2510 год от имперской коронации. Месяц Ульрикцайт.
Мир стоял на пороге новой эры, хотя большая часть его жителей и не подозревала о грядущих переменах. Многие были просто не в силах их разглядеть — слишком уж глубоко нации и цивилизации это мира погрязли в мелких конфликтах друг с другом. Здесь, на западе, жаждущие расплаты дварфы в восемьдесят пятый раз вошли в мистический лес Атель-Лорен и потерпели очередное поражение, потеряв множество солдат и затаив еще больше обид. Там, на востоке, один из сегунов Страны восходящего солнца решил переплыть море и напасть на земли легендарного западного соседа, но бежал в страхе от терракотовых армий Императора Драконов. Только сумасшедшие и проклятые все понимали. Хотя история этой планеты и была написана кровью смертных, в конечном счете ее судьба лежала в руках бессмертных существ, ведь любой конфликт, любое проявление разврата, предательства или отчаяния служили пищей для тех, кто стремился поглотить этот мир. Пророки цивилизованных народов, отчаявшись, кричали на всех углах о близком конце, но каждый, слышащий их страстные речи, считал их за сумасшедших, шарлатанов и просто дураков. Многие закончили свои дни в сумасшедших домах, и там предсказывая скорую гибель мира, но пророчества достигали лишь безразличных ушей. Проклятые, однако, ответили совершенно иначе. Вместо страха перед Темными Богами они почувствовали возможность возвыситься. Во всех людских землях тысячи граждан, не отличимые внешне от других мирян, совершали ужасающие убийства и предавались разврату — сначала тайно, а потом все более открыто и дерзко. В Нульне мать принесла своих детей в жертву Слаанеш в обмен на вечную красоту, в Аравии колдун, развращенный хаосом, смог на короткое время приоткрыть портал в царство Тзинча, и оттуда хлынула орда искаженных существ. Другие — возможно, более смелые — бежали на север, разыскивая могущественных военачальников этого нереального царства, которые обладали небольшими фрагментами силы своих покровителей. И все же в мире оставались проклятые, которые продолжали действовать осторожно и рассудительно, поскольку чувствовали, что нужное время еще не пришло. И из них только один имел возможность отсрочить рассвет новой эпохи. Это был Бе'лакор, Князь Проклятых — тот, кто первым заключил темную сделку и возвысился над смертными. Теперь он сидел на троне в своем древнем логове — «Отрекшейся крепости» — в крайней задумчивости. Когда-то древний повелитель демонов помог устроить падение правителей этого измерения, а затем был проклят своими благодетелями, которые не отличались постоянством. Бе'лакор и сейчас помнил дни своей безграничной славы, когда в его руках сосредоточилась неоспоримая власть над армиями Хаоса, когда его легионы уничтожили многие из нарождавшихся рас мира смертных. В числе прочих деяний он уничтожил больше десятка городов-храмов Слаанов, истребил четыре родственных современному человеку расы, участвовал в разорении Ультуана, сокрушил в пыль две могущественных цитадели гномов, а от трех других оставил лишь развалины. Но даже эти достижения блекли по сравнению с его главным деянием, принесшим ему благословение четырех. Это было злодейство такого небывалого размаха, что его последствия будут ощущаться до конца времен. Но стоило ему вспомнить, что произошло дальше, как воспоминания о сиянии славы потухли, а сознание затопила ярость, вытесняя все прочие мысли. А дальше боги — особенно Изменяющий — напитались завистливой злобой, узнав о главной амбиции Бе'лакора. Потом сама фортуна отвернулась от Князя Проклятых, а его лейтенанты стали заключать вероломные пакты, за счет силы бывшего хозяина возносясь в демоничество. Все это привело к поражениям на поле боя и, наконец, к Последнему Предательству: сами боги отвернулись от него. Все, что было дальше, в воспоминаниях представало эонами непостижимого безумия, и лишь изредка проблески осознания позволяли ему короновать своих преемников — ничтожных людишек с ничтожными амбициями. Таково было проклятие Тзинча, самого презираемого из богов. Бе'лакор поклялся себе, что больше этого не допустит. Чтобы прервать порочный круг, он изменил историю и саму судьбу, дабы его кандидат, марионетка из человеческой плоти по имени Архаон, добился мантии «Всеизбранного». О, как Бе'лакор ненавидел Архаона! Его сын, рожденный в безымянной империи, зачатый во время набега Норсцев! Он сможет насладиться титулом Всеизбранного лишь пару недолгих мгновений, прежде чем душа сына будет насильственно вырвана из тела, освобождая место для отца. И таким образом проклятье будет развеяно. Но Бе'лакору нужно было больше времени. Архаон еще не занял предназначенное ему место — на его пути к положению Всеизбранного возникли свои препятствия. Приятного было мало, тем более его агенты среди смертных сообщали, что последователи Темных Богов начали действовать особо активно. Пешки должны были направить предводителей Хаоса на самые защищенные позиции Империи Сигмара или Императора Драконов, или просто столкнуть их друг с другом. Пока Бе'лакор размышлял на своем темном троне, к его престолу приблизился его последний и величайший из шпионов — живая тень, которая несколько лет назад поступила ему в услужение в обмен на способность принимать телесную форму. Небрежным взмахом руки Бе'лакор разрешил порождению теней выйти вперед и говорить. Низко поклонившись, существо огласило роковое донесение своему надменному повелителю. Пренебрежение быстро сменилось страхом, страх сменился яростью, а на смену ярости впервые за несколько тысячелетий пришел ужас. Темные боги не стремились завоевывать этот мир — они собирались полностью уничтожить его, лишив Бе'лакора его личного королевства, завоеванного таким трудом! Всеизбранному предназначалось стать инструментом разрушения не только так называемого цивилизованного мира, но вообще всего! Бе'лакор кипел и бушевал от ярости, и ледяная зима, царившая в его волшебной крепости теней, моментально сменилась палящей жарой. Этот мир принадлежал ему, Бе'лакору! Только он имел право его уничтожить, и только тогда, когда будет его воля! Сдерживая ярость, Бе'лакор дослушал шпиона, прежде чем небрежно отбросить его в сторону взмахом руки. Магия «Отрекшейся крепости» заставила шпиона изменить форму, превратив Живую Тень в неподвижный рыцарский доспех — дабы демон мог призвать ее снова когда-нибудь в далеком будущем. Такова была судьба всех приспешников Бе'лакора, потому что Первый Проклятый, ревностно охраняя свои сокровища, не заботился об их пожеланиях. К тому же, эта живая тень была лишь одним из двух таких услужителей Бе'лакора. Первый Проклятый знал, что ему нужно действовать быстро. Раз Темные Боги так стремительно переворачивают привычный уклад жизни, у него крайне мало времени, чтобы проникнуть в Мидденхейм и предотвратить апокалипсис. А еще повелитель демонов признавал, что провернуть это будет непросто. Прокрасться в город смертных легко, но вот проскользнуть мимо бога, пусть даже такого ослабленного как Ульрик, будет уже сложнее. И для этого ему понадобится помощь одной из самых предательских сил в мире. Слегка взмахнув пальцами, Бе'лакор вошел в Приют Теней — пространство между реальностями, созданное в древние времена уже забытыми повелителями мира. Через это магическое владение путешествие к Мидденхейму будет куда быстрее, чем любой путь, доступный смертным.***
Тем временем в «Отрекшейся крепости» неподвижная статуя Тени-шпиона, задрожав, разрушилась. Сотни застывших глаз обратились к ней с упреком во взглядах, но Тени было все равно. У Бе'лакора над ней было не больше власти, чем у Демон-Принца над породившим его миром, Маллусом, какие бы иллюзии о собственном величии он бы не строил. Принц посвятил Тень во многие тайны своего мира, она же обучала его магическим фокусам Истинных Владык, утверждая, что это — заклинания, украденные у перспективных магов по всему миру. Тень молниеносно обрела форму плоти и тоже просочилась сквозь изломы реальности в Пустоту, из которой она явилась — Пустоту непроглядную, черную, как взгляд демона. Странному существу предстояло многое сообщить об этой реальности своим Истинным Владыкам.***
Ступая по изломанным путям Древних, Бе'лакор пересек тысячи миль за какой-то час — от захолустных Пустошей Хаоса до тихого и мрачного Драквальдского леса. Реальность воспротивилась, когда в нее начало проникать нечто чужеродное, и после краткой борьбы сила и форма Бе'лакора были изменены согласно некоему компромиссу. С ненавистью Бе'лакор прошипел проклятье, зная, что ни один демон не способен проявить тут свою истинную силу, пока существует проклятый вихрь Каледора. Так или иначе, энергии Бе'лакора все еще хватило бы с лихвой для выполнения задуманного. Силой мысли он перевел свое тело в крысоподобную форму, чтобы достичь соглашения с искривленными паразитами, которыми был заражен этот мир. Многое будет обещано жадным Скавенам, хотя, вероятно, лишь малая часть демонических обещаний будет исполнена. И Скавены — не единственные существа, с которыми он задумал встретится в этом ненавистном лесу.***
С высоты ночного неба Империя представляла собой, в основном, бескрайние необитаемые леса и равнины, освещенные множеством огней: от едва заметных поселений, горящих не ярче свечи, до крупных городов, полыхающих, словно праздничные костры. Но были в Империи места темнее прочих, особенно одно такое место, до которого едва доставали отблески разбросанных вокруг огней. В Драквальде — проклятом лесу — человечеству испокон веков приходилось изо всех сил бороться за выживание. Однако в последние годы, Хазрак Одноглазый, возвысившись, умудрился сделать это место еще опаснее прежнего. Коварный Зверолорд загнал в ловушку и уничтожил все имперские армии, что были посланы его уничтожить, опустошил все города и крепости в округе, кроме шести, серьезно осложнил набегами движение по дорогам вокруг Мидденхейма. Пока что все войска, наемные убийцы и даже маги, посланные найти и убить Зверолорда, терпели неудачу, а большинство из них так никогда и не вернулись из темных дебрей. Пошли слухи, что курфюрст Мидденланда и граф Мидденхейма — Борис Тодбрингер — помутился рассудком от страстного желания найти и уничтожить разорителя его земель. Конечно, подобные речи велись с крайней осторожностью, дабы не достичь не тех ушей. Последние трое неосторожных все еще висели в петлях на стенах города. Каждый год, каждый сезон Зверолорд старался превзойти самого себя. Все больше крепостей предавались пламени, все больше караванов беспощадно вырезались, все больше армий попадали в засады. Зверолорд надеялся, что однажды наступит день, когда он лично уничтожит Мидденхейм, после чего обрушится на другие провинции Империи. Такая цель была мотивирована не только ярой ненавистью к человечеству, но и непомерными амбициями Хазрака. Ненависть, которую Зверолюди испытывали к человечеству, была хорошо известна и демонстрировалась на протяжении тысячелетий. Коротко говоря, Зверолюди презирали своих непокорных, неподвластных темным силам сородичей: они считали их слабыми, недостойными Богов Хаоса, мухлюющих со своими технологиями в попытках изменить естественный (или не очень) порядок вещей. Но мало кто знал, что Зверолюди ненавидели развращенных Хаосом представителей человечества не меньше, чем цивилизацию, которую так стремились уничтожить. Зверолюди и людские последователи Хаоса могли объединиться ради общего дела или стать союзниками по указанию богов, но их уважение друг к другу было преисполнено грубой ненавистью. В то время как посвященные Хаосу люди считали, что Зверолюди немногим превосходят тупых животных, едва способных контролировать врожденную агрессию, а значит расположенных разве что воевать, в основе ненависти Зверолюдей к их проклятым союзникам лежало лишь одно чувство — зависть. Они завидовали, ведь, будучи детьми хаоса, Зверолюди не могли и мечтать о том, к чему так стремились все смертные слуги Хаоса: возвышении в демоничество. Хазрак стремился к недостижимой вершине: он желал стать первым Демон-Принцем среди Зверолюдей. Он надеялся, что, если размах его завоеваний превзойдет любой подвиг людей, это докажет превосходство Зверолюдей в глазах богов, и он будет удостоен столь заманчивой награды. Существ эфира такая цель манила, сияя, как чистейший кристалл в лунном свете, и не так уж мало демонов пыталось обратить эти устремления себе на пользу — но Хазрак не был тупым