Болезнь

       Очередное выступление прошло на ура! Масато, выпив воды, спустился со сцены к зрителям. Фанатки визжали, тянули руки, а он лишь искренне улыбался им. «Спасибо за то, что пришли!» — благодарил Оттоя, посылая лучи добра. Каждый сказал слова благодарности, представился, как бывает всегда. Свет погас. Это был конец. Теперь возвращаться в академию.        — Это было замечательно! — их композитор крепко обняла своих воспитанников.        Сначала все боролись за её любовь, а теперь стали словно её детками, о которых Нанами-тян всегда волнуется.        В гримёрке было одиноко, хотя здесь находились самые жизнерадостные люди. А именно сладкая парочка, Оттоя и Токия, да и Рейджи, заявившийся под предлогом «проверить». Это могло обозначать, что и другие могли приехать. Гордый. Холодный. «И ты здесь», — услышал голос Рэна за дверью. Но Хидзирикава не мог уловить второй голос, хотя догадывался, кому он мог принадлежать. «Я надеюсь, что ты сможешь найти время на меня», — от этих слов в душе парня закралась ревность, хотя он знал, что его любимый огненный ловелас занят. Закончив с переодеванием, вышел не проронив ни слова. Осмотрелся по сторонам. Никого. Ушли. «Я был рядом с ним всю жизнь. А он выбрал другого человека. И снова мне ревновать? Как к Нанами? Как к другим?» — корить себя за то что случилось не по его воле — лучшее решение, как ни посуди.        Раз. Два. Три. Кап-кап. Кап-кап. Дождь стучал по окну в комнате. Уже пол года он живёт один. Общежитие — столько воспоминаний. Первый поцелуй, первый секс. И всё по пьяни. Юноша смеялся, вспоминая, как после дружного празднования победы всё произошло. Масато не пил много. Лишь два бокала. Он помнил, как Нанами уснула, охмелев, и её нёс Ранмару в её комнату. Помнил, как Оттоя начал задирать Токию. И чем закончилось. Их огненная страсть и так не угасает. Другие были более сдержанными. Он помнил, как Рэн сам притянул его к себе для поцелуя с привкусом белого вина. И в тот же день он разделил бледное хрупкое тело друга с другим своим любовником. Масато снова прикоснулся к губам, вспоминая и сравнивая страсть и сдержанную осторожность. А через неделю все пары раскрылись. Случайно. Хидзирикава смеётся. Ведь он один остался без пары.        — Можно войти? — айдол не хотел никого видеть, но настойчивость гостя была сильнее.        — Ты не видела Дзингудзи?        — Я как раз ищу его, — проговорила девушка, присаживаясь на подоконник. — У меня в голове появилась мелодия. Она очень красивая.        Хидзирикава внимательно прочитал ноты. От чего-то он ощущал одиночество, но потом увидел яркий свет в этих звуках.        — Раз его снова нет, — Нанами спрыгнула, поправила юбку, — то дарю тебе. Наверное снова где-то с Камю.        — Раз этот граф так интересует его, то зачем он мне всё время дарил надежду на то, что мы будем вместе?        Ангелочек пожала плечами и скрылась за дверью.        Во время написания стихов, ощущал холод, вспоминая этих двоих. Раз. Два. Три. Дождь с новой силой тарабанил, а на губах запечатлевались фантомные поцелуи. Разве это любовь? Их глаза отличались лишь тоном и глубиной, в которых тонул когда-то сам юноша. Новую песню закончил словами: «Этот вирус мы не излечим никогда. Прости меня и прощай».