Unknown victims of Charlie Manson

20 минут спустя… «Боже, Бобби, ну ты и псих!», — заливаясь хохотом, выдал другу Моррисон, как только довольная физиономия Босолейла соизволила нарисоваться в дверном проеме его гримерки сразу же после их прекрасно отыгранного концерта. — «Я всего ожидал от тебя, но не такого самоубийства! А если б вас затоптали там, что я б делал?» «Ну, наверное, то же, что и мы с Пам бы делали, если бы ты спился… Поплакал бы на наших могилах, и через пару амелина без нас тебя бы с нами рядом положили», — расхохотавшись, отозвался Бобби, держа Памелу за руку. — «И да, эффект неожиданности работает! 5:0 в мою пользу, я знал, что тебе это поможет…» «Надеюсь, ты так же знаешь и о том, насколько я люблю вас двоих», — с довольной улыбкой на губах выпалил ему в ответ Джим, подскакивая на месте, подбегая к ним и обнимая их так крепко, как только мог. — «Вы — самое дорогое, что у меня есть» «Ой, Боженьки, какой всплеск нежности-то, Моррисон! Ты уже успел приложиться где-то после концерта, пока мы к тебе шли?», — с беззлобным смехом заметил Бобби, потрепав Джима по его космам и пропуская его к Пам, которая сходу подарила Джиму нежный поцелуй. — «Нежности потом, а сейчас о том, что до меня тут слухи дошли, мол, ты на Лорел Каньоне домик вам с Памелой купил… Совсем с головой не дружишь? Там же одни Хиппи живут, не смотри на то, что они, типа, милые, на самом деле могут съесть и не подавиться! Да и вообще, когда ты мне собирался рассказать о том, что тебе настолько стала не мила жизнь?» «Сегодня!», — продолжая довольно улыбаться в губы своей девушки, еле различимо ответил Бобби, подмигивая Пам и обнимая её вновь еще крепче, чем несколько секунд назад. — «Ой, да брось ты, они безобидны… Ну, буянят порой под окнами, это не страшно… Я хотел предложить устроить небольшую вечеринку как раз-таки там, если ты Хиппи не испугаешься…» «Бояться Детишек Цветов?! Ты за кого меня держишь? Я их не боюсь, а вполне справедливо опасаюсь», — опять залившись смехом, отозвался Бобби, пожав руку Рею и кивая Джиму в знак согласия. — «Я не против, если они такие безобидные. Вытащим кого-нибудь еще и оторвемся, только мне завтра предстоит отъезд в Оклахому, на концерт…» «Ой, да успеете вы в свою Оклахому, мужик, оторвемся, и отправлю я вас как-нибудь туда», — похлопав его по плечу, добродушно заметил Джим, потянув Памелу и остальных за собой к выходу. — «Только давайте сейчас, пока мы еще можем выбраться без того, чтоб наткнуться на наших фанаток на улице…» Да, в третий раз натыкаться на взмыленных после концерта фанаток, Моррисону Босолейлу и самому не хотелось, поэтому он согласно закивал, топая вслед за довольным Джимом, Пам и остальной группой к Черному выходу, ни на секунду не переставая вспоминать того пацана, который подошел к бару, дабы заказать для своей подружки чего-нибудь безалкогольного… Бобби никогда в жизни не верил ни в судьбу, ни в чутье, ни во что-либо другое, связанное с мистикой и эзотерикой, но, если бы верил хотя бы во что-нибудь из этого, то заявил бы сейчас, что его чутье буквально орало ему о том, что он должен вернуться в зал и отыскать там его с подружкой… Уж больно ярко в его сознании вырисовалось лицо его лучшего друга — Стива Грогана — когда он разговаривал с этим пареньком… Так ярко, что аж не по себе ему стало, когда он начал анализировать их короткую встречу… Не к добру это было, ой, не к добру! Стив… Давно он его не видел и не слышал! Он должен был позвонить ему еще месяца 4 назад, после своего возвращения из Сан-Франциско, но так и не позвонил… Надо было позвонить хотя бы просто для того, чтобы убедиться, что он в порядке, а то та компания, в которой они его оставили в тот мартовский день после того, как затарились кислотой, ему откровенно так не нравилась… Слишком уж мутным был этот, невесть откуда взявшийся, Чарли… Да, определенно, надо было! «Бобби, ты что, решил передумать и дождаться фанаток Моррисона?», — тихо рассмеявшись, окликнул его их барабанщик Джон Дэнсмор, но Босолейл лишь рукой махнул, оглядываясь по сторонам в поисках телефона… Не сказать, чтобы этот звонок был необходим ему прямо сейчас, но Бобби уже