Dirty gold

      «От: Арчи       Если ты опять напилась и где-то застряла, просто скинь адрес, я тебя заберу»       «От: Арчи       ВОЗЬМИ ТРУБКУ, БЕТС!»       «От: Арчи       Если ты сейчас же не ответишь, я объявлю тебя в розыск. Я не шучу»       «От: Арчи       Надеюсь, ты в порядке…»       Элизабет пролистала длинную ленту сообщений от друга, сонно потирая глаза и пытаясь окончательно прийти в себя. Она набрала короткий текст со скупым извинением, но тут же стерла все написанное, решив, что позвонит ему позже и объяснится.       Заблокировав экран телефона, она осторожно зашевелилась, чувствуя приятную тяжесть руки на своей талии, ощущая уютное тепло на коже и горячее, размеренное дыхание на шее. Джагхед, почувствовав движение, сквозь сон сильнее прижал её спиной к своей груди, не оставляя шанса незаметно улизнуть в душ. — Мне жарко, — капризно прошептала Купер, скидывая одеяло и ерзая на смятой простыне. — И я хочу пить. — А я хочу еще поспать, — сонно, непривычно беззлобно отозвался Джонс, намеренно прижимаясь к ней максимально близко и зарываясь лицом в её спутанные волосы. Бетти невольно улыбнулась, прикрывая глаза от удовольствия — уютно и спокойно, словно все произошедшее несколькими часами ранее ей только приснилось. Впервые за долгое время грузные мысли не набрасывались на её сознание с первыми лучами солнца, каждый вдох не причинял боль, сам воздух казался особенным. Она дышала глубоко, радуясь легкости в груди, без труда различая уже такой знакомый запах — табак и терпкий одеколон.       Руки Джагхеда, грубые, сильные, дарящие наслаждение, причиняющие боль, со шрамами на костяшках, с шершавыми ладонями, ласково поглаживали живот и, казалось, нет ничего приятнее, чем чувствовать их прикосновение. Она пряталась в их объятиях, ловя каждую секунду его необычайного спокойствия, наслаждаясь тишиной, нарушаемой лишь тихим шорохом шторы на приоткрытом окне, откуда дул прохладный, осенний ветерок.       Было дико, но в тоже время необыкновенно приятно просыпаться с ним в одной постели, так просто и по-настоящему, будто между ними никогда и не было яростных ссор, грубых оскорблений, непрекращающихся попыток ударить друг друга побольнее, доказать свою непокорность.       Бетти вновь зашевелилась, намеренно двигая бедрами, чувствуя его твёрдую эрекцию. Джонс тяжело вздохнул, выпуская девушку из своих объятий и переворачиваясь на спину. Купер недовольно нахмурилась, мгновенно замерзая в прохладной комнате, перекатываясь на живот. Она закусила губу, увлеченно рассматривая его лицо: сонное, слегка уставшее, нетронутое извечной хмуростью. Кровавое рассечение на скуле слегка затянулось, губа припухла от меткого удара кулака, но эти изъяны придавали его агрессивной красоте особую изюминку. Черные, как смоль, волосы спутались в легкие завитки и разметались по подушке в полном беспорядке, придавая его виду некую, совершенно удивительную, непосредственность. Когда его глаза, полные притягательной, но разрушающей темноты, лишенные детской наивности, радости, нежности, жажды жизни — всего того, что должно искриться в глазах еще совсем молодого парня, были закрыты, он казался абсолютно другим. Лишь ярко-зеленая змея, уходящая на бок, напоминала о том, кто он на самом деле. Не глупый влюбленный парнишка — холодный, жестокий лидер опасной банды, позволяющий девушке, совершенно ему неподходящей, делить с ним постель по одному ему известной причине.       Почувствовав её пристальный взгляд, Джагхед лениво приоткрыл глаза, раздраженно жмурясь от яркого утреннего света, подозрительно посматривая на довольную девушку. — Что? — хрипло спросил он, быстро разрушая созданную воображением иллюзию, вновь становясь собой. — Ничего, — пожала плечами Купер, игриво разрезая воздух согнутыми в коленях ногами, невесомо касаясь пальчиками его плеча. — Откуда он?       