Зло в себе создаём мы сами

— Больно! — Том крикнул скорее злобно, чем жалобно. — Я сказала, что ты должен правильно держать все приборы? Это вторая ошибка, Реддл. За следующую не по рукам ударю, а проклятие пущу. Том вздохнул, глядя на приборы перед собой. Блек была страшна. Страшна в гневе и убеждении научить его правилам этикета. — Что будет не так, если я возьму прибор неправильно? Вселенная перевернётся? — Реддл, прекрати язвить и делай, как я говорю. — И как часто эту фразу говорили тебе самой? В следующий миг у Тома загорела от боли щека, а в правом ухе зазвенело. В голове на краткий миг проскользнула мысль, что хорошо, что в этом пыльном классе они только вдвоём. Вальбурга смотрела на него полным гнева и обиды взглядом, не произнося ни слова. Он был прав. И нашёл ту самую больную точку, иначе бы его выпад проигнорировали, а не залепили пощёчину. — Прости, Блек, не хотел задеть за живое. — Это вовсе не живое! — Мёртвое? — Ты… Не выносим, — девушка присела на стул, закрывая лицо руками. Она не плакала, но явно была выбита из колеи. — Я правда не хотел. Просто разозлился. Извини. — Меня не задело! Я… Я просто устала. — Не хочешь об этом поговорить? Я вряд ли кому-то расскажу — популярностью не пользуюсь, а если и начну трепаться, то мне все равно не поверят, подумав что грязнокровка хочет выпендриться клеветой на имеющую влияние девушку. Блек отняла руки от лица и посмотрела на Реддла. На лице уже проступали красноватые пятна, как от плача, но глаза были сухими. — Ты странный, Реддл. — Я правда хочу помочь. И хоть чем-то отплатить. Ты учишь меня, тратишь время, хотя никому это не нужно. — Ты мне ничем не поможешь. — Порой простая возможность выговориться многого стоит. Блек усмехнулась и взмахнула палочкой. Приборы на столе перепутались местами. — Так случилось, что мы пропустили пару блюд на ужине. Какой вилкой будешь есть мясо? Том подавил внутренний стон. А говорят, что девчонки доверчивы и сентиментальны. Похоже, они не были знакомы с Блек. *** Время шло медленно. До невозможности медленно. Каждый день тянулся так, словно все часы сговорились. И, как бы это не было парадоксально, недели летели. В какой-то момент Том просто понимал, что уже четверг, когда вчера было воскресенье. Первая встреча клуба слизней была уже позади, и вспоминалась как страшный сон. Занятия Блек очень помогли, но все равно он слишком выделялся. Профессор, казалось не замечал всех неловких моментов и был от Тома в восторге. Пока разговоры было о зельеварении. Но если затрагивались иные темы, Реддл либо не знал как поддержать разговор о непонятных ему вещах, либо старался не сильно задевать тему своего жительства среди магглов. Встречи с Галеном в их тайном классе были тем, ради чего стоило выносить каждый новый день. Ещё некой отрадой неожиданно стала Блек, которая изводила, желая выучить этикету. Тому вовсе не нравилось, что она при малейшем поводе распускала на него руки (и даже уже пару раз швыряла проклятия, последствия которых сама же снимала), но новая информация и сам факт, что кому-то же нужен безродный мальчишка со слизерина тешили самолюбие. Неприязнь окружающих росла. Каждый заработанный балл отражался неприязненными взглядами. Подножки и тычки втихаря за спинами преподавателей. Теперь даже Гален пинал его под столом, если он на занятии поднимал руку. Но друг хотя бы с хорошими намереяними, не желая чтобы он выделялся. Каждый вечер Гален рассказывал Тому то, что для детей росших среди магов является обыденностью. Учил каким-то заклинаниям, которые усвоил дома. С каждым вечером Реддл понимал, что он учится довольно быстро, готовый отрабатывать каждое движение пока рука не откажется подниматься. Том бросал вызов сам себе, пытаясь доказать, что он способнее остальных. Общая неприязнь и насмешки в сторону грязнокровки возомнившим себя потомком Слизерина… Он хоть кому-то сказал, что считает себя таковым? Просто был страх и зависть. И непонимание. Последнее было более худшим из всего. Непонимание преследовало его в приюте, делая изгоем. Непонимание стало