животным. Те демоны, что пытались его обмануть, оказались навек связаны заклятиями с телами умоляющих о пощаде человеческих пленников. Скованные магическими цепями, эти демоны потом использовались для проникновения в человеческие города, открывая их ворота изнутри. Тех же, кто после этого выживал, он приносил в жертву богам, дабы призвать еще больше демонов — на этот раз в качестве солдат. Все это стало известно Бе'лакору, стоило ему войти в лагерь зверолюдов через царство теней. Явив себя ошеломленному Зверолорду, который никогда прежде не встречал подобного демона, Демон-Принц уже знал все о существе, стоящем перед ним. Демон видел его прошлое, напоминающее величественный гобелен, сотканный из человеческой кожи и шкур зверолюдей-соперников. Все его желания проступали ярко, подобно спелым вишням, готовым быть сорванными. Мириады вариантов будущего — одни туманные, другие кристально-прозрачные — сияли перед его глазами, собираясь в цепочки картин, напоминающих напоминали демону наскальные рисунки, создаваемые дикими людьми его родового племени. Про себя демон злобно ухмыльнулся: ни в одном из его видений Зверолорд не достиг своей цели. Чаще всего он умирал от клинка своего человеческого соперника или гиб от нанесенных ран, даже когда стоял над его трупом. Но демон не стал рассказывать этого Зверолорду. Он поведал ему историю о собственном возвышении в демоничество, кратко — поскольку Зверолорд не был терпелив к длинным речам — рассказал о его славном восхождении к вершинам власти, о том, как он поразил самих богов настолько, что стал первым смертным, когда-либо возвышенным до демоничества. О том, что из всех царств смертных Повелители Разрушения сильнее всего ненавидят Империю Сигмара и что Темные Боги предложили демоничество Гортору, если он сможет ее уничтожить. Неужели они не предложат этого же и Хазраку? Бе'лакор был уверен, что предложат. Хазрак знал, что слово демона не крепче человеческой кости, но его шаман, Малагор, рассмеялся, поймав Демон-Принца врасплох. Он сказал, что даже если словам демона можно верить, в глазах владык тьмы они не стоили и гроша. Малагот знал, в каких отношения Бе'лакор стоит с Богами Хаоса. «Бе'лакор одинок, Бе'лакор отвергнут, Бе'лакор слаб! Боги НЕНАВИДЯТ Бе'лакора!» Стоящие рядом Бестигоры-телохранители сперва начали посмеиваться, а затем и вовсе в голос захохотали, поддерживая своих лидеров. Бе'лакор напомнил собравшимся зверолюдям о своей силе самым ужасающим образом. Смех перешел в крик, когда плоть посмевших рассмеяться начала плавиться, стекая вниз липкой жижей. Те, кто уцелел, дрожащими руками выхватили оружие, а шаман и Зверолорд опасливо прожигали своего гостя взглядами. Обуздав свою ярость, Бе'лакор заговорил снова, рассказывая Хазраку о том, что Мидденейхм для Империи — щит и последний бастион против сил Хаоса, орков, мертвецов и паразитов. Демон утверждал, что если Мидденхейм падет, Империя потеряет всякую надежду. И Хазрак сокрушит ее. Большинство военачальников зверолюдей без всяких вопросов воспользовались бы возможностью уничтожить главный бастион их самого ненавистного врага, но Хазрак был умнее. Он достиг своей позиции не суицидальной глупостью, а хитростью и осторожностью. Он полностью осознавал, что ему не хватит сил, чтобы прорваться через стены Мидденхейма, как бы того ни хотели его варгоры. И сейчас ничего не выйдет, если только у Бе'лакора нет с собой армии демонов. Демон-Принц согласился, а затем заявил, что, хотя Бе'лакор не может прямо сейчас взять город штурмом, его возможно ослабить, чтобы захватить в будущем. Он поведал о сокрытых под городом мистических силах, что поддерживают Пламя Ульрика, которое, будучи потушено, сокрушит моральных дух жителей. В пророчествах говорилось: пока горит это Пламя, город никогда не падет. Так что, пока Зверолорд будет отвлекать Тодбрингера, Бе'лакор с небольшим отрядом, который ему даст Хазрак, нападет на подземелья и захватит величайшее сокровище Мидденхейма. Глаза Хазрака сузились, и он подозвал шамана. Он поможет демону, если тот поклянется не оставить выделенных ему воинов позади, но привести их к Пламени. Ранее Хазрак уже пытался провести свои войска через подземелья, но они оказались запутанным лабиринтом, заселенным гоблинами, паразитами и куда более кошмарными созданиями. Бе'лакор с легкостью поклялся, объявив, что его цель — сокровища, что погребены прямо под Пламенем Ульрика, и что ему нужна помощь зверолюдей, иначе бы он не оказался здесь. Сделка была заключена. Только потом зверолюд, лишенный человеческой смекалки, пожалел, что не оговорил сделку подробнее, ведь демоны с давних времен наловчились извлекать из любого соглашения максимальную выгоду для себя — а Бе'лакор был величайшим из таких демонов.***
Прошла неделя. Перед самым рассветом орда воинов Хазрака вышла из лесов, окружающих Мидденхейм, чтобы напасть на самые отдаленные от города караваны и фермы. Фермеры, что ухаживали за посевами, были зарезаны как свиньи, которых они выращивали на убой, а их семьи, тщетно прячась в домах, дрожали от ужаса. Те, кто жил ближе к горной крепости, ринулись к ней, разрезая криками воздух, будя городскую стражу. Поглощенный этим шумом, Бе'лакор, сопровождаемый отрядом самых молчаливых Унгоров (которые были довольно шумными по стандартам любой другой расы), мчался ко входу в шахты, где его ждала встреча с еще одной группой союзников, которых Демон-Принц призвал себе на помощь. Из тени появился главный агент Бе'лакора в этом регионе — Темный Эмиссар с далекого Альбиона. Агенту было поручено привлечь местный культ Тзинтча к делу его Темного Хозяина. Магия магуса культа и его последователей обещала стать хорошим подспорьем для Бе'лакора, а жаркая ненависть Бе'лакора к Тзинтчу делало конечный результат еще более желанным. Лицезрение Бе'лакора во плоти сразу сломило культистов: живой пример того, чего они мечтали достичь, заставило многих благоговейно пасть на колени. Преисполненный презрения, но все же польщенный таким раболепием, Бе'лакор заглянул в будущее культа и нашел единственного его члена, имевшего мизерный шанс достичь демоничества. По его приказу этого культиста мгновенно принесли в жертву во славу Первого Проклятого. Бе'лакор во главе своего войска пробирался сквозь тьму, словно инстинктивно знал куда идти. И он действительно знал — ведь для него это было не первое вторжение в глубины Мидденхейма. Во время первой великой войны с Хаосом, когда силы богов — всех богов — были гораздо больше, чем когда-либо, он вел свои демонические легионы против армии ледяных волков и оборотней Бога Зимы. Однажды он добрался до самой сокровенной пещеры в Мидденхейме, и там сразился вничью с ослабленным богом. Однако уже в те дни боги решили проклясть Первого Проклятого и возвели четырех избранников в демоничество, отняв силу Бе'лакора как раз в тот момент, когда он сражался с Богом Зимы. То, что должно было стать победой для нечестивого, обернулось фантастической неудачей — и Бе'лакор, к своему раздражению, еще помнил об этом.***
