстый трос на запястье, слегка потянул. Перегородка тяжело дрогнула, отделилась от пола, а потом села обратно, взметнув облако строительной пыли.       — Могу.       Две долгие секунды Рид молчал, а потом набрал в грудь воздуха, как школьник, готовящийся отвечать у доски, и выдавил из себя:       — Пожалуйста, Ричард. Нам очень нужно попасть туда.       Фраза простая, короткая, но внутри у Рида раскрутился настоящий водоворот: его засасывало чувство стыда и ненависти, отвращения к самому себе из-за того, что он поддался. В очередной раз ему захотелось сгореть на этом самом месте, исчезнуть, провалиться сквозь землю: все это вместе, лишь бы холодные глаза Девятисотого не смотрели с торжествующей насмешкой.       Взгляд победителя. Кто придумал создавать машины с возможностью имитации эмоций?.. Зачем?..       Девятисотый, отведя от Рида взгляд, снова потянул за трос, взявшись теперь обеими руками. Дверь поползла вверх с глухим рокотом, а Рид припал к земле рядом, морщась от боли. Дождавшись момента, он проскользнул на ту сторону и выровнялся.       — Ты за мной?       — Найдите там фиксатор, если не сломан. Справа, выглядит как кнопочный пульт с рычагом.       А если сломан, подумал Рид, глядя на железную коробку, вмонтированную в стену. Если сломан, то так здорово было бы, если бы андроид пролезал под дверью, а перегородка упала и разрубила его напополам… Рид уже видел в воображении потоки отработанного тириума, искрящие микросхемы, или что там у них внутри.       Пустые, мертвые глаза. Погасший диод…       Он дернул рычаг; из-за стены не доносилось ни звука, а потом Девятисотый перекатился под перегородкой и поднялся, отряхиваясь от пыли. Целый и невредимый.       — Прямого выхода отсюда нет, только через западный отсек. Протоколы безопасности дамбы должны перекрыть его, но нужно проверить. Вероятность того, что преступники до сих пор здесь, составляет восемьдесят три процента.       Из-за дыма от недавно прогремевшего взрыва почти ничего не было видно; держался странный запах горелого, обломки камня и стали валялись под ногами. Рид вгляделся в дым, пытаясь определить, нет ли огня и не затапливает ли дамбу водой, но выяснить не смог.       Девятисотый пошел вперед, и Рид с удовольствием отметил, что у него не получается больше шагать бесшумно. Обломки под ногами андроида то и дело сдвигались и потрескивали, однажды он едва не упал, взмахнув руками и в последний момент найдя подходящую опору. Рид пошел за ним следом, не беспокоясь о том, чтоб двигаться тихо, но и не ругаясь себе под нос, как бывало прежде.       Огня все-таки не было. Воды тоже — внешняя стена не была пробита: то ли недостаточно динамита, то ли неверное место закладки. Догнав Девятисотого, Рид прошептал:       — Нужно глянуть на очаг возгорания. Вдруг удастся определить, что это за взрывчатка.       — Взрыв произошел ровно по центру отсека. — Девятисотый остановился и вгляделся в пространство, анализируя его. — Мы должны держаться подальше от эпицентра: может произойти новая детонация. Сила предыдущего взрыва недостаточна для серьезных повреждений, это не то, чего они добивались.       — Они могли взорвать, чтоб прикрыть отступление. Сработало же.       — Мы ищем преступников в первую очередь, а уже потом разбираемся в причинах взрыва. Возьмем их, сами все скажут.       Рид быстро вскинул взгляд, но Девятисотый даже не повернулся в его сторону. Тогда Рид посмотрел вперед: дым постепенно поднимался выше, обнажая не только обвалившиеся перекрытия и часть рухнувшей стены, но и три первые турбины. Обшивка дальней выглядела темной и оплавленной, именно туда Риду нужно было попасть, но Девятисотый выбрал другое направление и свернул у самой первой турбины к металлической лестнице наверх.       Возражать бесполезно, это Рид знал. Он поплелся за Девятисотым, оказался на галерее второго уровня. Отсюда турбины были видны лучше, замершие лопасти покрывали пыль и обломки; по первой было очевидно, что без замены мотора она не запустится, а вторую и третью Рид еще не успел рассмотреть.       Андроид начал двигаться вдоль стены и направлялся, к счастью, в подходящую Риду сторону, по направлению к центру зала и третьей турбине. Он держал пистолет обеими ладонями, а Рид ощущал себя едва ли не голым, ведь отстрелял две обоймы и теперь нес бесполезный «вальтер» в кобуре. Стоило услышать неожиданный звук, как Рид вздергивался и тянулся к поясу, но всякий раз вспоминал и расслаблялся. Защищаться ему было нечем.       — Инфракрасный сканер поврежден, — на грани слышимости сообщил Девятисотый. — Ориентируюсь на звук.       Они успели пройти еще с десяток метров и были у начала второй турбины, которая сверху выглядела получше первой, когда Девятисотый замер и приподнял руку вверх в запрещающем жесте. Он вслушивался во что-то, недостижимое для уха Рида, а тот нервничал, украдкой кинув взгляд на часы. Лицо Рида помрачнело. Он не чувствовал себя способным стоять на одном месте так долго и без оружия, а потом проигнорировал руку и ринулся вперед.       — Время, Ричард! — объяснил он на ходу.       Бежать Рид не мог, ведь металлическое перфорированное покрытие галереи и так подрагивало от каждого шага — видимо, где-то дальше взрыв повредил опору, — но все равно он шел достаточно быстро для того, чтобы Ричард остановил его только посреди второй турбины.       — Что вы себе позволяете, детектив? — Андроид зашипел прямо в его лицо, бессердечные серые глаза казались злыми, яростными, даже прожилки на радужке потемнели сильнее. Вот только если раньше Рид цепенел, стоило Девятисотому вмешаться в личное пространство, особенно с таким взглядом, то сейчас больше всего он хотел поторопиться, а на эмоции его уже не хватало.       — Я сержант. — Водоворот внутри Рида ускорился, превращаясь в черную дыру. — А ты пластиковая консервная банка без звания, эр-ка. Вспоминай свое место.       Месяц назад Рид себе этого бы не позволил.       Лицо Девятисотого преобразилось, и теперь страх все-таки пробился к сердцу Рида, сжал его металлической клешней, так, что он дернулся, будто ощущая это по-настоящему.       — Обсудим это позже, сержант.       Андроид отстранился, и Рид тут же воспользовался паузой, рванув вперед с удвоенной скоростью. Он знал, что очень скоро Девятисотый его догонит, но надеялся, что успеет оказаться как можно ближе к третьей турбине, когда это произойдет.       И вот нечеловеческая сила бросилась на него со спины, сбивая с ног и больно опрокидывая на пол. Рид почувствовал влажный жар на щеке — содрал кожу о перфорацию, — ребра, судя по ощущениям, впились в легкое и продрали его насквозь острыми концами.       Сквозь фигурные дыры в металле Рид увидел в паре метров впереди массивную третью турбину. Острее почувствовал запах гари, услышал резкий механический щелчок и закрыл глаза, поняв, что он означает.       Взрыв оглушил. Весь мир вздрогнул и дернулся, Рида охватил невыносимый жар и тошнотворное чувство полета без страховки, а потом боль пронзила все его тело, удар выбил воздух из груди так, что даже закричать было невозможно.       Все болело, когда он попытался открыть глаза. По ощущениям Рид понял, что лучше пока не шевелиться, ведь что-то наверняка сломано. Он не мог оставаться целым, и поразительно, что еще был жив. Сверху давило, снизу жгло, изнутри подергивало сразу в нескольких местах, глаза были забиты пылью и открывались только на чуть-чуть, а зрение от слез помутнело.       Потом оказалось, что в окружающем мире выключили звук. Перед узким полем зрения Рида прошагали темные точки, в которых он узнал чьи-то ботинки. Остановившись, они немного постояли рядом, затем ближайший пнул Рида в плечо, но тот не издал и звука, повинуясь обострившейся из-за боли интуиции.       Точки-ботинки вскоре отдалились, исчезая в мареве, а Рид закрыл глаза.       Он вновь попытался взглянуть перед собой и обнаружил, что освещение стало алым. Мир сузился для Рида до твердой перфорации металла, впивающейся в щеку, и грубых каменных обломков впереди; все остальное сливалось в темно-красную светотень. Боль пульсировала тупо и мерно, ее источник перемещался по телу, сосредотачиваясь то в грудине, то в голове, и одновременно путешествуя по нижним и верхним конечностям. Сверху давило уже не больно, а успокаивающе, как тяжелое зимнее одеяло.       Рид застонал и услышал наконец собственный голос. Это придало ему сил, так что он вынул из-под себя руку, покрепче уперся ладонью и приподнялся, сбрасывая тяжесть со спины. Он уже понимал, что это не просто очередные обломки верхней лестницы или стены, а корпус Девятисотого, но хотел повернуться так, чтобы убедиться в этом воочию.       Прошло не меньше пяти минут прежде, чем Рид сумел наконец развернуться и сесть. Рядом лежал Девятисотый, его диод не светился ни голубым, ни желтым, а белые участки куртки были все в темных потеках тириума, который при свете аварийных ламп больше походил на кровь. С головы андроида исчезла искусственная кожа, и Рид видел, что основной удар массивного обломка, лежавшего рядом, пришелся на затылок, шею и плечи. Куртка была оплавлена и обожжена с правой стороны — волны жара от взрыва здорово постарались.       