Дитя неожиданности

      Доктор проваливался в бездну её взгляда, проносясь сквозь года, полные событий, теряясь в калейдоскопе образов и чувств.       Но в один момент всё замирает, и он видит их первую встречу: своё позорное падение прямо под ноги юному Мастеру, и, глядя на его неуверенную улыбку, он слышит его мысли, состоящие в большинстве своём из непонимания того веселья, что вызвало в нём улыбку неуклюжего недоразумения.       Образы тускнеют, растворясь в круговороте воспоминаний, и его забрасывает на несколько лет вперёд, к моменту, когда Мастер снял свой портфель со скамьи, позволяя ему (хотя, нет, не ему, а Тете — совсем юному созданию, которому и в кошмаре не привидится то, что пережил хмуробровый старик) сесть рядом. И всё оставшееся время занятий пытался понять мотивы своего действия, найти хоть какую-то логику, ища скрытую выгоду от такого соседства и бросая быстрые взгляды на соседа.       Доктор забавлялся бы поведению Мастера, если бы ему не было так страшно всё это узнавать.       А потом, оказываясь ночью в комнате Мастера и наблюдая за тем, как он что-то быстро записывает в блокнот, он слышал, как внезапно тишину комнаты разбил звук попавшего по стеклу камушка. Видел, как Мастер раздражённо дёрнул головой и, на мгновение замерев над текстом, продолжил записи.       Стук повторился, и Мастер снова сбился. Швырнув блокнот на стол, он стремительно подошёл к окну и отворил его.       Доктор ощущал его гнев, словно порыв ледяного ветра. Колючий и выбивающий всё тепло.       Но его злость прошла так же быстро, как и появилась, когда он увидел внизу Тету.       Следующий камень был завёрнут в записку, в которой Тета предлагал совершить ночную вылазку к пещерам.       Доктор слышал его мысли, он знал, что Мастера одолевали сомнения, ведь раньше ему не приходилось сбегать, на столе лежала неоконченная работа, да и пещеры его не интересовали от слова совсем, но просто провести время с Тетой он бы не отказался. Через минуту Мастер был уже внизу, и тёмные силуэты друзей растворились в темноте.       Отголоски их ночного разговора ещё доносились до слуха, а перед взором Доктора исчезала темнота ночи, стираясь вереницей моментов из их совместных приключений, и все они развивались по похожей схеме. В глазах Доктора рябило, но от быстро сменяющихся кадров жизни ли это или по иной причине — он не понимал.       А потом всё резко остановилось и он оказался посреди поля высокой травы. Тета любовался звёздами, а Мастер работал над каким-то прибором: насколько помнит Доктор, это первый вариант лазерной отвёртки.        — Да оставь ты эти железки хоть на минуту, посмотри на звёзды, Кощей. — Доктор вздрогнул от такого своего юного и смешного голоса.        — Я прекрасно знаю расположение звёзд на небосклоне, Тета, — не отрываясь от своего занятия, ответил его друг. — И это не «железка», а лазерная отвёртка.       Тета поджал губы.        — А мне хотелось бы увидеть все звёзды о вселенной.       Кощей хмыкнул.        — Это нереально. Каждую секунду звёзды угасают, рождаются новые, и их бесконечное множество.        — Но тем и интереснее! — повернувшись к другу, воскликнул Тета. — Ведь с помощью ТАРДИС можно побывать везде и всюду.        — Только бы регенераций хватило.       Тета показательно отвернулся.        — Зануда. Я бы хотел увидеть каждую звезду во Вселенной вместе с тобой, — вдохновенно вещал Тета, разглядывая ночной небосвод, и Доктор с грустью наблюдал за этими детьми, пока поток чужих эмоций не вышиб все мысли из головы. Мастер был поражён и взволнован, насмехаться над другом ему уже не хотелось. Да и отвёртка была уже не интересна. Все мысли его занимал Тета и его глупые мечты, которые, к своему ужасу, Кощей уже не считал столь идиотскими и безнадёжными.        — Со мной? — спросил он, и хоть голос его оставался ровным, Доктор теперь ясно видел, какое лихорадочное волнение охватило Кощея в тот момент.        — Да, — не скрывая эмоций, возбуждённо ответил Тета, вновь обращая лицо к Кощею. — Только ты, я и звёзды!       В этот момент на Доктора, как и на Кощея, обрушилось леденящее осознание: он был готов отправиться с ним куда угодно.       Следующей воспоминание Доктор рад был бы пропустить, но при всём желании не мог. Стыд жаркой удушливой волной захлестнул его, но предательское время не стояло на месте.       Доктор слышал настойчивый стук в дверь и видел Кощея, который, открыв глаза, с ненавистью смотрел в темный потолок. В его мыслях не было не единого цензурного слова. Встав, он решительно открыл дверь, готовясь обрушить на названного гостя гневную тираду. Но виноватая улыбка и нелепое «прости» усмирили гнев, подобно тому, как вода гасит пламя. Коротко выругавшись, он втащил друга в комнату и запер дверь.        — Что, во имя всего сущего, ты творишь? Где ты так надрался? — вопрошал он, не надеясь получить ответ, но нуждаясь хоть в какой-то разрядке. — На ногах еле стоишь, пьянь!       Тета выставил руку вперёд.        — Всё нормально, — путая буквы местами, решительно произнёс он. — Это был просто эксперимент. Просто было страсть как интересно, сколько можно выпить, прежде чем я не смогу контролировать свой организм.       Кощей с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы и прикрыл глаза.        — А я при чём?        — Просто подумал о тебе и пришёл, — шатаясь, ответил он и, обхватив машинально шагнувшего навстречу Кощея за плечи, поцеловал его. Точнее, просто врезался губами в его губы, оглушительно ударяясь зубами о зубы и буквально повисая на его шее. Кощей ожидал почувствовать во рту кровь, но, видимо, обошлось, и вместо металлического привкуса он почувствовал лишь отголоски алкоголя.       Мысли разлетались в стороны, и Кощей не мог поймать ни одной: его будто контузило, и он потерял ориентацию в пространстве и времени. Когда ему всё же удалось прийти в себя, он увидел, что Тета уже успел отрубиться на его кровати.       Вместо мыслей была звенящая пустота. Машинально взяв свободную подушку, он лёг на пол и, сверля взглядом потолок, пытался размышлять о мотивах поступка Теты. Кощей, разумеется, знал, что логика в действиях друга присутствовала не всегда. И решения этого вечера вряд ли были взвешенными и зрелыми, но он был пьян, а значит, раскрепощён, а значит, делал и говорил то, что хотел. Из этого всего возникал вопрос: Тета хотел его поцеловать?       И что ещё важнее: хотел ли этого сам Кощей?       Доктор был рад исезнуть из этого дня, но в то же время его захватывали мысли Мастера. Он хотел узнать больше, глубже проникнуть в чувства друга, увидеть момент его глазами более детально.       Но далее было воспоминание о внезапно завязавшихся отношениях Теты и Ушас и неоднозначной реакции на это событие Кощея. Он ревновал и признавал этот факт, но была ли это ревность дружеской или же нет, он не мог понять.       Зато испытанный им страх, когда Тета застал его целующимся с девушкой, был столь парализующим и не имеющим какого-либо обоснования — ведь он был волен делать что и с кем угодно, что просо не оставлял сомнений. В тот момент ему казалось, что его отношения с Тетой больше не будут прежними. Но друг лишь неловко улыбнулся и, отпустив напоследок нелепую шуточку, скрылся за дверью.       И вновь скачок во времени. Доктор оказывается в том дне, когда они, словно в детстве, отправились в горы лишь вдвоём и говорили о вещах, доступных лишь им. Доктор чувствовал небывалую лёгкость на душе, с удивлением понимая, что эти чувства принадлежат Мастеру.       Кощей вдыхал аромат ночных цветов полной грудью, и ему казалось, что вечер не мог стать лучше, но Тета признался, что его отношения с Ушас были ошибкой. Доктор ясно видел: Кощей приложил все усилия, дабы не выглядеть счастливее всех на планете. Но ночью, лёжа без сна, он то и дело бросал взгляд на друга, даже не пытаясь выбросить его образ из головы.        — Не спится? — Внезапный вопрос заставляет его вернуться в реальность и встретиться со смеющимся взглядом друга.        — Задумался, — уклончиво ответил Кощей, а в мыслях у него кометой пронеслось: «О тебе».        — Звёзды сегодня необычайно яркие.        — Всё ещё хочешь увидеть каждую? — не тая улыбки, спросил Кощей.        — И непременно с тобой, — серьёзно ответил Тета и протянул ему руку, которую Кощей сжал в своей.       Сердца Доктора пронзила чужая любовь, что жаром прокатилась по телу Кощея, замирая трепещущим теплом под рёбрами.       А потом Доктор оказался в том моменте, о котором вспоминал в разговоре с Мисси: Кощей репетировал признание перед зеркалом и нервно кусал губу, проигрывая в мыслях различные варианты скорой встречи.       Осознание того, что все признания предназначались ему, сдавило ледяной рукой сердца Доктора. Неукротимая душевная боль оглушала его, он будто в бреду наблюдал за роковыми событиями того вечера, не имея никакой возможности повлиять на ход событий.        — О, и кому эта ода? — вваливаясь в комнату, спросил Тета и растянулся на хозяйской постели.       Сердца Кощея пропустили пару ударов.        — Дверь не для красоты, Сигма, — почти прорычал он.        — Настолько личное? Кощей дёрнул плечом, не желая отвечать и теряя уверенность с каждой секундой, пока ощущал насмешливый взгляд Теты.        — Не всё в жизни забава, — всё же ответил он, глядя на своё отражение. — Что-то срочное? — с явным намёком поинтересовался Мастер, желая скорее остаться в одиночестве.        — Я решил жениться.       Доктор хотел заткнуть себе уши и закрыть глаза, он сейчас прекрасно понимал то, что пережил Кощей в тот вечер. В этот момент небо для Мастера рухнуло и разлетелось на миллион осколков, вонзаясь в сердца. В голове билось лишь это простое «жениться». Он не понимал почему это не «я кое-кого встретил», не «я задумался о создании семьи». Почему он сразу поставил перед фактом? Как давно это началось?        — Буду рад видеть тебя на свадьбе, — неуверенно продолжил Тета, глядя на то, как Кощей вцепился в ворот собственной рубашки.        — Спасибо. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, а не как всегда.       Тета состроил оскорблённую рожу и гордо удалился, оставив после себя смятую постель и перевернутую вверх дном жизнь Мастера.       Мастер про себя считает до ста, а потом с яростью опрокидывает зеркало на пол и с наслаждением слышит звон стекла, который перекрывает крик чувств и усилившийся бой барабанов.       Доктор смотрел на груду осколков и вспоминал, что Мастер так и не явился на его свадьбу.       Следующее воспоминание произошло где-то через десяток лет. Доктор обнаружил себя в особняке Мастера. В его личной лаборатории.       Он не мог вспомнить, что сейчас произойдёт, и с нетерпением, смешанным с усталостью, ожидал дальнейшего развития событий.       Стук в дверь заставил Мастера и Доктора синхронно обернуться.       Мастер нажал кнопку, и из динамика послышался голос:        — Господин, к вам посетитель.       Мастер бросил взгляд на часы и нахмурился.        — Кто?        — Доктор, господин.       Двенадцатый не мог понять какие эмоции испытал при этом известии Мастер, но на радость это мало походило.       Отключив динамик, Таймлорд сделал пометку в записях, неспешно снял защитные перчатки и халат, педантично осмотрел рабочий стол и направился к выходу.       В гостиной он застал старого друга, которого не видел уже несколько лет. Улыбка сама по себе появилась на губах, стоило их взглядам пересечься.        — Мастер, — как-то облегчённо выдохнул Тета и, встав, порывисто обнял друга. Кощей подумал, что пора бы давно уже смириться с наплевательским отношением Доктора к правилам приличия.        — И что тебя так внезапно привело ко мне в столь поздний час?        — Я стал отцом!       Мастер улыбнулся почти искренне, ведь Доктор был до нелепости забавен и неподдельно восторжен. Мастеру часто казалось, что его друг — инопланетянин.        — Поздравляю тебя и твою жену с этим событием!       Мастер почти не врал, ему почти не было больно.       Доктор лишь кивнул в ответ, осматриваясь по сторонам и не зная, куда деть собственные руки.        — Имя выбрали?        — Что? — будто не понимая, обернулся к нему Доктор. — Нет, я только узнал.       Мастер несколько раз про себя повторил весь их диалог и, убедившись, что всё понял правильно, спросил:        — А почему ты сейчас здесь?        — Мне кажется, будто я свернул куда-то не туда и живу не своей жизнью, — неожиданно признался Тета. — У тебя такое было?       Мастеру хотелось кричать и заливаться хохотом, рассказывая Тете о том, сколько всего в его жизни пошло не по плану, но вместо этого он снисходительно усмехается.        — Ты всегда был мечтателем, Тета, а идёшь по протоптанной поколениями тропой. Очевидно, тебя это не устраивает.       Тета потеряно молчит.        — Я предлагал тебе присоединиться к нам и предлагаю вновь.       Тета отрицательно качает головой.        — Нет, спасибо, но ты же знаешь: политика меня интересует ещё меньше, чем быт.        — Это всего лишь сторона возможностей, — пытается уговорить Мастер, но Доктор качает головой, прерывая его.        — Спасибо, Кощей, но я не раз тебе говорил, что ваши пути слишком уж выходят за рамки. Прости. И спасибо за то, что выслушал.       Тета поспешно покидает его дом, убегая в тёмную ночь, а отзвук его имени отскакивает от пустых стен коридора.       Мастера резко накрывает волна ненависти к тому, кто врывается в его жизнь и разносит там всё, кто годы хранит молчание и не нарушает его покой, а потом просто врывается в его дом со своими новостями и проблемами, забирая сон, ввергая в пучину самокопания, и заклинивает налаженную схему жизни.       