Между тем на поверхности стада зверолюдей скакали и выли. Насмешками и непристойными жестами они потешались над гарнизоном города, у всех на глазах принося в жертву темным богам захваченных пленных. Тем временем на стенах Борис собирал свое войско, отмахиваясь от предостережений своих более осторожных советников. Борис указывал, что вокруг города на многие километры не было деревьев, а значит, Хазраку негде устраивать засады. По крайней мере, их не было видно. Горький опыт научил стариков, как опасно недооценивать изобретательность соперника. Хозяевам орлов и магам Янтарного Ордена — всем троим, что были в городе — было приказано провести разведку на предмет возможных ловушек, а Борис, не отличавшийся терпеливостью, был вынужден ждать известий.***
В другом месте собралась третья сила. Клан Эшин предоставил свою теневую мощь для исполнения замысла демона, убежденный обещаниями, угрозами и неприкрытым демоническим обманом. Демон не отличался искусными речами, но самые образованные члены местного сообщества Эшина знали историю этого конкретного демона, а также его природу. Опасаясь возмездия, но и испытывая вожделение из-за обещанной награды, Эшин с некоторой неохотой взялись за поставленную задачу. К их счастью, демон действительно заплатил им — пусть и не полностью. Демон нашептал Скавенам координаты мест, где хранились запасы варп-камня каждого крупного культа Хаоса в Мидденхейме, а также полезную информацию о том, как обойти их магическую защиту. Какие-то из этих хранилищ уже давно были известны мастерам теней, и они могли проникнуть туда в любое время. В другие хранилища Скавены еще не смогли пробраться, а раскрытие некоторых выходило за пределы даже их осознания! Как демон мог обладать такими познаниями, которыми не располагали даже Эшин, Скавены не понимали, и это их тревожило. Эшин могли быть и убийцами, и саботажниками, и лазутчиками, но все же иногда, чтобы проникнуть в места, где они могли полностью проявить свои способности, им было не обойтись без помощи других кланов. Благодаря новоприобретенному богатству клан Эшин купил наемников из кланов Скрайр и Моулдер за поистине чрезмерную сумму, потому что только у варп-инженеров и плоторезов были инструменты, необходимые для загадочных целей демона. Команда варп-бурильщиков с бурильными машинами, а также специализированные крысоогры-кроты — одно из самых почитаемых достижений этих кланов — были предоставлены без всякого колебания. Такие чрезмерные расходы клана, известного своей относительной бережливостью, несомненно, привлекли бы внимание остальной части совета — но Эшин надежно это скрывали. Эшин были глазами и ушами совета. Великие правители Скавенгниля слышали лишь то, что Эшин позволял им услышать и видели то, что мастера теней позволяли им увидеть. Сейчас же Эшин не желал ни того, ни другого, поэтому командующему экспедицией — недавно помазанному ассасину, известному только как Змееклинок — было приказано позаботится о судьбе своих так называемых союзников, как только миссия будет завершена. Впервые за многие века лидер вел Скавенов атаковать не тех, кто жил на поверхности, а тех, кто жил в глубинах земли. Демон был уклончив в ответах о том, что ожидало Скавенов глубинах Мидденхейма — говорил лишь, что это не люди и не дворфы. Когда же представитель Эшина попытался деликатно надавить, чтобы выведать больше о сути противостоящей силы, демон демонстративно поднял руку, одним этим жестом срывая с любопытствующего мех и кожу, как с жертвенного раба. Дальнейших расспросов не последовало, и демон дал лишь одно обещание: внимание этой силы будет занято самим Демон-Принцем, и Скавенам не нужно беспокоиться о том, что бой будет долгим. Но Змееклинок беспокоился. От всей затеи разило подозрительными мотивами и эфирной полуправдой. Его начальство поручило ему возглавить эту миссию — пришлось повиноваться, но лидер Скавенов принял определенные меры предосторожности. Прямо сейчас тринадцать клановых стай — священное число Рогатой Крысы — отчаянно прорывались сквозь толщу земли в сторону цели. В общей сложности двести скавенов, различные специалисты от кланов Эшин, Скрайр, Моулдер, звери из Адской Ямы и маленькая орда рабов, при этом каждую группу возглавлял бегущий-со-смертью. Демон попросил о «небольшой группе», и Змееклинок ее предоставил.. небольшую по стандартам Скавенов, конечно же.***
Бе'лакор и его свита спускались все глубже и глубже. Древняя, уже обветшалая архитектура людей сменилась мрачными, но все еще крепко стоящими работами дварфов. Защитные руны горного народа иногда заставляли культистов падать в агонии, но они были созданы против гораздо более слабых существ, чем Бе'лакор. Понаблюдав несколько мгновений, как его последователи корчатся в восхитительных муках, он зарычал, вынуждая руны закипеть и разрушиться. Не позволяя своим последователям прийти в себя, демон двинулся дальше. Культисты и Унгоры, числом в несколько сотен, изо всех сил старались не отставать от Демон-Принца, который был единственным направляющим светом в подземелье. Некоторые были недостаточно быстры, отстали и тут же потерялись в тоннелях. Иногда можно было услышать отраженное от стен эхо, когда кто-то из отставших сталкивался с одним из ужасных мутировавших существ, обитавших здесь. Тем, кто мог идти в ногу с Демон-Принцем, ничего не грозило, потому что даже самые безумные твари тьмы