Imaginary Pictures - Воображаемые фотографии

Один месяц — именно столько уже продолжается наша "игра" с поцелуями. Уже ровно 4 недели подряд я провоцирую Джона продолжать эту игру, хотя она совсем не являлась таковой для меня. Конечно, между поцелуями всегда были дни без них. Я всегда стараюсь соблюдать негласные правила: Во-первых, ждать пока другой игрок не ответит на поцелуй. Во-вторых, действовать тогда, когда все меньше всего этого ожидают, потому что это доставляло лучшее развлечение. Тем не менее, очевидно, что я никогда больше не осмеливался поцеловать его в губы. Вместо этого я целовал его в щеку, в висок и один раз в место, где шея переходит в плечи. Каждый раз целуя его, я задавался вопросом: "А отомстит ли он мне в этот раз?". Облегчение и раскаяние борются за превосходство всякий раз, когда это происходит. Но я не могу остановиться — ничего не могу поделать с этим — Я совершенно опьянён. Моменты, когда Джон целует меня, ощущаются в каком-то роде как прозрение, которое указывает на лучшие моменты последних летних дней этого года. На прошлой неделе это было теплое и сухое прикосновение губ к моей влажной от дождя щеке, когда мы шли вдвоём под зонтиком. Сегодня был просто мягкий и лёгкий поцелуй в волосы. В самом начале мы занимались подобным только когда вокруг нас были другие люди — и каждый раз они энергично реагировали на это. Довольно скоро, однако, моменты, когда мы целовались перед другими, становились всё реже. Как и негодование после каждого поцелуя, пока оно и вовсе не пропало. Честно говоря, я не ожидал, что он всерьёз пригрозил мне тогда в поезде. Я даже не смел надеяться, что это когда-нибудь может произойти ещё раз. Так что я благодарен за каждый поцелуй, который происходит. И за то, что это продолжается до сих пор. *** Конечно, как всегда, когда вы думаете о чём-то, это неизбежно произойдет. Сегодня, кажется, тот день, когда наша "поцелуйная" игра подошла к концу. И это ни интересная, ни забавная история. Нет, я называю её скучной в полном значении этого слова. Это была утомительно обычная пятница с не очень нормальным матчем по регби — хотя, по-видимому, нашей школе повезло быть к хозяевами — именно тогда и началась эта история. И, конечно, она начинается с флиртующего Джона. На этот раз его пассией была Элис, которая училась на класс выше. Он уже когда-то говорил о ней с Полом и Майком. У неё длинные рыжие волосы, темные глаза и "хорошая грудь" — Боже, как же я ненавижу, когда мальчики говорят о девушках, как о возможных любовных интересах... Джон попросил меня принести ему любой напиток, поскольку он сам "уже опаздывает". Это и в правду было так, поэтому как я должен был понять, что это просто предлог, чтобы я оставил его одного на мгновение? Теперь, уже возвращаясь назад, я заметил их стоящими возле входа в мужскую раздевалку. И я остановился прямо посреди коридора, неспособный двигаться. Джон прислонился к стене и засунул руки в карманы джинсов. Элис кокетливо улыбнулась и наклонилась, сокращая и так короткое расстояние между ними. Джон явно наслаждался этим. Его выдает язык тела. Не то, чтобы Джон скрывал свои интерес от красивых девушек... Но не только он: Она тоже демонстрировала все признаки наслаждения флиртом. Как будто она не была той, кто первый начал все это. Наматывает кончики блестящих волос на пальцы, держит свои руки на бедрах, акцентируя на них его внимание... смеется. Конечно, я не могу услышать их разговор отсюда, но также не могу представить что-то настолько смешное, что способно рассмешить кого-то так сильно. Я не знаю что делать. Если я перебью их, будет Джон благодарен или раздражён? Вероятнее, не первое. Но он опаздывал... Рядом с ними открылась дверь, прервав мои размышления. Голова Майка появилась в небольшой щели. Очевидно, что он сказал Джону поторопиться, пока тот окончательно не опоздал. Майк закрыл дверь, а Джон