разволновался и сделать ничего с собой не мог, поэтому он и решил связаться со Стивом именно сейчас, тормозя на полпути к двери и бесцеремонно окликнув Роберта Кригера, уже собравшегося выходить на улицу: «А тут где-то телефон водится? Мне позвонить нужно срочно» «Он в конце коридора, но давай побыстрее! Мы будем ждать тебя в автобусе», — эхом отозвался гитарист Дорз, кивая приятелю взглядом на темнеющий впереди телефон, висевший на стене рядом с еще одной дверью в зал. — «Не зависай тут, а то не проберешься сквозь столпившихся у автобуса людей… Я передам Джиму, что ты скоро будешь» С этими словами Кригер в шутку отсалютовал Босолейлу и моментально испарился за дверью, спеша к остальным, дабы не оказаться в кольце фанатов их вокалиста, а Бобби без промедления зашагал вперед, засовывая руки в карманы, чтобы нащупать в своей куртке бумажку с номером родителей Грогана, которую он переписал на всякий случай, если вдруг ему нужно будет связаться с другом во время долгого отсутствия в родном городе. Родные Стива, у которых он часто жил, были людьми пожилого возраста и могли уже спать во всю, судя по времени, которое показывали настенные часы рядом с телефонным автоматом, но сам Стив уж точно не спал, зная его непреодолимую любовь к ночным вылазкам на улицу… В это время, на памяти Бобби, он всегда собирался на очередную свою ночную прогулку, которые так не одобрял Босолейл, знавший, куда именно он ходит и зачем, поэтому формально он еще мог застать Стива дома, на что собственно он и надеялся, скрестив пальцы и набирая нужный номер не без какого-то волнения в сердце… Какое-то невидимое ощущение, которое выглядело как беспокойство на интуитивном уровне, так и не хотело отпускать его вплоть до того, пока на другой стороне трубки шли длинные гудки… Одну минуту, две, три и так далее… Бобби мог вытерпеть все, даже нахождение бесящего его человека рядом, но, черт возьми, как же он ненавидел ждать! В такие моменты он чувствовал себя мамочкой с разыгравшейся на почве стресса паранойей, но по-другому он не мог… Сейчас ему было вообще крайне стыдно за то, что он вспомнил о друге лишь сейчас, но эти гастроли задолбали бы кого угодно! После очередного концерта он порой даже имя-то своё вспомнить не мог, не то, что чем-то важном… Он о существовании Джима-то из-за этого вспомнил, только увидев в ЛА афиши и по звонкам от их общих друзей по его группе! Ему нужно было отдыхать. Срочно. Иначе у него крыша поедет! Подождав еще немного, загипнотизировано слушая длинные гудки, он уже было решил положить трубку, но тут, на другом конце, наконец, послышался заспанный и тихий женский голос, заставляющий сердце Босолейла снова пропустить пару ударов… Он был совершенно точно уверен в том, что Стив должен был висеть дома в это время и то, что вместо друга он разбудил его родственницу. Все это наводило Бобби на очень нехорошие мысли, которые он все еще пытался гнать из головы поганой метлой, но они все равно возвращались с новой силой, напоминая ему о себе… Тот мужик явно был сектантом и хорошим психологом: об этом Бобби подумал сразу же, как только заметил, что в глазах у его, и без того оболваненного наркотой, друга было явное поклонение этой странной и, по мнению Бобби, дико одиозной личности, но ехать за странным дядей, черт знает куда. Нет, это не было похоже на его друга, Стива! Даже на обдолбанного Стива! Но почему тогда та самая чуйка, в которую он не верил, сейчас так активно говорила ему о том, что именно это его друг-тормоз и сделал? Черт его дери! Но почему?! «Алло… Кто это?» Прошла еще добрая пара мгновений, и приглушенный голос женщины, наконец-то, вернул Босолейла в реальность, заставив его встряхнуться и все же взять себя в руки, дабы не пугать её сразу в самом-то деле! Стив мог свалить куда угодно. Он не чурался из дома уходить на несколько дней, дабы родных попугать, иногда он таким образом даже у его мамы с отцом отсиживался, поэтому поднимать панику так рано не стоило… Хотя бы из уважения к возрасту его родных, ведь хотя бы кто-то из них должен был его уважать! «Добрый вечер, миссис Гроган, точнее доброй ночи уже… Это Бобби Босолейл, я хотел узнать дома ли