***
По-видимому, я был неправ - по крайней мере, я должен был бы признать, если бы меня это волновало. Но так как мне все равно, я не буду этого признавать. В течение двух дней новенький не просто нашел себе кого-то, за кого он мог держаться. Точнее, похоже, что он новый лидер их небольшой группы, состоящей из трех парней, чьи имена я никогда не хотел запоминать, и Майка Стэмфорда. Последнее оставляет меня с немного странным чувством, так как Майк никогда не заботился о популярности. И он был единственным, к кому я мог прийти за записями, если я пропустил школу. Поразительно как быстро новый мальчик получил репутацию, подходящую для такого развития событий. Поразительно? Ну, просто скажем так: человеческий разум реагирует на появление лидерства довольно быстро. Скучный. Неинтересный. Предсказуемый. Хотя пока он оставляет меня в покое, мне все равно.***
Очевидно, его зовут Джон. По крайней мере, все вокруг меня постоянно говорят "Джон", говорят с "Джоном", говорят о "Джоне" или просто шепчут его имя, как секрет. Я не подслушиваю. Мне не надо даже этого делать. Он просто обычная тема для разговора. От этого никуда не деться. И тот факт, что он сейчас сидит рядом с Майком передо мной, совсем не помогает в этом вопросе. Хотя первое, на что я обращаю внимание - это украшения. Ожерелье, в любом смысле этого слова. Жетоны, если быть точным: два маленьких куска металла, соединяющихся каждый раз, когда он двигается. И хотя большую часть времени они прячутся у него под рубашкой, я все еще могу их слышать. Меня это так раздражает. Где он вообще их достал? Очевидно, они не могут быть его. Он слишком молод, чтобы иметь свою собственную пару, так что может быть его отца. Жестоко убит в бою? Скорее всего. Я почти решился на то, чтобы сменить место, чтобы избежать нервного срыва. И не будем забывать: убраться с пути, казалось бы, сотни людей, ведь кто-то всегда приходит поговорить с Джоном. Но все это ничто по сравнению с явным ужасом, который охватывает меня каждый раз, когда кто-то рассматривает угол моего стола, рассчитывая поместить туда свою тазовую кость. К счастью, достаточно нахмуриться, пока они не поймут подсказку и не оставят все как есть. И хотя все это довольно неудобно, я не могу заставить себя сидеть где-то еще. Потому что я сам объявил это место лучшим для себя: если я не хочу, чтобы меня видели, достаточно просто слегка наклониться влево, и я почти невидим. Температура хороша как летом, так и зимой, и я могу видеть и слышать все, что я хочу. Поэтому я остаюсь и игнорирую все это.***
Прошло почти пять недель с изменения состава нашего класса, а шумиха вокруг него все еще продолжается. Это как-то увлекательно. Интересно, пойму ли я когда-нибудь, почему он так знаменит. Он совсем не похож на того, с кем я бы связал популярность. Он довольно низкий, большинство мальчиков и даже несколько девочек, выше него, что, похоже, его не беспокоит. Также из того, что я видел до сих пор, он щедр на улыбки и комплименты. Майк и Джон, похоже, теперь близкие друзья. Не то, чтобы я следил за ними, хотя... Просто я не могу не заметить их смех и их препирательства, если на то пошло. Майк всегда следует за ним, как щенок, а другие три мальчика (я могу идентифицировать их сейчас, так как они постоянно зависают вокруг своего стола) Алекс Броуди, Пол Хэнсон и Брайан Лэнт одинаково очарованы им.***
Уже два месяца. Я довел искусство невежества до совершенства. Ну, и раньше у меня это хорошо получалось, но тем не менее. Это также причина, по которой я даже не замечаю Джона, когда он заговорил со мной в первый раз. Только когда я слышу, как Майк говорит что-то в стиле "он всегда такой" с кивком в мою сторону, я понимаю: Джон говорил со мной. Я ничего не сказал в ответ. Моя собственная репутация - лучшее оправдание почти для всего. Я "фрик". Тот, кто знает все. Кто говорит быстрее, чем другие могут подумать. Я тот, кто становится грубым без предупреждения или причины. С кем никто не хочет общаться. И как я уже говорил, я предпочитаю все именно так как есть. Мне никто не нужен.***
