Феникс

      Снова оказавшись в комнате Джии, я первым делом принялась искать её телефон. Возможность хвататься за голову и предаваться панике мне ещё представится, в этом я была уверена. Сейчас же я должна сосредоточиться на поиске хоть какой-нибудь для себя ясности.       Вспоминая основной сюжет «Чумовой пятницы», «Мальчика в девочке» и прочих подобных фильмов, я уже строила определённые догадки.       Но всё же, найдя телефон там, где и рассчитывала, — под подушкой хозяйки комнаты, я тут же уставилась на экран.       — Спасибо тебе, Боже, за фейс-айди, — пролепетала я, наблюдая, как гаджет считывает биометрию моего лица и пускает в тайный цифровой мир девушки по имени Джия.       Первым делом я зашла в её Инстаграм. Какими бы ни были мои собственные догадки, я должна была убедиться, что не свихнулась окончательно и не жила всё это время в иллюзорном образе несуществующего человека. И ещё в том, что всё вокруг — та же самая реальность, в которой существовал и мой мир. Вдруг я оказалась в какой-нибудь киноленте или же стала героиней неизвестной мне книги? Да, я видела фильмы и с подобным сюжетом.       Так что, даже не рассматривая фотографии чужого аккаунта, я сразу бросилась вбивать дрожащими пальцами собственный никнейм в строке поиска. Сердце колотилось как безумное, пульсация в висках усиливалась. Но не успела я полностью ввести необходимые символы, как нужное имя само появилось в списке предложенных. Это было так, как если бы я всё это время летела в пропасть к крокодилам, а по итогу выяснилось, что рептилии*-то плюшевые, да ещё и смягчили мне приземление.       Я облегчённо выдохнула, убедившись, что Хейли Дэвис всё же существует. Та самая: стройная, высокая, темноволосая красотка, какой я ещё вчера была. Она взирала на меня с сотен выложенных мною же фотографий.       Хейли Дэвис. Две тысячи четыреста пятьдесят один подписчик. Хм… А это здорово, за последние сутки добавилось ещё около тридцати.       Открывая последнюю фотографию, я вспоминала, как она была сделана. Буквально вчера, накануне всего этого несусветного бреда, который теперь творился со мной. На фото я и Кира — моя лучшая подруга. Мы обе, с лучезарными улыбками, ловим удачный для фото свет. На мне стильный брючный костюм, лёгкая кружевная майка, виднеющаяся под ним и соблазняющая эффектным вырезом. Селфи сделала Кира, когда я заехала за ней тем утром.       Отлично, значит, я существую. Это, мать вашу, огромная радость! Я ликующе подпрыгнула на кровати, подкинув и, всё же с трудом, но поймав телефон. Конечно же, я не могла так быстро привыкнуть к этим пальцам-сарделькам, которые так сильно отличались от моих собственных — длинных, изящных и обязательно наманикюренных.       Теперь больше шансов, что моя догадка может оказаться верной. Что же, не худшее развитие из возможных. Вероятно, душа Джии оказалась в моём теле, а моя — в её. Наверное, бедняжка тоже в панике. Надеюсь, она не устроит моим родителям сумасшедший дом, который я потом в жизни не разгребу? Не хотелось бы остаток выпускного класса сдавать анализы на наличие наркотических веществ в крови…       Нужно срочно позвонить на мой телефон. Джия наверняка узнает свой номер и обо всём догадается. Мы сможем всё это исправить. Нотки оптимизма зарождались в душе, наполняя меня надеждой.       И только я собиралась выйти из приложения, чтобы приступить к осуществлению намеченного плана, как моё внимание привлекло нечто странное.       — Какого чёрта Стелла Миллер оставляет под моим фото плачущие эмодзи? Да ещё и в таком количестве… — пробурчала я себе под нос.       Стелла Миллер училась в моём классе, любила льстить и копировать стиль у самых популярных в школе девочек. Мы с ней никогда не были друзьями, но она и прежде часто оставляла комментарии под моими фото. Обычно это были слащавые фразочки, комплименты и смайлики с сердечками.       Неприятный горчащий привкус появился во рту отголоском дурного предчувствия. Я робко открыла все отзывы к своему последнему посту, и на меня жуткой леденящей волной обрушился поток скорби. Ребята из школы, просто знакомые, люди, которых я и вовсе никогда не видела, — все выражали соболезнования моей семье, писали слова сочувствия и сожаления…       Какого, мать вашу, чёрта вы тут устроили?! От былого оптимизма не осталось и следа. Мысли метались от одной нелепой к другой — той, что казалась ещё хуже. Я вчитывалась в оставленные десятками людей послания и не могла взять в толк, что же именно здесь происходит. Единственную наиболее логичную догадку уверенно отрицало моё сознание. Ведь такого просто не может быть… Нет. Нет и ещё раз нет!       