Враги народа

      Вика обняла голову Билла и поцеловала в висок. Губы мужчины слегка расплылись в улыбке. Ее поцелуй немного смягчил боль, которую ему нанесли его сограждане. За окном были слышны крики. Много различного шума. Но самое главное, что радовало уши Вики, это родная русская речь, которая прорывалась сквозь немецкую. И девушка заплакала, не веря, что снова может насладиться родным языком. Ведь столько лет проведя здесь, среди чужого народа, разговаривая на немецком, она стала немного забывать, как звучит русский язык. Она не знала, услышит ли снова его в этой жизни. Ведь все могло случиться за время пребывания в плену. Эти люди непредсказуемые, то щадят, то милуют. И какое блаженство осознать, что ты дожил до этого прекрасного дня, когда можешь слышать и видеть русских. Свой народ. Который побеждает. В этом нет сомнений. Раз они в Германии, то значит Победа не за горами!       Она продолжая обнимать своего мужчину, ласково поглаживала его по плечу. Тот в блаженстве прикрыл глаза, расслабляясь в объятиях любимой. Они оба устали от этой неразберихи, которая происходила с ними все эти дни. Вдруг они оба почувствовали, как зашевелился их будущий малыш.       — Мой сын… — пробормотал Билл, улыбаясь.       — Или дочка, — засмеялась девушка, поглаживая животик.       Вдруг послышались шаги и через минуту в кабинет вошли военные. Пара дернулась в испуге, глядя на вошедших. Это были советские солдаты. Другая форма, другие лица и речь… Русская речь. По которой так соскучилась Вика.       — Встать с пола! — Скомандовал один из них глядя на пару.       Те с трудом поднялись, испугано глядя на солдат. Сначала, когда они услышали тревожные возгласы немцев «русские в городе!», им стало легче, они подумали, что вот конец всем мучениям. Но теперь, глядя на вошедших, они даже понятия не имели, чем им ожидать.       — Кто вы такие? — на ломаном немецком сказал первый.       — Мы… — дрожащим голосом произнесла девушка, -… мы пленники.       — Пленники?! — Переспросил второй. — Что-то не похоже что бы он, — тот указал на Билла, — был пленником.       — Да, — согласился с ним первый, — он похоже немец. Что, я не прав, фриц? Вика перевела вопрос Биллу, и тот молча закивал, пытаясь удержаться на ногах. Та прижала его к себе еще сильнее, стараясь не дать ему упасть, несмотря на то, что у самой подкашивались колени.       Она наблюдала за пристальным взглядом одного из них, явно главного, видя в них власть и силу. И этот взгляд внушал страх. Она чувствовала, что сейчас произойдет нечто ужасное, нечто неприятное. Этот солдат смотрел на нее с осуждением, будто она совершила какую-то ошибку, будто она предала их. И она даже догадывалась почему. Все дело в нем — в том, кто прислонился к ней, кто еле-еле стоял на ногах рядом. Кто спас ее от гибели. При чем дважды. Кто позаботился о ней, наплевав на принципы, предрассудки, на свою власть и даже на приоритеты семьи. Кто ради нее отказался воевать и чуть не погиб. Этого они — эти русские солдаты — конечно же, не знали. Откуда им знать? Они ее не поймут. В их осуждающих глазах читался приговор для нее. Враг народа. Ведь она обнимает фашиста…       — Ну и чего ты так в него вцепилась? — Будто прочитав ее мысли, спросил грубым тоном один из солдат. — Твой любовничек что ли?       — Он ранен, — прошептала Вика. Сил отвечать ему совсем не было.       — А ты у него в качестве мед.сестры что ли? Чего так в него вцепилась-то?       — Нет, он ранен. Его избили. Нас… Вместе взяли. Меня тоже… Нас вдвоем хотели убить.       — А кто бил-то? — Отозвался второй солдат. — Не уж то фашисты своих бить готовы? Интересно, за что?       И тут первый подошел к ним слишком близко, всматриваясь в их лица, изучая. Они наверняка догадались за что, только вот тянули время зачем-то. Или хотели услышать из их уст. Вика понимала, что если она признается, то ничем хорошим это не обернется ни для нее, ни, тем более, для Билла. Но солдаты ждали, они хотели услышать ответы на интересующие их вопросы. Но как об этом им расскажешь? Они не поймут…       — Что они спрашивают? — пробормотал Билл. Девушка снова перевела ему все слово в слово, на что получила неожиданный ответ от возлюбленного:       — Расскажи им.       — С ума сошел? Это смертный приговор.       — Э-э-э-э, вы чего это там шепчетесь? Заговор придумываете? — вмешался один из солдат.       — Расскажи им, — снова шепнул уже более требовательно Билл.       И девушке пришлось послушаться своего мужчину и рассказать историю о том, как они очутились здесь. Рассказывая им, она замечала, как меняются их лица, с каким презрением они на нее смотрят. Осуждают. Винят в том, что она предала своих, полюбив одного из врагов. Девушка мысленно начала проклинать себя за то, что послушалась Билла и поведала этим солдатам их общий рассказ. Закончив говорить, она уставилась на них в ожидании, не зная чего от этой ситуации ожидать.       — Пфф, так я и думал! — Отозвался один из них. — А ты молодец, умеешь уворачиваться в плену и с фрицами договариваться. А не уж то ты сама добровольно сдалась в плен, вместо того, чтобы быть на Родине? Ладно, отведем тебя к командиру, пусть он с тобой разбирается. С фрицом мы отдельно поговорим.       — А вы ничего с ним не сделаете? — забеспокоилась девушка, глядя на Билла.       — В этом мы сами разберемся.       И они вывели ее, посадили в машину, явно угнанную у фашистов, и куда-то повезли. Так ее разлучили с ним, оставляя в догадках, увидит ли она его снова.