Сбежавший

Походка альфы стала пружинистой и вёрткой, такой, словно он хоть сейчас готов был начать уворачиваться от пуль. Расслабившиеся мышцы вновь напряглись, ноющей болью отзываясь на малейшее движение. Сычен и сам устал, и терпеть закидоны незрелого альфы совсем не входило в его планы. — Слушай сюда, Накамото, — обернулся к шаркающему по асфальту альфе Сычен и острый, соколиный взгляд, брошенный на него из-под жёлто-фиолетовой чёлки, словно нож, с треском вспорол загустевшее пространство между ними. — Сейчас ты пойдёшь за мной «шаг в шаг» на расстоянии не больше и не меньше, чем один метр. Понятно объясняю? — вкрадчиво поинтересовался омега. — Иначе что? — чавкая жвачкой и лопая большие розовые пузыри, с опасной ухмылкой отозвался Юта, продолжая словно иглой, колоть ощутимостью своего взгляда. Сычен безотчётно потянулся рукой к загривку и потёр покрывшуюся мурашкам кожу, прогоняя то эфемерное чувство приставленного к шее холодного, пахнущего порохом ствола, которое вызвал тяжёлый взгляд. Уставший и совсем не привыкший к тому, чтобы им командовал какой-то омега, Юта без тени улыбки продолжал сверлить спину омеги и пространство перед собой, буквально прикусывая танцующее на губах недовольство, до боли вгрызаясь клыками в собственный рот. — Иначе у тебя будут проблемы посерьёзнее, чем дырка в спине, — Продолжая идти, смерил напряжённого альфу безразличным взглядом омега, словно ему было абсолютно всё равно, если Юта не последует его словам, и отвернулся. — Я-то в любом случае доберусь до оружия. С тобой или без тебя… Поняв, на что намекал ему, лишённый трепета относительно его персоны, омега, Накамото, цыкнув и сплюнув под ноги, подтянул рюкзак, и шумно втянул в широкую горящую гневом грудь, воздух, давая хотя бы таким образом выйти наружу скопившемуся напряжению. Так и не дождавшись какого-либо ответа, Сычен двинулся глубже в сумрак меняющихся улиц, а Юте не оставалось ничего другого, кроме как сопеть, кряхтеть, чертыхаться, но просто следовать за ним. Мужчина понимал, что пространство вокруг неумолимо менялось, но когда он пытался задуматься об этом, как-то осмыслить и сосредоточиться на метаморфозах, то не мог заметить конкретно «когда» и в «чём» именно происходили эти изменения. Так гладко и органично полуразрушенные от старости дома переходили в новые, только что построенные, зияющие провалы разбитых окон вдруг становились целыми, с блестящими стёклами и ярко выкрашенными в белый цвет рамами, что у Юты невольно по спине пробегал холодный пот от того, что мог этот ненормальный омега, спокойно идущий впереди и не оглядывающийся назад. Понимая, что был одним из тех немногих счастливчиков, которые могли идти рядом с тем, кто гнул время под себя и видеть это воочию, альфа крутил головой во все стороны и не мог остановиться, даже тогда, когда перед глазами всё начинало двоиться и разбегаться в разные стороны. Вечерний мрак всё плотнее охватывал пространство и ВинВин, одетый в чёрное, своей светловолосой макушкой на расстоянии в метр, казался Юте блуждающим бесцельно мёртвым огоньком, желающим утянуть уставшего путника в пропасть. Где-то на секунду пугающе ярко, вспышками, над их головами с гудящим свистом загорались фонари, мелькали и потрескивали выгорающие лампочки, искрили провода, коротко озаряя путь. Тонкой прослойкой, словно за плёнкой, город оживал и умирал за секунды до того, как альфа успевал что либо разглядеть. Шум дорог, людей и машин звенел в ушах и повторялся в голове, но на каждый озирающийся взгляд Накамото улицы и дома так и оставались совершенно безлюдными и пустыми. — А так и должно быть? — надавив кулаком на разрывающийся от боли висок, прошептал зажмурившийся альфа, спрашивая будто у неизвестности перед собой, но на самом деле у тощей фигуры с запахом роз, почти бесшумно ступающей впереди. Винвин коротко обернулся, посмотрев на альфу, ничем более не обозначив, что слушал его. — Людей совсем нет… — пробормотал негромко Юта, с трудом угадывая в обволакивающей темноте его