Стив», — как можно спокойнее поинтересовался у нее Босолейл, чувствуя, как у него мурашки по всему телу бегут от той тишины, которая воцарилась на другом конце аппарата… Уж больно она была растерянной, словно бы женщина не понимала, почему Бобби спрашивает это именно у нее… «Дома ли Стив? А он разве не с тобой?», — наконец, придя в себя от удивления, переспросила его она через несколько секунд, снова замолчав и продолжая уже более неуверенным голосом. — «Он сказал мне несколько месяцев назад, что ему дома скучно, и он решил составить тебе компанию» «Да, конечно, мы просто повздорили слегка пару часов назад, и я подумал, что он поехал к вам обратно, но сейчас я подумал, и скорее всего он поехал в нашу гостиницу…», — извиняющимся тоном быстро пробормотал Бобби, уже жалея, что задумал позвонить сначала его родным, а не мамаше, к примеру, или друзьям. — «Извините, что потревожил вас в такой час…» «О, ничего страшного, Бобби, просто передай ему, когда доберешься до гостиницы, чтобы хотя бы иногда звонил…», — уже поспокойнее ответила женщина, тактично попрощавшись с другом Стива и положив трубку, а вот Бобби, в отличии от нее, все еще стоял у телефона в полной растерянности и смятении, сжимая в руках трубку, пока его не окликнул один из его приятелей по группе, похлопав его по плечу… Да, сейчас нервами и волнением он ничего не исправит! Все проблемы он будет решать по мере их поступления, а сейчас его ждали Джим и Памела, которые тоже нуждались в его внимании! *Ох, Стив, Стив, дружище, куда же ты впутался? Даю слово, что найду тебя и запихаю в больницу лет на 5 в лучшем случае! * **** Час спустя Несмотря на изначально скептичное мнение Бобби о Лорел Каньоне, сама местность была неплохой, если не обращать внимание на Хиппи. Да и дом Моррисонов оказался на удивление милым и даже уютным жилищем, обнесенным милым заборчиком, словно бы тут не рок звезда жила, а какой-то рафинированный бойз-бэнд записывался… «Добро пожаловать в нашу с Памелой скромную обитель», — торжественно объявил всем Джим, открывая дверь ключом и впуская Пам с их гостями внутрь. — «Чувствуйте себя как дома и считайте себя тут первыми, ребята, ибо остальные подъезжать начнут только минут через 30… Атмосферка пока что так себе, но это, потому что Памела тут еще не успела взяться за интерьер… Через недели две уже будет все, как с иголочки, вот увидите…» Внутри дом реально казался пока что не очень ухоженным, нежели снаружи, но Бобби это не очень остановило, и он потер руки, проходя вперед и оценивая их покупку с позиции пригодности для непосредственного тут проживания… Звукоизоляция тут присутствовала, камин дарил тепло, и санузел присутствовал, а все остальное, начиная с вынужденного соседства с Хиппи, было реально делом наживным. Привести тут все в порядок, и домик заиграет яркими красками… Непременно… «Ну как тебе, Бобби?», — тихонько прошептала ему на ухо Памела, обнимая их лучшего друга со спины с мягкой улыбкой. — «Некоторые антикварные вещи бывших жильцов мы решили оставить, по-моему они просто великолепны… Повесим парочку ковров, украсим светильниками входную дверь, посадим розочки на балконе, и будет прямо как дворец» «Пам, дорогая, у тебя настолько золотые руки, что ты из любого места конфетку сделаешь…» — тихо хохотнув, эхом отозвался Бобби, погладив девушку по руке и двинувшись дальше, — «Мне главное, чтобы вам тут было удобно, и народ местный не досаждал… Я б не смог поселиться с Хиппи рядышком, тем более, если бы был творцом, как Джим… Они элементарно шумные соседи, а Джиму необходимо больше тишины, если я правильно понимаю процесс написания стихов…» «Не скромничай, ты тоже творец…», — тут же возразил ему невесть откуда появившийся Джим Моррисон, открывая дверь в ванную тихим смешком, — «Творец сможет творить в любых условиях… Но, когда для меня становится слишком громко, я закрываюсь тут и пишу…» Явственно расслышав смех Джима, который Моррисон попытался спрятать, Бобби оглядел всё помещение беглым взглядом, сразу же отыскав глазами причину веселья его друга: прямо на напольном кафеле, под их ногами, красовались написанные то ли чернилами, то ли углем строчки из новой