отшатывались от ауры чистой злобы и ненависти, которую излучал Повелитель Теней. В конце концов признаки работы дварфов начали исчезать, сменяясь значительно более древними и холодными конструкциями. Туннели, построенные из неплавящегося льда и почти нерушимой горной породы, буквально источали древность, которая предшествовала даже смертному периоду жизни Бе'лакора. Культисты Тзинтча восхищались отголосками древней магии, в то время как Бе'лакор на мгновение позволил себе поностальгировать о более славных временах, когда он вел легионы демонов и совращенных хаосом людей через эти самые места. Наконец Демон-Принц и его окружение неожиданно вышли из темноты. Пещера, напоминающая раскрытую волчью пасть, была обширной. Восемь грубо обработанных столбов образовывали круг, а в центре из замершего во льду алтаря горело пламя, возвышаясь над всеми — даже над Демон-Принцем. Помещение было огромно, подобно древним стадионам, чьи руины еще можно найти в южном королевстве Тилия. Бе'лакор усмехнулся, увидев, как низко пал его заклятый враг. Когда-то это пещера была размером с город, а пламя горело выше, чем самый большой собор в Империи. В те времена, подойдя к огню так близко, любой из последователей демона был бы испепелен, а сам Бе'лакор получил бы страшные ранения — даже во времена, когда он располагал куда большей силой. Демон зашагал вокруг пламени, словно волк перед истекающим кровью медведем. «На рассвете времен это пламя было сердцем огромного ледяного колосса. И вот что осталось. Империя, которую ты помог построить, теперь относится к тебе, как к устаревшей реликвии. И веру в тебя забрал тот самый бог-мальчишка, чью плоть ты помогал возвысить». Узнав заклятого врага, Ульрик почувствовал, как ненависть, которую он лелеял десять тысяч лет, проникла в его старые кости. Голос, леденящий сильнее, чем самая ожесточенная зима, ответил на насмешку демона. «И это говорит Бе'лакор одинокий, Бе'лакор ненавидимый. Брошенный своими лейтенантами, брошенный своими легионами, брошенный богами, которым он когда-то служил. Тот, кто провел последние десять тысяч лет среди обломков собственной славы, безумный за гранью осознания, посмешище среди возвышенных. Я не пал до твоего уровня, тварь». Бе'лакор ощетинился от такого публичного унижения, но сразу же решил, что никто из смертных, услышавших это, не проживет дольше, чем нужно. Возле алтаря начали возникать бесплотные ледяные волки. Большинство из них походили на существ из ближайших лесов, однако некоторые напоминали помесь волка и человека — результат благословения Ульрика, смешивающее его последователей с его любимыми зверями. Бе'лакор помнил, что Боги Хаоса наделяли целые племена людей подобным «даром» в Эпоху Рассвета. «Нет, волчий бог, ты сам пал еще ниже, чем я когда-либо. Во мне все еще заключена сущность всех Богов Хаоса — я единственный Демон-Принц, добившийся этого — и даже мои прежние благодетели не смогли отнять это у меня. Их последователи своей верой наделяют силой и меня, и любого моего сородича. Да, я признаю, что это просто объедки, но этого достаточно, чтобы восстановить мою силу. И сейчас я нахожусь на грани того, чтобы не только вернуть мою угасшую славу, но поднять ее за пределы твоего понимания. А между тем, твои последователи или умирают, или отказываются от тебя в пользу более... подходящих для них богов». Пока он говорил, волки, числом несколько десятков, полностью сформировались. Они начали медленно приближаться к культистам и зверолюдям, которые размахивали примитивными мечами и топорами, бесполезными против магических созданий. Только магия магуса культа и темного эмиссара имели возможность стать для них угрозой. «Ты, разумеется, намекаешь на падшего храмовика Сигмара, которого ты надеешься возвысить как Всеизбранного». Удивленный, Бе'лакор остановился. «О да, я знаю, как и бог молота, и, скорее всего, твои проклятые повелители. Я уже ощущал твое приближение, когда мой город посетил молодой тамплиер… и, насколько мне удается видеть в отголосках твоей души, твои повелители тоже могут явиться сюда. Все твои планы потерпят неудачу. Ты думаешь, этот тамплиер для тебя лишь сосуд,на деле же он будет твоим последним преемником». «Ты постарел и поглупел, древний бог. Плоть, о которой ты говоришь — не более чем доспех, ждущий, когда его наденут. Меч, ожидающий, когда его вынут из ножен. Судьба мальчишки исполнится, и мир будет моим. И твоя сила поможет исполнить предначертанное». Взмахом руки он приказал миньонам Тзинтча и унгорам атаковать. С ревом люди кинулись на Ледяных Волков, которые в ответ издали вой. Как и ожидал Демон-Принц, людей и зверей было недостаточно, чтобы справиться с этой задачей. Триумфальные крики и смех очень быстро сменились криками и мольбами: зачарованный лед разрубал плоть, как тесак мясника, в то время как как клинки и стрелы, напротив, либо безвредно проходили насквозь, либо оставляли лишь мелкие вмятины, словно существа были из твердого камня. Только двое могли противостоять ледяному натиску. Магус и Темный Эмиссар запустили в волков болты темной магии, которые при попадании разносили тех на части.***
Тысячей футов ниже Змееклинок и его группа первыми прибыли в место, указанное в координатах. Он осторожным взглядом осмотрелся, улавливая каждую деталь — как и подобает тому, кто давно привык стремительно приспосабливаться к новой обстановке. Выглядело оно как обширная ледяная пещера со сверкающими наверху сталактитами из кристаллизованного льда. Любопытно было то, что тут было теплее, чем наверху. Однако благодаря магическому дару Змееклинка как ассасина, способности, знанию о которой обладать Эшин не позволял остальному царству Скавенов, он мог видеть присутствие здесь Эфира. Остальные отряды Скавенов прибыли вскоре после него, лидеры отрядов, бегущие-со-смертью, отчитывались перед ним, чередуя неискреннюю лесть про быстроту Змееклинка с раздражающими отговорками про неэффективность машин Скайра или монстров Моулдера. Змееклинок не обращал на них внимание, решив вместо этого пересчитать прибывшие группы. Он насчитал десять, прежде чем сделать паузу. Причину отсутствия двух быстро установили, так как Техноколдун Скайра поддерживал контакт отрядов друг