Всего через несколько дней он снова овладевает моим вниманием. Обстановка для меня не нова: я сижу один за партой перед занятием, думаю обо всем и ни о чем в частности, когда ко мне подходят какие-то ребята, глумятся и насмехаются надо мной. Они не стоят никаких усилий или времени, да и мама будет разочарована, если я подерусь, поэтому я лишь взглянул на них. - Так, девочки, оставьте его в покое. Он явно выше вашего уровня. - Мне даже не нужно смотреть, чтобы знать, что это Джон говорил. Добрый праведный "Джон". Мне он не нравится. Эта фраза, однако, заставляет мальчиков развернуться, и Джон посылает им самодовольную усмешку. Рыжий из их группы (явно их лидер) пристально смотрит на него с недоверием. Я собирался оскорбить их, чтобы вернуть их интерес ко мне, когда увидел, что рыжий наклоняется, чтобы взъерошить волосы Джона. А они, в конечном итоге, смеются и дразнят друг друга еще больше. Что там произошло? В конце концов, они ушли, ухмыльнувшись Джон поднял руку, помахав им на прощание. Я не знаю, что я только что видел, но я внезапно разозлился. - Мне не нужна твоя жалость, - прорычал я на него. - О, я бы даже не мечтал об этом, - произнес Джон и повернулся, чтобы улыбнуться мне. - Кроме того, ты совсем не похож на того, кого нужно жалеть. Я коротко кивнул в подтверждение и снова обратил свое внимания на заметки, которые я сделал, намереваясь прочесть их. Для меня разговор окончен. Тишина длится лишь мгновение. - Почему ты всегда сидишь один? У тебя нет друзей? Я обвел случайное слово (которое ничего не значит, но он не знает этого) и игнорирую его. - Это ведь так, да? - Джон продолжает настаивать. Я выцарапываю несколько цифр рядом с моей писаниной и наконец отвечаю: "Одиночество - все, что у меня есть. Одиночество меня защищает." - Брехня, - хныкает он. - Все знают, что друзья защищают друг друга! Моя рука застывает, и я поднимаю взгляд вверх, чтобы посмотреть на него. - Если ты не понимаешь своим маленьким мозгом - я занят , - говорю я ему самым холодным тоном, которым могу. Он хихикает сам с собой и ради Бога, как можно быть таким самоуверенным, таким надменным? Это абсурдно! - Позже мы собираемся у Брайана дома. Хочешь присоединиться к нам? Ну, это было неожиданно. Я немного поражен и должен моргнуть несколько раз. - Я не могу, - сказал я, в конце концов. - Я даже не сказал тебе когда. - Это не имеет значения. Я все равно не могу. - Я продолжил писать свои каракули. - Не можешь или не хочешь? - Джон терпеливо ждет ответа, который я не планирую ему давать, оставляя его с его собственными выводами. - Ты совсем не разговорчивый, не так ли? - он продолжает удивляться. А я продолжаю игнорировать его, и он оборачивается с небольшим вздохом, как только наш учитель входит в комнату. Наконец-то.***
Еще один дождливый день в Лондоне, хотя на этот раз в четверг. С тех пор, как Джон присоединился к нашему классу почти три месяца назад, все стало на удивление по-другому. Другие ищут его одобрения, как ничто другое, и с тех пор, как он сказал тем парням отстать от меня, они это сделали... не прекратили, но снизили количество их дразнящих приставаний и начали игнорировать меня - это облегчение. Кроме того, с этого дня Джон все чаще поворачивался ко мне, и мне становится все труднее игнорировать его усилия, вероятно, потому что он всегда так чертовски... понимающе относился ко мне. И, кажется, его совсем не беспокоит, что я не обращаю на него внимания. - Эй, Шерлок, - начинал он так в большинстве случаев (вступление не сильно меняется), и я только смотрел на него, ничего не говоря. Потом он скажет мне что-нибудь о своем тренировочном процессе в регби, о том, что на кухне произошла катастрофа, и ему пришлось объясняться сестре или жалобы бабушки на то, что он слишком редко бывает дома из-за регби и друзей. Я никогда ничего не говорю, но я замечаю, что он рассказывает так, чтобы это звучало максимально смешно: он делает смешные выражения и иногда изменяет свой голос, чтобы заставить меня смеяться. У него действительно выразительное лицо и он знает как им пользоваться. Я не смеюсь, хотя иногда мне приходится кусать себя за щеку, чтобы не улыбнуться. Между разговорами он иногда задает вопросы. Но я на них не отвечаю. В какой-то момент он скажет "Мы хотели пойти в...", обычно это часть, в которую можно вписать все, что запланировано на день, и заканчивается множеством разных "Присоединишься к нам?". И каждый раз, я просто качал головой и возобновлял то, чем был занят. "Может быть, в следующий раз", - сказал бы он, улыбнулся (я на самом деле не вижу этого, но он всегда это делает, и да, хорошо, может быть, если я сделаю усилие, я смогу увидеть это через ресницы), и развернулся. Тогда бы я поднял голову и посмотрел на его профиль, пока он разговаривает с Майком. Интересно, Джон просто просит меня присоединиться к нему, потому что он знает, что я откажусь... хотя я не вижу в этом логики. Но на самом деле, почему он продолжает тревожить меня - для меня загадка. Наверное, он просто терпеть не может, что его любят не все (я). Я - слепое пятно в его глазах, и он хочет избавиться от него.***
Сегодня в Лондоне солнечно. Лишь несколько облаков покрывают небо и являются скорее аксессуаром, чем реальной угрозой дождя. Джон еще более весел, чем я видел его раньше, или, по крайней мере, во время разговора со мной. Он намеревается объяснить, как он собирается сбить своих товарищей с ног после школы на тренировке по регби, но я слушаю только одним ухом. Но если вы спросите меня, это больше внимания, чем кто-либо должен уделять, говоря о спорте. Я беспокоюсь о бактериологической культуре, которую создал вчера. Она, скорее всего, погибнет из-за слишком большого количества света в моей комнате. Мама, вероятно, открыла закрытые занавески, чтобы "впустить немного света", что просто смешно. Джон делает что-то идиотское руками, чтобы продемонстрировать свой план и смеется, это и слишком громко, и внезапно слишком много. Мои руки падают на стол и заставляют Джона замолчать. - Ты можешь просто... Оставить. Меня. Наедине. - Я шиплю на него, и слова звенят в моих ушах, как эхо. Майк оборачивается и теперь смотрит на меня в ужасе, и мой гнев исчезает в одно мгновение. Что я наделал? - Нехорошо? - Спрашиваю неуверенно, тихо. - Немного нехорошо, да, - подтверждает Джон и прочищает горло. Я наблюдаю за ним, когда он оборачивается, и смотрю на Майка, в поисках помощи. Он просто качает головой и поворачивается. Я смотрю на их спины и снова задаюсь вопросом: что я сделал? Я не знаю, что это значит, я вдруг почувствовала слабую боль в животе. Я осматриваю бумаги перед собой и вдруг понимаю, что не написал ни слова. Почему?***
Он не повернулся ко мне на следующее утро. И на послеследующее утро тоже. Я наблюдаю за ним, когда он разговаривает с Майком, смеется с Алексом и Брайаном или спорит с Полом. Он не обращает на меня внимания. Ну, теперь я могу вернуться к игнорированию их всех, как всегда. Тишина. Спокойствие. Умиротворенность. Я смотрю на свои записи, моя ручка парит в воздухе. У меня вообще ничего не записано.***
