Мне нужно полгода или один день

      Танцующих на деревянном, крашеном в романтичный кремовый оттенок, настиле поубавилось, гости разошлись за столики и доедали холодные и немного покрывшиеся капельками жира закуски. Под каждым столом запряталась не одна незамеченная официантом бутылка. Лица вокруг были счастливые и размазанные, раскрасневшиеся по разным причинам, с кривыми улыбками и еще более растянутыми от сытного довольства глазами.       Оставалось последнее важное мероприятие — бросание букета невесты. После этого с молодыми должны были попрощаться и отправить в счастливое свадебное путешествие. Ни в какое путешествие Гонмен с Суен не уезжали, их поездка в Канаду к Ниагарскому водопаду была запланирована через месяц, и все на свадьбе были в курсе. Но свадьба есть свадьба, и для молодых был заготовлен кабриолет с красивой, специально заказанной табличкой с надписью just married. Тэен знал это, потому что Тэн сам вызвался изготовить, а черствая душа Доена не посмела отказать. Договорились, что следить за процессом будет Тэен, чтобы творение вышло в стиле французского прованса, а не неоно-розового кибер-панка.       — Они ничего не понимают в современном искусстве. Я дарю своим работам главное — свободу воображения, моя Алиса гуляет по радуге под ручку с Чеширским котом. Прованс уже давным давно протух, по фотографиям свадеб вообще не отличить, где какая, везде одни и те же декорации. Искусство не должно быть запихано в элегантную квадратную коробочку.       — Ты можешь вообще ничего не делать!       Доен тогда вскинулся с надеждой, что Тэн откажется, разочарованный банальными мещанскими запросами, но это оказалось делом чести, то есть, дружбы, и, сославшись на то, что для друзей ничего не жалко, Тэн согласился исполнить простую скучную работу. Брови Доена истерично ползли к линии волос и нависали над Тэеном, когда он наказывал другу следить за ходом производства.       Табличка вышла милой. Нежной кремовой, как и все вокруг, с буквами в виде дырок от пуль. Тэн сообщил, что добавил немного романтики вестерна. Он любил сочетать несочетаемое, и угодил Суен. За организацию свадьбы отвечала семья Ким, Суен и Гонмен принимали в этом деле крошечное участие, их обязанностью было не передумать и вовремя являться в нужные места. Они оба участвовали в крупных рекламных проектах, чтобы освободить расписание для самой свадьбы и свадебного путешествия. Невесту попросили индивидуального подхода только к своему букету и платью. В этой ситуации Тэн стал для Суен спасением, и она попросила его поколдовать с букетом невесты.       Доен жаловался Тэену, что странное родство вкусов будущей жены брата и эксцентричного коллеги его пугает, потому что пока он в любой момент может притвориться, что Тэна никогда не существовало в его жизни, а вот Суен будет впечатана навечно, а она, похоже, легкая только на первый наивный взгляд.       Тэен увидел букет невесты впервые уже во время венчания и был немного шокирован набором цветов, блесток и даже коктейльных зонтиков. Остальные либо не подали вида, либо не обратили внимания, хотя позже он и слышал комплименты оригинальности невесты, и еще сильнее убедился, что Тэн может сделать трогательный хит из самых вычурных материалов.       Букета было два, и на том, что был заготовлен для жадных неокольцованных ручек, вместо коктейльных зонтиков красовались светодиодные лампочки. Букет искрился в темноте словно феи спутали с ним волшебный цветочный дом.       Тэн под его боком ворчит, готовясь к тому, что после броска с букетом случится неожиданная расчлененка. Ссылаясь на то, что зрелище будет не более удобоваримым, чем видео с группой комодских варанов, раздирающих тушу оленя, он сообщает, что пойдет проведать Джонни.       — Джонни? — запихивая в рот лист заскучавшего салата, проявляет неожиданный интерес Тэен. Откинув шокирующие признания, он сумел расслабиться и начал есть вместо того, чтобы пить. Зачем еще люди приходят на свадьбу? На слабое предложение Тэна танцевать он помахал руками в сторону толпы и проигнорировал обиженное «а как же я». Тэну приходится, водя вилкой чудные рисунки по тарелке с бальзамическим уксусом, признаться, что и здесь он нашел великана на свой вкус.       — Ты его видел, он фотограф. Добрые глаза, чарующая младенцев улыбка, выше Доена, — закатывает Тэн мечтательно глаза и добавляет, довольно кивнув, — и шире Доена.       — А, чего, мы все теперь Доеном будем мерить?       — Нет, это для примера. Для того, чтобы мерить всех по Доену, нужно сначала Доена попробовать.       Тэен выплевывает на свободу наполовину разжеванный листок салата, показывая свое отвращение. Тэн делает вид, что отвращение адресовано салату, и подает ему пирожное с розовым кремом, которое с благодарностью принято, ведь свадьба — это праздник, а праздники созданы для пирожных протестов диетам.       — Успокойся, я не планирую. И мы же поклялись на упаковке презервативов, что никаких перепихов с друзьями, — Тэн обозначает несколько восклицательных знаков уколами вилки в воздух. Тэен кивает в такт каждому уколу.       — Это одно из самых трогательных и мерзких воспоминаний моей жизни.       — Ты пока слишком мало со мной дружил, Тэени, это будет исправлено, — обнадеживает его Тэн и спохватывается, — Так вот, Джонни. Тот, кого мы пока не будем называть, чуть не спугнул его, когда просил у меня твой номер. Не лупи, пожалуйста, глаза, я даже не произнес его имени, а твои вылупленные боулинговые шары меня пугают. Так вот, Джонни! Мы пообщались, договорились, что он подкинет меня до дома сегодня. А там, может быть, я напрошусь к нему, он покажет мне свой объектив, я покажу ему несколько художественных приемов. Конечно, секса у нас не будет, по Джонни сразу ясно, что он не такой, зато можно хоть завтра знакомить его с родителями. В общем, я вскоре тебя оставлю. Поезжай, пожалуйста, на такси без меня.       И Тэн срывается с места в толпу, танцевально виляя бедрами.       С позициии, где стоит Джонни, открываетcя самый лучший вид на представление. Но Тэн полностью скрыт за его спиной и явно наслаждается каким-то другим видом, в позе художественного критика ощупывая подбородок.       Тэен остается один за почти пустым столиком в отдалении от сцены. Он сидит, покачиваясь, ожидая, когда главный лот будет разыгран. Он слышит быстрее, чем видит, что стул справа от него отодвигают. Букет вот-вот должны кинуть и за время ожидания он успел заинтересоваться и выбрать даму, которую бы хотел видеть в качестве обладательницы приза. Если кто-то и решил сесть рядом, так это его право, а общения за один вечер с него достаточно. Но букет так и не летит, люди начинают переговариваться, а свет внезапно вырубается.       — Тэн наверное сказал тебе, что я просил у него твой номер.       О, этот терпкий баритон, звучащий изысканнее пятнадцатилетнего каберне-совиньон, ни разу не опробованного Тэеном за всю его жизнь. Еще в подростковом возрасте на вписке он отравился дешевым красным вином и с тех пор испытывал к бордовой жидкости отвращение.       Включается тусклый оранжевый свет от аварийки, и Тэен замечает несколько белых бумажных кружочков на гребнях волос Джэхена. Он приподнимается с места, чтобы скинуть их, но садится обратно и уверенно хватает оставленную Тэном вилку, испачканную в соусе, будто за ней и тянулся. Он кладет ее на ближайшую к себе тарелку, бок о бок с еще одной такой же вилкой. Джэхен ухмыляется. Если бы за каждую его ухмылку в благотворительные организации отчисляли по доллару, тогда все были бы счастливы за счет несчастного Тэена, у которого от волнения крутит живот.       — Кажется, что-то такое проскакивало в его речи, — с деланным равнодушием сообщает Тэен, — Не могу точно сказать, Тэн очень сумбурно делится своими впечатлениями, потому что их обычно много. Он точно говорил мне о некоем Джонни.       — Джонни. Я ему передам. Он будет счастлив, — усмехается Джэхен и улыбается еще шире. Не совсем понятно, все он такой счастливый, или доволен какими-то своими особенными причинами.       — Не смей, — Тэен тычет вилкой, намекая, что проткнет чужую мягонькую щеку в случае неповиновения.       — То есть, Тэн не просил тебя случайно это упомянуть при мне, если доведется, в надежде, что я передам это Джонни, чтобы чужими руками донести до него свои мотивы?       Тэен, с головой, пережившей алкогольное чистилище, теряется в цепочке, а Джэхен смотрит на него с вызовом, как если бы в руках у него была выигрышная комбинация карт. Тэен натужно соображает и понимает, что, в принципе, такой ход Тэну бы подошел, и даже странно, что он сам его не предложил. Можно и списать на друга, Тэн скорее одобрит, чем обидится. Но откуда это знать Джэхену? Еще страшнее сам факт, что перед ним сейчас сидит человек, теоретически мыслящий как Тэн, и при этом на голову выше.       — Не просил, — растянув губы и хлопая ресницами, отвечает Тэен. Он не готов играть в игры, когда заведомо ясно, что у оппонента имеются преимущества. Лучше сдать одну маленькую крепость, чем бежать с полуострова.       — Тогда зачем ты это упомянул?       Улыбка Джэхена становится ядовитой, он как паук тянет на себя муху, запутавшуюся в его паутинке. Тэен кладет вилку, следом за ней смятую в тугой комок салфетку, складывает руки на коленках. Понимает, что неловко долго тянет время.       — Чтобы переместить твое внимание с нас на другую тему.       Говорит и поднимает глаза. Джэхен моргает один раз, а потом откидывается на неудобном стуле и чуть сползает по сиденью. Он поднимает руку, закусывает кожу на фаланге пальца, пряча за рукой нос. В оранжевом свете его уши такие яркие, словно в них продета светодиодная проволока. Тэен вопросительно мычит.       — Ты сказал «с нас», — на зов ушей Джэхена уже выехала пожарная машина, — выглядишь так невинно, будто вчера вылупился из яйца, а потом говоришь такое, и все мне портишь.       Джэхен сползает по стулу так низко, что его лицо остается почти единственным, что выглядывает из-за стола в ореоле пиджака. А пиджак Тэена все еще в комнате, вдруг вспоминает он, и тут мурашки бегут у него по рукам под тонкой тканью рубашки.       Стало прохладнее, несмотря на гостей, сгрудившихся и разгоряченно что-то обсуждающих вокруг молодоженов. До Тэена доносятся обрывки слов, и он собирается под предлогом заинтересованности в ситуации встать и двинуться в ту же сторону, когда Джэхен снова возвращает себе его внимание.       — Букет пропал.       — Пропал? — Тэен снова присаживается, стоило только чуть подпрыгнуть со стула. Он продолжает смотреть в ту сторону в ожидании, что сейчас кто-то остановит гул и объявит критическую новость. Пропажа букета на свадьбе наверняка к несчастью. Мурашки резвее бегут по его коже в предвкушении, что толпа людей хлынет в разные стороны, и его унесет людским течением куда-то на поиски.       Никто не двигается с места, обсуждения продолжаются и Джэхен выныривает из-под стола, преодолев минутное смущение.       — Его украла бабушка Суен, — говорит он. Все самые ключевые вещи всегда сообщаются будничным тоном, в вечерней тиши или послеобеденной неге, без яростных раскатов грома и коварных проблесков молнии, будто не решают ничьи судьбы.       Тэен сдается и полностью поворачивается к Джэхену. Между ними стоят две рюмки и три бокала, но это не мешают прямому, сковывающему взгляду.       — Откуда знаешь?       — Я улыбчивый парень, — Джэхен наклоняет голову, словно хмыкает, — люди любят доверять мне всякие тайны, особенно бабушки. Каждая из них говорит мне, что повезет той, в чей дом внучка приведет такого жениха. В обмен на секреты я никогда не обманываю их ожиданий и киваю. Как бы теперь родители Доена не сломали мой образ в глазах бабули На, припомнив на семейном ужине все мои неловкие подкаты в сторону Гонмена, — манерный вздох перебивает рассказ, — Видишь, я переживаю и разболтал тебе секрет.       — Врешь, — парирует Тэен.       — Вовсе нет. Сегодня день исключений: говорю правду, признаю, что был неправ, вывешиваю белые флаги — запоминай, всего этого я не делаю в другие дни. Понравлюсь я тебе таким?       Джэхен складывает длинные руки на стол, его локти свисают, когда он тянется вперед к Тэену, чтобы ближе продемонстрировать свое красивое лицо. У него ямочки на щеках, замечает Тэен. Странно, что он не обратил на них внимания до этого. Его сестра очень любит ямочки и говорит, что это самый обезоруживающий инструмент, и полицейским стоило бы таким обзавестись. Как? — всегда смеялся он в ответ и подначивал ее, сообщая, что ни у одного полицейского не видел ямочек. Хорошо, что Джэхен не полицейский, пришлось бы оставить подколы. Но, ведь если бы Джэхен был полицейским, он сразу бы обратил внимание на ямочки и поспешил ретироваться, пока не был разоружен. А теперь все пропало.       И эта его улыбка — еще одно теплое оружие. Когда Джэхен улыбается, его глаза сужаются до размеров семечек, в них совершенно невозможно что-либо прочитать, и лгать становится проще, чем купить молоко в магазине. Огромные, оленьи глаза Тэена никогда не лгут. Он проиграл эту схватку, когда только родился.       — Ты и тогда наврал? — раз уж этот день обозначен днем честности, Тэен решает, что справедливо будет спросить. Джэхен не отводит взгляд, ведь улыбаться глазами, чтобы говорить и не рассказывать, легче, чем щелкать семечки.       — Бабушка Суен все еще надеется выйти замуж. Она вдова вот уже десять лет, ей приглянулся старый и немножко больной на голову сосед по огородному участку. Суен боится, что у него шизофрения, и в один погожий вечер, сразу после дождя, когда в небе повиснет прозрачная радуга, он убьет бабушку топором. У Суен на все свое мнение. Она привыкла его отстаивать в семье, где на трех сестер всегда найдется одно единственное, неповторимое, лучшее платье. По крайней мере, так она сама про себя рассказывала. Но вот в чем дело, бабушка Суен и этот старый огородник разговаривают с цветами. Семечки раскидало поровну между их огородиками, теперь и с одной, и с другой стороны хлипкого забора из тонкой проволоки растут мелкие желтые цветы. Она где-то прочитала, что если говорить с растениями, то они будут здоровее и красивее, но сама стесняется. Поэтому с цветами говорит этот дед. Возможно, ссылка на шизофрению — отговорка. Я так считаю. И бабушке это рассказал.       Джэхен откидывает волосы со лба. Он напоминает пса, довольного тем, что принес хозяину палку. Тэен не оглядывается, но слышит, что волнительное жужжание за ним не прекращается, значит, еще есть время для откровений. Он задал свой вопрос, теперь надо дождаться, когда настойчивый собеседник доберется до ответа. Тэен не возражает послушать историю. Их дело так взрывоопасно для него, что любой передышке он радуется как глотку свежего воздуха. Ну, а в том, что Джэхен — опасный плут, он уже разговор назад сомневаться перестал.       — Теперь она решила, если ей удастся заполучить букет невесты — Суен отступится, ведь это ее свадьба, и ее букет. Это имеет для нее значение. Но ты видел этих бойких девиц с острыми локтями? У бабушки не было бы шансов. А я заранее разузнал, где лежит букет, и рассказал ей. Ты бы видел ее глаза.       Тэен изгибает губы. Джэхен говорит очень самодовольно, но при этом с ноткой счастливой уверенности, что вот так — правильно, так и надо было сделать. Сквозь растрепавшуюся челку в бликах фонарных ламп проглядывает позолоченный полумесяц. Тэен чувствует себя черной кошкой, которой в воспитанницы досталась ветреная девочка, и теперь им вместе предстоит спасти целый большой, огромный мир, а кошка такая маленькая, меньше, чем почти любая собака.       