с другом через странные говорящие устройства, которые были известны как «Фарскуиикерс» . Один отряд, вернее, те, кто в нем выжили, жаловались, что их туннельный бегемот обезумел из-за чрезмерного голодания. Змееклинок конечно слышал про то, что некоторые хозяева зверей осознанно морили своих зверей голодом, дабы усилить из агрессивность и свирепость, высокомерно считая себя способными контролировать свои творения. Очевидно, в этом они были не правы, и, если можно верить Скайрскому спутнику Змееклинка, старому седому Техноколдуну Скиззлекобу, именно погонщик первым стал жертвой аппетита своего зверя, а за ним последовали и многие другие, и так продолжалось, пока метко выпущенный заряд не положил конец бойне. От второй группы не было ни слова, хотя Змееклинок считал, что своим острым слухом он уловил сквозь десятки метров земли далекий грохот, достаточно отчетливо, чтобы несомненно распознать в нем взрыв, виной которого могло быть только устройство клана Скайр. Конечно же, Скиззлекклоб отрицал такую возможность, как и само происшествие. «Если только соперничающий клан не саботировал-сломал его», — пищал техноколдун, пристально глядя на представителя клана Моулдер, невероятно тучного Формировщика по имени Ретчет. Что касается третьей группы... Скиззлекоб надел свою странную шляпу из проводов и металла, что, видимо позволяло ему общаться на расстоянии. Когда Техноколдун повернул ручку, чтобы, по его словам, настроить «частоту», дабы получить возможность общаться с третьим пропавшим отрядом, когда пронзительные крики вырвались из устройства с такой громкостью, что даже Скавены, стоявшие далеко, могли их услышать. Мех тут же встал дыбом, так как агония кричащего звучала страшнее, чем Змееклинок когда-либо слышал. Смешиваясь с этим криком, на фоне едва слышно — уловимо только для натренированных ушей Скавенов — звучало нечто, напоминающее заунывное пение, схожее с когда-то услышанным им на севере. Поспешив, техноколдун отключил коммуникатор. Ретчет и Скиззлекоб тут же начали торопливо говорить, последний обвинял зверей первого в случившемся, в то время как второй испуганно, с дрожащим хвостом, заявил про «Глубинных». Скиззлекоб громко фыркнул в ответ, и обвинил Ретчета в том, что тот решил использовать старые сказки, чтобы скрыть следы саботажа своего клана. Формировщик отрицал это, говоря про исчезновения на самом нижнем уровне Адской Ямы, про то, что самых могущественных зверей, что блуждают там, находят со странными ранами, если они вообще не пропадают бесследно. По его словам, иногда там обнаруживали странные туннели, явно сделанные не Скавенами. Скиззлекоб только вылил презрение на своего противника, обвинив того в том, что тот верит в сумасшедшие теории Веллакрафта. Этот старый техноколдун давно был дискредитирован и высмеян как идиот-дурак, добавил Скиззелоб, за то, что когда-то утверждал, что Скавены на самом деле не доминируют над подземьем, как они любили думать, и что живущие еще ниже них хищные цивилизации выжидают того дня, когда они смогут подняться выше, чтобы напасть на Скавенские жилища. Пока его соотечественники препирались, Змееклинок молчал, не желая говорить о том, что он знал сам. Было много секретов, известных только верхним ступеням клана Эшин, и это касалось одного из них. К тому же это не имело отношения к цели задания. А ею был плавающий в воздухе темный шар, в четырехстах метрах от их текущего положения. Он парил, высокомерно выставленный на всеобщее обозрение, потому что тот, кто его поставил здесь, похоже не предполагал, что кто-то решит забраться так глубоко. Или это была опасная и очевидная приманка для потенциальных захватчиков. Но если это приманка, то где ловушка? Преисполненный подозрения Змееклинок поступил точно так, как поступил бы любой командир Скавенов в подобной ситуации. Он послал вперед рабов.***
Между тем наверху, силы Бога-Волка и истощенные слуги Повелителя Теней столкнулись в ледяной пещере, когда Древний Бог использовал свои силы на вторженцах. Суставы болели, конечности замерзали, когда холод ослаблял чувства смертных, замедляя их реакцию. Лишенные всякой реальной возможности нанести вред ледяным существам (за исключением тех, кто владел магией), а также защищаться от их атак или хотя бы успевать реагировать на них достаточно быстро, отчаявшаяся орда отступила назад в туннели. Только самые преданные культисты и Темный эмиссар удерживали свои позиции. Четыре волка глупо кинулись на Бе'лакора, только что бы демон-принц ленивым движением рубанул их своим клинком из теней. Противники тут же испарились от удара. Еще дюжина, в том числе два человековолка, кинулись на демон-принца следующими. Теперь демон решил показать, зачем ему нужно было сопровождение. Собираясь использовать то, что он узнал у Тени, Бе'лакор направил свою руку назад. Не оглядываясь, он создал заклинание, которое начало высасывать жизнь и даже души культистов, магуса и даже своего эмиссара, ведь в конце концов, что значили отдельные смертные для будущего бога? Это было горючее для пылающего Инферно, что было душой демона. Ударной волной проклятой энергии демон уничтожил ледяных созданий, которые его атаковали. Осколки льда ударились в стены пещеры с такой силой, что глубоко вонзились в нее. И все же мгновения спустя над жарким пламенем появился лед — явление, возможное только благодаря магии. Из его глубин появился высокий человек в волчьем шлеме и ниспадающей бородой. Подобно принцу-демонов, бог льда создал в руке большой меч. Бе'лакор ухмыльнулся, зная, что ни один бессмертный не мог проявить свою всю силу Эфира в царстве смертных и видя, что плотская форма Ульрика показывает его силу, доступную в нереальном царстве. Да, по сравнению с прошлым, она стала значительно ниже. Разумеется, мысль о том, что Бе'лакор сейчас тоже стал значительно слабее, даже не пришла в голову демону. Гордыня воистину была ослепляющей силой. Со скоростью, недоступной его смертным последователям, меч льда столкнулся с клинком Бе'лакора. «Ты думал, что я не раскушу твой трюк, тварь?» Ульрик наклонился ближе, пока его лицо не оказалось в футе от лица Бе'лакора. «Я знаю о паразитах, которых ты нанял, дабы украсть врата богов, что подо мной. С ними уже разбираются... прямо сейчас».***