клеймом для Элин, лишив её общения с окружающим миром. Элин… Том думал о ней каждый день. Он волновался, как девочка справляется с кошмарами, которые постепенно набирали силу. Письмо из дома не принесло облегчения. Казалось, что они также вымеряли каждое слово, не желая его огорчить хоть чем-то. Гален перестал косить глаза в эссе Тома и чуть толкнул его в плечо: — Реддл? — Да? — О чём думаешь? — О доме… Скучаю. Не думал, что буду. — Почему? — Не покидал его прежде. Неважно. Скажи, вот что мне нужно сделать, чтобы ко мне перестали относиться, как к… Ну, какому-то изгою. Лестрейндж уже открыто пододвинул к себе работу друга, начиная что-то выписывать. Том ждал. Но так и не дождавшись схватил палочку и разнёс одну из парт в щепки. Это был их класс и он мог делать что угодно… Но это всё равно было слишком опрометчиво — Реддл, совсем с катушек слетел?! — ЧТО?! Что я делаю не так?! Почему меня все ненавидят просто за факт существования?! — Тебя не ненавидят… — Как же! Четыре занятия и пять баллов слизерину от меня. И что? В итоге меня зажали в коридоре и удар в живот за то чтобы не выпендривался. — Ты мог просто ответить, а не выставлять дураками троих одноклассников за их ответы. Том пнул одну из деревяшек, которые раньше являлись партой. Ему надоело это. Он не хуже других. Он лучше. Умнее. Усерднее. Никто этого не признаёт. Его… — И вообще, Реддл, с чего ты взял, что тебя все должны любить? Факт владения парселтангом скорее играет отрицательную роль… Сейчас все обсуждают, что змееустом же не мог на весь мир быть только один Салазар Слизерин. Кто-то поговаривает, что в Индии это довольно распространенный дар… — Заткнись! — Реддл… — Ты на чьей стороне, Лестрейндж?! Гален отложил перо, устремляя взгляд на Тома. Замешательство, страх, непонимание… Том читал это слишком легко. Слишком часто видел этот взгляд. Но он не думал, что увидит его от Лестрейджа. Он был особенным. Был другом… Был тем, кого брюнет действительно мог назвать «своим»… А к этой категории Том мог причислить только Розали с Элин и потрёпанный томик подаренный ему приёмной матерью. Странно сравнивать вещь и людей, но ощущение «своего» именно то самое. И какая разница по отношению к чему и кому оно возникает? — Том… — Не зови меня так! — Том, прекрати! Да что с тобой стало? Может… Давай пойдём в лазарет и ты выпьешь умиротворяющее зелье? Брюнет зло выдохнул разбивая в щепки ещё одну парту. Не помогало. — Прекрати! Ты меня пугаешь! — Так бойся! Бойся! Что такое, Лестрейндж? Что, западло бояться грязнокровки, да? Гален поднялся и вышел из класса хлопнув дверью. Тому стало ещё хуже. Единственный с кем можно было поговорить и действительно интересно общаться и вот… Он собственноручно лишил себя общества этого человека. Может, не навсегда? — Идиот! — Том пнул какую-то доску и скривился от боли. Было в магии преимущество. С ней легко исправлять содеянное. Взмах палочкой и парты целы. Вот только… Только с людьми так нельзя. Том присел в углу класса. Было тошно и одиноко. Так не было ещё со времен приюта. Дверь распахнулась и зашёл Гален. Реддл сразу подскочил на ноги. — Лестрейндж, я… — Что? — Не знаю, что сказать. — Можешь для начала извиниться. Или поблагодарить. Держи, выпей только один глоток. Том взял из рук флакон с мутным содержимым. Умиротворяющий бальзам. О нём упоминалось в тридцать второй главе учебника. Побочные действия неправильного приготовления, но готовить подобное до курса третьего по программе не положено. Что ж, в случае нарушения техники варки ему грозит глубокий летаргический сон… — Где ты это взял? — В лазарете. Не бузи и пей. Ты на взводе. Том откупорил пузырек и прикрыв глаза сделал глоток. На вкус было похоже на сироп от кашля сильно разбавленный водой и жидкий. Он отложил на стол склянку и выжидающе посмотрел на Галена. Чувства и вправду заметно начали притупляться. Разум оставался ясным, но вот переживания и обида с гневом отступали. — Успокоился? А теперь слушай меня, Реддл, хочешь нравится людям? То, что ты делаешь несомненно вызовет симпатии, но только у