Джэхен кивает. Что он понял?       — Ты как будто супер-герой, — Тэен поддается снова, — Может ведь так выйти, что ты Суен всю свадьбу испортил.       — Испортил? — сейчас Джэхен ударит рукой по столу в негодовании. Он заносит ее, но опускает вниз, на свою коленку, — Она заполучила своего мужчину, пусть даст другим в честь праздника спровадить одиночество, — кажется, он берет воздух, но последняя фраза опять звучит как сигнал уже исчезнувшего из видимости паровоза, — Мы завидуем.       По правую руку от Тэена цветет роща. Трава там высока, не подстрижена, как на этой площадке. В поймах стеблей травинок поют цикады. В тарелке на столе отражаются среди островков крошек не только выступающие уголки красных ушей, но и красные щеки. Когда Джэхен успел подкрепиться бутербродом? Тэена всегда подташнивает от нервов, а, вот, видимо, есть и те, кто от нервозности больше кушает, чем держит рот на замке.       Из толпы за ними раздается драматичный крик — обращение невесты к своей бабушке. Кто-то сообразил, куда пропал букет. Жужжание сменилось на причитание. Тэен сочувствует бабушке На и хочет отправить Джэхена на спасение, но тот не отрывает взгляд от тарелки. Он весь изогнулся, ткань пиджака напряглась вокруг плечевого сустава. Это тетива лука, а стрела, острая и опасная, сейчас вылетит из зажима и разорвет на своем пути неразделимый воздух.       — Смотри, какое дело, — откликается, наконец, Джэхен, — Так получается, что второй раз в жизни я вижусь с тобой — и начинаю вести себя странно. Я вообще не навязываю людям свое присутствие, если они не умеют его ценить. Не подумай, — голову он поднимает и даже не улыбается, Тэен поворачивается в сторону темноты рощи, — Я не считаю себя таким восхитительным. Просто было бы здорово, если бы мы все могли находиться в компании тех, с кем нам действительно интересно. Я преследую эту цель. Вот как сейчас.       Тэен отказывается поворачиваться, хоть и слышит знакомые теплые ноты в чужом голосе. Можно ли продержаться без улыбки хоть несколько минут?       — Правильно, что ты не смотришь на меня. Я еще не закончил, и так легче. Не могу сдержать дурной язык, когда ты глядишь на меня своими честными глазами. Болтаю все, что минует обычные механизмы сомнений.       Тэен жует губы, пытаясь не усмехнуться, в морщинку складывается уголок его глаза, со стороны это наверняка видно. Когда Джэхен успел втереться к нему в доверие, чтобы суметь и расслабить до умиленного состояния? Пусть так, пусть Джэхен знает, что старается не зря. В глубине леса чуть мерцают огоньки.       — Это же лучше, я прав? Может быть, людям как я, нужны люди, как ты.       — Выходит, ты тогда говорил всерьез?       — Что я только что сказал тебе?       Джэхен берет его руку и подтягивает к себе, Тэен еле успевает упереться другой рукой в стол, чтобы не распластаться по поверхности и не превратить рубашку в полотно Пикассо. Джэхен наклоняется, горбится, чтобы их носы оказались на уровне друг с другом, всего в десятке опасных сантиметров.       У него теплые карие глаза, ласковые, без тени иронии, хвастовства и насмешки, если смотреть прямо. Вблизи они кажутся светлее и похожи на песочное дно маленькой тихой реки, в которую дети летом забегают без страха по грудь или даже по горло и от души плещутся. Вода реки прозрачна, и в волнах плавает неровными лоскутами солнце. Это искренний взгляд, впервые открытый за сегодняшний вечер. Может быть, те, кто знает Джэхена ближе, сказали бы сейчас, что не только за вечер. А какой-то завистливый коллега добавил, что это явление отмечают в календарях реже, чем парад планет.       Тэен совершенно особенный, раз видит его уже второй раз.