Рид тоже чувствовал этот жар на себе, до сих пор.       Еще он чувствовал, что дезориентирован. Растерян, как оставленный в одиночестве ребенок. Двигаться выходило с трудом, дышать тоже, а его андроид, его напарник… мертв.       Мертв, повторил Рид еще раз мысленно. Уничтожен.       Он прикоснулся к пластиковому лбу Девятисотого. Дотронулся до раскрытых глаз, твердых губ, расколотой сбоку шеи. Никаких сомнений: уже не подымется. Поняв это, Рид судорожно втянул носом воздух, и для него это прозвучало как всхлип, остро резанувший по ушам. Зажмурив глаза и не убирая руки с лица Девятисотого, Рид сжал губы; тело мелко задрожало от сдерживаемых рыданий, но как бы детектив ни старался, по щекам все-таки потекли слезы.       Они были такими же горячими, как и пластик под саднящими пальцами.             ***       Дверь приоткрылась деликатно, едва скрипнув, но Рид все равно услышал и нехотя повернул голову. Недавно проснувшись, он уже получил укол обезболивающего, но тело все равно болело: всё, от сломанных ребер и лучевой кости на левой руке, до правой ноги, в малоберцовой кости которой образовалась трещина. Голова чувствовала себя получше — далеко не первое сотрясение в жизни Рида.       — А… Коннор. — Губы пересохли сразу же. Рид потер их пальцами правой руки, на которой вместо гипса была медицинская повязка. — К новым делам я пока не готов.       В медицинском халате голубого цвета Коннор смотрелся странно. Он вошел, не закрывая дверь полностью, остановился рядом с койкой Рида и внимательно осмотрел конструкцию, удерживающую загипсованную руку и туго перевязанную ногу наверху. Потом так же тщательно проинспектировал лицо, шею и верхнюю часть груди Рида.       Тот молчал, не отвлекая андроида, но медленно начинал волноваться, а уж когда понял, что изменение в частоте пульса не укроется от Коннора, вовсе вспылил:       — Ну чего тебе? Умереть спокойно не дают!       — Вы не умираете, детектив Рид, наоборот, ваш организм восстанавливается.       — Для того, чтоб это сказать, не обязательно было ехать сюда аж из Департамента.       — Госпиталь Генри Форда находится всего в трех кварталах, так что мне даже не пришлось…       — Ладно, ладно, — поморщившись, оборвал его Рид. — Ты что хотел?       — Передать вам пожелания выздоравливать от всего Департамента. Еще были гостинцы, но доктор Саммерс отнял пакет, потому что у вас и без того сбалансированное питание, и в первое время…       — Коннор!       — Головная боль? — Коннор участливо улыбнулся.       Головная боль держалась у детектива Рида уже полгода, с того самого момента, когда к нему прикрепили «усовершенствованного» пластикового детектива. Вначале Рид выворачивал эту боль наружу, прямо и резко высказываясь как в адрес андроидов, так и насчет людей, а потом RK900 сказал ему: «Хватит». А когда слова не подействовали, Девятисотый взялся за Рида всерьез.       И то, с каким выражением Коннор сейчас спрашивал Рида, не болит ли у него голова, и близко не описывало истинного положения дел. Не передавало силы его ненависти, провоцирующей головную боль, а Рид, между тем, ненавидел весь этот мир и своих коллег, и собственный дом, и блядского Коннора.       А больше всего он ненавидел самого себя: за слабость, и за то, что сейчас лежит, неспособный подняться, и разговаривает с пластиковым ушлепком, называя его по имени.       — Окей, ты все передал, можешь быть свободен. Уматывай, да? Мне нужен отдых и все такое. В следующий раз передавай все пожелания через пластиковых докторов, так быстрее, ясно?       — Ясно, — улыбнулся Коннор. Уже через секунду он стал серьезным, голова наклонилась чуть вперед. — Детектив, шанс на то, что во время взрыва вы уцелеете, был минимальным… В Департаменте за вас по-настоящему беспокоятся.       Рид скривился, как от зубной боли, отвернул голову и закрыл глаза. Сердце аритмично заколотило в ребра, дыхание застопорилось где-то в груди, а Коннор исчез. Побежал, должно быть, звать доктора. Лежа в недолговечной тишине, Рид пытался успокоиться, считал до десяти, силой проталкивал в легкие воздух и выколачивал из гудящей головы воспоминание о том, что это была фраза Ричарда: «Я беспокоюсь о вас, детектив». Та самая, после которой все и началось.       В мыслях Рид сам себя убеждал, что Девятисотый уже не вернется. Он погиб, уничтожен, и не стоит безмолвной тенью прямо за спиной. Всё. Этот корабль больше не придет.