и Элис обменялись взглядами. Теперь им придётся разлучиться. Я с облегчение выдохнул, но вдруг чуть не подавился. Она поцеловала его. Она просто кивнула, наклонилась вперёд и прижалась губами к его губам. Это был целомудренный и короткий, но всё же поцелуй. Джон в изумлении смотрит на неё, и я смотрю без возможности пошевелиться, как он притягивает её к себе и снова соединяет их губы. У меня выворачивается желудок. Кровь бешенно течёт по венам, громко стучит сердце, нарушая моё спокойствие. На самом деле, я всё ещё не могу двигаться. Здесь недостаточно воздуха. Боже. Я задыхаюсь. Здесь стоит запах пота и дешёвого дезодоранта. Внезапно меня начало тошнить. Раньше этот запах никогда не влиял на меня таким образом. Я должен уйти, но ноги не слушаются. Я не могу... Я сглатываю и закрываю глаза. Уйти. Сейчас. Я разворачиваюсь на пятках и убегаю. Мчась по коридору я слышу, как дверь с грохотом закрылась позади меня. Мне всё равно. Почему, Джон? Зачем ты причиняешь мне такую боль? Это так неправильно завидовать. Так неправильно желать находится на её месте. И снова. Я жалкий. *** Джон вышел на поле через 10 минут. Самым последним. К счастью для него, ни наш учитель, ни судья не заметили это. Нахмурившись, он бегал глазами по толпе. Он ищет меня? Или Элис? Я сжал зубы от этой мысли. Сегодня я не сижу на своём обычном месте, с которого наблюдаю их тренировочный процесс. Джон выглядел потерянным, а учитель всё подгонял его на поле. В последний раз он поворачивается и разглядывает трибуны. Может, он действительно ищет меня... И вот снова появляется искра надежды. Медленно и осторожно я поднимаю руку, и Джон вмиг находит меня. Он дарит мне одну из своих захватывающих улыбок, кивает в знак того что заметил меня и, наконец, сосредотачивается на игре. Я чувствую, как мне становится тепло. Я всё ещё чувствую иррациональную обиду от предательства, хотя, к счастью, не так сильно, как раньше. Осознание того, что у меня нет никаких прав так себя чувствовать не упрощает ситуацию. *** Мы проигрываем. Мне действительно на это всё равно. Ну, кроме Джона и его унылого выражения лица. До окончания игры осталось всего 15 минут, и я сомневаюсь, что наша команда сможет догнать соперника по количеству очков. У них очень надёжная защита, и она кажется почти нерушимой. Мне потребовалось полчаса, чтобы найти их слабое место. Если бы я только мог указать туда Джону... Ещё одна проблема — эти мальчики безжалостны во время игры. Они сбивают с ног наших игроков с сокрушительной силой. Даже наш учитель не сердится, когда Майк просто бросает мяч, вместо того чтобы вступить в борьбу. Джон, на самом деле, довольно хорошо угадывает, где ударится мячик о землю и куда он переместится дальше, но сегодня это не помогает ему. К сожалению. Я наблюдал как он играет так много раз, но каждый раз у меня перехватывает дыхание, когда он тянетсят за мячом и изящно вытягивает все тело. Сама красота этого просто завораживает. Я задерживаю дыхание, когда Джон спотыкается, но он быстро стабилизирует положение и ускоряет темп. Другие игроки тоже набирают скорость, в попытках забрать мячь обратно. Джон ловко обходит защиту, пытаясь пройти дальше в глубь поля. Он пробился именно в том месте, где я и предполагал их слабое место. Ему и не потребовалась моя помощь. Он почти достиг цели, когда кто-то жестоко сбивает его с ног. Падая, они столкнулись с ещё одним игроком. Казалось, время замедлилось, пока я в ужасе смотрел на них, лежащих на траве. Джона прижат более широким и тяжёлым мальчиком, а тот другой упал на них, неудачно развернувшись. Где-то прозвучал свисток и я в спешке вскакиваю на ноги. Люди вокруг меня что-то бормучут и привстают, чтобы узнать что случилось. "Подвиньтесь! ПОДВИНЬТЕСЬ!" — Я кричу и пробираются сквозь толпу. Наконец замечаю, что три мальчика всё ещё лежат на траве. Но по крайней мере, они больше не лежат друг