Дитя неожиданности

      После небольшой экскурсии, Дженни пожелала отдохнуть и, прихватив несколько книг из библиотеки, ушла в спальню, пожелав Доктору доброй ночи и мыслями обращаясь к Мисси, надеясь увидеть её завтра на борту. А Доктор думал о том, что в его ТАРДИС появилась комната его дочери. Совершенно реальная, и сейчас, как утверждала ТАРДИС, Дженни действительно была у себя и читала о приключениях Шерлока Холмса, и у Доктора не было причин ей не верить. Но оставшись один, он не знал, чем себя занять, желая убежать от собственных мыслей, но не находя выхода. Почти, если не брать во внимание тот, над которым горит красным «не открывать».       Доктор бросил очередной взгляд на двери ТАРДИС и, приняв окончательное решение, вышел прочь.       «Мне всё равно нужно пригласить её с нами… Я обещал. Да и Дженни будет рада видеть её», — оправдывал себя Доктор, пробираясь в хранилище и привыкая к темноте, царящей внутри. Он осматривает зал, но не замечает признаков присутствия Мисси.       Терзаемый сомнениями и догадками, он продолжал путь вглубь помещения, к его жилой зоне, где к своему удивлению и нашёл ничего не замышляющую, мирно спящую Мисси. Мужчина, костеря себя за параноидальные мысли, привалился плечом к косяку и замер, раздумывая, может ли он потревожить её сон в угоду своей потребности облегчить душу, или он должен немедля уйти и скрыть факт своего присутствия здесь. Что-то подсказывало ему: Мисси не будет рада застать его у своей постели среди ночи.       Но он не успевает принять решение. Едва слышный стон разбивает его мысли и приковывает взгляд к хрупкой фигуре, скрытой тонким одеялом. Мисси переворачивается на бок, и волосы скрывают её лицо. Доктор видит только её руку, то, как она судорожно сжимает простынь и подтягивает колени к груди, сворачиваясь клубком.       Он хмурится и делает неуверенный шаг к ней, неестественно замирая на полпути.        — Мисси, — негромко, боясь спугнуть, зовёт её Доктор, делая несколько более уверенных шагов к кровати.       Женщина резко переворачивается на спину, и её волосы вновь разлетаются по подушке, раскрывая заострённые в гримасе черты лица.       Доктор хочет помочь ей и приближается к изголовью, он вновь зовёт её, касаясь пальцами её руки. Мисси просыпается мгновенно, словно выныривая из ледяного проруби на поверхность, он не успевает отпрянуть — и вот на его щеке алеют следы её острых ногтей.        — Ты? — окончательно пробудившись ото сна, хрипло спрашивает она, укрывая обнажённые плечи пушистым одеялом.       Доктор отводит взгляд и накрывает горящие царапины рукой.        — Прости, не хотел пугать.        — Тогда, может быть, тебе не стоило заявляться в мою спальню среди ночи? — ощетинилась Мисси, но тут же сменила гнев на милость, чувствуя себя до ужаса глупо и неловко. — Зачем пожаловал?        — Не думал, что ты спишь… Хотел поговорить.        — Да садись ты, я не кусаюсь, — поджав ноги, указала она на противоположный край кровати, пытаясь прогнать из мыслей остатки кошмара.       Он замер в нерешительности. Идя сюда, он точно не рассчитывал застать Мисси спящей и не планировал вести беседы в спальне. Но сейчас иного выбора не было: бежать слишком глупо, а присесть на её кровать было страшно и отчего-то казалось неприличным.       У данного воплощения Доктора была проблема с контактами. У всех его версий были трудности с Мастером.       Мисси надоело созерцать хмурую физиономию Доктора, и она решила напомнить о себе:        — Я всё ещё хочу спать.       Он резко вынырнул из собственных мыслей и неловко опустился на постель.        — Дженни? — Мисси решила помочь Доктору начать разговор.        — Она попросила показать ей моё любимое место, я сказал, что мы отправимся в путешествие завтра.       Мисси попыталась улыбнуться ему, но мысли о собственной участи разъедали душу, и вместо улыбки вышла гримаса, а в глазах и вовсе отразилась вселенская печаль и тысяча истраченных впустую лет. Она нашла в себе силы взглянуть на него и спросить, что же он хочет от неё.        — Ты согласишься отправиться с нами?       Мисси душит в себе надежду, она запрещает себе мечтать. Она знает, что он делает это не ради неё, она знает, что он делает это ради себя. Она знает.        — Боишься остаться с Дженни наедине? — пытается хоть чем-то ответить Мисси, хоть как-то компенсировать свою боль.       И попадает в цель. Доктор устремляет взгляд в стену перед собой, и она может заметить, как осунулись его плечи и исказились черты лица. Будто вся тяжесть прожитых лет разом навалилась на него, не давая лишний раз вздохнуть. Прошлое смешивалось с настоящим, и двойная боль пронзает его сердца.       Доктор опёрся локтями о колени, при этом став казаться ещё меньше и ещё более сломленным.        — Я не желал её принимать, не желал даже смотреть на неё лишний раз, ведь она так сильно напоминала тех, кто остался в недостижимо далёком прошлом, и тех, кого он не смог спасти, кто погиб по моей вине. А потом я всё же посмел поверить, и её убили.        — Но сейчас она не собирается умирать, — нетерпеливо выпалила Мисси. — Она, знаешь ли, стала достойной представительницей нашей расы, и с ней будет трудновато справится.       Он долго молчал, прокручивая эти слова в голове, постепенно его лицо прояснялось, и, наконец, он поднял взгляд на Мисси.        — Спасибо.        — О, нет проблем, — приторно улыбнулась она. — Мне было вовсе не в тягость воспитывать твоё потомство. И имей в виду: достойный представитель расы и герой твоих идеалов — это практически полярно разные понятия.       Доктор тихо рассмеялся, а Мисси улыбнулась ему в ответ, и это хрупкое взаимодействие заставляло их сердца биться чаще, отчаянно желая вернуть потерянное в веках единение, то, что связало жизни двух детей, то яркое и чистое чувство, что стало грязным, как весенний снег, но всё ещё существовало… где-то там под слоем грязи и пепла затяжной войны.        — Куда бы она хотела отправиться? — сделал ещё один шаг навстречу Доктор.       Мисси задумалась, припоминая все посещённые ею миры и то, что нравилось Дженни, Доктор вспоминал собственные путешествия, отмечая наиболее безопасные варианты, ожидая её ответа, а услышав его, посчитал подобную затею слишком опасной и предложил свой вариант, что ожидаемо не понравилось Мисси.       С того момента ночная тишина Хранилища перебивалась жаркими спорами, дискуссиями и взрывами смеха. Неловкость скоро была забыта, и Мисси, не обращая внимания на сползающую с плеча сорочку, активно жестикулируя доказывала свою правоту, а Доктор не менее активно отстаивал свою позицию, вскакивая с кровати, путаясь в одеяле и возвращаясь обратно, нещадно сминая простынь.       Увлёкшись разговором, Доктор не заметил, как лёг поперёк кровати, и решил подвести итог диалога, перечисляя самые подходящие варианты. А Мисси в это время устроилась поудобнее и медленно проваливалась в сон, слушая голос Доктора как колыбельную, кутаясь в звук его голоса и чувствуя себя как никогда защищённой. Она впервые за долгое время не боится страшных снов. Мисси знает: они не придут, пока он с ней. Её главный кошмар.        — Заповедник кажется мне отличной идеей, как думаешь? — подвёл итог своим размышлениям таймлорд и повернулся к собеседнице, наконец замечая, что она его давно не слушает.       Лёгкая улыбка касается его губ, и он невольно отмечает то, как мило выглядит Мисси без своих извечных гримас и без этой женской боевой раскраски на лице. Кажется такой ранимой, когда обнимает плед, стискивая его руками и зажимая меж колен. Кажется безобидной, когда случайно касается ступнёй его бедра.       Он долго смотрит на неё, и постепенно до него доходит осознание того, что он считает Мастера милым. И ему хочется согреть её всегда холодные руки.       Это открытие производит на него неизгладимое впечатление, сродни удару тока. Оставшееся время до рассвета он провел в размышлениях на эту тему, сверля взглядом тёмный потолок и боясь лишний раз шевельнуться, привлекая к себе внимание. Мысли заводили его в тёмный лес собственной души, погружая всё дальше в прошлое, затягивая, словно зыбучие пески.       В то время, когда совместные ночёвки с Мастером были столь привычны, были неотъёмной частью его вселенной. Разговоры до рассвета, общие тайны и мечты. Они так просто верили и обещали, легко любили и клялись дружить до скончания веков.       А потом они повзрослели, и всё стало в стократ сложнее.