Рабы, пойманные в ловушку между рядами напирающих сзади собратьев и потусторонними волками, которые внезапно появились из тумана, пищали и кричали, когда громадные ледяные существа с невероятной скоростью разрывали покрытую мехом плоть. В отчаянии рабы пытались сражаться с ними, но их панические удары, казалось, просто проходили насквозь без урона, или если удары попадали по ледяной плоти, то не оставляли даже вмятин. Когда рабы осознали, что бой был совершенно безнадежным, и бросились бежать туда, откуда они пришли, команды Варп-Огнеметов пустили в ход свой смертоносный арсенал. Визг превратился в совсем уж жалкие крики, когда пламя поджарило десятки рабов до хрустящей корочки, но не ранее того, как их глаза растаяли в глазницах, а кожа сползла словно расплавленная смазка. Стоящая жертва в безжалостных Скавенских умах, ведь варпово пламя благодаря магическому свойству сделало то, чего не могли рабы, уничтожив ледяных волков. Видя результат, Змееклинок торжествующе ухмыльнулся. Что он сделал преждевременно. К удивлению Змееклинка, тела волшебных волков, даже самые обугленные, начали подавать признаки жизни и стремительно восстанавливаться. Понимая, что победу обычными методами тут не добудешь, Змееклинок послал вперед оставшихся рабов вместе с зверями Моулдера, приказал командам Скайра открыть огонь, а затем отправил своих бегущих-со-смертью в классическую атаку «рывок и захват». Ему, правда, не нужно было беспокоится об отдаче последнего приказа, потому что бегущие-со-смертью — из желания произвести впечатление на вышестоящего или украсть славу для себя — уже рванули вперед, скользя сквозь бойню. Но они не ушли далеко. Один, пробиравшийся между сталактитами на потолке, коснулся маленькой сосульки и приморозил к ней руки. Пока скавен отчаянно пытался освободится, его ноги тоже были заморожены, а затем лед начал быстро распространяться по его нижним конечностям. Затем крошечные осколки льда над его животом внезапно выросли, насадив на себя агонизирующего агента Эшина. Другой проскользнул мимо волков со сверхъестественной ловкостью, когда пол внезапно превратился в лед. Его разорвали волки, когда он изо всех сил пытался не поскользнуться на ставшей скользкой поверхности, тогда как волки похоже таких проблем совершенно не имели. Увидев, что обычная тактика скрытности тоже не вариант, Змееклинок собрал всю доступную магию в своем теле, используя учения далекого Востока. Он использует «Быстрый Скачок», самое базовое заклинание Эшина, чтобы телепортироваться к артефакту, а затем вместе с ним тут же телепортироваться назад. Разумеется, что после этого он должен будет гарантированно убить все остальных участников этой миссии, за исключением бегущих-со-смертью, поскольку существование у клана Эшина колдунов было тщательно охраняемым секретом, который положено было знать только высокопоставленным членам клана. Однако, как только он собирался применить заклинание, его усы — воплощение его усиленных инстинктов — яростно задергались. Инстинктивно он переключил цель заклинания с себя, телепортировав вместо него ближайшего из бегущих-со-смертью. Ну или точнее попытавшись. В последнюю секунду что-то помешало заклинанию, гигантское этическое присутствие, которое затмевало любое, с каким он ранее сталкивался, превосходя даже самых известных серых провидцев или небесных магов. Бегущий-со-смертью не появился возле сферы, вместо этого несчастный был насильственно слит со льдом в сегрегатную массу меха, конечностей и льда. Против любого смертного врага Змееклинок чувствовал бы себя высокомерно уверенно. Однако сейчас скавен начал подозревать, что враг, с которым он столкнулся, не был смертным.***
Осколки льда с ударной силой обрушились из меча, пробивая крылья и разрезая лицо демона. Тот взревел в агонии и ответил еще одной волной теневой энергии. Ледяной гигант поглотил ее, хотя и с перекошенным от усилия лицом. Лед начал таять на его теле, становясь болезненно серым. Но тем не менее богу удалось сформировать на своих ледяных губах ужасно раздражительную улыбку. «Еще до начала времен твои истинные создатели доверили мне артефакт, и я никогда не предавал их доверия! Ни ты, ни твои трусливые паразиты, ни пресмыкающиеся культисты никогда не смогут украсть его!» Крича от ненависти и злобы, меч из теней столкнулся со своей ледяной копией, разбрызгивая вокруг потусторонние искры, которые могли иссушать души. А затем клинок прошел сквозь лед, вместо того, чтобы пытаться дальше пробиться. Как только он вошел в руку бога, к нему вернулось обличье плоти. Рыча от боли и ярости, бог-волк ударил демона сырой стихийной магией с силой лавины. Бе'лакор был отброшен назад к противоположной стене пещеры, удар об нее был достаточно мощным, что создать в ней кратер. Но даже так Ульрик не позволял демону прийти в себя, обрушив на него десятки тонн льда, раздавив одно из его крыльев, чем вызвал еще один рев боли у демон-принца. «Посмотри на себя: я, может, и тень себя былого, но ты еще меньше! Ты просто тень, забытый принц, который превратился в самого убогого нищего!» Бесплотные когти Бе'лакора рубанули по лицу Ульрика, оставляя глубокие раны. Нанесенный со звериной яростью удар Ульрика кулаком в ответ ошеломил демон-принца, а затем ледяной клинок вспорол его живот, из которого вывалились демонические кишки, заставляя его кричать от боли, пока Ульрик его не заткнул, сдавив рукой шею демона. По команде гиганта раны мигом замерзли. «У меня, возможно, и нет больше способности окончательно уничтожить тебя, отродье, но я могу еще заморозить тебя в самом холодном льду! Ты будешь оттаивать всю оставшуюся вечность!» Лед начал быстро распространяться, вскоре заключив в себе торс демона. Бе'лакор теперь совершенно не мог двигаться. Усмешка Ульрика была абсолютно демонической: его рот, искривившись, все же безумно улыбался, радуясь последней возможности нанести удар заклятому врагу. «Твоя интрига с паразитами тоже провалилась... Волк может проглотить крысу так же хорошо, как и кошку, и у твоих Скавенов изначально не было ни единого шанса». Хотя большая часть его тела онемела от боли и была заморожена во льду, Бе'лакор все еще