Дуэль

- Это место было ужасно холодным.* Сладкая, дешевая помада цвета жевательной резинки ест её разбитые, необработанные губы, пробираясь в каждую трещинку, и Люси чувствует, как засыхающая кровь неприятно тянет уголки рта, когда она старательно улыбается, обнажая брекеты и покрасневшую эмаль зубов. Ацуши застенчиво берет её лицо в свои теплые ладони, источая запах печатной бумаги, мокрого снега и заразительного спокойствия, поглаживая скулы шершавыми большими пальцами; его глаза - медовое золото с прозрачно-сиреневыми пятнами, они отражают почерневшие глазные яблоки напротив - от Люси же пахнет кровоточащей кожей и некачественной косметикой, но это становится неважным, когда Ацуши коротко целует её в покрытую мурашками ключицу. Но в лицо он ей не смотрит и к губам прижаться не спешит, и Люси, пожалуй, винить его за это не может. Накаджима Ацуши любит рис с зеленым чаем, и остывший кофе с узорами на пенке, и разбавленную мятой и лимонами воду, а вот делить с ней на двоих нежное мясо мертвых детей он не станет ни за какие блага в этом мире. Иногда, унылыми ночами, сгорбленная над очередным трупом изуродованного ребенка в каком-нибудь тёмном переулке, Люси мечтала, как сверкающий ледяной кровью в глазницах Ацуши соединяет с ней пальцы и откусывает плоть с предплечья жертвы, смакуя каждый кусочек. Но он не был гулем. Он был учеником и ближайшим помощником Дазая Осаму, одного из самых талантливых и молодых следователей CCG. Он носил кейс с куинке** в свои восемнадцать и строгое зимнее пальто в кровававые солнечные снегопады. Он убивал её собратьев, а потом этими же руками заключал в кольцо скрытую кружевами кукольного платья талию и гладил выпирающие лопатки с выражением ласкового счастья на лице. Как известно, люди не выбирают, кого любить. Гули тоже не выбирают. И спустя столько времени Люси может быть по-настоящему уверена лишь в одном: она полюбила Ацуши с самой первой встречи. Полюбила голубя, протянувшего плачущей под дождем незнакомке свою ладонь. Тогда луна, огромная и круглая, заливала всё вокруг ярким, серебряным светом, и от этого казалось, что дождь, нет, ливень, был белым как вольфрамовая кислота, и дышать было так тяжело от сдавивших горло рыданий и забирающей кислород воды. Один из них убьет другого. На одной чаше весов - её природа, на другой - его обязанности, и однажды Красная Энн в черно-белой маске столкнется лицом к лицу с убийцей таких же монстров, как и она сама - она даже может представить серьёзное, решительное выражение, застывшее на каждой черте его лица, напряженные костяшки пальцев, сжатые на ручке кейса и бушующий белый ливень, сбивающий с ног их обоих - это было бы идеальным концом истории их трагичной любви... впрочем, Люси всегда была увлечена излишним драматизированием, а ведь на самом деле все предельно просто. Никогда она не сможет выступить против него, спасая свою жизнь - да и жизнь без Ацуши была бы пустой, неполноценной, и совсем-совсем ненужной даже собственной хозяйке. Маска Красной Энн выглядывает из-под заправленной пледом кровати, слепое выражение нейтральной безжалостности, кажется, обращено именно к ней, к девочке-монстру, без тени сомнения крадущую приютских детишек. Не больше часа назад один из таких детей, задыхаясь от страха, решимости и желания жить, ударил ей затылком по челюсти, превращая в месиво открытые губы. Подушечки пальцев Ацуши пачкаются дымчато-багровым, когда он стирает с её рта чужую кровь и приторную помаду. В этот момент Люси едва не задыхается от переполняющей любви к этому удивительному человеку, и больше всего на свете ей хочется с корнем вырвать тыквенно-оранжевые щупальца кагуне из своего тела и стать обычной студенткой, уплетающей рис с чаем за одним столиком с Накаджимой Ацуши, но такого никогда не будет. И она ограничивается тем, что расслабляет узел его галстука, а затем прячет ладошки на горячих позвонках, переходящих в шею под белой рубашкой. Сейчас она вполне могла вытащить из тёплого, беззащитного тела позвоночник, могла вплести руки в мясо между его костями, могла бы, да, могла, но не стала, конечно нет, ведь Ацуши доверял ей и любил, и верил в самое лучшее, что только могло быть в такой, как она. Ацуши был невероятным. Пожалуй, такого как он Люси не заслуживает, и при этой мысли дышать сделалось так же трудно, как в день их первой встречи - она почти разглядела молочную дождевую воду на его лице. Для нее тот далекий, уже наполовину растворенный в памяти, полупризрачный ливень стал символом новой жизни, подарив ей лунного мальчика с добрым лицом и справедливым сердцем. Объёмная юбка платья легко скользит через голову, цепляя волосы пуговицами, и прохладные пальцы Ацуши между её ногами, его трепещущая грудная клетка, мышцы на сильных руках - всё это преломляет ей реальность, точнее - создает одну реальность внутри другой, и Люси очень хочет, чтобы она сводила его с ума так же, как он её, и почти не обращает внимание на белые кулаки частых дождевых капель, стучащие в нескрытое занавесками окно. Их общего завтра может и не быть. Девочка-монстр не думает об этом сейчас. Мальчик, убивающий гулей когда-нибудь обязательно снимет с неё маску Красной Энн.