песни, которую Джим показывал ему не так давно, когда они только-только записали её… «Боже мой, Моррисон, ты чем тут занимался вообще, вандал?», — моментально расхохотавшись, еле выдавил из себя Бобби, присаживаясь рядом с той самой плиткой и проводя по ней ладонью. — «Это еще и не стирается, да?» «Это ж наш дом официально, Бобб, чего хочу, то и ворочу», — довольно ухмыляясь, ответил ему Джим, пожав плечами. — «Может стирается, а может и нет… Просто тогда рядом блокнота не было, вот я и написал на скорую руку… Не на туалетной же бумаге писать стихи — это кощунство…» «А мне нравится, поэтому я специально, убираясь, обхожу эту плитку стороной или обрабатываю сухой тряпочкой…», — синхронно с Джимом проговорила Пам, опираясь спиной о дверь. — «Это стихи Джима, они придают изюминку этому месту, сразу же говорят во всеуслышание о том, КТО именно тут живет» «Ты ж моя умница!», — моментально засияв довольной улыбкой, проворковал ей в ответ Джим, и, проследив за взглядом друга, Бобби сразу же поднялся на ноги, ухмыляясь и кивая им в знак понимания… «Так, я явно сейчас немного лишний на данном празднике жизни… Я вас тут оставлю вдвоем и пойду еще немного осмотрюсь, если что-найдете…», — весьма двусмысленно выпалил Босолейл и, не дожидаясь ответа от друзей, исчез за дверью, неторопясь идя вдоль по коридору, дабы действительно успеть все рассмотреть, как он и хотел изначально… При лучшем изучении домик оказался куда больше, чем он казался изначально и, пока Бобби тихо-тихо бродил по коридорам аки призрак, гости, судя по музыке, доносившейся откуда-то снизу, уже начали прибывать, но Босолейл даже не думал торопиться к ним, внимательно вглядываясь в каждую картину и фотографию друзей внимательным и оценивающим взглядом… За каждой из этих вещей скрывалась своя история, известная ему или нет. Ему безумно нравилось об этом думать, представляя себе то время, когда он, наконец-то, тоже найдет себе девушку и приобретет им дом, как сделал и Джим… Он совершенно точно будет находиться ни тут, ни в Сан-Франциско, но будет таким же по отделке и интерьеру, определенно: куча красивых, явно старинных картин, антиквариат и очень много свободного места… Если не учитывать шум от «местных жителей» Лорел Каньона, тут даже можно будет воспитывать детей… Местечко неприметное на первый взгляд, и если фанаты не будут изначально знать, что тут живет Джим Моррисон, то в это гнездышко они уж точно носы свои не сунут… Небось именно с расчетом на это Джим его и купил, вот только слухи чаще всего распространяются быстрее, чем пожар в лесу, и скоро все будут знать о их пристанище, и это погано… С этими мыслями он неспешно прошагал еще выше, оказываясь под самой крышей и не раздумывая входя в комнатку, которая явно служила влюбленным спальней. Он приступил к осмотру всего и тут тоже, тем более это место было явно последней комнатой в оказавшемся немаленьким доме… В каждом уголке тут царил полумрак, как и полагалось спальне, поэтому Босолейл поспешил щелкнуть ночником, освещая помещение красноватым, больше похожим почему-то на тускло-розовый, светом и без раздумий садясь на незаправленную с ночи кровать друзей, располагавшуюся посередине комнатки, дабы перевести дух и почитать лежавшую на прикроватной тумбочке тетрадь, более похожую на блокнот… На титульном листе была выведена, явно рукой Джима, одна-единственная надпись «For The Doors», и Бобби тут же смекнул, что, судя по всему, это его лирика для группы, планомерно листая блокнот до того момента, пока тексты для группы не закончились… Далее шел такой же белый лист, какой был и в начале, с написанным в центре пояснением «For my book»… Да, именно это Бобби и искал! Он по себе знал, что творчество для группы заметно отличается от того, что ты делаешь для себя, и прочитать стихи друга, написанные не для группы, ему было куда интереснее, поэтому он тут же ушел в них с головой, не обращая по началу никакого внимания на то, что Моррисон все это время стоял в дверях, смотря на него изучающим, цепким взглядом, словно бы подсознательно ожидая вердикта Бобби после прочтения… Ему, как и любому адекватному человеку, была безумно нужна