***
Очевидно, мама Джона решим прийти сегодня утром и приготовить завтрак их тех продуктов, которые она принесла с собой. И Джон подтверждает это, вернувшись через пять минут и сообщив эту новость. Я могу только кивнуть в ответ на вопрос люблю ли я яйца, тосты и бекон. Что мог я ещё ответить? Я всё ещё немного ошеломлён внезапной перспективой встретиться с мамой Джона. Мы спустились по лестнице, и я остановился на пороге кухни. — Доброе утро, любовь моя. — Она приветствует Джона, взъерошивив его волосы, когда он проходит мимо нее, чтобы взять тарелки. Она повернулась ко мне и с теплой улыбкой на губах пригласила войти. — А ты, должно быть, Шерлок! Я так много слышала о тебе! — Я смотрю на Джона, когда он притягивает мне тарелку, щедро наполненную едой. По крайней мере, у него хватает приличия выглядеть извиняющимся. Когда он сказал ей, что я тоже буду тут? Его мама разбивает ещё несколько яиц на второй сковороде. — Надеюсь, ты проголодался. Джон рассказывал, что ты упал в обморок на уроке. Я гляжу на него в ужасе, а он смеётся. Я не могу поверить, что он рассказал об этом своей семье — нет смысла сейчас отрицать это, не так ли? Я не знаю, что сказать, поэтому я только тихо благодарю и ощущая смущение, покидаю кухню, проследовав за Джоном. Девушка с темно-русыми волосами, сидящая за столом, настолько очевидно сестра Джона, что мне необходимо улыбнуться. Её глаза расширились от удивления, когда я вошёл. Думаю, она так же как и я не была в восторге от того, что я внезапно оказался посреди семьи Ватсон. Садясь за стол, я вежливо кивают ей, так как Джон ничего не предпринимает, чтобы представить меня. Хотя, думаю, она уже знает, кто я такой. Завтрак сопровождется разговорами мамы Джона с его бабушкой. И спорами Гарри с Джоном по поводу вещей, понятных только братьям и сестрам. Я с удовольствием слежу за их разговором, пока перекладывают бекон с одной стороны тарелки в другую. — Гарри, — говорит их мама спустя некоторое время. — нам нужно поторапливаться. Тебе нужно сделать уроки, пока Маркус свободен и может тебе помочь. Гарри гримасничает от отвращения, но ничего не говорит. Кто такой этот Маркус? Наверное, бойфренд матери. Только после того, как мама вернулась к разговору с бабушкой Джона, Гарри поворачивается к нему. — Почему никто не заставляет делать тебя домашнюю работу? — обвиняет она Джона с хмурым видом. — Я могла бы жить с бабушкой вместо тебя. Джон фыркнул. — Я старше. Я несу за это ответственность. Мне не нужно делать домашку, потому что я умнее тебя. Мне досталась вся разумность. — О, замолчи, — огрызается Гарри. Он только улыбается в ответ. Я наблюдаю за этим с удивлением. Привязанность, замаскированная под раздражение, очевидна и почти физически ощутима. Я никода не вел себя так с членами своей семьи. Даже в нас с Майкрофтом не было подобного. Может быть, потому что у нас больше разница в возрасте. Или, возможно, из-за того факта, что никто в ней не заботился о еде или о общении, во время ее употребления. На самом деле, вполне возможно, что моё отсутствие прошлой ночью даже не заметили. Хотя, честно говоря, это была уже не первая ночь, когда я не вернулся домой без предупреждения. Гарри и ее мама ушли через двадцать минут, а сейчас я помогаю Джону с мытьем посуды. Звук приземления брызг и звон китайских колокольчиков — единственный звук, что есть между нами. На не нужно говорить, чтобы заполнить неловкое молчание. И это одна из причин, по которой я влюблен в него. Есть только одна вещь, которая беспокоит меня больше всех с тех пор, как Джон и Элис стали парой — помимо очевидной причины — это то, что Джон теперь часто пахнет иначе, чем раньше. Вместо мягкого запаха дезодоранта от него начало пахнуть ванилью от дешёвого парфюмного бренда. Боже, меня тошнит от этого. Каждый раз, когда я подхожу к нему и он пахнет Элис, я чуть не задыхаюсь. Но все же это лучше, чем вообще не иметь его рядом. Так что я молчу и вздыхаю через рот, блокируя отвратительный запах той, которая имеет право прикасаться к нему. В тишине я оплакиваю тот факт, что это не я. И в том маловероятном случае, если бы он стал моим, я бы хотел, чтобы мой запах был на нём.***