Я суетливо, еле попадая пальцами по нужным буквам, ввела в поисковике своё имя. И с влажными от страха ладонями стала ждать, что же выдаст мне Гугл.       Чувствуя, как холод обрушивается на меня ледяной глыбой, я смотрела на десятки статей о страшной трагедии. Об автокатастрофе, которая произошла накануне вечером. Единственный, кто находился в автомобиле — ученица выпускного класса, гордость старшей школы — красавица Хейли Дэвис, — не выжила, скончалась на месте от полученных травм…       Нет-нет-нет… Я судорожно замотала головой.       — Это какой-то бред, — сипло, глухо, почти истеричным голосом.       Горечь встала комом, голова шла кругом. Для меня всё кончено? Меня больше нет? Неужели это действительно правда?       Отрицание. Наверное, именно так диагностировал бы моё состояние абсолютно любой психотерапевт. Эта дикая, абсурдная до сюрреалистичности ситуация выбила меня из колеи. Я металась по комнате неизвестной мне девушки, совершенно сбитая с толку.       Что мне теперь делать?       И, не успев осмыслить дальнейшие действия, я открыла карту на телефоне Джии и вбила нужный мне адрес.       Ехать всего сорок минут, не так и долго. Надеюсь, у этой девчонки есть машина? Порывшись на столе и в карманах верхней одежды, которая валялась на стуле, ничего похожего на автомобильный ключ я не нашла.       В спешке я обула первые попавшиеся кеды, накинула на пижаму со слонами безразмерную джинсовку и сбежала вниз, мысленно проклиная чёртову одышку.       — М-мама… — протянула слишком коряво и неестественно, старательно отводя взгляд от незнакомой мне женщины., — можно взять твою машину? — Чёрт, а я ведь даже не знала, есть ли у Джии права… И есть ли машина у её мамы?       Подняв взгляд, я заметила, что женщина смотрит на меня обеспокоенно, разомкнув губы и, очевидно, подбирая подходящий ответ. Ладно… Попробую надавить:        — Кое-что случилось с… С одной девушкой. Я потом тебе всё объясню. Мне просто очень нужно уехать. Ненадолго… Правда-правда! Просто… Мне нужно… Очень нужно. — Я лепетала, как заводная, в целом, конечно же, не соврав. С одной девушкой действительно случилась беда. Со мной. И я… Не знаю, о чём именно тогда думала, но была уверена точно только в одном — я должна там быть. Должна увидеть свою семью, своих друзей, себя, в конце концов. Должна убедиться, что всё, прочитанное мной, — правда. Что это не изощрённая бредовая шутка какого-нибудь придурка. Я должна была убедиться, что это действительно конец.       К моему огромному удивлению, мать Джии всё же дала мне ключи от машины. Так что, спустя пятнадцать минут после странного для нас обеих разговора, я уже мчалась на белоснежной Ауди по федеральной трассе к соседнему небольшому городку. Отчаяние подкатывало сильнее с каждым преодолённым километром. Так что, сразу же за табличкой, оповещающей, что я въехала в Ньюпорт, штат Род-Айленд, я была вынуждена сделать остановку. Заглушив мотор, я упёрлась лбом в руль, стараясь изо всех сил унять рыдания.       Сознание жгло одна короткая мысль: «Меня больше нет».       Меня нет… Как такое вообще стало возможным?..       Успокаивать рыдания пришлось не меньше десяти минут. Тело била нервная дрожь, и, снова выехав на дорогу, я не набирала скорость выше сорока миль в час. Медленно подкрадываясь к месту назначения, я поняла, что вовсе не уверена, действительно ли готова это сделать. Сейчас всё происходящее может оставаться лишь чьей-то злой шуткой.       Ну застряла я в теле незаурядной пухлой девчонки — и что? Однажды я вернусь в своё. Вероятно, когда выполню какую-нибудь отведённую мне миссию. Но если я увижу собственными глазами, что всё, написанное обо мне в Гугле, — правда, то буду вынуждена принять новую реальность. Принять то, что меня больше нет. Моя короткая жизнь оборвалась на переезде рейсовой электрички, на котором я какого-то чёрта прошлым вечером застряла.       Отчаяние и паника подкатили к горлу отвратительным комом, и мне снова пришлось остановиться. Я вывались на душный густой воздух, и меня тут же стошнило.       Моя реальность не может быть такой. Она не должна. Я звезда своей школы! Мне пророчили яркое будущее. И что теперь?       Меня вырвало снова.       Всё происходящее казалось отвратительным до тошноты. Но чему меня научили родители, кроме того, что совокупность заботы, теплоты и любви — вовсе необязательно залог для существования семьи, — так это тому, что бегством проблемы не решить. Ситуация не перестанет существовать только оттого, что я сделаю вид, будто её нет. Так что, собрав остатки своих сил, я всё же доехала до дома, где ещё вчера оставалась живой дочерью своих родителей.       