похвала… Просто необходима, но просить ее открыто, он не любил и не хотел, только если намеками и то не всегда… Нужда в одобрении и похвале пошла у него еще с детства и родителей, которые при всей своей любви к сыну считали, что все то, чем он занимается, это бред и ересь. Поэтому за все эти три года он так и не получил от них поддержки еще ни разу… В каком-то смысле Джим чувствовал себя обделенным из-за того, что родители остальных ребят из группы присутствовали почти на всех их выступлениях, несмотря на то, что выходки Джима могли показаться им возмутительными, а он был один как сирота при живых мамочке и папочке. Именно из-за этого факта сегодняшнее появление Бобби на концерте было для Джима праздником, как и ощущение понимания того, что он пришел по своей воле, даже несмотря на то, что его никто не предупреждал о мероприятии заранее… Он просто хотел поддержать его и все, в то время, как от его собственных родителей и близких этого дождаться было просто невозможно… Порой он даже думал, что Бобби являлся его родственником в большей степени, чем люди, которые были ими по крови… Он и Памела… Если бы у него была возможность, он бы вообще вычеркнул из паспорта и жизни тех, кто звался его родителями, братом и сестрой, вот только ему пока что совесть сделать это не позволяла… «Ну и что ты думаешь, Бобби?», — простояв в дверях еще несколько минут и все-таки не выдержав молчания, поинтересовался Джим, поглядывая на Бобби с интересом. — «Я как чувствовал, что ты будешь именно тут» Из-за музыки Элвиса, все еще раздававшийся снизу, голос хозяина дома прозвучал непривычно тихо, но Бобби все равно его услышал, поднимая голову вверх и мило улыбаясь ему во все свои 32 зуба… «Прости, что без разрешения, но любопытство вперед меня родилось», — усмешкой пояснил ему Босолейл, убирая блокнот в сторону и поднимаясь на ноги с довольным видом. — «Они шикарные, Джим… Я уже не в первый раз говорю, что ты гений, но скажу еще раз и повторю, если нужно будет… Ты прирожденный поэт, Джимми. Ты можешь не верить, но я всегда держу твою первую книгу с собой…» «О нет, Бобби, только не говори, что ты её еще и целуешь перед сном!», — залившись хохотом, отозвался Моррисон, и как по взмаху волшебной палочки, доставая откуда-то заначку Марихуаны. — «Будешь?» «Ой, похоже, что меня спалили сейчас жестко! Так не честно!», — так же рассмеявшись, бросил ему в ответ Босолейл, подходя к двери, ведущей на балкон чик, с одобрительным кивком головы. — «Давай, раз не шутишь, и вообще я абсолютно серьезно говорю тебе на счет твоей лирики и стихов, они замечательны…» «Благодарю тебя, Бобби, я серьезно… Мне это очень важно», — со вздохом облегчения ответил ему Джим, делая два косяка для Бобби и себя. — «Жаль мои родители так не считают» «Ты это о чем?», — удивленно вытаращив глаза, переспросил у друга Бобби, протянув руку к приготовленному уже косяку. — «То бишь я конечно понимаю и знаю, что твои родители мягко сказать не в восторге от того, чем ты занимаешься, но неужели все настолько плохо?» Песни Джима, конечно, были очень многогранными, необычными и сложными, поэтому они были на любителя и, в перспективе, могли не нравиться консервативным родителям Джима, но стихи — это совершенно другая тема! Они были иными — еще интереснее и глубже, чем лирика The Doors. Да и вообще, их сын был необычайно начитанным и философски-подкованным парнем, что даже простые его размышления было интересно слушать, а тут — стихи… Неужели можно быть настолько невежественными людьми, чтобы не оценить стихов, или у них просто пунктик на то, что все, чтобы не делал их сын — это плохо? Да нет, бред! Они же все-таки его родители в конце концов… «Увы и ах, Бобби, мои родители считают это ересью… Если б они могли — сказали бы, наверное, что это все от Дьявола или лукавого… Стыд какой», — нервно отсмеявшись, ответил ему Джим, выходя на балкончик и делая первую затяжку. — «У меня крайне нестандартная семья, но другой я не имею к моему сожалению… Я словно сирота при живой семье» Слова Джима поразили Бобби, которого всю его жизнь кто-то из семьи, да поддерживал до глубины души, и, после таких откровений от друга, он окончательно