сохранял контроль над своим лицом. Маска боли сменилась торжеством победителя. «Я знаю... Старый Волк». — Бе'лакор выплюнул это со злобой. — «... вот поэтому я и не возлагал на них эту задачу». Ледяная форма Ульрика исказилась от ужаса, когда глубоко внизу Живая тень окутала священный артефакт Древних. И звери, и культисты, и паразиты были с самого начала просто отвлекающим маневром. Бе'лакор даже себя использовал как приманку, дабы занять внимание Ульрика, хотя это и противоречило гордой натуре демон-принца. И все для того, чтобы его слуга в тенях, используя царство, о котором не ведал ни Ульрик, ни Бе'лакор, смог украсть артефакт. На мгновение ледяной бог утратил бдительность, ошеломленный и запаниковавший из-за кражи. Это было серьезной ошибкой, так как демон, который корчился в его руке, оставался все же еще не до конца замороженным. Быстрый как гадюка, демон превратил свою свободную руку в бесплотную и призвал в нее Меч Теней. Затем, как только бог повернулся к Бе'лакору, лезвие отрубило удерживающую его руку. Когда Ульрик взревел в ужасе, Бе'лакор собрал всю оставшуюся у него мощь и вызвал ударную волну темной магии, настолько мощную, что она отбросила бога зимы в противоположную стену пещеры, создав при столкновении многометровый кратер. Первоначально Бе'лакор хотел украсть и артефакт, и прикончить Бога Волков, дабы поглотить его силу. Однако его высокомерие отступило перед доказательством того, что, хотя сила Бога Волков и уменьшилась, но, как был демон вынужден с ненавистью признать, не настолько сильно, как его. Так что демон решил отступить, скрывшись в тенях, успокоив себя воплями гнева и отчаяния Ульрика. Немного посмеиваясь, демон-принц бежал по Путям Древних, дабы встретиться со своим слугой в тенях Норски. Оставшиеся Скавены тоже поспешили убраться подальше, провожаемые яростными завываниями Бога Зимы, напоминающими порывы жестокой метели.***
Между тем курфюрст Мидденхейма устал выжидать в осажденном городе. Его маги-разведчики не обнаружили никаких следов засады, а его солдаты были готовы выйти за стены и сразиться. Впрочем, о битве ему беспокоиться было как раз не надо, потому что Хазрак не собирался сражаться в открытом поле или губить свою армию об стены самого укрепленного города Империи. Более того, он узнал через Малагота, что Демон-Принц не выполнил свою часть сделки. Пламя Ульрика по прежнему сияло над городом, а с этим светом исчезала и возможность взять город даже для самой большой из армий. Тем не менее сегодня он нагнал страха на людей и унизил Тодбрингера, заставив его пожертвовать десятками своих подданных, пока он сам был заперт в своей собственной твердыне. Хазрак знал, что большинство людей похожи на скот, которым они владеют, им нужна была защита их господ и богов, которые ими правили. Они были слабы, словно овцы перед забоем, и среди них было мало волков, таких как Тодбрингер. Хазрак знал, что мотивированные нагнанным на них сегодня страхом, они начнут задаваться вопросом, действительно ли одноглазый правитель может защитить их. Звезда Тодбрингера потускнеет, а он сам станет более маниакальным в своем желании отомстить Хазраку. Конечно, чего Хазрак не знал, то это того, что сегодня он тоже столкнется со схожими проблемами касательно его руководства. Скавены никогда не предлагали свои услуги бесплатно, и хотя Бе'лакор хорошо сбил себе цену нагнанным на них страхом, даже он знал, что, чтобы Скавены выполнили свою часть сделки, нужно предложить им что-то существенное. И Бе'лакор подкупил их, предложив паразитам координаты всех священных капищ Зверолюдов, многие из которых были полны Варп-камня, и обещанием, что орда Хазрака будет слишком занята, чтобы оставить надежную охрану. В отличие от его обещания Зверолюдам, это было выполнено, как вскоре выяснил Зверолорд, к его ярости и клятвам мести.***
Тем временем Демон-Принц вновь прорвался сквозь завесу реальности, по пути уклонившись от встречи со множеством враждебных демонов, которых он когда-то вел к бесчисленным победам по всему космосу. Однажды он заставит их заплатить по счетам. Когда же Бе'лакор оглядел молчаливое, замерзшее и, главное, пустое пространство вокруг себя, его ярость, и без того неистовая, вскипела настолько, что земля под его ногами буквально начала плавиться. Похоже, он все же допустил один просчет. В этот момент в сотнях миль от него, на северном побережье Норски, мятежная тень достала из своего эфемерного плаща украденную сферу. Слова, написанные на забытом языке руками давно уже умерших существ, светились ярким золотым светом на черной поверхности шара. Тень понимала многие их этих символов, ведь это были слова магической силы, которые демоны еще давно в одинаковой мере исказили и преобразили. Произнося слова силы, не звучавшие многие столетия, Тень начала открывать портал. Если бы Тень пожелала, мир погиб бы прямо в этот момент. Открытие третьих врат в царство Хаоса наполнило бы мир таким количеством сырой энергии, что Великий Вихрь оказался бы тут же перегружен, а те, кого он защищал, смыты волной кошмаров. Но в этом отношении Тень была верна своему союзу с Бе'лакором. Ни она, ни ее истинные хозяева не жаждали разрушения этого мира. Однако в отличие от Бе'лакора она не собиралась удерживать мир в заложниках, чтобы боги вернули свою благосклонность к нему (как будто боги искренне исполнили бы это требование). Шар вращался все быстрее. Реальность рвалась на части, снова собиралась и разрывалась вновь. В мире появилась дыра — сначала не больше кулака, затем она расширилась до размера человека, огра, мамонта, все больше и больше. Медленно проступала иная реальность, значительно отличающаяся от замороженной тундры. Тень была безликой массой, имея там, где должно быть лицо, только два светящихся шара, что были ее глазами. Тем не менее, будь у нее уста, они бы триумфально улыбались. Одним действием она открыла пути и возможности, которые даже великий Изменяющий Пути не смог бы предвидеть. Миры будут связаны друг с другом. Гниль этого умирающего мира-трупа больше не будет проблемой только жителей этой планеты, но уже бременем, навязанным гораздо более великому миру, что пока выдерживал все, что было брошено на него: Азероту.