Семнадцатый день рождения Джона проходит почти незаметно. В это время они с Элис находятся в ссоре. Я не знаю в чём дело, и Джон мне не говорит, но я всё равно чувствую себя самодовольным. Они вместе уже почти два месяца, и всё это время жгучая ревность не покидала меня. Не то, чтобы я ожидал этого… Хотя… Боже, я ненавижу, когда мне приходится смотреть на них. Когда в данный момент они не ссорятся, а касаются друг друга. Одна рука обвита вокруг другой, или поглаживает часть руки, ноги или спины в пределах досягаемости. Потом, конечно, идут поцелуи во все места подряд. Совершенно не обращая внимания, есть ли кто-либо рядом с ними. Большую часть времени эти «кто-либо», очевидно, я. О, я ненавижу выражение её глаз. Иногда даже кажется, что она намеренно оставляет глаза открытыми и смотрит на меня, когда целует его. Она знает. Думаю, она пытается бросить мне вызов. Хотя, что она от меня ожидает? Я бы не сделал ей одолжения и не стал бы расстраиваться. Не стал бы разрушать счастье Джона, каким бы коротким оно не было или как глубоко не ранило меня. Я бы никогда так не поступил с Джоном Ватсоном. Чего Элис не знает, и это делает её провокацию почти терпимой, так это то, что Джон потерял к ней интерес. Достаточно просто взглянуть на его лицо. Я мог бы написать эссе по теме «Подавленная ненависть в непосредственной близости», полностью основанное на его поведении. Так почему Джон это делает? Зачем она ему? Просто чтобы была, для того чтобы повыпендриваться перед другими? К сожалению, это вполне может быть правдой. Эта ссора, в которой они находились сейчас, не была их первой. Но на данный момент я задаюсь вопросом: «А может ли она стать их последней?». Если они вообще смогут восстановить отношения, потому что никогда до этого они не ссорились так сильно. Они почти перестали разговаривать друг с другом, в то время как я прото стоял и позволял этому случиться. И хотя он всё ещё время от времени просит меня присоединиться к нему и Элис, я каждый раз отклоняю его просьбу. Я не хочу, чтобы её аргумент в конце концов заключался в том, что я «всегда жаждал» его и «разрушал их свидания нарочно». Даже если бы это и было так. Но это не так. По крайней мере, не всё.***
Наконец, спустя семь недель и три дня, мой кошмар наконец-то закончился: Элис и Джон расстались. Я не знаю, кто из них завершил отношения, но мне всё равно. Я просто чертовски рад, что всё кончено. Итак, сегодня вечером мы в доме Брайана, чтобы «починить разбитое сердце», как красиво выразился Алекс. Я совсем не удивлен, что нас ждёт пиво, и что Пол принёс ещё несколько «развлечений» в виде марихуаны (Я узнал, что обмен наркотиками — это то, что делают «друзья», когда они молоды.). Рядом со мной Джон глубоко вдыхает и задерживает дым на мгновение, пока передает косяк мне. Он выпускает дым, и я наблюдаю за ним с удовольствием, пока он кашляет. Я быстро затягиваюсь и передаю Полу, не втягивая дым в легкие. — Фу, — стонет Джон, поглаживая больное горло. — Я чувствую себя очень нехорошо. Думаю, меня может стошнить на следующем круге. Я прикрываю улыбку, изгибая губы и делая глоток из своей бутылки. Никто не должен знать о том, как я рад, что Джону не нравятся обычные вещи, которые ожидают от нас, подростков. — Как ты себя чувствуешь? — он спрашивает меня, его речь уже почти нечленораздельна. Он уже выпил несколько бутылок пива, и я думаю, наркотики не улучшают его состояние. Я поднимаю бровь вверх: «Лучше чем ты, полагаю». Джон смеется, а Майк недовольно ворчит. Он заснул около часа назад. Благослови его господь. Алекс и Брайан разговаривали, сидя напротив друг друга. — Ты когда-либо уже делал это? — Смиренно спрашивает меня Джон, получая шлепок от Брайана. Ах, вот оно, типичное клише. Первый побочный эффект употребления марихуаны: разговорчивость. Мне интересно, когда наступит второй: можно есть всё, что доступно. Я отрицательно киваю головой. — Мне не нравится, когда у меня всё в голове… перемешивается, — признаюсь я в конце. Я пробовал курить несколько раз, стащив сигареты у отца, когда тот меня раздражал. Но это всё, что я пробовал из наркотиков. — О, — размышляет Джон и делает ещё одну затяжку. Когда он выпускает дым на этот раз, он не кашляет и выглядит довольным