силуэт. Омега, шедший впереди, то ли не нашёл, что ответить, то ли не посчитал нужным делать этого. Он лишь периодически оглядывался, проверяя, следовал ли за ним этот бестолковый альфа и шаркал ногами, чтобы тот ориентировался на звук. — Мы уже почти пришли, — хрипло проронил Сычен в поглощающей абсолютно все звуки тишине, останавливаясь перед входом на парковку в огромном торговом центре. — Но лучше зайти этажа со второго… На цокольном этаже точно нет того, что нам нужно… Да и разрушен сейчас он больше всего… — Мгм, — пусть и достаточно устал, согласился с опасениями омеги Юта, перестав обращать внимание на метаморфозы города вокруг и придя немного в себя. Преодолев достаточное для таких ослабленных людей, как они, расстояние через огромнейшую парковку и крутую лестницу вверх, они прошли через Холл, находящийся в абсолютном запустении. Бредущий на свет фонарика Сычена альфа, экономящий батарейки в своём, хотел было спросить в норме ли он сам, как шокировано замер, разглядев в метрах двух от себя нечто странное в слабом свете люминесцентных ламп. В грязно-жёлтом свете фонарика слабо поблёскивала стоящая недвижимо вода. — Я сперва подумал, что это бассейн, но… Это ёбаная шутка, да?! — спросил Накамото, спускавшийся по намертво замершему эскалатору к прозрачной, успокоившейся воде, в которой неторопливо плавали пять или шесть акул. Сычен, не думая спускаться, смотрел на их внушительные, скользкие рыбьи тела, на плавники, торчащие над водой и с трудом сглатывал плотный, вставший в горле ком. В верху искрили оборванные провода, и лишь две одинокие лампочки, светили над аркой широкого прохода. Чёрт. Кажется, у него ушло слишком много сил… Прижав руку к груди и подавив желание покашлять, омега провёл руками по волосам, приглаживая их к затылку и сделал глубокий вдох, пока Накамото продолжал пялиться на рыб. — Нет, это не шутка, — задумчиво ответил Сычен, поднимая взгляд вверх и прослеживая в уходящих в невероятную высь множество этажей, огромную прорешину на шестом этаже, где вероятнее всего и обвалились тонны стекла существовавшего когда-то давным-давно океанариума. — Возможно, загляни мы ещё пораньше и увидели бы трупы плавающих в воде людей. — Пиздец, — мрачно изрёк японец, проследив за взглядом омеги и разглядев на кафельном дне что-то похожее на одежду и белёсые кости. — И как нам пройти мимо этих…зубастиков? — Навряд ли они представляют для нас опасность, но…лучше обойдём, — стискивая в кулаки похолодевшие, дрожащие ладони, ответил омега, натягивая на голову капюшон. чтобы скрыть свой уж слишком бледный цвет лица. — Не хватало ещё так глупо умереть. — Почему они здесь?! Как всё «это» работает?! Я не понимаю! До этого мы шли по совершенно безлюдным улицам, но дома были целыми. Мы не можем просто взять и зайти в грёбаную ТЦ-шку, до того, как долбаные акулы оказались там, где они оказались?! — продолжал сыпать вопросами и возмущаться Юта, невероятно сильно перегружая сенсорную систему Сычена. — Я немного не рассчитал, — флегматично отозвался Винвин, чувствуя, как к горлу начала подкатывать тошнота, а по и без того слабому телу, растекаться усталость, делая конечности деревянными. — Времени мало. Нам стоит поторопиться. Накамото продолжал сидеть у спуска эскалатора и задумчиво смотреть на акул, роясь одной рукой в рюкзаке, явно что-то придумывая. — Ну же, не дури! — вскрикнул Сычен, сверкая на альфу разозлённым льдом промёрзшего синего океана во взгляде. — Поднимайся, скоро придём. — Не боишься показывать мне свой тайник? Дорогу запомню. Даже спустя столько лет что-то да останется… — неохотно, раскачиваясь на носках, но всё-таки поднялся и подчинился Юта, отходя от проржавевших ступенек. — Нет, не боюсь, — торопливо отвернувшись, повёл вслед за собой, к подсобным помещениям альфу Сычен. — В наше время здесь просто нечего брать. И кроме того, радиация разрослась здесь словно зараза. Без меня ты просто напросто не пройдёшь сюда. Юта хмыкнул, проводил взглядом кривоватую походку омеги, и пошёл следом. Они прошли