Наблюдатель 2. Мстители

Когда рассказываешь о себе незнакомым людям, принято начинать с представления, а значит… Привет, я — Лена. И я работаю наблюдателем. Несмотря на то, что у вас, я вижу, появились некоторые мысли относительно моего рода деятельности, не утруждайтесь: о моей профессии вы слышите впервые, даже если мы с вами уже и сталкивались. Просто у нас такие правила: мы не оставляем свидетелей. О нет, не стоит подскакивать и нестись сломя голову в неизвестном направлении. Наша организация не использует методы «козаностры» или «якудзы». Даже методами эстонской мафии, когда человек умирает своей смертью, но в постоянном ожидании, наблюдатели не пользуются. Мы просто блокируем память. Не стираем, а именно блокируем, чтобы при повторной встрече, если таковая произойдет, можно было снова ее вернуть в случае необходимости. Лично у меня такой необходимости никогда не возникало. Зачем напоминать человеку, что он чуть было не погиб от руки какого-нибудь монстра? Что спасло его только вмешательство того, кто с рождения должен, помимо кучи других обязанностей, спасать его от незваных гостей с той стороны? Но порядок есть порядок. И до недавних пор я соблюдала его беспрекословно. А потом кое-что произошло, и из образцового работника я превратилась в злостного нарушителя правил. То, что повод для подобной перемены был серьезным и печальным, меня, конечно, не оправдывает, но тогда мне казалось, что это единственный верный выход. И, знаете, в чем-то я все же оказалась права. Потому что, не преступи я закон, никогда не попала бы на съемочную площадку одного ставшего очень популярным фильма и не познакомилась бы с замечательными людьми. Так что мне ничуть не стыдно. И если бы кто-то до известных пределов предложил мне отмотать время назад, я не стала бы ничего менять, даже зная, что для начала мне придется попасть на больничную койку… Раннее утро было свежим до холода. Но день обещал быть солнечным, а это означало — прощай грязь и лужи. К концу апреля весна, наконец, вступит в свои права. Лично меня это очень радовало. И немного огорчало, потому что первые по-настоящему весенние дни я проведу в лечебнице. Причем по собственной глупости, так считают все мои коллеги, и часть меня с ними согласна. Но другая часть уверена, что в лазарете все же лучше, чем в карцере, где я бы точно очутилась после того, как в энный раз сорвалась в самовольную отлучку. Вряд ли наш старший, Каис, одобрил мою очередную вылазку в стан врага без его команды. Вздохнув, я обвела взглядом маленькую, но, насколько это вообще возможно, уютную палату: белые стены, белые занавески, белые простыни, выкрашенная в белый цвет тумбочка… От обилия белого цвета хотелось зажмуриться. Я, наверное, сошла бы с ума, если бы не несколько цветовых пятен, разжижающих эту стерильную белизну: мой синий больничный халат, ваза с фруктами преимущественно желто-красных оттенков на тумбочке и фотография в темно-коричневой рамочке там же. Учитывая, сколько времени я провела в этой конкретной палате, хотя бы считая только с начала года, даже странно, что вещей, придающих ей некую индивидуальную принадлежность конкретному пациенту, то есть мне, так мало. Может, уговорить персонал разрешить мне поклеить в палате обои или хотя бы перекрасить стены в любимый цвет? Все равно я скоро опять сюда вернусь после очередного несанкционированного рейда. Они и соскучиться не успеют. Я усмехнулась, но тут же посерьезнела. Протянув руку, я взяла с тумбочки рамку и несколько минут вглядывалась в снимок. Точнее, в глаза запечатленного на нем молодого мужчины. Долгие годы с этого взгляда, только живого, настоящего, а не с фотографии, начиналось почти каждое мое утро. И это было самое счастливое время в моей жизни. Привычка — вторая натура. Я по-прежнему начинаю утро с его взгляда. Но теперь этот взгляд — бледное подобие, напрасная попытка вернуть прошлое, приносящая только боль и разочарование. Разочарование и боль. Тем не менее, я с маниакальным упорством вглядываюсь в родное лицо. Чтобы помнить, что именно по моей вине мужчины с фотографии больше нет в живых. Что именно я виновата в его смерти и теперь живу исключительно для того, чтобы