Unknown victims of Charlie Manson

Mobile, Alabama State «The Spring Hill» College «Так откуда и как всё же появились протестанты?», — громкий и довольно-таки высокий голос статного и элегантного мужчины, примерно лет 30 навскидку, прозвучал для девушки, сидевшей за третьей партой, прямо перед его глазами, словно бы через вату. Она не сразу отреагировала на его вопрос, который он задал, продолжая глазеть на мужчину, спрятав свои глаза, как ей показалось весьма надежно, за большой книгой по Катехизису так, чтобы их не было видно, но она сама могла всё разглядеть… Смотреть на учителя, как на своеобразный предмет своих подростковых мечтаний, было вполне нормально для девочек 17'ти-18'ти лет, каковой она и была, но абсолютно нормальным это являлось для обычных школ и колледжей, а в этом заведении, где обучалась она, преподавали только люди Церкви и недавно провозглашенные монахи, поэтому девушкам частенько приходилось прятать взгляды получше, подавляя в себе желание поддаться греховным мыслям… Хотя как тут можно бороться с мыслями и вполне обычным желанием, если перед глазами маячит такой, чёрт возьми, красавчик? Представительный, кареглазый, высокий и улыбчивый… Как только таким, как он, приходит в голову идея — отречься от мирской жизни и её удовольствий? И как, вообще, по таким заведениям распределяют учителей?! Их колледжу всегда, как назло, в учителя выпадают такие сексуальные мужчины в рясах, что при одном только взгляде на них хочется не учиться, а, наоборот, послать всю эту идею с уходом в монашки на хер и пойти развлекаться в какой-нибудь клуб, желательно, с этим самым парнем, который стоит сейчас перед ней, но не судьба… И эта «не судьба» была не только потому, что парень был монахом, и им по окончанию колледжа тоже предстояло принести обет безбрачия… Чёрт бы с этим всем! Проблема была в самой девушке, которая сейчас на него смотрела как дура: Патрисия Диана Кренвинкл, уроженка Лос-Анджелеса, была тихой, невзрачной, неуверенной в себе самой и попросту закомплексованной девчонкой, в буквальном смысле вздрагивающей при каждом новом взгляде на неё, словно бы обычные переглядывания обжигали её огнём… Всю её жизнь каждый сверстник, находящийся рядом с ней, норовил поиздеваться над и без того забитой из-за проблем со здоровьем и излишней полнотой девушкой, называя её жирной и поднимая на смех, видя её в женском туалете без полотенца и белья… Чаще всего это делали девочки, не имевшие таких проблем со своим телом, какие были у неё, но пару раз они звали туда и мальчиков, смеясь над ней уже всем скопом… В один такой «прекрасный» день Сьюзан Уилсон — лучшая ученица класса и знатная красавица с белоснежными волосами и такой же идеальной улыбкой — как всегда, стащила из душевой её полотенце и, хохоча, побежала вдоль по коридору, а Пат, на автомате услышавшая шлёпанье её босых ножек по кафелю, наскоро закрылась в своей кабинке, прикидывая, как бы ей выбраться оттуда и дойти до своей одежды голышом… Новые полотенца находились там же, и мучительница знала об этом факте, поэтому и провернула с ней столь противный акт, поставив Патрисию в столь дурацкое положение… Ни выйти без проблем, ни убежать через другие кабинки она не могла, и того, чего задумала жестокая красавица, она тоже не знала, поэтому всё, что ей оставалось, это прижаться спиной к стенке душевой, скатываясь по ней вниз и заливаясь тихими, беззвучными слезами… Она никогда не понимала, почему все эти размалёванные девочки над ней так издеваются, поэтому старалась вести себя ещё тише и незаметнее, но травля продолжалась, и вскоре к ней присоединились даже те, кто были такими же забитыми, как и она сама… Подростки чувствовали свою власть над ней и её психоэмоциональным состоянием, поэтому пользовались этим на всю катушку, и девушка вскоре начала спускать всё это на тормозах, не обращая на них внимание… *Это ничего… Посмеются и отстанут* — думала про себя Кренвинкл, и это ей даже помогало, но тогда её будто бы прорвало… Она все плакала, плакала и плакала, вскоре потеряв счёт времени и, в итоге, подумав, что все уже ушли из-за тишины, царящей в душевой… И эта самая «тишина» сыграла с ней злую шутку: успокоившись и вытерев руками покрасневшие от слёз глаза, Патрисия поднялась на ноги и не спеша открыла свою кабинку, почти что сразу застывая в ужасе, увидев перед собой ту самую Сьюзан с полотенцем Патрисии на плече, спрятавшуюся за спинами своих подружек — таких же стерв, как и она… А по самому центру стоял ОН, парень, который тогда так сильно нравился Патрисии, ухмыляясь так же криво, как и остальные присутствующие там девчонки… «Ну вот, Риччи, это наша Пат, о которой я тебе говорила! Ты ей нравишься, и она хотела бы познакомиться… Что же ты стоишь, Патти, детка? Твой принц сам пришел к тебе, неужели ты не рада?», — заливаясь хохотом, проворковала миловидная девчонка, и все остальные моментально поддержали её смех, заставляя Патрисию в буквальном смысле уходить под