По-моему, Джон очень упрямый, если вы спросите меня. Он не поворачивался ко мне после этого инцидента, который произошел четыре дня назад. Не сказал "привет" или обратил на меня внимания каким-либо другим способом. И я понятия не имею, почему это меня так беспокоит. Почему это меня даже немного беспокоит. Почему-то я не могу просто вернуться и игнорировать все вокруг. Разве это не отвратительно?***
Этой ночью я не смог уснуть. И впервые это не связано с экспериментом или незаконченной мыслью. Я лежу в кровати, смотрю в потолок и чувствую себя виноватым. Сегодня я достиг нового минимума. Как и раньше, я не мог оторвать от него глаз. От Джона. Глупый. Каждый раз, когда кто-то подходил к нему и просил что-нибудь, я обнаруживал, что подслушиваю. И несколько раз, когда я поймал себя на мысли, что уставился на него, я заставлял свой взгляд опуститься. Как я мог заставить его обратить на меня внимание? Я не имел ни малейшего представления, пока мисс Кортси не вошла в комнату, держа наш последний тест в руке. Идеально.***
Итак, я взял бумажку, которую она раздала, и позволил моему взгляду скользнуть на Джона еще раз, он смотрел на свой собственный тест. - О, - сказал я, наблюдая за ним, - 98 из 100. Джон ненадолго замер, я видел, как осели его плечи. Он не повернулся тогда. Оу. Конечно, он не стал бы поворачиваться. Только потому что он восхищался моим интеллектом раньше, не означает, что он хочет столкнуться со своим собственным невежеством. Кто-нибудь хочет? Я вздыхаю в темноте и пытаюсь уснуть.***
Выходные прошли, наступил понедельник, а он все еще со мной не разговаривает. И даже не посмотрел в мою сторону, если на то пошло. Глазами бегаю с Джона на Майка и обратно. Я стараюсь терпеливо ждать, пока они закончат разговор. Мои пальцы выстукивают быстрый ритм по парте. У меня плохо получается быть терпеливым. Я прочищаю горло. Жди. Они все еще разговаривают. Я попробую снова. Немного более демонстративно, труднее не заметить. Они замолкли и медленно обернулись, чтобы посмотреть на меня... почему я подумал, что это хорошая идея? -Да? - Спросил Джон, а Майк поднял брови. - Я-Я...- Боже, успокойся. Ты заикаешься, ты никогда этого не делал, держи себя в руках. Я снова кашляю, что дает мне еще несколько секунд, чтобы разобраться в своих мыслях. - Я не очень хорош в разговорах. - Придумываю я в конце концов и смущаюсь из-за подступающего румянца. Тело предает меня. Они оба удивленно моргают, и когда Джон широко улыбается, я чувствую такое смехотворное облегчение... почему я не заметил, как сильно скучал по его улыбке? - Моя сестра точно такая же, особенно в разговорах с взрослыми, - уверяет меня Джон и хихикает. - У тебя есть братья или сестры?- он спросил, и я с радостью клюнул на приманку. - У меня есть брат, который старше меня на семь лет, хотя я не думаю, что у него такие же проблемы. Он хочет стать частью правительства в будущем. Не слишком много информации? - Вау, - сказал Джон удивленно, а рот Майка отвис. - Он мне не нравится, - добавляю я, так как мне нечего больше сказать. - Ну, я могу понять, - Джон моргнул несколько раз. - Хотя вопрос в том, действительно ли кому-то нравится их брат или сестра? Майк покачал головой: "я так не думаю." Джон нахмурился на него в ответ: "Ты же единственный ребенок." - Ну, может, у меня и нет братьев и сестер, но поверьте мне, с собакой очень трудно соперничать. Или с тремя из них, - сухо заявил Майк. - Братское соперничество в лучшем виде! - Джон рассмеялся, и Майк присоединился к нему, а я смотрю на них немного беспомощно. Джон сделал несколько успокаивающих вдохов и снова улыбнулся мне. - Позже мы хотели поиграть в регби. Ты придешь? Это не звучит для меня привлекательно. Вообще. Я медленно киваю в знак согласия, и лицо Джона сияет улыбкой. Я должен заставить себя отвернуться, опасаясь, что выдам себя слишком сильно. Улыбка, растянувшая мои губы, кажется странной, заржавевшей и прекрасной. Я не помню, когда в последний раз был так счастлив.