искупить свою вину, наплевав на столетиями установленный порядок. Быть наблюдателем — значит постоянно подвергать себя угрозе, и мы все об этом знаем. Каждый из нас сознательно рискует своей жизнью. С самого рождения в нас воспитывают готовность пожертвовать собой на благо обычных людей. Кому-то действительно приходится жертвовать. Осмысленно или спонтанно. Он готов к подобному повороту судьбы. Но его готовность не уберегает других от страданий. Вот и меня не уберегла. А сама мысль о том, что все могло бы сложиться иначе, успей я вовремя, все только усугубляла. Тот, кто сказал, что время лечит, был не прав. Ничего оно не лечит. Становится только хуже. Проверено. — Доброе утро, Джед… — наконец, шепнула я и вернула рамку на место. Вовремя. Едва я это сделала, дверь с тихим скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель заглянула Сона, миниатюрная брюнетка восточной внешности, мой личный лекарь, искренне считающий, что психологический настрой, связанный с постоянным рассматриванием фотографии, очень мешает процессу выздоровления. Если бы могла, она распорядилась бы убрать ее, но чисто по-человечески не хочет лишать меня последнего напоминания о близком человеке. — Хорошо, что ты уже проснулась, — с улыбкой, не профессиональной — искренней, обратилась она ко мне. — К тебе пришли. Ждут в кабинете главного, — и обеспокоенный взгляд. — Как чувствуешь себя сегодня? — Будто по мне прошелся отряд гоблинов, — ответила я, вставая. — Это хорошо, — снова улыбнулась Сона. — Вчера были тролли. Наблюдается тенденция к улучшению. Проводить тебя? Нет? Ну, как скажешь, — и медик скрылась за дверью, а я направилась к месту встречи, недоумевая, почему нежданных гостей не пустили в мои личные больничные «покои». В «Палатах Врачевания», как мы в шутку называли больничный корпус, царила неестественная тишина. Коридоры были пустынны. Только целители бесшумно, как тени, сновали между палатами, большинство из которых, кстати, тоже были пусты. Шум слышался разве что из отделения аварий артефактов, но тут, как говорится, без комментариев. Персонал больницы знал свое дело и на раз справлялся с самыми тяжелыми физическими увечьями, что я не единожды испытала на себе, но с магическим воздействием справляться на порядок сложнее. Соответственно, и пациенты задерживаются в отделении дольше, и суеты больше. Хорошо, что и на этот раз я не там. Закрыв за собой дверь палаты, я осторожно, по стеночке, направилась к кабинету старшего целителя. Сделав несколько шагов, я прислушалась к ощущениям. Тело подчинялось вполне исправно, но в чем-то было еще странно чужим, как новая одежда. Вот она — расплата за две недели полной неподвижности и длительное лечение. Хотя, если сравнивать с тем, что было в начале… Тогда при малейшем движении у меня болело все, начиная от пробитого легкого и заканчивая обычными синяками и царапинами. Как никогда тяжело было проживать длинные и умопомрачительно скучные, наполненные страданием дни лечения, я даже, против обыкновенного, с охотой выпивала снотворные отвары, наплевав на в другое время так раздражающий меня побочный эффект — страшную слабость. И вот лечение близится к завершению. Еще немного, и я вернусь к работе. Если честно, в глубине души я предполагала, что главный эскулап вызывает меня, чтобы сообщить, что мое лечение закончено, дальше можно обойтись «сухим пайком» в виде мазей и настоек, я свободна и могу начать сборы на очередное задание. Главное, чтобы Каис не узнал об этом первым и не сделал то, что должен, а то плакали мои наполеоновские планы. Прежде чем войти в кабинет Ларо, старшего целителя, я остановилась, чтобы отдышаться и придать себе бравый вид, и только потом толкнула дверь. — Доброе утро, — поздоровалась я, наконец, получив возможность удовлетворить любопытство, узнать, кто же они — те таинственные гости. Гость был только один. Точнее гостья. За столом в небольшом, учитывая положение хозяина, кабинете сидело двое. Первым был сам Ларо, расположившийся на своем месте, во главе стола. На месте напротив вполоборота к двери сидела Клео — такой же наблюдатель, как и я, мой бывший наставник и лучшая подруга. — Здравствуй, Лена! Присаживайся, — Ларо