Снейп и снейпоманка

— Динка! Динка! — меня с силой тряхнули, заставляя разлепить тяжёлые веки. — Ну, блин!       Сильные руки трясли мою тушку, как пыльную тряпку. — Н-не надо, — выдавила я из себя. — Ну, слава яйцам!       Из мутной дымки выплыло лицо Виолы. — Вилка? — я настолько опешила, что разом обрела голос. — А ты что здесь делаешь? — Ну, ты даёшь, подружка! — расхохоталась та, плюхнувшись своим обширным задом прямо мне на ноги. — Я, вообще-то, здесь живу! — А я? — тупо спросила я, всё ещё плохо соображая. — И ты, — ухмыльнулась Вилка. — До чего же убойной гадости ты налопалась. Признаешься, что это было? — Что было? — Так ты не помнишь, что ли, ни фига? — восхитилась подруга. — Жесть… Короче так. Я вчера приползла с работы. А ты сидишь у меня под дверью. Грязная, как чушка, и примерно такая же вменяемая. Я перепугалась, вызвала скорую. Но ты же знаешь, какие у нас «целители»? Вкололи тебе жаропонижающее, мол, простуда, и привет. Хорошо ещё, что я хоть полис у тебя в рюкзаке нашла, а то и смотреть не хотели, паразиты… Ты метаться после их укола перестала, я и успокоилась. А то всё про крыс и обман бормотала — стопудняк, глюки ловила. Утром встаю — ты спишь, днём — спишь. Уже седьмой час, а ты сопишь и просыпаться даже не думаешь. Может, вставать пора? — Пора. Если ты с меня слезешь, — проворчала я, с трудом ворочая головой: шея затекла намертво. — О! Сорри, — Виола поднялась, и я выползла из-под одеяла.       Всё ещё чумная со сна, я огляделась. Маленькая комнатка. Обшарпанный диван, а напротив старая железная кровать с блестящими шариками на спинке. В углу притулился кривой платяной шкаф с перекошенными дверцами, а у окна — обычная школьная парта, почему-то накрытая короткой скатёркой, и два стула. — Обозреваешь моё царство? — ухмыльнулась Виолка. — Знаю, не дворец. У тебя, помнится, шкаф с тряпками попросторнее был. Но зато ни от кого не завишу, и предки над головой не зависают: красота! — Красота, — согласилась я.       Сколько я знала Виолу, она всегда мечтала жить отдельно от матери с отчимом. Её родной отец алименты на дочь выплачивал только «целевые», например, счета за колледж, или медицинские. Чёрт его знает, как он этого добился, но к своим восемнадцати годам я уже давно знала, что порой деньги могут видоизменить закон до неузнаваемости. — А ты как? — неуёмная подружка ни секунды не сидела на месте, постоянно перемещаясь по комнате. — Решилась, наконец? Если да, то круто! На двоих эта квартирка вдвое дешевле выйдет! Или тебе батя будет хату снимать? — Батя, — невесело усмехнулась я. — Он, если что и снимет, так ремень… — Сбежала! — ахнула Виола. — Рассказывай! — Да нечего рассказывать, — отмахнулась я. — Мне восемнадцать лет — имею право! — Конечно! Кто ж спорит, — тут же согласилась подружка и развила бурную деятельность, одновременно бросая на диван мой рюкзак, хватаясь за мобильник и включая ноутбук. — Тэк-с. Ты у нас девочка умненькая, прямо как Грейнджер, значит, учиться будешь. Посмотрим ща в интернете, куда ещё документы на заочный принимают. Если не сдашь вступительные в этом году, на следующий попробуешь! Ты, вообще, на кого учиться собираешься? Впрочем, неважно — потом разберёмся. Теперь, работа. У нас в бутике сейчас продавца ищут. Пойдёшь? Зарплата там шикарная, но иногда приходится и шваброй помахать, не только из-за прилавка улыбаться. Ты как? Швабру знаешь за какой конец брать? — Знаю… — вздохнула я, мигом вспомнив свой странный цветной сон-бред.       Но Виола и не нуждалась в ответах. Она решила устроить мою судьбу, и такая мелочь, как моё мнение, её не интересовала. Впрочем, Вилка всегда была такой, если уж вбила что-то себе в голову — пушкой не вышибить. Иногда я обижалась на неё за подобную беспардонность. Но не в этот раз. Сейчас мне нужен был именно энергичный пинок под зад. Странный сон всё никак не желал меня отпускать, подкидывая всё новые и новые подробности-воспоминания вместо того, чтобы забываться.       