Мастер в ярости решает вычеркнуть Доктора из своей жизни. Пока тает это воспоминание, Доктор чувствует дикую злобу своего лучшего врага и чувствует, как ломается стекло в его руках.       Падая в новый день, Доктор вспоминает, что Мастеру действительно удавалось игнорировать его существование довольно долгое время, но потом…       Да, Доктор ожидал, что они окажутся в этом дне — дне прощания с дочерью Мастера. Та катастрофа в лабораториях академии потрясла весь Галлифрей: слишком давно не случалось там столь громких происшествий, слишком давно Повелители Времени не теряли своих детей столь внезапно и нелепо. Всё было под контролем, но всегда есть «но».       Мастер стоял в стороне ото всех, как всегда. Его лицо было непроницаемо, как всегда.       Но всё изменилось, когда к нему подошёл Тета и положил руку на плечо.        — Мы давно не общались, Кощей. Но ты всегда мой друг, — глядя прямо в глаза, говорил он, вызывая бурю в душе друга. — Мне правда жаль, и я всегда рядом.       Мастер лишь кивнул, против воли впуская его в свою душу. Снова.        — Прими это в память о ней, — протягивая бархатную коробочку, сказал он.       Мастер принял дар и открыл коробку.       Доктор видел, как перед мысленным взором друга пролетали образы его дочери. Каждое помечено печатью скорби и печали.       Прикрыв глаза, Мастер захлопнул крышку и сказал:        — Думаю, ей бы подошло.       И Тета порывисто заключил его в объятия.       Доктор помнит, что тонкая нить их общения быстро оборвалась, и они вновь разбежались в разные стороны. Мастер посвятил себя борьбе с существующим режимом. Упрямая злоба и бой барабанов гнали его вперёд, он вёл за собой сторонников к цели, не гнушаясь никаких путей. Он предлагал ему стать частью своего плана, стать его напарником на этом пути, но Доктор отказывается. Это вызывает у Мастера снисходительную усмешку на лице и едва подавляемый гнев в душе.       Следующий момент их жизни был по-настоящему пугающим. Доктор отлично помнит день, когда Мастер узнал, что именно он сорвал его планы, а потом угнал старую ТАРДИС и покинул Галлифрей, разделил их историю на «до» и «после».       Доктор понимает, что именно в эту минуту Мастер назвал его своим врагом. Он чувствовал его боль от предательства и горечь неудачи, он горел вместе с ним в неконтролируемом пожаре чёрной ненависти, он падал в пропасть одних из самых худших их воспоминаний, которые повторялись вновь и вновь, образуя бесконечный ураган, что впредь будет подпитывать ненависть Мастера долгие и долгие годы.       Доктор видел, как его лучший друг становится бывшим лучшим другом. Становится лучшим врагом.       А потом перед мысленным взором Доктора пролетели все их стычки уже в качестве врагов. И ни одна из них не приносила победы или поражения ни одной из сторон. Бесконечный круг, о котором говорила Дженни. Доктор понимал, почему он не может убить Мастера, но не мог понять почему терзаемый яростью Мастер не делает этого. Доктор не питал иллюзий, он знал: пожелай Мастер его уничтожить — он бы это сделал.       И он увидел, что в момент решающего удара машину ненависти и лютой злобы останавливала крупица светлого чувства, отголоска былой дружбы, что связывала двух Таймлордов. Память о дружбе, словно камень, попадает в механизм мести. В такие моменты Мастер ненавидит себя.       Следующее воспоминание пропитано лёгкостью и светлым счастьем. Доктор в первое мгновение не понимает, что происходит, теряясь в догадках, но потом картинка становится чёткой, и он замечает Мастера, лежащего на руках у его позапрошлой регенерации. Мастер умирает с улыбкой на устах, и Доктор убеждается, что его счастье искренне.       Доктора обдаёт холодом, и он чувствует на себе сети ужасающей реальности того момента.       А Мастер улыбается: он больше не слышит барабанный бой, не любит и не ненавидит. У него нет никаких планов, обид или сожалений. Он чувствует такую свободу, какой не испытывал уже слишком давно, с тех пор, как он вместе с Тетой бегал по склонам, поросшим алой травой.       Закрывая глаза, он слышит свист ветра в ушах и несётся вниз навстречу своему закату. Он счастлив.       Темнота накрывает Доктора, и, открывая глаза, он понимает, что вернулся в настоящее время.        — Мисси, — рвано выдыхает он ей в губы.       Таймледи тяжело дышит и, ничего не говоря, валится на траву подле Доктора.       А он облизывает пересохшие губы и смахивает слёзы с лица.        — Ты не должна была…        — Я это сделала не из чувства долга! — огрызается она чужим голосом. — И я прекрасно знаю, что ты не впустишь меня в свои мысли. Всё нормально.