Джагхед вопросительно изогнул бровь, перехватывая её внимательный взгляд, направленный на изгиб его шеи. — Этот шрам, — ответила Элизабет, рассматривая тонкую бледную линию, тянущуюся к плечу. Она прощупала каждую метку, оставленную оружием на его теле — шрам под лопаткой, рубцы внизу живота, небольшой, аккуратный на подбородке, заметно отличающийся от остальных. Возможно, он заработал его, свалившись с дерева, в далеком детстве, или тонкая выпуклая ниточка осталась на коже после неудачной поездки на велосипеде. Представить это было сложнее, чем картину, где он, перепачканный в чужой крови, морщится от боли и зажимает боевое ранение рукой. — Упал, — соврал Джагхед, небрежно зачесывая волосы с лица, взглядом скользя по груди Элизабет, едва прикрытой одеялом. — Какого хрена тебе не спится? — Ты толкаешься и материшься во сне, — пожала плечами Элизабет, двигаясь ближе и устраиваясь на груди парня. Она оставила легкий поцелуй на уголке его губ, от чего Джонс скривился и отвернулся, нехотя обвивая её талию рукой. — Я не привык, что в моей постели спит кто-то еще, — буркнул Джагхед, рассматривая задумчивое лицо Купер, совсем близко, словно решая, стоит ли корить себя за такое ничтожное, но не позволительное проявление нежности. — То есть, я первая? — наигранно удивилась Бетти, с трудом воздерживаясь от едкого комментария, рисуя пальчиком замысловатый узор на его груди. — Да, — на выдохе ответил Джагхед, выбираясь из её объятий и быстро поднимаясь с кровати. Он потянулся, демонстрируя выпуклые мышцы спины и красные полосы, оставленные длинными ногтями Элизабет. Она села, поджав колени к груди, закутавшись в одеяло, чтобы согреться, наблюдая за его автоматическими движениями. Джонс нажал кнопку на кофемашине, быстро выпил стакан воды и двинулся в сторону душа, на ходу ударив по груше кулаком.       Когда дверь ванной комнаты хлопнула, Купер встала, обмоталась одеялом и поплелась к зеркалу, с ужасом представляя, как выглядит после пары часов сна, выпитого алкоголя и истерического припадка, до которого её довёл Джонс. Она попыталась привести свои волосы в порядок, но быстро оставила эту затею — вчера завитые локоны, щедро облитые лаком, спутались в сухие колтуны, и Элизабет убрала их наверх, в небрежный, домашний пучок. Залезла в шкаф, нашла черную длинную футболку и надела её на голое тело, крутясь перед зеркалом, оттягивая ткань на колени и рассматривая синие засосы на своей бледной шее.       Когда Джагхед вышел из душа, она сидела за столом, по привычке прижав колено к груди, и пила кофе из большой кружки. Она без интереса листала найденную на полках книгу, останавливаясь на страницах с глянцевыми картинками. Напротив стояла точно такая же кружка с горячим кофе, запах которого заполнил пространство вокруг. Джонс на мгновение замер, рассматривая её растрёпанный вид, а затем взял кружку и прижался поясницей к столешнице, наблюдая за тем, как она щурится и наклоняет голову, пытаясь рассмотреть нарисованную схему автомобильного двигателя в разрезе. — На улицу так пойдешь? — безразлично спросил Джонс, привлекая её внимание. — А у меня много вариантов? Ты порвал мои колготки. Все мои вещи у Арчи, поэтому все, что мне остается — ждать, когда он ответит на сообщение и приедет за мной. Вероятно, он в школе, так что… — Поедешь со мной, — уверенно бросил Джагхед, допивая свой крепкий кофе двумя глотками. Он поставил кружку в пустую раковину, повыше натянул соскальзывающее с бёдер полотенце и двинулся к крючку, где висела его любимая куртка. Он достал свой телефон из кармана, быстро набрал