указал мне на свободный стул напротив Клео и перевел взгляд на мою подругу. — Вы поговорите пока, а я к «аварийцам» схожу. Тяжелый случай. Двойное проклятие. Второе активируется при попытке снять первое и сводит на нет все усилия целителей. Главный лекарь степенно, как ему и полагается по должности, покинул кабинет, а я удивленно уставилась на Клео. Что такое она планирует мне сказать, что потребовала от Ларо оставить нас наедине да еще в его собственном кабинете? — Заставила ты нас понервничать на этот раз, — улыбнулась Клео, едва за лекарем закрылась дверь. — Если верить Ларо, тебе по полной программе досталось: поврежденное легкое, сквозное ранение от стрелы, отравленной, между прочим, два сломанных ребра, вывихнутое запястье. А ушибов и прочей мелочи — вообще бессчетно. С кем это ты дралась так сурово? — Ламашту и ее львиноголовые демоны, — ответила я, мне нечего было скрывать от подруги. — Они собирались наслать очередную эпидемию на юго-востоке Африки, в основном детские болезни. Пришлось им помешать. — А приказ был? — Клео многозначительно пристально посмотрела мне прямо в глаза, а я нехотя признала: — Нет, — и обреченно продолжила. — Каис прислал тебя в качестве воспитателя, раз не получилось лично устроить мне выволочку за нарушение правил? Очень мило с его стороны переложить на хрупкие женские плечи свои обязанности начальника. А кабинет Ларо ты вытребовала, чтобы повысить значимость внушения? — Именно, — усмехнулась Клео. — Но не обольщайся. От Каиса ты получишь все, что причитается. Твое счастье, что Ларо не пускает его в больницу, дабы не нервировать успешно выздоравливающих. Но только попадись ему на глаза! Я же всего лишь должна передать тебе это… — она бросила на стол небольшой пакет, жестом предлагая мне его развернуть. — В твою коллекцию. Я нахмурилась, понимая, что Клео имеет в виду. У каждого наблюдателя есть своя коллекция кинжалов, наконечников от стрел, когтей и пуль — словом, всего того, что целители извлекают из его тела после ранений. Моя коллекция моими же стараниями за последнее время обрела много новых экспонатов. А вот и еще один. Развернув холщовую ткань, я посмотрела на рукоять кинжала, испещренную странными письменами, и лезвие, расколотое на девять частей. Все — острые, как бритва. — Знаешь, что это? — строго продолжила Клео, глаза ее потемнели, а губы сжались. Я, конечно же, знала, но ничего не ответила, тогда подруга продолжила. — Эти осколки Сона извлекла из тебя. Как видишь, кинжал предназначен для метания и явно рассчитан на то, чтобы распасться в теле. — А еще он очень древний… — буркнула я, — или очень удачно сработан под древность в японском стиле. Может быть, китайском. — Молодец! Ставлю тебе «отлично»! Плюс, мало кто может похвастаться подобным экспонатом. Обычно их извлекают из мертвых тел, а это значит, что трофей передать некому… — язвительно воскликнула Клео и вдруг как-то сдулась, точно проколотый воздушный шарик. — Лена, что происходит? — Ничего. Я просто делаю свою работу, — ответила я. — Да, иногда при этом я нарушаю правила, за что готова понести положенное наказание, но если говорить о результатах… — Результаты? — глаза Клео снова вспыхнули. — Да, результаты превосходят все ожидания! Не каждый может похвастаться, что снова и снова в одиночку бросает вызов толпе демонов и выходит победителем из неравного боя. Тяжелые ранения? Целители вылечат! Нарушение приказа? Победителей не судят, а если судят, то чисто для галочки! Только знаешь, что я думаю? Удача — дама капризная. Сегодня она повернута к тебе лицом, но никто не предугадает, что случится завтра. Ты думала, что будет, если она однажды отвернется? Ты думала, чем тогда все закончится? — Это меня совершенно не пугает…– мрачно заявила я, прекрасно догадываясь, о чем мы будем говорить дальше. Многое я бы отдала, чтобы разговор не состоялся. — Значит, это правда: ты ищешь смерти? — не менее мрачно отреагировала Клео на мои слова. — К чертям субординацию, традиции и правила. Новый экзотический способ самоубийства: ввязаться в драку с демонами. Зачем такие сложности? — подруга цинично усмехнулась. — Есть много способов попроще… — Потому что цель: не