Игра

Наши сборы были недолгими. Я просто закрыл зоомагазин и плотно задёрнул шторы на окнах. Всё, больше меня здесь ничего не держит. Мой маркиз снова со мной, мой сын тоже. Я бы, может даже сказал, что счастлив, если бы не некоторые разногласия, которые с первой встречи возникли между двумя самыми дорогими мне существами. -Папа, я не хочу, чтобы он с нами летел, — шепнул мне на ухо сын. Я, наверное, побледнел после этих слов. Но, глядя на меня, сын смягчился и, надувшись, пробурчал себе под нос: -Ну ладно. Пусть летит, раз тебе он так дорог. Я нежно погладил его по щеке. -Мальчик мой, самое дорогое у меня — это ты. Но он мне тоже нужен, пойми.... Что же будет потом? Я прижал ребёнка к своей груди. Великий Шан-Ди, что же мне делать? Сколько времени мы так вот уже скитаемся по миру втроём? десять лет, или больше? Я уже сбился со счёта. И я так устал.... Когда наш корабль взмыл тогда, над мёртвым Берлином, я думал, надеялся, что всё наладится, что вы и мой сын поладите. Однако, всё вышло совсем наоборот. Вы и мой сын изводили друг друга, и чем дальше, тем страшнее становились ваши ссоры. Младший Ди чувствовал своё превосходство и знал, что я всегда приму его сторону. А мне с каждой ссорой становилось это делать всё труднее, ведь он был не прав.... Я видел что всё не так, что всё идёт кувырком, но ничего не мог с этим сделать. И со временем я перестал принимать чью-либо сторону, ведь это означало потерять кого-то из них. Я не мог этого допустить. А годы шли, стремительно уносясь в водоворот Хроноса. И вот, вы, мой дорогой Алекс, всё чаще стали отлучаться с корабля или из магазинчика, и, времени с вашего ухода до возвращения с каждым разом проходило всё больше и больше. Мой же сын увлёкся человеческой наукой и часами просиживал за книгами. Я старался предотвратить это, но у меня ничего не выходило, он огрызался, не слушал моих слов и стал вести себя крайне скверно. И у меня опустились руки. А как-то вечером он подошёл и прямо заявил мне: -Я уезжаю в Америку учиться, отец. Я забыл как дышать? -Что?! Зачем? Наверное растерянность и недоумение так отчётливо проявились на моём лице, что заставили моего сына рассмеяться. Он так сильно ненавидел людей, что решил уничтожить человечество его собственным оружием — с помощью науки. Я разозлился, попытался его остановить, наговорил ему ужасных вещей. Он не остался в долгу, в гневе сказав, что ненавидит меня, вас и плевал на все законы нашего рода... Я выгнал его... -Я и так сам уйду. И дверь за ним захлопнулась. А вас, Алекс, не было рядом.... Вот уже месяц вы пропадаете где-то в этом городе, а может в каком-то другой. Наша связь в последнее время стала настолько слабой, что я практически перестал вас чувствовать. Вы отдалились от меня. -Чтож, — криво усмехаюсь я, — такова видно судьба всего нашего рода — быть одним... А потом я просто сел посреди пустого магазинчика и разрыдался так, как не рыдал ни разу в жизни... Я сидел на полу и от безысходности царапал стены, превращая обои в рваные лохмотья, я выл в голос, приводя в ужас животных, заставляя их жаться по углам, я искусал губы в кровь, а слёзы стекали по моим щекам непрекращающимся водопадом. Моё сердце сжалось в маленький комочек пульсирующей боли, я чувствовал как снова погружаюсь в вязкий омут одиночества. Жалкое зрелище....