собой. Он передаёт мне косяк, и я передаю его Полу, даже не делая вид, что затягиваюсь. Никто не замечает, всем плевать. — Ну, Джон, — начинает Пол. — Час откровений. Ты хотя бы переспал с Элис? Я резко поворачиваю голову сначала в его сторону, потом в сторону Джона. Он определенно стал похож на помидор. — Гм, — начинает он, и моё сердце замирает. Пол самодовольно улыбается ему. — Тогда я принимаю это как «Да». Красавчик. Поздравляю! — Он наклоняется и похлопывает Джона по плечу, и, если это возможно, его лицо становится ещё более красным. Я чувствую потребность уйти и утопиться в пруду на кладбище. — Сейчас вернусь, — бормочу я и встаю. Теперь меня тошнит. — Третья дверь слева, — подсказывает Брайана. Я киваю в его сторону и оборачиваюсь. — Эй, подожди, — Джон зовёт меня, а остальные затыкают ему рот. Майк снова ворчит. — Прости! — Он шепчет достаточно громко, чтобы его все услышали, и смеётся. Я жду его у двери, и мы вместе идём по коридору. Наше нежное дыхание — единственный звук в окружающей нас темноте, и я использую недостаток света как предлог, чтобы коснуться плеча Джона. Кажется, он не возражает. Хотя напряженное чувство в животе не проходит. Опять ревность? Разочарование? И то, и то? Ну, а чего я ожидал? Я прочищаю горло, когда мы подходит к туалету, и он выжидательно на меня смотрит. — Почему ты мне не рассказал? — Я спрашиваю осторожно. Он вздыхает, переступает порог и закрывает дверь в ванную у меня перед носом. Оу. Не очень хорошо? Глупый. Он не тот человек, который хвастается перед друзьями. Я поджимают губы и прислоняюсь к противоположной стене. В конце концов я слышу мягкий, говорящий звук, доносящийся из туалета, а после и шум от смыва. Он остаётся за дверью ещё на несколько минут, и я слышу, как в той комнате течёт вода. Когда он внезапно появляется в дверном проёме, мне приходится моргать из-за неожиданно яркого света. Джон взыдахет. — Извини, приятель, я немного подавлен всем этим. Я качаю головой. — Я не должен был спрашивать. Кажется, он немного протрезвел, и теперь я вижу, что кончики его чёлки мокрые. — Нет, все в порядке, — стонет он. — Я бы тебе рассказал, но… Тут нечего рассказывать, понял? Ничего не было. Я сглатываю, несмотря на внезапное облегчение. — Могу я спросить почему? — Я чувствую себя неловко. Это нормально для друзей спрашивать о таком? Так ли это? Да и вообще, хочу ли я правда знать ответ на этот вопрос? Ещё один вздох смирения, и Джон снова краснеет. — Потому что когда мы были у неё в кровати, она уже сняла лифчик и… Сняла с меня штаны, и… — он ненадолго замолкает, набираясь смелости. — А потом она взяла в рот, ну и я кончил, и… — он снова замолкает. Я сжимаю челюсть сцена, разыгрывающаяся в моём разуме, сводит меня с ума. Моё сердце сжимается. Это невыносимо. Джон хохочет и устраивается рядом со мной: «Думаю, ей было довольно противно. На мне ещё не было презерватива, так что…». Боже, моё сердце так громко колотится в груди. Почему ты так со мной поступаешь? Пожалуйста, прекрати. Я больше не могу выносить это. Я чувствую, что тону. Не смогу больше вынести ни слова. Почему она? Я бы не испытывал отвращения. Я бы сосал тебе, пока бы ты не кончил с моим именем на губах. Тогда я бы погладил тебя до новой твердости, что снова отсосать, пока бы ты не стал слишком чувствительны и истощенным, и пока не умолял бы меня остановиться. Господи, о чём же я думаю? Перестань быть таким наивным и глупым. Теперь он смотрит на меня. Я ведь ничего не сказал вслух, правда? Нет. Он ждёт пока я что-нибудь скажу. Но что? «Такого больше не повторится?» «Не волнуйся, это нормально. Ты ещё слишком юн и неопытен.» Я быстро перебирая в голове ещё несколько вариантов. — Мне жаль, — бормочу я в конце концов. Нет, мне не жаль. Он опять смеётся, и неловкость окружающая нас исчезает. — Что такое? — В замешательстве спрашиваю я. — Ничего. Ты просто не интересуешься подобными вещами. Это не так, когда это касается тебя. Я издают неопределённый звук и пожимаю плечами. Проходит ещё несколько мгновений в тишине, пока он игриво не выбивается своим плечом в моё. — Иди, твоя очередь. Ребята нас ждут. Неужели? Я так не думаю. Я медленно киваю и закрываю за собой дверь в ванную.