на друге. Джон сжимает живот, а на его лице отображается боль. Боже, пожалуйста, будь в порядке... "Джон!" — Я падаю на колени рядом с ним, осматриваю туловище на наличие переломов. — Шерлок... — Джон задыхается, а я продолжаю осмотр, — Господи... Шерлок... Что ты... Я в порядке... — Он наконец уверяет меня в этом и делает глубокий вдох. Я убираю свои руки и смотрю ему прямо в глаза. — Точно все нормально? — Я спрашиваю ещё раз. Мне абсолютно безразлично, что на нас смотрят. Почему они вообще просто стоят здесь и вопят, кто-то должен вызвать скорую или медсестру... —Да, — шикнул Джон и попытался сесть. — Я в порядке, он просто перекрыл мне доступ к кислороду. Я облегчённо выдыхаю и помогаю ему встать, точно также как и он когда-то мне помогал в классе. Он всё ещё выглядел бледным как лист бумаги, но, по крайней мере, кажется, его дыхание восстановилось... Ну, в основном. — Ты в порядке? — В этот раз вопрос задал Джон. Он выглядел обеспокоенным. Я фыркнул в ответ, поднимаясь на ноги. — Ты сидишь на поле, а не я, — Ему не нужно знать, что моё сердце до сих пор бешенно стучит. Он смотрит на меня долю секунды, потом смеётся и тянется в мою сторону. Ухмыляясь, я поднимаю его на ноги *** К счастью, окончание игры проходит без происшествий, и, наконец, мы возвращаемся в раздевалку. Как я и предсказал, мы проиграли матч. Но никто из мальчиков не кажется слишком разочарованным. Может быть, их настроение улучшилось из-за облегчения, что эта игра наконец закончилась. Я сижу на скамейке рядом с Джоном, как обычно. Никто не возражает. В конце концов, они приняли меня как очередного друга Джона некоторое время назад. Не то, чтобы мне было дело, если бы это было не так. Джон, однако, кажется отстаёт от других парней. Я не уверен в чём причина: из-за того, что он упал раннее на поле или это просто усталость. Может быть, он даже делает это нарочно, но это бы было слишком очевидно. Остальные уже готовы идти, в то время как Джон только снимает свою футболку. Один за другим они покидают комнату, а он так и сидит раздетый. Майк замялся, стоя на пороге — так как он был последним — оглядываясь на нас. Он больше смотрел на Джона, чем на меня. Когда мы пересекаемся взглядом, я пожимаю плечами. Я тоже не знаю. Майк прикусил губу и, наконец, пожелал нам хороших выходных, прежде чем уйти мягко закрыть за собой дверь. После минуты молчания я смотрю на Джона. — С тобой всё в порядке? — Я спрашиваю ещё раз, возможно, уже раз пятый за день. — Да, — говорит Джон и встаёт. Он стягивает с себя обувь и бесцеремонно сбрасывает штаны прямо передо мной. Требуется огромное количество смущающего самообладания, чтобы не смотреть на него, пока тот переодевался. Вместо этого я проверяю хорошо ли завязаны шнурки и хорошо ли подпилены мои ногти. Тишина висит между нами, и я не знаю как изменить это. Обычно это он был тем, кто пытался вовлечь меня в разговор. Что произошло в промежуток времени после того, как закончилась игра и до того, как мы зашли в раздевалку? — Ты ведь знаешь, что это ни на что не повлияет, так? Ну то, что я с Элис, — Я смотрел в его глаза, пораженный внезапной темой для разговора, — Мы всё равно продолжим с тобой пересекаться. И не только в классе. — Оу, хорошо, — говорю я, разглядывая свои руки. Как я могу объяснить внезапно возникшую угрозу в ее лице? Она только и ищет твоего внимания. — Если ты переживал. — Я не переживал, — Но это ведь ложь. Я ещё как переживал. Джон кивает и комната снова заполняется тишиной. Но не такой сильной как прежде. Он заканчивается переодеваться в тишине, в то время как я смотрю на пол, размышляя о том, что он только что сказал. Честно говоря, я не знаю, что с этим делать. Как к этому относиться. Просто надеюсь, что он не забудет этого. — Ты можешь прийти ко мне домой попозже, — Джон в конце концов нарушает тишину, поднимая глаза. — Когда "попозже"? — Спросил