погибнуть от руки демонов, а уничтожить их как можно больше, — буквально выплюнув эти слова, я зло прищурилась. — За Джеда! В качестве извинения… В комнате повисла тишина. Не знаю, как Клео, а я буквально ощутила, что нас в кабинете стало трое. — Мы все скорбим о смерти Джеда. Но то, что ты не слушаешься Каиса и целенаправленно ввязываешься в заведомо неравные стычки — не выход… — неожиданно мягко и спокойно проговорила Клео. — Ты не понимаешь, — я тоскливо посмотрела на подругу, предвкушая очередную волну боли от горьких воспоминаний. — На то задание мы с Джедом должны были отправиться вместе. Откуда он — не помню, а я — с базы, где и задержалась, потому что ждала, когда Каис даст отмашку. Если бы я тогда поступила так, как поступаю сейчас, демоны были бы повержены, а Джед — жив, и мы… — сама не знаю, что я сказала бы дальше, но горло сжалось так, что, казалось, воздух перестал проходить, и я замолчала, уставившись в пол. — Можешь мне не поверить, но я прекрасно тебя понимаю, — Клео глубоко вздохнула. — Печально, когда враги отнимают жизнь одного из нас. Вдвойне печальней, когда это та самая жизнь, что была тебе дороже своей собственной… Но ты думаешь, Джед хотел бы, чтобы ты, очертя голову, любой ценой стремилась отплатить виновникам его гибели? Он был истинным наблюдателем и согласился бы со мной, что ты гораздо уважительнее почтишь его память, если проживешь долгую жизнь и совершишь много добрых дел там, где это действительно будет нужно. — То есть то, что я делала до этого, — взбрыкнула я, — не было нужно? Не нужно было отстреливать фурий? Не нужно было гелиофобов загонять обратно под землю? Не нужно было препятствовать Астароту? — Нужно, — голос Клео вновь обрел серьезность. — Но не так, как это делала ты. Мы — наблюдатели. Мы — команда. Мы столько лет оберегаем людей, что накопили достаточный опыт действий в любой ситуации, позволяющий выйти из нее с наименьшими потерями, — тут подруга замолчала и посмотрела на меня оценивающим взглядом, будто решая, достойна ли я узнать страшную тайну. — Вообще-то не я должна тебе это сказать, но, чувствую, если не скажу, ты продолжишь заниматься ерундой… Джед погиб не из-за того, что ты опоздала, дожидаясь необходимого подтверждения. — Что?! — меня будто ударили. — Мне только вчера стало об этом известно, но с тобой Каис несколько раз пытался поговорить. Вот только поймать тебя оказалось проблемой: ты или в самоволке, или в больнице, — развела руками Клео, взгляд ее стал осуждающим. — Джед тоже нарушил приказ, так что вы друг друга стоите. Ему велено было не ввязываться в бой, не дождавшись подкрепления. Он не послушался. Видишь, к чему это привело? Задание провалено. Джеда убили. А ты столько времени живешь, виня себя в том, в чем не виновата, и прилагаешь все возможные усилия, чтобы повторить его судьбу. И Каиса, уверена, ты тоже считаешь виноватым, потому и не подчиняешься так откровенно. Избегаешь его. Игнорируешь. — Джед не мог так поступить… — удивленно выдавила я. — Значит, ты можешь, а он не мог? — Клео печально улыбнулась. — Я не пытаюсь очернить Джеда в твоих глазах, Лена. Просто не могу больше смотреть, как ты винишь себя в том, в чем Джед сам виноват. Понимаю, боль потери от этого не станет слабее… но надеюсь, что огонь мести и обиды потухнет в твоем сердце, и ты снова начнешь думать головой. Эти несколько месяцев после трагедии… Клео говорила что-то еще, но я ее не слушала, пытаясь разобраться в водопаде обрушившихся на меня чувств. Прежде всего, я ощутила, что тяжеленный камень свалился с моей души — я не была виновата в гибели самого близкого человека. Я могла без страха смотреть в глаза тому, у кого не переставала просить прощения. Вместе с тем я поняла, что меня захлестывает обида. Джед! Как ты мог так поступить со мной? Из-за твоего необдуманного поступка я осталась совсем одна в этом мире. Клео и еще несколько лучших друзей не в счет. И вот тут меня точно громом поразило. Все безрассудство последних недель предстало передо мной в его нелицеприятном виде. Я посмотрела на замолчавшую Клео, пристально наблюдающую за сменой эмоций на моем лице, и почувствовала, как румянец стыда заливает щеки. Внезапно