Меня удивило количество людей, толпящихся на подъездной дорожке и на крыльце. Я сидела в машине, обездвижено за всем наблюдая.       Моя мать порхала среди присутствующих, предлагая им то разнообразные закуски, то бокалы с чем-то алкогольным. На её лице — безукоризненно аккуратный макияж и ни капли тоски, и взгляд остался таким же, как и прежде, когда вскользь коснулся меня.       Сердце закололо. Горькая боль осадком скатывалась по языку внутрь меня, будто я зачерпнула её огромной ложкой. Казалось, моя мать была рада, что такой пышный приём состоялся именно в её доме. И, быть может, совсем чуточку жалела, что всё это не в её честь.       Отца же даже не было видно. Быть может, он и вовсе не смог выбраться с работы и всё ещё находился в столице, под предлогом командировки трахая свою любовницу, которая была лишь немного старше меня.       Такова моя семья — каждый сам по себе. Я не должна удивляться.       Сцепив руки в замок, я будто запирала в себе все эти болезненные эмоции.       Глубоко вздохнув, я скользнула взглядом по собравшейся толпе в поисках знакомых лиц, и нашла свою подругу Киру. Она сидела на качелях, опустив голову. Ну хоть кто-то действительно тоскует, что меня не стало. Горькая усмешка криво изогнула губы.       Кира вздёрнула подбородок, и я увидела в её глазах слёзы. Моя дорогая девочка… Я зажала рот ладонью, чтобы не заскулить от нахлынувших чувств. Но тут же поняла, что оказалась полной дурой. Кира бросилась к компании ребят, которые только что появились на ступенях моего дома. Она будто играла в драматическом спектакле. Грациозно кинулась в объятия одного из парней, её тёмные густые волосы облепили мокрое от слёз кукольное личико, и она вся задрожала от горьких рыданий. Но это, похоже, сработало, потому что парень, к которому она жалась, тут же её обнял. Присмотревшись, я узнала и его. Высокий футболист Кевин учился в нашей школе и давно нравился моей дражайшей подруге. Вот только не обращал на неё никакого внимания. До этого момента, очевидно.       Кевин повернулся к друзьям, не выпуская безутешную Киру из объятий, и я заметила, как Кира поднесла телефон к лицу, включая фронтальную камеру и поправляя макияж. Чудесно…       — Кажется, я видела здесь достаточно… — мой голос звучал слишком сипло, почти безжизненно.       Я смахнула слезинки с пухлых щёк и уже хотела было отъехать, как заметила невысокую девушку на другой стороне улицы. Её глаза были красными от слёз, волосы растрёпаны так, будто она сегодня и не расчёсывалась. Её взгляд был прикован к дому. Она выглядела так, будто не может двинуться: ни отвести взгляд, ни сделать шаг, чтобы присоединиться к остальным гостям.       Я сжала зубы до болезненных ощущений в челюсти. Как так вышло, что единственный человек, который действительно бескорыстно грустит о моём уходе, это соседская девчонка, с которой мы не общались с начальной школы?       Она перевела свой остекленевший взгляд в мою сторону, и я замерла. Отчего-то я просто смотрела на неё, не в силах перестать, и это было до безумия странно. Девчонка подняла руку и махнула мне. Я судорожно кротко кивнула, будто у меня свело мышцу, затем завела мотор и тут же помчалась прочь, как если бы неведомая сила утягивала меня за собой.       Я не знала, куда мне ехать и что делать дальше. Сначала наматывая круги по городу, в котором прежде жила, я не сразу и заметила, что уже оказалась на федеральной трассе. Опустив боковое стекло, я жадно хватала ртом воздух. Это не помогло избавиться от режущих изнутри чувств. Не избавило и от удушливой реальности, обхватившей моё горло.       Спустя несколько часов, оказавшись в доме Джии, я тут же рванула наверх. Мать девчонки, в теле которой я теперь застряла, последовала за мной. И мне бы сдержаться в её присутствии, перетерпеть ещё каких-то несколько минут, но тяжесть этого дня буквально сбила меня с ног. Не добравшись до кровати, я рухнула на пол, захлёбываясь горькими слезами.       Мама Джии опустилась рядом и просто обняла. Тем вечером не было ни излишних расспросов, ни попыток докопаться до истины, вопреки моим протестам. Она просто сидела рядом, не выпуская из объятий, и гладила меня по голове, окутывая странным, неизвестным мне прежде чувством. От которого, всё же, та тоска, что сегодня наведалась ко мне, навалилась ещё сильнее. Ведь той, о ком так заботилась эта женщина, больше здесь нет. И я не могла быть уверена, что она когда-нибудь появится вновь.