я, подходя к нему. С приятным теплом, распространяющемся по мне, я наблюдаю, как он наклоняет подбородок, чтобы удержать мой взгляд. Он пожимает плечами: "Например, прямо сейчас. Можешь остаться с ночёвкой?". Я медленно киваю с комком в горле. Не могу отвести взгляд от его голубых глаз. Боже, даже после матча рэгби он не пахнет плохо. Просто... по-другому. Я борюсь с внезапным желанием наклониться и поцеловать его. Не в щёки или в лоб, а в губы. Только сейчас я осознал, что думал об этом с тех пор, как увидел, что Джон и Элис делали это. Конечно, я не могу так поступить. У меня нет никакого оправдания, кроме тупой боли в сердце. Я не могу так с ним поступить. Особенно после того, как он с лёгкостью сказал, что "это ни на что не повлияет". А о том, чтобы воспользоваться нашей "игрой" не шло и речи, так как вокруг больше никого нет. Я боюсь, что это будет слишком откровенно, поцелуй я его сейчас. Он смотрит на меня — Осмелюсь ли я сказать это? — с ожиданием. Чувствует ли он это? Невыносимую тоску внутри меня? Обращает ли он внимания на небольшие вещи как я? Как будто я видел доказательства в различных лицах, как у мужчин, так и у женщин. Тоска, желание... Любовь? Это лишь вопрос времени, пока невозможно было найти ответ на данный вопрос. Что бы он мог заметить? Расширенные зрачки, мой пристальный взгляд, устремлённый на его губы, на которые я беспомощно смотрю? Может ли он почувствовать это? Мой пульс... Моё сердце бьётся слишком быстро, слишком громко? Он поворачивается и сгибает колени, чтобы завязать шнурки. Кончики его ушей розовые. Момент упущен. Так всё таки ты заметил это, Джон? Теперь тебе неловко? Из-за моего поведения? Оно слишком очевидное? Он снова встаёт и смотрит на меня, а мне необходимо предотвратить неожиданный порыв паники. Ты уже принял решение? Ты больше не хочешь, чтобы я находился в твоей жизни, не так ли? Обещание, которое ты мне дал... Уже сожалеешь об этом? Ты уже... — Идешь? — Джон спрашивает и проходит мимо меня. Я смотрю, как он идет и останавливается в дверном проёме, снова смотрит на меня. Возможно, в конце концов, ты не заметил. Или, может быть, ты решил просто проигнорировать это. По крайней мере сейчас. Паника рассеивается немного. Но не полностью. Я медленно киваю и иду за ним попятам. Как и всегда. *** Характерный запах сгоревшей пищи доносится до нас, как только Джон открывает входную дверь. Говоря проклятия и извинения, Джон направился на кухню. Я аккуратно вытираю ботинки о коврик, внимательно изучая засохшое растение в углу и пыль на остальных предметах. Я пробегаюсь глазами по всему этому во второй раз, ожидая возвращения Джона. Я качаюсь на ногах взад и вперёд, вежливо игнориуя голоса внутри дома. Наконец Джон появлется на пороге другой комнаты и посылает мне извиняющийся взгляд. — Прости, — тихо говорит он, — Обычно бабушка готовит картошку, не спалив её. Я качаю головой, игнорируя его беспокойство: "Все нормально. Я поел утром,". Джон обижается и посылает взгляд, в котором явно читается: "Ага, я уже слышал это раньше,". О, Джон, смирись с этим. Это было лишь однажды! Тем не менее, он поворачивается и жестом указывает мне следовать за ним. Ужин был довольно неловким, пока мы перекладывали сгоревшую картошку из одной стороны в другую. У меня спросили моё имя три раза, и два раза приняли за кого-то другого. Было похоже, что даже Джон не понимал за кого. Так что не только я испытываю облегчение, когда Джон открывает дверь в свою комнату. Я чувствую себя божественным существом, которому удалось получить доступ к этой комнате. Да и к тому же войти в неё первым. Хотя, очевидно, это не являлось чем-то особенным. Есть кровать, письменный стол — вернее старый кухонный стол, из которого сделали письменный. Старый шкаф — просто огромный, в темно-коричнево-красноватом цвете. Войлочный ковёр на полу, покрывающий большую часть старой деревянной