понял, почему Джим такой загнанный все время, но говорить что-либо против его родителей, он все-таки не стал вместо этого, просто усевшись рядышком с Моррисоном и положив руку на его плечо… В голове вертелась куча слов, которые можно было сказать в этой ситуации, но вместо этого Босолейл просто мудро промолчал, медленно качая головой в знак несогласия с его словами… «А вот и не правда, у тебя есть семья, которая всегда окажет тебе помощь и поддержку в любой ситуации… Поверь мне, в любой!» Второй раз Джиму повторять уже не стоило — он в это верил… Особенно после того, как Бобби плюнул на все свои дела и рванул с ними сюда, отдавая себе отчет в том, что он может не успеть завтра на их самолет до Оклахомы… По мнению Джима это было именно тем, как должна была поступать настоящая СЕМЬЯ, а не ломать своего близкого человека под себя! «Я знаю это, Бобби, и очень сильно ценю все то, что вы с Пам для меня делаете… Я говорю это серьезно», — с извини полуулыбкой пояснил ему Моррисон, через мгновение снова становясь серьёзным. — «У меня просто пунктик на одобрение родителей, наверное, и все…» «И в этом нет ничего предосудительного, Джим», — глубоко затягиваясь одним синхронным с другом действием, отрезал Бобби, передернув плечами от легкого ветерка со стороны незастекленного окна. — «Просто мы, как живые и саморазвивающиеся люди, не можем им угодить во всем… Моего отца по началу жутко бесил тот факт того, что я окончил школу кое-как и посвятил себя музыке… У него ж идеальный диплом и аж два высших, а сынок еле-еле с четверками закончил и даже не старался для того, чтобы достигнуть его «высот»! Он до сих пор ворчит, что это позор для него, но мне как-то наплевать, пусть скажет «спасибо», что не на 2, а то я б мог, даже просто из вредности… Я ведь парень способный, если чего-то захочу» Последние слова Босолейла невольно заставили Джима расхохотаться, и он зажмурил глаза, чуть было не подавившись дымом своего косяка… О да, в чем в чем, а в этом он был прав — Бобби действительно мог сделать все, чего хотел, и слова против ему никто бы не сказал, да и вообще, поди, скажи ему чего-то наперекор! Его друг тут же задавит этого человека своей самоуверенностью до небес… Скорее всего именно за это Джим его и любил особо сильно… Ему еще было чему поучиться у пробивного друга, знавшего себе цену… «Вот! А мой отец живет войной, и мама ему потакает, потому что любит сильно… Он настолько к ней привык, что не видит того, что некоторые уже давно хотят мира, а не стрельбы… Ты уже много тысяч раз, небось, слышал эту историю, но я все же повторю её с твоего разрешения…», — глухо отозвался Джим, порой поглядывая вниз на небольшие деревца, растущие в их с Памелой будущем садике, — «Я относился к смерти, войне и нашим семейным переездам с места на место, как к должному, вплоть до того, как мне исполнилось 4… Отец до сих пор считает, что я тогда не соображал ещё ничего, но несмотря на его уверенность, я уже все понимал, и то, что увидел однажды, по дороге домой, просто потрясло меня… На шоссе тогда случилась какая-то авария, и мой отец остановился, чтобы проверить не нужна ли какая-то помощь, а я — до ужаса любопытный ребёнок — кое-как пополз за ним следом, изучая все, что меня окружало… Первым, что я увидел, когда подполз ближе, были тела индейцев, разбросанные по всей дороге… Они все были мертвы, окровавлены, а некоторые из них были ещё и весьма обезображенными в следствии аварии… Для малолетнего ребенка, коим я был тогда, это было слишком уж нелицеприятной картиной, поэтому я тут же расплакался, смотря на мертвых людей полными ужаса глазами… Заметив меня, отец сразу же бросился ко мне, поднял на руки и унес обратно в машину, уехав, но я все равно не мог успокоиться тогда еще часа три, если не больше… После этого папа вечно говорил, что мне это все приснилось, а мама поддакивала, как всегда… Ты только представь себе, каковой должна быть фантазия 4'х летнего ребёнка, чтобы ему такое приснилось! Я привык кивать головой в ответ отцу, но я-то знаю, что видел своими глазами… Черт, да я даже чем угодно тебе поклянусь, что воочию видел, как один из умирающих индейцев протягивал