номер и прижал смартфон к уху, нахально рассматривая Элизабет, которая закинула ногу на ногу и откинулась на спинку стула. — Кому ты звонишь? — Доброе утро, — начал разговор Джагхед, зубами доставая сигарету из полупустой пачки и щёлкая серебряной зажигалкой. — Да не ори ты, — он выдохнул тонкую струйку дыма, хмурясь и с раздражением вслушиваясь в тонкий женский голос на том конце, отдаленно услышав который, Элизабет невольно сдавила кружку с кофе опасно сильно и смерила парня убийственным, ревнивым взглядом. — Тони, заткнись на секунду и послушай меня, — оборвал нескончаемое лепетание подруги Джонс, словно намеренно называя девушку по имени, заметив злость в изумрудных глазах. — Нужна твоя помощь. Да, я понял. Купи шмотки покрасивее и загляни ко мне. Не твоё дело. Все, я жду, — требовательно договорил Джонс и сбросил вызов, зачесывая влажные пряди волос в привычном, небрежном жесте.       Купер вопросительно взглянула на него, с легкой ухмылкой, и покорно поднялась со стула, когда он приблизился и потянул её за руку. Джагхед плюхнулся на её место, со скрипом ножек отодвигаясь от стола и усаживая девушку к себе на колени. Она не сдержала довольной улыбки, поглаживая его напряженные плечи, чувствуя жар, наполняющий её изнутри от прикосновения широкой горячей ладони, скользнувшей по коже под короткую футболку. Элизабет наклонилась к его губам, игриво касаясь своими в невесомом поцелуе, резко отстраняясь, когда Джонс подался вперёд, чтобы усилить давление. Он недовольно вздохнул и, властно сжав её шею, впился в приоткрытые пухлые губы жадным, глубоким поцелуем, целуя страстно и горячо, распаляя тлеющие искорки в неудержимое пламя.       Бетти приподнялась, на мгновение разрывая сладостный поцелуй, перекидывая ногу и устраиваясь на его коленях. Разряд тока от отчетливого ощущения его возбуждения ударил в низ живота и яркой вспышкой пронёсся по венам к самому сердцу, ускоряя его ритм, сжигая до минимума кислород в легких. Поцелуй, чувственный, голодный, несдержанный, сводящий с ума обоих, дурманил разум, и Элизабет безвольно сдавалась в плен своих желаний, впадая в забвение от остроты ощущений. Джагхед очертил линию позвоночника под футболкой, от чего кожа покрылась мурашками, а из груди вырвался тихий стон, заглушенный его губами. — Я думала, мы куда-то собираемся, — с трудом выдавила она, когда Джонс опустился поцелуем к бледной шее, оттягивая волосы и вынуждая её запрокинуть голову. — У нас есть минут двадцать. — Джагхед стянул свою футболку с её разгоряченного тела и отбросил её в сторону, вовлекая Бетти во власть своих крепких рук, не оставляя шанса на спасение… ***       Элизабет пугливо зажмурилась, когда мустанг Джонса прогремел двигателем, и его занесло на сыром после дождя асфальте школьной парковки. Школьники, собравшиеся в дружную кучку у одной из машин, испуганно отпрыгнули в сторону, чтобы не угодить под колеса виляющего на высокой скорости автомобиля. Джагхед умело удержал управление, в опасной близости от другой машины выворачивая руль и останавливаясь на своем парковочном месте, помеченном небольшой короной, нарисованной белой краской из баллона. — Серьезно? — возмутилась Купер, не желая в ближайшем будущем появляться в ненавистной школе. — Мы пойдем на уроки? — Мне нужно разобраться с одним делом, — ответил Джагхед, докуривая сигарету и выбрасывая её в приоткрытое окно. — Разбирайся, я останусь здесь, — упрямо заявила Элизабет, нервно дергая плечами, плотно обтянутыми дурацкой кожаной курткой. — Сука Топаз просто поиздевалась надо мной, — зло прошипела она, вновь бросая взгляд на черные, грубые ботинки с шипами, в которые ей пришлось влезть за неимением лучшего. Безвкусное платье с большими