Болезнь

       Рен издали наблюдал за читающим бароном. Дворянский профиль, ледяные глаза, очки с серебряной оправой, волосы собраны в хвост. Натуральных блондинов нет среди японцев, если они не смешанных кровей. Но Камю был иностранцем. Идеально знал язык, пел на нём, писал. Дзингудзи даже не мог похвастаться красивым каллиграфическим почерком. Включенный телевизор не мешал. Хоть там шло очередное шоу с сейю. Как раз должны показать Стариш, исполнивших новый опенинг к дораме по манге. Камю был противником комиксов, предпочитая напечатанный текст. Сейчас мистер лёд читал какой-то английский роман. Середина книги — на лице ни одной эмоции. Рен, от скуки, притронулся пальцем к щеке своего сожителя. Тот фыркнул и перелестнул страницу.        — Барон, посмотри на меня, — попросил, когда началась их часть шоу.        — Дай дочитать.        — Камю, — придвинулся ближе и осторожно опустил книгу, — отвлеклись и посмотри на меня.       Тот повернулся, захлопнув книгу вместе с пальцами. Рыжий айкнул и убрал их.       — Смотрю, и что? — спросил бесстрастно.       Рен взял ладонью за щёки и повернул голову ледяного иностранца к экрану телевизора.       Шоу записывали неделю назад. Рен помнил как в шутку в гримёрке приобнял Масато за талию. Он просто хотел сравнить его реакцию на это с Камю. Хидзирикава дрогнул, покраснел, начал вырываться. Ледяной барон наоборот, привык к такому. Но если на людях, то бил по рукам. А если дома, то ластится, превращаясь в кота, почти мурчал, ожидая поцелуя. И на словах: «Я скажу одно. Выходи за меня, моя сладкая вишенка», — которые с экрана пропел Рен, настоящий отпустил любимого, встал перед ним на одно колено и протянул коробочку с кольцом.       — Ты ради этого ворвался в мою квартиру? — уголки губ немного растянулись в улыбке, отложил книгу и протянул левую руку. — В вашей стране однополый брак же не узаконивается, — напомнил, рассматривая уже одетое золотое колечко с выгравированным именем.       — А мы уедем туда, где можно, — сел обратно, взял обе руки будущего супруга в свои. — Барон, я правда люблю тебя. Мы встречаемся уже три года. И мне плевать, что скажет общественность, репутация, другие люди. Я лишь хочу быть счастлив с тобой. Здесь и сейчас.       — Я соглашусь. При условии, что ты перестаешь флиртовать с Масато.       — Ты же сам был не прочь взять его третьим? — промурчал, зарываясь носом в белые волосы.       — Просто надоело быть принимающей позицией. С ним я сверху. А над тобой, — Камю схватил Дзингудзи за затылок, отодвигая от себя, — никак не получается.       — Тебе что, обидно, барон?       — Да! Три года! Начиная с того дня, когда ты, рыжий демон, завалил меня в отеле. Нам просто дали одну комнату! Ненасытный стервятник! — Камю опрокинул возлюбленного на диван и навис над ним, впиваясь в его губы, почти что кусая.        Блондин дотянулся до пульта и выключил телевизор. Рен освободил от мягкой резинки волосы, снял очки и постарался осторожно положить на столик за собой, боясь гнева. Делал поскорее освободить солиста Квартет Найт от лишней домашней одежды. Обнаженное бледное тело над загорелым золотистым. Две противоположности. Рен осторожно дотронулся до препятствия пальцами. Желание немного растянуть партнёра отпало.        — Ты использовал ту пробку с нашей второй годовщины? — спросил, заигрывая. — Только где пульт?        — Он нам не нужен. Просто вытащи.        — Ты подготовился, барон, — прошептал на ухо, укусил мочку.        Осторожно поддел пробку, вытащил на половину, но потом медленно начал вводить и выводить. Наслаждался уже раскрасневшимся лицом, алыми губами и вздымающийся грудью. Камю в такт двигал рукой, стараясь довести до разрядки сразу двоих, себя и партнёра. Рену нравилось это. И излились они почти что в один момент. Мокрые, липкие, потные, но довольные.        — Люблю тебя, — прошептал барон, засыпая.        Рен видел и слышал, как в квартиру вошли. Масато, как-то нашедший адрес. Дверь была не заперта. Молодой человек хотел кричать от возмущения, пряча стыд и странное желание подойти ближе. Рен позволил, поманив пальцем и попросив вести себя немного тише. Хидзирикава на цыпочках подошёл к дивану, сел перед другом и его парнем. Сглотнул, отдавая ноты и текст песни.        — Желаешь его поцеловать? — шепотом спросил, осторожно поворачивая голову хорошо устроившегося на груди блондина.        Масато с осторожностью кивнул. Щёки побагровел.        — Сделай. После секса он спит очень крепко. Его это не разбудит.        Хидзирикава приблизился, положил ладони на темную кожу, приблизился к губам спящего. Приоткрытые, манящие. Рен постарался немного приподнять Камю, чтобы было удобнее для друга. Масато робко поцеловал. Потом попробовал дальше, немного осмелев.        — Только губы, — напомнил Рен, поблагодарив за визит и снова устраивая у себя на груди Камю. Тот сладко спал, водя губами по коже. Хидзирикава извинился и удалился. За дверью он пытался понять, что же только что видела что происходило? Сердце бешеного колотилось. Он что, возжелал другого мужчину? Возлюбленного друга? Масато винил за всё тот случай, когда произошла их первая совместная ночь.        На улице тарабанил снова дождь. Камю и Рен, уже из душа, где прошел их второй заход, лежали в постели. Барон дочитывал английскую книгу, Дзингудзи любовался.        — Ты бы не делал снова повторить? Только уже в троем?        — Только на моих условиях.