ко мне руку, будто бы умоляя меня о помощи!» Да, Бобби был в курсе этой жутковатой истории, как, в общем-то, и все фанаты, которые хотя бы как-то изучали биографию Джима, но слышать этот рассказ, так сказать, от первого лица, все равно было как-то не очень комфортно, вне зависимости от его осведомленности… Увидь такое он сам в таком маленьком возрасте, и поехавшая наглухо крыша была бы ему обеспечена на всю его оставшуюся жизнь! Бобби слишком глубоко ушел в свои мысли, а Джим в это время безостановочно продолжал рассказывать ему о том, что происходило после того инцидента, порой делая глубокие затяжки, дабы ему было легче продолжать: «На следующий день я пришел в родительскую спальню и совершенно серьезно спросил у мамы, что же такое — та самая война, на которую все время уезжал отец — и она, на удивление, поведала мне правду, без купюр, так сказать… Она сказала, что во время войны люди умирают во имя общего блага… Общего блага! Ты только прикинь, каков цинизм: убивать кого-то, кто может быть, как и я, чьим-то сыном, братом или внуком, а потом с постным лицом говорить родственникам, мол «так было нужно ради общего блага» и прочее дерьмо! Посмотрел бы я на моих родителей, если бы со мной случилось такое же, и им бы так же читали эти лекции… Приняли бы они то, что их сын умер во имя чьего-то блага?!», — все больше распаляясь, вопрошал Джим, порой размахивая руками и умудряясь при этом не выронить косяк из крепко сжавшихся его пальцев. — «Узнав о всей подноготной работы моего папочки, я уже тогда подумал «НА ХУЙ ЭТУ ВОЙНУ!», но отец все равно наседает мне на уши каждый раз со своими мечтами! Он считает, что я просто обязан пойти по его стопам, пусть даже, если это идет вразрез с моими принципами… Я хочу мира, а он не перестает тыкать меня носом как котенка в то, что раз он военный, то и я тоже должен идти, убивать людей!» «Боже мой, я представить себе даже не могу, какого это — быть пацифистом в семье военных», — тихим голосом пробормотал Босолейл, где-то на задворках сознания уже во всю ощущая то, что его начинает пробирать Марихуана… Это был не самый лучший разговор под веселую травку, и думать о чем-то серьёзном постепенно косеющий мозг парня не очень-то хотел, но в итоге он все-равно пересилил веселый эффект от травки и задумался о словах Джима, понимая, что он прав… Убивать таких же, как и ты, ради чьего-то там блага — это настоящая дикость! А заставлять заниматься этим же своего сына, который представляет из себя куда более тонкого, чем остальные бывалые вояки, человека еще и идиотизм до фига, но таким напористым людям, каким являлся отец Моррисона, не объяснишь же… «Тут дело даже не в пацифизме, Роб, а в том, что я не вижу толка в смерти людей во имя блага или еще чего-то такого…», — немного помолчав и вернув себе контроль над эмоциями, со вздохом выдал Джим, вновь бросив взгляд вниз и видя, как из быстро открывшейся входной двери, словно бабочка, выпорхнула его Пам. — «Я считаю, что мы не в праве делать такие вещи, вот и все… Уничтожать свои творения, может только тот, кто сидит наверху, над всеми нами, но уж точно не мы! Только задумайся, Бобби: раньше вся эта земля принадлежала индейцам, они тут жили себе спокойно, никого и пальцем не трогали, и тут пришли захватчики, по типу моего папы или еще кого-то, не важно, и забрали себе их дом! Столько индейцев умерло просто так, даже не ради блага, а потому что они всего лишь хотели остаться у себя дома! Это так ужасно, данные мысли находятся со мной каждую секунду моей жизни, они словно бы выжжены в подкорке моей головы… Понимаешь? Хотя это только верхушка айсберга, у меня есть проблемы куда более насущные… Я чувствую их каждый раз, как открываю глаза» «Какие же?», — еле найдя себя самого в этой реальности, переспросил у него Босолейл, тоже бросив быстрый взгляд вниз. — «Какая же она у тебя красавица все-таки… Настоящая лесная фея!» «Даааа, моя Памми просто идеальна… В этом и состоит еще одна из сотен тысяч моих проблем…» «М? Проблема в том, что она идеальна?» «Именно так, ты не ослышался, Роберт… По сравнению со мной она настолько чистая, невинная и нереальная, что я порой задумываюсь о