землю от стыда… Она стояла сейчас перед самым крутым парнем их школы, покрасневшая как помидор, абсолютно голая, и если учесть факт того, что из-за врождённого заболевания волосы на её теле росли даже там, где им не нужно было расти, зрелище это было то ещё! «Да за что, Сьюзан?! За что вы все поступаете со мной ТАК?! Я же живая, и мне тоже бывает больно!», — в отчаянии закричала на всю душевую Патрисия и сорвалась с места, еле пробившись сквозь плотное кольцо заливавшихся смехом девчонок… С того момента Патрисия и начала задумываться о том, чтобы уйти в монастырь и, из последних сил доучившись в школе, подала документы в Семинарию, отправившись учиться в Мобайл после своего распределения… Тут ей было хорошо, можно было не жить рядом с девушками, которые, к слову, тоже издевались над ней ничуть не меньше, чем те выродки в школе, ибо у неё тут жила тётка по маминой линии, и она с удовольствием проводила всё своё свободное время с ними, помогая родственникам воспитывать их детей… Работа своеобразной няньки ей нравилась больше, нежели учёба в Иезуитском колледже «Спринг Хилл», и вскоре она всё чаще стала появляться на улице с детьми, а не с книгами, но колледж всё же она бросать не думала, продолжая ходить туда и готовиться к принятию обета. Вот только такие учителя, ну совсем, не способствовали послушанию, и она каждый раз, порой даже против воли, украдкой заглядывалась на нового парня в их скромной обители, но сегодня она, видно, слишком зависла на своём занятии, не заметив, что мужчина обращается уже к ней: «Патрисия!», — его громкий, не по годам строгий голос уже в который раз отразился от стены, но до ушей Патрисии он дошёл только минуты через три, заставляя её тут же подскочить на месте, кивая головой как болванчик… «Извините, я зачиталась», — неуверенно отозвалась она, сглатывая тугой ком в горле, находясь под его взглядом. — «Откуда взялись Протестанты?» «Эм, ну да, можно начать и с этого…», — куда более снисходительным тоном отозвался мужчина, кивая и присаживаясь на своё место. — «Начинайте…» «После обособления Римской церкви не всем понравилось то, что её реформы были направлены лишь на то, чтобы сделать церковь богаче и влиятельнее, ведь даже для того, чтобы искупить свои грехи, люди должны были платить определенную сумму церкви, и на фоне этого начались недовольства… Протестанты требовали пересмотра отношения к религии, избавления от ненужных традиций и обрядов, а католики хотели, чтобы всё осталось как есть… Разница была лишь в том, что последние боролись за власть, а протестанты за свободу выбора и верный путь в религии» «Что ж, а кто был первым Протестантом?» «Монах Мартин Лютер», — уже куда увереннее отозвалась девушка, порой поглядывая краем глаза в свой учебник. — «В 1517'ом году он обвинил Римско-католическую церковь и её служителей в том, что они лишь извлекают свою выгоду из своего служения, забывая о Боге…» «Да, вы правы… А еще он перевел Библию на немецкий язык…», — со спокойным лицом закончил за неё учителя, кивая ей на место. — «Вы можете сесть, Патрисия…» Получив разрешение от учителя, Кренвинкл уже было выдохнула с облечением, но не успела она сесть обратно, как за её спиной раздалось противное хихиканье девчонок, и она закусила губу, жмурясь так сильно, что это заметил даже учитель… «Мисс Оливия и мисс Мэри, встаньте, пожалуйста», — с тяжелым вздохом отозвался парень и, терпеливо дождавшись, пока девушки поднимутся, перестав смеяться, как ни в чём ни бывало продолжил, смотря на них прохладным взглядом. — «Вы должны проявлять больше уважения и терпения! Нельзя смеяться над Патрисией только потому, что она отвлеклась, вы тоже не отличаетесь вниманием…» «Если бы только она не отвлеклась на вас…», — так же без зазрения совести отозвалась одна из девиц, и Патрисии тут же захотелось на луну завыть, понимая, что учитель мог интерпретировать слова девушек превратно, но он на удивление даже глазом не моргнул, открывая какую-то свою книгу… «А вы разве не тем же самым занимаетесь уже пол урока?», — небрежно хмыкнув, переспросил у них учитель и подозвал их к себе еле заметным знаком. — «Все вы тут пока что девушки, а не служительницы Господа Бога, поэтому я не вижу ничего смешного в том, что она отвлеклась, пусть даже на меня… Что ж, в назидание вы обе прочитаете по 5 глав из книг, которые я вам выдам… И на следующем уроке мы все послушаем от вас двоих подробный рассказ о том, почему именно девушки вашего возраста приходят к Богу! А теперь садитесь и записывайте вместе со всеми задание на дом…» Услышав вердикт учителя, девицы недовольно переглянулись между собой и синхронно шикнули сквозь сжатые зубы, но препираться с ним всё-таки не стали, покорно садясь на свои места и смотря в прямую спину Патрисии, сидевшей перед ними, уничижительными взглядами… Они отомстят этой стерве! Обязательно отомстят… Пусть и не сейчас, но она пожалеет о том, что спровоцировала то, через что им теперь придётся пройти!