я осознала вероятные последствия своего поведения. Я могла причинить тем, кто меня любит, такую же боль, как мне причинила смерть Джеда. — Наконец-таки, поняла, какие глупости вытворяла? — вопрос подруги был риторическим, но я ответила: — Да, — и состроила виноватую физиономию, хотя куда уж больше. — Каис очень сердится? — А ты как думаешь? — ответила Клео. — Его лучший боец выкидывает коленца, как пустоголовый новобранец, не давая ни малейшего шанса объяснить, как все обстоит на самом деле. Каис — святой, учитывая проявленные к тебе лояльность и терпение. Но и он уже на пределе. Мне стоило большого труда убедить его предоставить мне возможность поговорить с тобой, наставить на путь истинный прежде, чем он выставит караулы вокруг лечебницы с приказом препроводить к нему одну безбашенную дамочку, пока она снова не взялась за свое. — Надеюсь, еще не поздно убедить его в обратном? — я почувствовала, как по телу растекается жизнеутверждающее тепло, но в этой бодрости не было ни грамма недавней наигранности. Заметив очередную произошедшую со мной перемену, Клео тихонько засмеялась. — Надо было мне поспорить с Ларо… Он не верил, что я смогу встряхнуть тебя настолько, что после моего визита он сможет с легким сердцем выписать тебя для «прохождения дальнейшей службы». — Теперь ему придется это сделать. Насколько я поняла, Каис, с твоей помощью, не сомневаюсь, готов предоставить мне шанс реабилитироваться? — я была настроена решительно, и легкая головная боль ничуть не умаляла моей решимости. — Спокойно, подруга, — Клео подняла руки в успокаивающем жесте. — Не так быстро. Хоть сейчас из тебя энергия так и прет, и ты рвешься в бой, воевать тебе пока рановато. Организм должен полностью восстановиться. Но поскольку сделать это он может и вне больничных стен, я пришла просить тебя о помощи. — После того, как ты сегодня открыла мне глаза, я не смогу тебе отказать, даже если ты попросишь один из внутренних органов для пересадки. Чем я могу тебе помочь? — естественно, спросила я, но ответить Клео не успела. Дверь распахнулась, пропуская вернувшегося Ларо. По удовлетворенному выражению лица можно было заключить, что целители снова победили. Проклятие, будь оно даже тройным, снято, а подвергшийся его воздействию наблюдатель скоро оправится и вернется в строй. — Ну, как, дамы? Вы договорились? — старший целитель переводил заинтересованный взгляд с меня на Клео и обратно. От него тоже не укрылось наглядное свидетельство улучшения моего самочувствия. — Почти, — ответила моя подруга. — Как раз приступили к обсуждению того, отпустишь ли ты Лену подменить меня на съемочной площадке. Второй раз за последний час я испытала шок. Не такой, конечно, как первый, но достаточно сильный. Мне даже показалось, что я не расслышала, а потому переспросила: — Подменить где? — На съемочной площадке, — невозмутимо повторила Клео. — Только не говори, что ты никогда не слышала о том, что наблюдатели, случается, присутствуют на съемках фильмов, если там может возникнуть угроза вмешательства Темных сил. В теории и Светлых, но я подобного случая не припомню. — Слышала, конечно, — буркнула я. — Но никогда не думала, что сама буду этим заниматься. Всегда считала подобную работу занятием для стажеров и пенсионеров. — За пенсионеров отдельное спасибо, — Клео покачала головой, а я виновато прикусила губу, но было поздно. Да, я считала предложенную Клео работу недостойной наблюдателя, имеющего достаточно сил для участия в битве с серьезным противником. Просиживать штаны в ожидании маловероятного вторжения где-то в конкретном месте вместо активного участия в оперативных мероприятиях там, где они вот прямо сейчас и происходят, казалось мне пустым времяпрепровождением. Но в присутствии Клео мне не стоило забывать о том, что лично она неоднократно выполняла подобную работу. И от этого не перестала быть отличным «боевиком». К тому же ее опыт свидетельствовал и о том, что это занятие отнюдь не является безопасным. Последними подопечными Клео были фильмы из серии про Гарри Поттера, и именно на съемках первого фильма она получила очень серьезное ранение. Ненастоящее волшебство позволило одному демону накопить энергии