Судя по дате на мобильнике, я вылезла из окна семейной виллы всего-то позавчера, но в упор не помнила, как оказалась под дверью подружки. Неужели меня, и правда, угораздило нажраться какой-то гадости? Но где? С кем? А главное, зачем?!       Пытаясь заставить память работать, я, краем уха слушая трескотню подруги, машинально складывала грязные тряпки, неопрятной кучей валявшиеся на полу возле дивана. Джинсы упорно не желали сгибаться там, где мне хотелось. Не задумываясь, я полезла в карман и чуть не упала. — Вилка? А душ принять можно? — деревянным голосом спросила я, прижимая к груди комок джинсовой ткани. — Можно, — Виола, не отрывая глаз от монитора, махнула рукой назад. — Первая дверь налево. Только горячей воды нет. До двадцать первого числа отключили. — Холодный сойдёт, — на ходу бросила я.       Несколько секунд спустя я, щёлкнув задвижкой, уже шарила по карманам, выкладывая на крышку унитаза смятые фунты, какие-то фантики от конфет и, наконец, паспорт. Английский паспорт на имя Мери Смит с фотографией Гермионы Грейнджер внутри.       Ноги подогнулись, и я медленно сползла по стенке на сомнительной чистоты кафель. Значит, не сон… Не бред… Северус… Родной… Любимый! «Паршивая магла!» — снова загремело в ушах. Я сжала голову руками, но хриплый резкий голос и не думал затихать: «Магла! Паршивая магла!»       Трясущимися руками я стащила длинную футболку, в которой спала, и встала под душ. Ледяные струи хлестнули по телу, выбивая слезы из глаз. Но я стояла, не шевелясь, чувствуя, как в груди стягивается знакомый тесный обруч. Тот самый, что не давал мне взвыть, ворочая неподъёмное тело, стирая руки в кровь о грязные простыни. Тот самый, который помогал не выкрикнуть Северусу в лицо всё, что я думала о его рыжей стерве-возлюбленной. Только теперь этот обруч стал теснее. И он был обжигающе ледяным. — И он жил долго и счастливо, — прошептала я посиневшими губами. — Тут и сказочке конец, а кто слушал, тому пи…       Надеюсь, что Виола не услышала истерический хохот, трескучими раскатами ударившийся в мокрый кафель. Иначе, она точно решила, что её закадычная подружка сошла с ума.       Сорок минут спустя я вышла из ванной. На верёвке остались сохнуть мокрые, но чистые джинсы и футболка. В унитазе крутились последние обрывки цветной бумаги с латинскими буквами. Надрывно гудел под потолком старинный сливной бачок, судорожно набирая новую порцию воды. — Утюг есть? И фен? — спокойно спросила я, натянув чистые трусики и лифчик. — Есть! На подоконнике, — Виола удивлённо следила за мной глазами, пока я, привычно плюнув на раскалённый металл, наглаживала строгий брючный костюм. — Не знала, что ты умеешь гладить… –А что тут уметь? — равнодушно отозвалась я, ещё раз проглаживая складки. — Ничего сложного. Когда можно будет пойти в твой магазин? — Да завтра и пойдём, — махнула рукой подружка, видимо решив не обращать внимания на нежданные перемены. — Сегодня у меня такие планы — закачаешься. Прикинь, вечером в клубе тут недалеко будет вечеринка. Только для поттероманов! Оттянемся… — Это без меня. Лучше скинь мне на мобильник карту. Поеду в универ. А потом в библиотеку. Надо разобраться, успею ли я подготовиться к вступительным экзаменам. Да и с ценами ясность внести. Хватит мне зарплаты на такое удовольствие, или нет. — Динка… Это вообще ты? Или кто-то под обороткой? — Нелогичное предположение, — холодно бросила я, натягивая тонкую хлопковую водолазку. — Оборотка — сложное зелье. Кто бы стал его тратить ради того, чтобы превратиться в маглу? Паршивую маглу… — Надо было тебя ещё вчера под холодный душ сунуть, ишь, как поумнела, — слегка обижено фыркнула Вилка.