том, что не достоин её… Хотя отчего порой? Раз уж я говорю тебе правду, я должен быть честным до конца: ВСЕГДА! Я думаю об этом каждый раз, как только открываю глаза… Она лежит рядом, такая милая, беззащитная и нежная, крепко обнимает меня за талию во сне, а я хочу выть в голос, потому что понимаю, что вообще ни по одному критерию не подхожу, чтобы быть с ней рядом! Эти мысли меня с ума сводят еще больше, чем настойчивый папаша, который заставляет меня стать тем, кто противоречит моей натуре… Порой это у меня переходит в паранойю, и тогда я начинаю бояться уже того, что это мешает ей жить…» Нет… Бобби все мог понять, но вот это откровение для него уже как-то слишком! Да, он конечно же видел и раньше, что у его друга серьезные проблемы с самооценкой, да и других заскоков у него тоже было не мало, но чтоб такое! Пам же его больше своей жизни любит… И так было изначально! «Мне кажется, ты себе накручиваешь, Джим, Памела в тебе души не чает… Она тебя обожает любым», — скороговоркой выпалил ему в ответ Бобби, и Джим кривовато ему ухмыльнулся, кивая головой в знак своего согласия с его словами… Да, она его любила, любит и даже, возможно, будет любить, чтобы он не сделал, но он сейчас говорил Бобби о совершенно другой вещи, которая грызла его изнутри уже давно… «Ты меня не понял, братишка… Я имею ввиду, что её не достоин именно я… Погляди на мой образ жизни, дружище, каким я могу быть примером для нее? Ты вот в курсе, что она пристрастилась недавно к Марихуане?» «Да, Джим, я только недавно это отметил», — согласно закивав, ответил другу Бобби, потерев пальцами переносицу. — «Не думаешь же ты, что это из-за тебя?» «А из-за кого еще, Бобби? Дурной пример, как жвачка, он прилипает крепче, чем что-то хорошее… Скажи мне, Роберт, что находится перед глазами у этой, ангельски прекрасной, девочки 24 часа в сутки? Её курящей Марихуану, иногда закидывающийся ЛСД и пьющий из-за постоянного стресса парень… Я чувствую, что должен стать для неё примером, но вместо этого я демонстрирую ей лишь то, что делать НЕЛЬЗЯ!» «А ты никогда не думал, что ты нужен ей рядом не как какой-то пример, а как обычный, любимый мужчина?», — выгнув бровь, поинтересовался у него Босолейл, закидывая ногу на ногу с невозмутимым выражением лица. — «Тебе необходимо перестать загоняться, иначе ты потеряешь её…» Да, это было немного жестковато, но он выбьет из его головы всю эту дурь! Выбьет, не сойти ему с этого места! Не успел Бобби подумать об этом, как в дверях моментально нарисовался силуэт довольно улыбавшейся Памелы, и её милый смех быстро-быстро заполнил все пространство комнаты, заставляя Моррисона моментально забыть о всех проблемах и улыбнуться ей в ответ. «Мальчики, что вы тут сидите как затворники? Харрисон же приехал, спускайтесь давайте к остальным, он очень хочет тебя видеть!» Харрисон, Харрисон, Харрисон… Бобби слышал только про одного Харрисона, которого формально могло задуть каким-то ветром в знакомые Джима или кого-то из Дорз, но это все равно было какой-то слишком уж нереальной догадкой… Джим не очень переваривал музыку Биттлз, хотя с чего это Бобби такой консервативный-то? «Пам, прости за тупой вопрос, но это тот, о ком я думаю?», — неуверенно переспросил у подруги Босолейл и, получив в ответ её еще более широкую улыбку, резко развернулся к Моррисону, смотря на него во все глаза. — «Ты не говорил мне, что знаком с Биттлз! А еще ты говорил, что песенки у них гадость…» «Ну, Бобб, ты же в курсе, что я полон сюрпризов», — довольно ухмыльнулся он, поднимаясь на ноги и затушив свой косяк — «Я ж с людьми дружу, а не с их музыкой, так что спрыгивай давай с перил, и идем вниз, буду тебя знакомить с одним из представителей Ливерпульской Четверки» «Пошли, пошли, я только за!», — заметно оживившись, выпалил ему в ответ друг, спрыгивая на пол и торопясь за Джимом и Памелой… Новые знакомства он всегда любил! Ей Богу, этот вечер становится для него все интереснее и интереснее… А в это время Чарльз Уотсон с Сарой уже во всю наслаждались красотами Каньона Бенедикта, лежа на одном из его зеленых склонов и смотря на живописный закат, без каких-либо лишних размышлений и забот в мыслях…