панели. Ещё есть тумбочка, на которой стоит лампа. Джон ожидающе смотрит на меня, пока я сканирую комнату. Пахнет старой пылью и слегка нафталином. Наверное, нелегко жить наедине с бабушкой. Я оглядываюсь назад и смотрю на него. Он дарит мне одну из тех улыбок, когда одна сторона губ находится выше, чем другая. Я быстро разворачиваюсь. Эта улыбка... Я создавал воображаемую фотографию за фотографией, в зависимости от света и моего угла зрения. В зависимости от того, была она для меня или мне просто посчастливилось наблюдать её. (Хотя, конечно, мои любимые фото улыбок те, которые были адресованы мне). — Почему ты живёшь со своей бабушкой? — Спрашиваю я из любопытства. Как так получилось, что я всё ещё не знаю? — Ну, это просто... случилось, — говорит Джон и прислоняется к данному косяку, — Бабушка не может жить одна. Она забывает поесть, попить или принять лекарства для сердца. Сначала мама хотела, чтобы бабушка переехала к нам. Но она боролась изо всех сил и ясно дала понять, что не хочет покидать свой дом. Ну... Вот так всё и получилось, — Он замолчал и посмотрел на меня, — Конечно же мама приходит сюда раз в несколько дней. Пополняет запасы в холодильнике и готовит еду. Я медленно кивнул. Так ты пошёл в новую школу только ради того, чтобы помочь семье. Джон Ватсон — ты слишком хороший человек для этого мира. На мгновение становится тихо. Только я шаркаю ногами от неловкости. "Ну..." — Джон прошёл мимо меня в комнату и открыл дверь шкафа, — "Я быстро приму душ. Сиди смирно". — И он подтолкнул меня присесть на кровать. Я снова покорно киваю ему — Ну, а что я ещё могу сделать? Присоединиться к нему? Ох. Об этом точно не стоит думать. Джон закрыл за собой дверь, и я очень рад, что он не обернулся взглянуть на меня. Не уверен, что смог бы справиться с этим смущением. Я оглядываю комнату в третий раз, мои глаза, наконец, останавливаются на подушке Джона. На ней имеются складки, из-за чего создаётся ощущение, словно он лежал на ней несколько мгновений назад... Я заставляю себя отвернуться, прежде чем сделаю что-то глупое. Я кусаю губы и несколько раз стучу пальцами по бедру, а потом сдаюсь. Я осторожно наклоняюсь до тех пор, пока не дотронусь щекой до мягкого хлопка. Его запах... Мой желудок вздрагивает от боли. Итак, наша "игра" пришла к внезапному, но ожидаемому концу через 5 недель. Ну, я не получил официального письма о её прекращении, но и не трудно было догадаться. Теперь у него есть девушка и всё такое... Наверное, я не буду так близок к нему ещё долгое время. Если буду вообще когда-нибудь. Так что интенсивно вдыхать его запах было небольшим утешением. По крайней мере сейчас. Я позволяю себе отдохнуть там ещё две минуты, прежде чем снова занять сидячее положение. Конечно, это не будет длиться долго, только пока Джон не вернётся. А я не хочу, чтобы он поймал меня на совершении такого грязного акта. Через какое-то время Джон вернулся в комнату. Его волосы были восхитительно взъерошены. И мой Бог... на нём ничего нет, кроме полотенца, которое было повязано вокруг талии. Моему разуму требуется время, чтобы перезагрузиться. Отключится от этого неожиданного зрелища. Первое, что выясняется — как же чертовски я ошибался. Да, плечи Джона были шире моих. Но мышцы на его животе были не такими, как мои. Они были накачаны и ярко выражены. В конце концов, должна была быть какая-то награда за многочасовые тренировки по регби. Сейчас он выглядел не так как в раздевалке. Он предлагал мне посмотреть на него. На его груди пока нет волос, но есть небольшая полоска, идущая от пупка вниз, конец которой закрыт полотенцем. Я опять уставился на него, не так ли?