пайетками совершенно нелепо смотрелось в сочетании с плотными колготками и потрепанной байкерской курткой. — В таком виде я ни за что отсюда не выйду. — Не еби мне мозги, — раздраженно выругался Джонс, бросая на дышащую обидой девушку суровый взгляд исподлобья. Она, подобно капризному ребенку, скрестила руки на груди и отвернулась к окну, замечая сквозь запотевшее стекло виновницу своего испорченного настроения в компании Свит Пи, который мотнул головой в сторону припаркованного мустанга и насупился, предвкушая продолжение вчерашних разборок. Бетти вновь почувствовала ядовитый укол вины и украдкой взглянула на Джонса, пытаясь определить его настрой. Он заглушил мотор, бросил ключи в карман и вышел на улицу, оставаясь невозмутимым при взгляде на друга.       Элизабет в очередной раз откинула козырек и взглянула в зеркало, всеми фибрами души ненавидя Тони Топаз за свой убогий наряд, который в дополнение к внешнему ослепляющему блеску, жутко колол кожу, вынуждая Купер ерзать на сиденье. Она выругалась, поправила волосы и вышла следом, мгновенно привлекая к себе внимание собравшихся на парковке учеников. Тони ехидно усмехнулась, обдав девушку презрительным взглядом, пихнув Стивена плечом, чтобы тот тоже смог насладиться блестящей «обёрткой» бывшей королевы. — Платье отлично сидит, Купер, — подколола Тони, злорадно улыбаясь и раздражая и без того взвинченную Элизабет еще больше. — Заткнись, — огрызнулась Бетти, нерешительно подходя к Джонсу, словно последующий шаг подведет жирную черту между её прошлой жизнью и будущей. Она будто застряла между двумя мирами, не имея возможности и желания возвращаться назад, в свой «золотой», фальшивый, лживый мир, прогнивший изнутри, но и боясь погрузиться в новый — темный, опасный мир короля Змей, куда её манила невидимая, но такая ощутимая связь между ними.       Она, позвоночником почувствовав на себе внимательный, пронзительный взгляд, повернула голову в ту сторону, где еще совсем недавно гордо красовалась рядом с новым мерседесом, смеясь над глупыми шутками Реджи. Шерил, Чак и Мантла неотрывно наблюдали за ней, словно дожидаясь её решения, и, вновь ощутив горький привкус отвращения на языке, она демонстративно встала рядом с Джонсом, бросая короткий, многозначительный взгляд на бывших друзей.       Джагхед, уловив её смятение, закинул руку на хрупкие плечи, прижимая её к себе, своим собственническим жестом удивляя Топаз. Девушка заметно напряглась, замолкая и просверливая друга вопросительным взглядом. Забытое на один вечер презрение вновь отразилось в её оливковых глазах, и Бетти, пусть и наслаждалась этой реакцией, понимала причину такого отношения к ней — она чужая, и навсегда останется чужой. Как среди Змей, так и среди северной элиты. — Так что сказал Везерби? — спросил Джонс, прикуривая толстую ментоловую сигарету и протягивая открытую пачку хмурому Свит Пи, немо зарывая топор войны. Стивен недовольно вздохнул, но все же вытянул одну сигарету, прощая другу его неоправданную вспыльчивость. — Говорит… — Блять, вы серьезно собираетесь обсуждать это при ней? — взвилась Тони. — Джаг, с каких пор мы посвящаем в дела Змей твоих телок? — У тебя проблемы не только со стилем, но и с головой, — съязвила Элизабет, щекой прижимаясь к плечу Джонса, чувствуя успокаивающее тепло. — Думаешь, если раздвинула перед ним ноги… — Нахуй закончили этот базар, — повысил голос Джагхед, пугая Купер, вынуждая Тони отступить и поджать губы. — Спрашиваю еще раз, что сказал Везерби? — Он конкретно ссыт, что змеи устроят здесь беспредел, — начал Стивен, делясь сигаретой с Топаз, чтобы та хоть немного успокоилась. — Сказал, что не допустит, чтобы к нам в класс поступили отбросы с юга. Нас