подсобными коридорами, захламлёнными сверху до низу, и лестницами три этажа, когда сильнейший приступ тошноты, а также невероятная слабость догнали переутомившегося Сычена. — Кажется… я совсем обессилел, — проскрежетал ВинВин и начал медленно сползать вниз по стене из-за выбившего из-под ног почву, головокружения. — Выхода нет… П…кх-кх…переночуем тут… Не отходи…далеко… — прошептал он едва шевелящимися губами, на которых кончился воздух, и растерянным, потерявшим ориентацию в пространстве взглядом уставился куда-то перед собой. — Переночуем тут? — недоверчиво переспросил Юта, громкий голос которого несколько раз отскочил эхом от стен и коридоров, погрузившихся в тишину. — Ты серьёзно? Омега хотел что-то ответить, только вместо слов вместе с кашлем с губ сорвалась густая, вязкая кровь, которая, ещё немного, и скопилась бы в лёгких. Бледная кожа, покрылась испариной, расфокусированный взгляд с расширенными зрачками казался Юте каким-то липким и потусторонним, делая омегу чертовски странным и пугающим. Кровь текущая по подбородку, густыми каплями собиралась на остром подбородке, её металлический запах, распространившийся в воздухе, оседал тяжестью в лёгких, отчего где-то под рёбрами страшно чесалось в желании кашлять. Прежде чем худые кисти рук ВинВина нашарили окровавленный подбородок для того, чтобы утереть горячую влагу, кровь потекла из его глаз и носа, пугая тем альфу до противных, больных мурашек, марширующих вдоль загривка. Хотя он не считал себя особо трусливым. Омега отказывался падать, но и стоять уже не мог, шатаясь из стороны в сторону. Пытаясь опираться о стены скользкими ладонями, выпачканными в крови, он оставлял скрюченными от усилий пальцами непонятные никому линии, знаки, написанные кровью. Скользя по ним глазами и на автомате пытаясь соотнести со всеми возможными хоть немного знакомыми ему надписями, Накамото как никогда чётко осознал, насколько другим был этот омега. От его сжавшейся в позу эмбриона, сгорбленной и уязвимой фигурки веяло одновременно и жаром и холодом, отчего уже самые настоящие мурашки ужаса маршировали вдоль по загривку альфы, которому самому захотелось влезть куда-нибудь на стенку, подальше отсюда. Подождав полминуты и успокоившись, альфа вспомнил о том, что далеко отходить нельзя и выдохнул, делая полшага вперёд. — Сука, блять, ВинВини! Какого хрена ты решил скопытиться именно сейчас?! — Обтерев вспотевшие ладони о грубую ткань штанов и глубоко, но резко вздохнув, Юта всё же нашёл в себе силы пересилить свой страх и буквально звериную настороженность, у которой сиренами выли все её инстинкты, и подошёл ближе, подбираясь так, словно в любой момент готов был отскочить прочь. Осторожно коснувшись острого плеча омеги, Юта почти ожидаемо, получил сопротивление. «Почти» потому что действительно не думал, что обессиленный и истекающий кровью человек с такой настойчивостью и агрессией в движениях, начнёт утекать, словно жидкость, из его рук вниз по стене и дальше, стараясь слиться с бетонным полом. Дрожащий от боли или чего-то ещё, Юта, к своей неожиданной и выбивающей дух растерянности, даже не мог понять, что именно с ним происходило, омега слабо задёргался, в его руках, пачкая одежду густой чёрной кровью. Она продолжала бежать из белков его, ставших мутновато-красными, не смотря на то, что воспалённые глаза упрямо созерцали что-то невидимое перед собой. Из уголков глаз ВинВина, дорожкой, к вискам, устремились новые капли крови, против воли вынуждая руки Юты дрожать от бессилия и сковавшего его ужаса. Он совершенно не знал «что» и «как» в такой ситуации можно было сделать, ведь, вероятнее всего, он наблюдал сейчас не что иное, как последствия отката от сверхъестественной силы омеги. Опустив взгляд на омежье лицо, что было сейчас белее листа бумаги, он взглядом проследил, как из трепещущих, с усилием втягивающих в себя воздух, крыльев носа вязкие капли стекали вниз по губам и подбородку, полностью скрывая серую шею красной влагой. Дыхание стало слабеть. — Блять, ВинВини!