Вернее сказать, как долго я смотрел на него? Его полотенце падает прямо передо мной, и мои глаза расширяются от шока и смущения. Но на этом придурке имеются трусы, а он сам заливается смехом. Боже. Моё сердце колотиться так быстро, что я опасаюсь, как бы оно не разделилось на две части. — Это... Это выражение твоего лица... — бормочет он, задыхается и заново начинает смеяться. Мои щёки горят... Я чувствую это. Я оборачиваюсь, хватаю одну из подушек и кидаю в Джона. Довольный собой, я слышу его ворчание, когда она бьёт его в живот. Боже, Джон, ты хоть представляешь, что делаешь со мной? Ты единственный, кто может заставить меня чувствовать себя таким нелепым... во всём. — Прости, приятель, — бормочет он и кидает подушку обратно на кровать. Я немного обижаюсь, пока он ищет себе одежду в гардеробе. И без какого-либо смущения натягивает штаны и футболку прямо передо мной. Я внимательно разглядываю дерево, стоящее на улице. Он садится рядом со мной на кровати и устраивается поудобнее. Накидав подушки под спину, он прислонился к изголовью кровати. Без дальнейшей преамбулы он начинает говорить об прошедшей игре. Я ужасно рад смене темы. В середине рассказа он шевелит пальцами ног под моим бедром, и мне необходимо моргнуть несколько раз, прежде чем осознать, что только что произошло. Он действительно не имеет ни малейшего представления, что он делает со мной. Я мог бы слушать слушать его голос долгое время, не фиксируя всё, что он произносит. Но, конечно, я вслушиваюсь в каждое его слово. Мне не нужно говорить о своих экспериментах. Также я убежден, что Джон не хочет знать, сколько времени нужно плесени, чтобы покрыть кусок хлеба, стакан молока или сока. Джон зевнул и посмотрел на свои часы. Он, так же как и я, был удивлен, обнаружив, что уже почти полночь. "Останься,"— Повторяет Джон своё предложение, высказанное в обед. Хорошая ли это идея остаться? Наверное, нет. — Я могу пойти домой, прогуляюсь. "Неа," — Джон отвергает мой ответ. И машет рукой. — "Секундочку. Я организую второе спальное место". С этими словами он в спешке вышел из комнаты. Мне было немного одиноко в его комнате, пока Джон не вернулся с одеялом и запасной подушкой. Я помогаю ему расположить на полу матрас. Поразительно сколько есть свободного места на ковре. Вскоре мы сидим на импровизированной кровати на полу и хихикаем. С ним так легко проводить время. Это только потому что я осознал свои чувства? Являясь благодарным за каждую минуту, проведенную вместе? Я почти даже хочу посомневаться в этом. *** Мы проводим ещё час или около того, обсуждая, будем мы или нет играть в игру. В конце концов, постоянные зевания Джона прерывают нашу дискуссию, и мы соглашаемся поиграть завтра утром. Джон выключил ночник, и единственный источник света просачивался сквозь занавески. Я неловко стянул свой пуловер и штаны, аккуратно сложил их и положил на стол. Медленно заполз под одеяло, холодная ткань касалась моей кожи. Подушка под моей щекой была удивительно чистой, не пахла пылью, как я ожидал. Джон лег на свою кровать, и она заскрипела. Он вздохнул. Я смотрю на кровать, но, к сожалению, она полностью расположена в тени. Теперь моя очередь вздохнуть и закрыть глаза. Возможно, вопреки всем моим ожиданиям я смогу поспать... "В укрытие!" — Внезапно предупреждает Джон. — Что? — Я даже не успеваю моргнуть, как на меня внезапно приземляется подушка. Ещё одна подушка и одеяло летят следом, а потом слышу говорящий стук падения матраса об пол. Джон хихикает и через минуту освобождает меня от всех вещей, прилетевших на меня. — Я ненавижу разговаривать с тобой сверху, это твоя работа. На мгновение я чувствую укол боли. Это намек на мою манеру общаться с ним и с другими? Или, так как я на несколько дюймов выше его, он просто пытался быть смешным? Я надеюсь на второе, потому что я очень стараюсь контролировать своё настроение и слова, особенно когда он рядом. — Шерлок? Ты в порядке? Ты спишь? Я фыркнул в негодующей манере. — Ты только что пытался задушить меня подушками и одеялом, так что я не сплю. Спасибо. — Он разражается в приступе смеха, и я улыбаюсь в темноте. — И мне