***
Федя Чалов никогда особо задумывался о том, что ему кто-то нужен. Или он кому-то нужен. У него было любимое дело, – футбол – которым он заменял все полки своих потребностей, а так же много знакомых и друзей – по молодёжке, по сборной, по клубу. Вскоре появился первый настоящий друг – Костя Кучаев. Они вместе играли за молодёжку ЦСКА, а потом и за сборную. Делили с друг другом первые разбитые в кровь колени, желтые карточки, голы, офсайды и пенальти. Потом прибавилось ещё двое – Сашка Головин и Хетаг Хосонов. Наверное, оба они – что Чалов, что Кучаев – помнят свою первую тренировку в клубе ЦСКА. Тогда-то появился и он – Марио Фернандес. Как бы Федя не храбрился, ему всё равно было немного страшно и непривычно. Это уже более высокий уровень, тут ошибаться непростительно, тут всё по-взрослому, тут малейшее нарекание – отправишься полировать скамейку. Марио тогда протянул свою широкую ладонь, улыбаясь и здороваясь на английском с явным португальским акцентом. Федя жал руку растеряно, отчаянно пытаясь вспомнить что-то из курса по испанскому, отчего-то совсем позабыв, что по английскому языку у него всегда была твёрдая пятёрка. Пожалуй у него никогда и ни с кем из парней постарше не складывалось такого хорошего общения, как с Фернандесом. Полузащитник ярко улыбался, приободряя его перед первым матчем в основе, на ломаном русском пожелал удачи и пошёл к Косте, который сегодня по стечению обстоятельств полировал скамейку. Рядом с ним, откуда не возьмись, возник Головин. – Он хороший, – улыбнулся Сашка, наблюдая за взглядом Феди. – Кто? – не понял Чалов, наблюдая за защитником и полузащитником. – Марио. – Да, очень хороший, – нападающий смял край футболки. Слишком хороший. Заботливый. Умный. Интересный. Матч они отыграли хорошо. Федя старался не теряться на поле и работать в поставленных связках результативно. Марио подошёл к нему после игры, чтобы поблагодарить за хороший матч, заключив в крепкие объятия. Федя оторопел, когда Фернандес прижал его вплотную к себе. Сердце колотилось безумно быстро, готовясь прорвать грудную клетку. Защитник шептал ему на ухо что-то бессвязное про матч, про его хорошую игру, про то, что он ещё обязательно проявит себя, но нападающий не уловил ни одного слова. Он вдыхал запах исходящий от его футболки, надеясь, что сердце рвёт грудную клетку от адреналина и эмоций первого матча, а не от того, что хочет слиться с сердцем напротив. Марио, продолжая солнечно и широко улыбаться, разомкнул объятия, потрепав по волосам, и, что-то сказав, идёт к Игорю. Федя смотрит ему вслед потеряно, понимая, что втрескался. Потонул. Увяз в трясине. Пальцы колет и Чалов переводит взгляд со спины защитника на свои руки, с неверием осознавая, что ему хочется обратно – в объятия Фернандеса – вдохнуть бодрящий запах лемонграсса. С левой стороны груди сердце чем-то кололо. Там зарождалось прекрасное чувство. Федя нездорово увлёкся времяпрепровождением с Марио. Неосознанно тянулся к нему, как кот на лучи весеннего солнца. Жмурился, прося ласки, и едва ли не мурчал, получая её. Нападающему казалось, что весь мир, всё самое хорошее и прекрасное поместили в Фернандеса. Он засыпал и просыпался с мыслью о защитнике. А чувство, так внезапно зародившееся внутри, росло и ширилось. Чалов наполнился им, подобно сосуду, а теперь содержимое выплескивалось из него, причиняя боль вперемешку с наслаждением. – Не могу так больше, Кость, – сказал однажды Кучаеву Федя, когда они в очередной раз вышли на балкон перед сном – подышать воздухом. Полузащитник не перебивает, внимательно слушая своего друга. – Мне кажется, я скоро умру из-за него. Кучай молчит, теребя край футболки, думая, что не один Чалов навсегда останется во френдзоне. – Он такой хороший, – форвард смотрит на кромку ночного неба, представляя перед собой Марио. – Такой заботливый. Нежный. У него улыбка такая солнечная. Я так его люблю. Так сильно, что наверное всего мира мало, чтобы показать это. И я знаю, что мне сделать, чтобы он понял, как много он значит для меня и как сильно он мне нужен. Костя молчит, смотря на Федю, взгляд которого устремлён в горизонт. Думает о своём, разглядывая синеву ночных туч, чувствуя, что внутри досадно скребётся одинокая кошка. – Людям нужны люди, – парень устремляет взгляд на друга, который стеклянным взглядом смотрит в небо, только закончившее алеть от заката. – Все мы нужны друг другу. Тебе нужен Марио, а Марио нужен Денис. – Кучаев переводит взгляд на заломленные пальцы, а потом обратно вдаль. – Жизнь – просто большая цепочка нужных друг другу людей. По большей части это не взаимно. – Звучит грустно, – Федя смотрит на друга, подмечая, что тот как-то осунулся. – Как есть, – бесцветно отвечает парень, а потом грустно усмехается своим мыслям. – Но когда есть взаимность, то мир вокруг расцветает. Ведь теперь ты можешь подарить всю свою накопленную нежность и заботу кому-то, а хранить её глубоко в душе, заставляя киснуть и портиться, отравляя тебя. Ты просто счастлив. Счастлив от того, что тебе есть о ком позаботиться, есть тот с кем ты готов разделить свою нежность и боль. Поэтому человеку нужен человек. Виснет тишина. Кучаев выглядит до того несчастным, что Чалов не выдерживает и притягивает его к себе за талию, обнимая. Тот в свою очередь прижимается ближе, смыкая свои руки где-то под его лопатками. Грудь давит мощнейщее чувство дежавю. – Ты прав. Людям нужны люди. Всё до безумия просто. Феде нужен Марио. Марио нужен Денис. Денису нужен Марио. Он выпадает. Вот и всё. – А теперь пойдём спать.***
Федя выходит на небольшое поле возле базы, замечая одиноко сидящую прямо на траве фигуру. Ветер треплет его светлые вихры, заставляя ёжиться от холода. – Кучай? Костя оборачивается на голос, замечая его и тут же расплываясь в усталой улыбке. – Привет, Федь. – Что ты тут делаешь? – голос звучит больше с раздражением, чем с радостью. – Извини, что помешал, – расстроено сникает Кучаев, порываясь встать и уйти. – Да сиди ты! – Чалов с силой усаживает его обратно, тут же падая рядом. – Я просто к тому, что час почти поздний, а ты всё ещё тут. Полузащитник смотрит на небо, не отвечая на последнюю реплику. А потом вдруг неожиданно ложится на траву. Нападающий смотрит на него, а потом ложится рядом. Их руки оказываются рядом – так, что можно почувствовать холод Костиных ладоней. Федя смотрит на небо, думая о том, что ему нужно перестать зацикливаться на одном человеке и о том, что людям нужны люди. Рассматривает мириады звёздных капелек тяжело вздыхает и думает, что он в общем-то беспросветный дебил, когда смотрит на аристократичный профиль Кости, вспоминая при этом профиль Марио. Думает, что нужно научиться отпускать то, что не твоё, чтобы наконец-то увидеть своё рядом, совсем-совсем под боком. Осторожно касается руки Кучаева, переплетая их пальцы. – Кость, – зовёт парня Федя, согревая его ладонь. – Мм? – Кучаев смотрит на него туманным взглядом, вновь вызывая чувство дежавю. Кажется когда-то он смотрел на кого-то точно так же. – Одевайся теплее...