преподов. Ты — слизеринец. Тут важны два фактора. Догадываешься? — Происхождение и… Это факультет чистокровных и… Хитрых. — Да. Происхождение и амбиции должны сочетаться с хитростью и умением балансировать на грани. Ты умён, но если… Если хочешь добиться их уважения тебе придется стать одним из них. Хуже их. Оно тебе надо? Том присел на парту, рассматривая друга. — Гален, ты чистокровный. Но при этом ты мягкий. Из тебя никудышный интриган. И ты ещё считаешь подобные качества отрицательными. Что ты забыл на слизерине? — Том, ты кретин. Я тебе помочь пытаюсь, а вместо этого ты уговариваешь меня тебя пристукнуть. Брюнет предпочел промолчать. Он взял в руки бутылек с мутной жидкостью и принялся вертеть в руках. — Все дети чистокровных страдают от неоправданных ожиданий родителей? — ЧТО?! — Это ведь… Мне просто показалось, что ты такое уже слышал. Ты обычно сдержан, на мои нападки, если можно это так назвать. А тут… Гален сел рядом с Томом на парту. Они сидели молча смотря на пустую доску. Реддл мысленно поставил себе галочку, что нужно будет принести сюда мел. Тогда можно будет при объяснениях друг другу писать на доске. — У меня не очень отношения с семьёй. — М? — Том приподнял бровь — Мама, когда я был маленьким, заболела драконьей оспой. Это довольно тяжелая болезнь для взрослых. От неё умирают. Меня отправили тогда к бабушке. Я жил вдали от дома довольно долго, пока маму лечили и восстанавливали. А когда меня забрали всё уже было как-то не так. Может, мы отвыкли друг от друга? Меня постоянно сравнивали с тем, какой я раньше был и какой сейчас. Не в лучшую сторону. Отец всё время мной недоволен. Я мягкий, я не лидер, я не могу понять элементарных вещей, я слабый, я опозорю семью попав на хаффлпафф! Том не знал что сказать. С ним так ещё не откровенничали и… Гален и вправду не лидер. Но и что с того? Не всем дано — обижаться за недостаток врожденных качеств? Реддл похлопал друга по плечу. — Да, ты мягкий. И вовсе не лидер. Лидер должен принимать жесткие решения. Но это разве плохо? Знаешь, будь я каким-нибудь шишкой, я бы тебя держал поближе к себе. Рядом с каждым лидером должен быть кто-то, кто смотрит под другим углом, кто не так критичен во взглядах и кто готов помочь ближнему и дать шанс грязнокровке, разглядев в нём что-то. Ты хороший организатор. Пока я тут истерил, как девчонка — ты принёс умиротворяющий бальзам. Пока я строил планы по поиску тайных ходов Хогвартса, ты раздобыл для меня планы зданий и кипу книг об истории замка. — Да ладно тебе… Ладно, мне полегчало. Спасибо, — парень улыбнулся. Том рассмеялся, снимая напряжение. Вскоре Лестрандж тоже присоединился у нему. Когда мальчики успокоились, то переглянулись. — Я хочу всем доказать, что чего-то стою. Хочу изменить людей вокруг меня и мир. Я могу тебе дать то, чего хочешь ты. Могу закалить твой характер. Могу дать одержимость целью и это оценят. — Реддл, порой я тебя боюсь… Нам всего одиннадцать, а ты говоришь так… Том усмехнулся: — Мне не нравится магический мир. Он не так хорош, как мог бы быть. Мне не хватает знаний и умения. Я чему-то учусь у тебя, а ты чему-то у меня. И знаешь, это меня просто подтолкнуло на идею. — Какую? — Мы будем учиться. Друг у друга. Организуем клуб. Каждому есть чему научить и чему научиться. Сделаем так, чтобы другие хотели к нам вступить. Доказывали свою полезность. — Реддл, знаешь ты больной. На голову. Потому что мне кажется, что взбреди тебе в голову захватить мир — рано или поздно ты это сделаешь… И думаю, захватывать его с тобой будет весело, — парень улыбнулся. А Том подумал, что если бы решил захватить мир на самом деле, то они бы сейчас не улыбались… Это слишком сложно! Все же стоит начать со слизерина. Затем цель покрупнее — Хогвартс. А дальше магический мир. И почему его не распределили на когтевран? Учил бы себе сейчас тридцать один способ использования лепестков зерноцвета и не парился о всём этом… Ну, зато начало положено. Первый шаг его революции уже сделан. Он начал собирать вокруг себя людей. Пока это только Гален. Но это только начало...