***

Юта, мучимый голодом, потому что уже третьи сутки боялся отойти от похожего на живого мертвеца омеги и прикончивший все свои припасы день назад, проснулся от странных звуков, раздающихся в тишине к которой он уже успел привыкнуть. И первые несколько секунд, пока не включил фонарик и не направил его в сторону лежащего напротив омеги, даже не понимал, что это было. — А-ах-ха-а… Х-Хёк… Д-донхёк… — звал омегу сквозь сон едва различимо Сычен, поддаваясь всем ослабленным телом вперёд и мелко дрожа, находясь во власти явно не мирного сновидения. Лежащий неподалёку Юта сел, с презрительной ухмылкой наблюдая за тем, как судороги удовольствия прошивали спящего насквозь, заставляя каждую его конечность мелко трястись. Пальцы на ногах Сычена, торчащие из-под тонкого покрывала, несмотря на обувь поджимались от удовольствия и двигались под тканью, словно в снящемся ему эротическом сне кто-то делал ему лучший минет в его жизни. Засунув ладонь в штаны, альфа с предвкушением представил, как замечательно он подрочит под звуки чужого удовольствия. — Пожалуйста… Д-донхёк…да…да! — свистяще шептали его пересохшие губы, заломленные брови сходились у переносицы. Пальцы до белеющих костяшек стискивали одеяло, а он продолжал тихо стонать и шумно дышать от удовольствия, двигая бёдрами и поддаваясь навстречу. — Сильнее, детка… Он давно запах и потёк, он пропитал собой каждый сантиметр узкого закрытого помещения, однако, в противовес всему и своему обыкновению, Юта не испытывал возбуждения от этой картины. Весёлая ухмылка медленно сползла с его лица. Что-то в груди противно скребло и кололо, раскалёнными угольками обжигало нежное нутро, скрытое рёбрами. Закрыв глаза и решив сосредоточиться на одних лишь звуках, воображение альфы ещё красочнее подкинуло ему картину того, как чёртов Донхёк, смуглый и загорелый, как поголёшка, почти слившийся с темнотой ночи, устроился между аккуратных молочных бёдер Сычена, с силой сжимая кожу на тощих поджарых ляжках грубыми пальцами. Как целовал мясистыми пухлыми губами истерзанный, пахнущий розами рот и быстрым, резковатым темпом брал его прямо на какой-то неудобной, лакированной тумбе, рядом с вот-вот готовым грохнуться тяжёлым цветком в горшке, проглатывая и сцеловывая жалобные тихие вздохи и стоны. Почему он даже с закрытыми, крепко зажмуренными глазами видел это лицо, искажённое удовольствием пополам со страданием, чувствовал притягательный запах, которым до отказа наполнились лёгкие, но не мог даже заставить себя шевельнуться в его сторону? Юта поднёс ладонь ко рту и до кончиков волос ощутил прокатившуюся по телу тошноту. Его тошнило от такого ВинВина, стонущего от одного воспоминания о каком-то… о каком-то омеге, не самой красивой наружности, надо сказать. — Блядский Сычен, кайфолом ты хуев! — прошипел себе под нос Юта, вытаскивая руку из штанов и поднимаясь с насиженного места, в раздражении начав размашистыми движениями распахивать все окна, которые выходили на внутреннюю часть парковки. Жуткий скрежет наполнил помещение. — Зовёшь его, зовёшь, но он же никогда! Никогда… — он даже не мог подобрать слов, которые смогли бы описать то, что крутилось в его голове. Стоило ВинВину проснуться от холода и шума, как он наткнулся сонным взглядом на взвинченного чем-то альфу. Не сразу поняв где он и с кем, омега приподнялся на локтях и задумчиво уставился на какой-то пыльный плед, которым его столь заботливо укрыли. По царапающей грудь засохшей на толстовке крови, Сычен с трудом, но понял, что произошло, затуманенным взглядом окидывая их временное пристанище и только собирался спросить, сколько прошло времени, как альфа подал голос. — Скажи… — начал альфа, поймав настороженный взгляд более-менее проснувшегося омеги. — А вот…вы с Хёком хуями-то мериться почему начали? От скуки? — Что? — не понял со сна омега, только и сумев переспросить едва-едва шевеля болящими, потрескавшимися губами. — Трахаться, спрашиваю, почему начали? — сверкая взглядом, словно какой-то помешанный, полюбопытствовал альфа, облизывая губы и скаля клыкастую улыбку. — Только не говори мне, что вам, двум одиночествам, поебаться было не с кем. Я не поверю! — Не лезь в это, — помертвевшим взглядом смерил альфу омега и подтянул колени к груди, желая хоть так отгородиться от человека, вызывающего у него такое сильное отвращение. — А почему, я, собственно, не могу? — нахально рыкнул Юта, пытаясь чем-то занять руки и потянулся к своему, изрядно истончавшему рюкзаку. — А почему решил, что можешь? — резонно спросил омега, хотя понимал, что навряд ли альфу удовлетворит такой ответ.