достаточно. — Старый ублюдок, — сквозь зубы процедил Джагхед. Бетти с трудом, но привыкала к его нескончаемой злости, которая вырывалась из него резкими высказываниями, грубыми ругательствами и угрозами. Она верила, что под этой суровой, непроницаемой маской существует другой человек, призрак которого ей смутно удалось увидеть в его глазах после их ссоры на парковке. — Сколько он хочет? — Молчит, говнюк, — пожал плечами Свит Пи. — Можем сделать по старой схеме. Поймаем его где-нибудь за углом и договоримся. — Нет, — отрезал Джонс, ловким движением пальцев отбрасывая окурок. — Я сам с ним поговорю. — А что насчет завтрашней сделки? — Обсудим позже, — прервал друга Джагхед, красноречивым взглядом призывая его замолчать. Элизабет быстро поняла, что именно её присутствие вынуждает Джонса сохранять секретность. Все, что ей было позволено слышать, она уже услышала, и лезть с расспросами не собиралась — прекрасно знала, что ничего, кроме убийственного взгляда, не добьется. Она осталась невозмутимой и не позволила своему врожденному любопытству одержать вверх.       Стивен поставил свой байк на подножку, расстегнул куртку и двинулся в сторону здания школы. Тони, не забыв смерить Купер враждебным взглядом, проследовала за ним, оставляя странную парочку наедине. Бетти увидела Реджи, который будто случайно остановился на крыльце и оглянулся, встречаясь с бывшей подругой осуждающим, но смиренным взглядом, укрепив в душе девушки надежду на то, что ей больше не придется терпеть нападки. Джагхед намеренно сжал её холодную руку в своей широкой ладони, словно убеждая окружающих в её неприкосновенности. — А я думала, что тебя не волнует чужое мнение, — усмехнулась Купер, уверенно двигаясь к зданию школы, ловя на себе любопытные взгляды спешащих на урок школьников, чувствуя давно забытое спокойствие, подаренное теплом его руки. — И не ври, что тебя не порадовала злобная рожа Реджи. — Приятный бонус, — признался Джагхед, позволяя Бетти переплести их пальцы в крепкий замок.       Она с трудом подавляла глупую, счастливую улыбку, боясь, что он заметит, как ей нравится идти с ним за руку. Вот так просто, словно заурядная пара влюблённых подростков, какими они и казались, но лишь на первый, невнимательный взгляд. Настоящая дикость для тех, кто знал Элизабет, как избалованную, высокомерную суку, а Джагхеда, как опасного преступника, от которого стоит держаться подальше. Начищенное золото и чёрная, вязкая смола. Несочетаемое. Противоестественное. Каждый шаг, крепкое сплетение рук — как ещё одна горстка земли на сколоченный из дешёвого дерева гроб, где покоится её нашумевшая репутация. Плевать. Элизабет было впервые абсолютно плевать, о чем думают эти шокированные, бесцеремонно провожающие их жадными взглядами, школьники, готовые разорвать её душу на части, только бы узнать ещё один позорный секрет.       Бетти хватило одного взгляда тайком, чтобы понять, как сильно это внимание его раздражает. Джагхед, скрипя зубами и сдавливая её руку до боли сильно, подавлял в себе желание выбить дерьмо из первого попавшегося, особо любопытного, и Элизабет терзалась сомнениями. Он делает это для того, чтобы защитить её, показав всем, что она принадлежит королю? Или это просто очередная азартная игра, в которую он вновь утягивает её, чтобы потом безжалостно уничтожить? Она не решилась бы спросить. Не потому, что боялась его гнева — она боялась услышать правду, после которой больше не сможет оправиться.       