не нужно много сна, — Добавляю я спустя некоторое время. — Как скажешь. — Ага... — Я позволяю словам затихнуть. Тишина, возникшая вокруг нас, нарушалась только шорохом кровати Джона, на которой он ерзал. Но это было вовсе не неловкое молчание. Оно было комфортным, компанейским. Не таким, каким было в течение сегодняшнего дня. Однако это длится не долго. — Как же хорошо, — говорит Джон, и я слышу как он снова зевает. Я издаю звук в качестве согласия. Я никогда не испытывал ничего подобного, и он прав: это действительно было приятно. — Шерлок? — Спрашивает он, его голос был приглушен подушкой. Вместо ответа я промычал. — Что ты думаешь насчёт Софи? Я быстро просматриваю изображения в своей голове и останавливаюсь на маленькой блондинке с карими глазами,которая всегда машет нам, если мы проходим мимо. Ты серьёзно, Джон? Ты со своей девушкой вместе сколько? Десять часов? Ты разговаривал всего раз или два с Софи, если я правильно помню. В перерывах между уроками, пока ты ждал меня. — А что с ней? — Я быстро спрашиваю. — Ну, она симпатичная, ты так не думаешь? — Разве? — Я издаю ещё один неразборчивый звук, так как я просто не знаю что сказать. Ну, если судить по стандартным меркам, то она нормальная. Хотя, она слишком юна для тебя, нося все эти розовые футболки и цветочные банданы. А теперь, когда у тебя есть Элис, думаю, что Софи надоест тебе меньше чем через неделю. — У тебя же нет девушки, да? — Любопытно спросил Джон. Мой пульс сразу же ускоряется. — Да, девушки не совсем моя сфера, — говорю я с осторожностью. Даже если это и прозвучало в какой-то мере многозначительно, Джон, кажется, не обратил внимания на это. — Нуу, тогда это может стать твоим шансом, — произнес он, и я слышу улыбку в его голосе. Я моргаю. Означает ли это то, что я думаю? Так... она помахала нам не ради него, а ради меня? Оу. Оу. Очевидно, что теперь я думаю об этом. Наверное, я напоминаю ей какого-нибудь актёра или что-то в таком духе. — Как ты мог этого не знать? — Подкалывает меня Джон, — даже мне показалось, что она была довольно навязчива! Я сжимаю губы вместо того, чтобы дать какой-либо ответ. Да, наверно, я должен был это заметить. Но не так и легко сконцентрироваться, когда я просто хочу задушить всех, кто подходит слишком близко к тебе. — Не хочешь найти девушку? — Интересуется он спустя некоторое время. Для чего? Просто повыпендриваться перед другими? Нет. Я не хочу кого-то. Я хочу тебя. — Я не знаю, — говорю я в конце концов. Я немного поражён этой темой. Не думал, что мальчики разговаривают о подобных вещах, даже — или особенно — со своими друзьями. — Тебе нравится кто-то? Боже, Джон. О чём ты меня спрашиваешь? Тебе бы, возможно, не понравилась правда. Моё сердце опять начинает бешено стучать. — Возможно, — говорю я, позволяя этому повиснуть между нами. — Знаю ли я этого "кого-то"? — И снова я слышу усмешку в его голосе. Ты дразнишь меня, Джон? В любом случае, я должен избавиться от нервозности. Ох, Джон, ты знаешь этого "кого-то" лучше всех на свете, разве ты не видишь? Разве ты не понимаешь? — Возможно, — медленно говорю я это, вместо своих размышлений. Он молчит. Это меня ещё больше тревожит. Я должен был рассказать тебе всё? Потому что я не могу. Не сейчас. Да, наверное, и никогда не смогу. — Ты в порядке? — Спрашиваю я после нескольких минут молчания. Боже, мне трудно говорит о таких вещах. Я понятия не имею, как Джон это делает. Хотя с другой стороны, он говорит не обо мне, так что... — Да, все нормально, — промолвил Джон и снова начал ёрзать на кровати. Я не могу передать тон его голоса. Он чувствует себя отвергнутым? Он зол? Или он расстроен? И... почему? Потому что он считает, что я недостаточно доверяю ему, чтобы рассказать? — Спокойной ночи, — Джон пробормотал в подушку. Значит, на этом всё и закончилось. Я чувствую облегчение или разочарование? Я не знаю. — Спокойной ночи, Джон.