для открытия портала, и если бы не моя подруга, плохо бы пришлось съемочной группе. Как говорилось в какой-то книге: «Те из них, кто остались бы в живых, позавидовали бы мертвым». — Прости, — попыталась я исправить ситуацию. — Проехали, — Клео постаралась ответить, как ни в чем не бывало, но мои слова ее задели, факт. — Если бы я не знала, с кем говорю, то по суждениям решила бы, что ты и есть новичок-стажер, которому еще только предстоит узнать, что у наблюдателей не бывает легкой и ненужной работы. Даже если она не такая, как тебе нравится: слежки, погони, драки, опасности. Поверь, присматривать за толпой людей, постоянно влипающих в истории, которые тебе, поддерживая марку, придется расхлебывать, ничуть не проще. Кроме того, хоть появление демонов именно на этих съемках маловероятно, может появиться кое-кто другой. Тот самый, с кем вы в пору твоей первой стажировки обменялись комплиментами: он оставил тебе синяк на мягком месте, ты ему — фингал под глазом, — убедившись, что я поняла, о ком идет речь, Клео продолжила. — Последствия его появления не будут такими уж сокрушительными, тем не менее, если это произойдет, кто-то должен там присутствовать. Этим «кем-то» должна была быть я, но, так уж получилось, мне очень нужно быть в другом месте. — Что-то серьезное? — я тревожно посмотрела на подругу. — Как сказать, — пожала плечами Клео. — Я напала на след Пазузу. У нас с ним давние счеты, хоть он и мой родственник. Каис согласился меня отпустить, если я найду себе замену. Я предложила тебя. Он согласился. С неохотой, учитывая, как ты вела себя последнее время. Вот я и пришла по-дружески попросить тебя меня заменить. Что ты там говорила о шансе реабилитировать себя в глазах Каиса?.. — О, Клео! — буквально простонала я, что поделаешь: привычка — вторая натура, вы помните. — Я рискую прослыть неблагодарной сволочью… но умоляю тебя… проси о чем угодно, но только не об этом. Хочешь, в качестве реабилитации я помогу тебе с Пазузу? Хочешь, я сама прищучу его? Но только не бесполезное ожидание! Я сбегу через неделю! Сама не справлюсь и тебя подведу. Клео с интересом выслушала мой эмоциональный монолог и вдруг перевела взгляд на лекаря:  — А вы что скажете, доктор? — Скажу, что ни о каких «Пазузу» не может быть и речи, — Ларо принял важный вид. — Пациентка еще слишком слаба для подобных действий. Но, что касается ее дальнейшего лечения, у нее есть выбор… Либо «легкий труд» на съемочной площадке в компании с «набором юного целителя», либо минимум полугодовое восстановление под присмотром наших лекарей. В принципе, то на то и выйдет, — тут он, наконец, снизошел до взгляда в мою сторону. — Последнее слово, Лена, естественно, за тобой. Я откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Красавцы! Обложили, как дичь на охоте. Хорошенький выбор мне предоставили. Так сказать, выбор «без вариантов». Я и так всегда была деятельной натурой. Именно она, в последнее время в совокупности с желанием отомстить, неоднократно приводила меня в вотчину Ларо. Теперь же, когда накопившаяся за время болезни энергия, лишенная горького привкуса вины, била через край, глупо было бы предполагать, что я соглашусь провести на больничной койке хоть один лишний день. — Ох, подружка ты моя подколодная… то есть закадычная! Почему мне кажется, что вы за моей спиной уже обо всем договорились? — я подозрительно посмотрела на невозмутимого Ларо и хитро улыбающуюся подругу. — Конечно, я выбираю «легкий труд». Лишь бы не полгода в палате. Этого я точно не выдержу… — Уверена, ты изменишь мнение о порученной работе, — заметила Клео и многозначительно погрозила мне пальцем. — Ведь на проверку все может оказаться не так-то просто… Да и мир посмотришь. В Альбукерке была когда-нибудь? — Не была, — подтвердила я и изобразила максимально торжественный вид. — Обещаю, как бы я не относилась к полученному заданию, выполнять его я буду добросовестно. Особенно, если ты мне скажешь, что за фильм мне сосватала. — Марвеловских «Мстителей», если это тебе о чем-нибудь говорит, — красноречиво посмотрела на меня Клео. Значительность ее взгляда прошла впустую. «Марвел»? «Мстители»? Мне эти названия ни о чем не говорили.