Зависимость — вот, что она чувствовала, рядом с ним, честно признаваясь себе в слабости. Зависима от его голоса, от его силы, от мурашек по коже под его грубыми пальцами, от того трепета, до боли под рёбрами, когда он целует властно, без намёка на нежность. Элизабет пусть и считала себя наивной дурой — ни за что бы не поверила, что он способен почувствовать хотя бы крупицу того, что чувствовала она. ***       Купер глубоко вздохнула, выбираясь из машины, завороженно рассматривая розово-оранжевый закат. Уходящее солнце оставляло переливы на бурлящей реке, теряясь в наплывающих, налитых влагой облаках, но даже серость надвигающихся сумерек придавала этому месту особую атмосферу свободы, которая наполняла Элизабет вместе с холодным ветром. Она завороженно смотрела вдаль, представляя, что там, за непостижимым горизонтом, за кронами высоких деревьев, за линией мрачного, осеннего неба, куда улетали стаями последние птицы, покидая этот дождливый город. Как бы и она хотела сбежать вслед за ними, и все равно куда — подальше отсюда.       Это невероятное место, случайно найденное после поджога машины Шерил, дарило ей блаженное успокоение. Она видела поразительную архитектуру Парижа, гуляла по жарким тропикам и ныряла на глубину океана, но ничто не шло в сравнение с этим резким обрывом, ласкаемым ледяной водой реки. Ветер, со свистом гуляющий здесь, между деревьев, путающий её волосы, словно через легкие проникал в её сердце и, с тяжелым протяжным выдохом забирал всю её боль, освобождал сознание от мыслей. Элизабет не знала, что человек имеет такую способность — не думать совершенно ни о чем, но стоя на самом краю обрыва, взглядом провожая уставшее солнце, она теряла связь с реальностью, и сознание оставалось чистым, как воздух, наполненный легким хвойным запахом.       И даже Джагхед, докуривающий очередную сигарету, молча стоял рядом и казался абсолютно спокойным. Он первый присел на самый край, бесстрашно свесив ноги, и Элизабет последовала его примеру, смотря вниз с приятным чувством легкости во всем теле. Холодная земля отбирала последние крупицы тепла, и Бетти застегнула ненавистную куртку, ударяя тяжелыми каблуками ботинок о торчащие корни деревьев, проросшие глубоко внутри. — Однажды мы с отцом нашли небольшой песчаный пляж у реки. Течение там было не таким сильным, и он научил меня плавать. Мы ходили туда каждый летний вечер, втайне от мамы, плавали и провожали закат. Он сказал, что отныне это место будет принадлежать нам — место, где будем существовать только мы, — с тоской рассказала Элизабет, неотрывно наблюдая за тем, как вода неустанно стремится вперед, перепрыгивая через камни. — Пусть это место принадлежит нам. — Значит, твой отец не всегда был таким козлом? — спустя некоторое время, полное абсолютной тишины, спросил Джонс, и Бетти удивленно взглянула на него. Он ни разу не проявил интереса к её жизни, лишь умоляя её поскорее заткнуться и перестать ныть. — Не всегда, — ответила Купер, упираясь на руки позади себя и подставляя лицо холодному ветру. — Деньги меняют людей, и как бы мне не нравилась эта роскошная жизнь, я иногда представляю, какими бы были мои родители, живи мы в каком-нибудь скромном домишке, по соседству с простым менеджером и его домохозяйкой женой. — Иногда, люди становятся мудаками потому, что всегда ими были, — просто отозвался Джагхед, задумчиво щелкая зажигалкой, словно вспоминая фрагменты собственной жизни, но упорно запирая свои тревоги за семью замками. Он хмурился, игнорируя её любопытный, но не настойчивый взгляд. — Утешительно, — горько усмехнулась Купер. — Значит, ты всегда был таким? — Каким? — Злым…агрессивным, — выпалила Элизабет, боязливо посматривая на него, ожидая бурной реакции. — Знаешь, говорят, что так человек защищается от… — Хуйня, — отрезал Джонс, прикуривая еще одну сигарету и протягивая пачку девушке. Она дрожащими от холода пальцами подцепила одну и наклонилась, чтобы прикурить от слабого огонька его зажигалки. На улице быстро темнело и холодало, но Элизабет не хотела уходить. — А что тогда? — Так вот зачем ты притащила меня сюда, — усмехнулся Джагхед, глубоко затягиваясь и бросая на Купер на удивление беззлобный взгляд. — Надеешься, что сейчас я тебя пожалею, а потом расскажу сопливую историю о том, как тяжелая жизнь заставила меня взяться за нож. — Ну, вообще, я рассчитывала, — рассмеялась Купер, едва сдерживая стук зубов, обнимая себя за плечо одной рукой, другой поднося сигарету к губам. — Я точно чокнутая, раз иногда просыпаюсь в постели человека, о котором не знаю ровным счетом ничего. Разве, что имя… — И здесь промахнулась. — Что? — искренне удивилась Элизабет, всем телом разворачиваясь к парню, в сгущающейся темноте с трудом различая выражение его лица. — То есть это идиотское имя не твое настоящее?       Джонс вопросительно изогнул бровь, и Купер на мгновение показалось, что черты его лица поразительно смягчились, словно ему… Весело? — Да брось, будто для тебя это открытие. Так, как тебя зовут?       Джагхед намеренно молчал, издеваясь над ней, подпитывая её беснующееся любопытство своим загадочным видом. — Ты прикалываешься? — возмутилась Купер, пихая его в плечо. — Придурок. — Ты, блять, как ребенок, — многозначительно вздохнул Джонс. — Скажу, но при одном условии, — буркнул Джагхед, и изумрудные глаза Элизабет, в подтверждение его слов о затянувшемся детстве, загорелись неподдельным любопытством, хоть она и попыталась скрыть его, натянув маску равнодушия. — Обойдешься, — фыркнула Купер, стараясь не обращать внимания на его пристальный взгляд. — Черт, ладно, — быстро сдалась она, не выдерживая напора своего интереса и желания узнать хоть крохотную часть его жизни. — Какое условие? — Ты заберешь свое барахло у рыжего и останешься у меня. — Ну, конечно, — хохотнула Купер, но тут же замолчала, натыкаясь на его серьезный, противоречивый взгляд, будто такие простые слова дались ему с титаническим усилием, и беззаботная улыбка сползла с лица девушки. — Серьезно? Я ведь тебя раздражаю, и… — Ты меня не просто раздражаешь, ты меня ебать, как бесишь, — обреченно процедил Джонс, совершенно искренне. — Но если ты будешь под присмотром, от тебя будет меньше проблем. — Хорошо, — согласилась Элизабет, с фальшивым льдом в голосе, словно приняла предложение только потому, что хочет узнать его чертово имя. — А теперь говори. — Форсайт, — на выдохе ответил Джонс, вышвыривая докуренную сигарету в пустоту, раздраженный собственной откровенностью. — Ну… — протянула Купер, едва сдерживая смешок. — Оно не так ужасно. Ладно, кого я обманываю, оно просто пиздец какое нелепое. — Все, вечер ебучих откровений закончен. Поехали. — Джонс намеревался встать, но Элизабет потянула его за руку, вынуждая оставаться на месте. — У меня тоже есть условие, — нагло заявила Элизабет. — Даже два. — Может, пять? — буркнул Джагхед. — Хочешь отморозить себе здесь задницу? Кто я такой, чтобы тебе мешать. Идиотка, — он вырвал руку, поднялся на ноги и двинулся в сторону машины, пропадая в темноте. Элизабет улыбнулась и побежала следом, обгоняя его и вырастая прямо перед ним, упираясь ледяными ладонями в напряженную, рельефную грудь. — Условие номер один, — деловито начала она, — Ты называешь меня по имени. Ни сука, ни дура и ни идиотка — Бетти.       Джагхед сжал челюсть, заметно борясь с желанием разразиться гневной тирадой, сдавливая её запястья в своих руках, терпеливо не надавливая на нежную кожу слишком сильно. — Условие номер два, — не слишком уверенно продолжила Элизабет, сомневаясь, стоил ли это говорить, тем самым раскрывая перед ним свою душу, теряясь перед его пронзительным взглядом. — Ты больше не причинишь мне боль… Никогда.