— Страх всегда притягивает именно то, чего ты боишься. А если ты ничего не боишься, ты становишься невидим. Лучшая маскировка — это безразличие. Виктор Пелевин «Чапаев и пустота»
После того, как хоть и недолго, но работаешь с полицией, уже отвыкаешь сидеть в душном классе на уроке под рассказы учителя. Конечно, офис в полиции мало отличается от школьного класса, если задуматься. Там также душно, но одноклассников заменяют взрослые полицейские, а вместо того, чтоб слушать учителя, ты слушаешь указания шефа, или искажённый голос таинственного Л Иногда приходит мысль о том, что никакого Л и не существует, а его голос — это всего лишь работа какой-нибудь высокоинтеллектуальной машины. Быть может, все дела на самом деле раскрывал Ватари? И чтобы не подвергать себя опасности, он создал искусственный интеллект, который скрывает от мира и выдаёт за настоящего детектива, а сам притворяется посредником. Нет, вряд ли, слишком запутано даже для такого дела. — Мацуда Рин! — голос учителя вырывает меня из паутины мыслей и заставляет поднять на него глаза. Судя по строго нахмуренным бровям и сосредоточенному взгляду, он звал уже как минимум трижды. Похоже, я начала засыпать. — Отвечай. Я же не услышала вопроса… Что делать? Так, если отталкиваться от того, что сейчас у нас урок английского, и учебник открыт на тексте, то скорее всего надо прочитать и перевести. Но если учитель спросил другое, то выйдет глупая ситуация. Лучше сознаться честно. — Извините, я не услышала вопроса. — после моих слов многие одноклассники начали перешёптываться и хихикать. Как дети малые. — Мацуда, ты уже второй раз приходишь с невыполненным заданием. — учитель устало вздохнул, будто говоря что-то в духе «За что мне такое наказание?» — А на уроках ты либо о чём-то мечтаешь, либо спишь. — переведя взгляд на парту позади меня, он вновь вызывает ученика. — Тогда ты, Ягами. — Мацуда и правда странная в последнее время. — где-то с боку я услышала шёпот одной из одноклассниц. — Я слышала, что она связалась с наркоманами, и теперь зависает с ними по ночам. — к разговору практически сразу подключилась её подруга, сидевшая рядом. — А я слышала, что полезно думать своей головой, а не слушать всякие бредни. — пронеслось в моей голове, после чего я вынула карандаш из-за уха и продолжила рисовать. В этих комментариях с их стороны редко можно услышать что-то умное, так как сами они умом не блистают. Не считаю себя намного умнее их, но… Опускаться до сплетен о ком-то просто от нечего делать лично мне кажется глупым. Время на уроке тянулось так медленно, что казалось, будто бы прошла целая вечность, когда самом деле — всего полчаса. Всё это время меня не покидало предчувствие того, что сегодня что-то случится. Не могу точно знать, хорошее, или же плохое, но именно неизвестность и пугает больше всего. Может быть сегодня мы наконец-то выйдем на Киру? Вряд ли, у нас слишком мало информации о нём, кроме того, большинство улик довольно-таки спорные. Звонок с урока оповещал о том, что пора бежать в полицейский участок для дальнейшего расследования. Пока я шла по школьному коридору среди толпы учеников, предчувствие только усиливалось, и это заставило меня ускорить шаг и выбежать на улицу. Уже на выходе со школьного двора, мне удаётся различить среди всех шумов рингтон телефона. Взяв трубку в руки, наконец вижу, что звонит брат. Если он звонит в рабочее время, то это действительно что-то важное. В противном случае, братец не стал бы звонить посреди дня. — Алло. Что-то случилось? — спрашиваю я, подняв трубку. — Рин, быстро беги в полицейский участок. Это важно. — Тода протараторил эти слова и повесил трубку. И всё-таки чутьё в этот раз не подвело. Если он позвонил и сказал быстро бежать в участок, значит там что-то действительно серьёзное. Судя по тону, он был чем-то очень взволнован.***
Как только я зашла в отдел, меня настигла картина, которую увидеть после 2 недель работы тут просто не ожидаешь. Обычно в отделе человек под 50, а то и больше, но сегодня здесь царит фактически гробовая тишина, а оставшиеся шесть полицейских смотрят на меня. Как будто все остальные полицейские, занимающиеся делом Киры, вымерли. В другом случае, я бы посмеялась с такой мысли, но в данной ситуации это может и не оказаться шуткой. — Что случилось? — спрашиваю я, подойдя к брату. Он только открывает рот, чтоб сказать что-то, но его опережает Ягами-старший: — Рин, Кира убивает всех, кто ему мешает, даже если это не преступник. — шеф не сообщил мне ничего нового, так как это было уже давно понятно. — Ты слишком молода для такого опасного дела, поэтому задумайся о своей жизни. — снова та же пластинка. Не люблю, когда люди недооценивают меня из-за возраста. — Ты действительно хочешь дальше заниматься расследованием? Мне то же самое говорили все полицейские из отдела раз в три дня точно. Их можно понять, у многих из них есть дети, которых они бы даже на пушечный выстрел не подпустили к этому делу. Именно поэтому они против моего участия, ведь я для них такой же ребёнок. Тода тоже мог бы начать отговаривать меня, но, в отличие от других, он прекрасно знает, что это бесполезно. — Да, я продолжу заниматься расследованием. Кира ведь не сможет убить меня, если не знает моего имени, так? — честно говоря, мне с трудом верилось, что его убедят мои доводы. Но попробовать стоит. — Да и как я говорила раннее, он если и увидит меня, то в жизни не подумает, что я как-то связана с полицией. — это один из немногих случаев, когда я радуюсь тому, что выгляжу младше своих лет. Так будет проще потеряться в толпе. — Да и мне спокойнее будет за брата. — на секунду оборачиваюсь на Тоду, на что он виновато смотрит в пол. Будто извиняется передо мной за то, что заставляет беспокоиться. Дурашка. — Если он в деле, то я тоже. — Л, семеро человек готовы бороться со злом даже ценой собственной жизни. — Ягами устало сложил ладони на манер домика около лица и посмотрел на небольшую камеру, рядом с ноутбуком Ватари. Значит, остальные испугались и отказались от этого дела. И это ещё полицейские? Когда появилось сложное дело, они просто поджали хвост и сбежали, как мыши от кота. Я понимаю, что им, как и любым другим людям, может быть страшно за свои жизни и жизни их родных. Но тем не менее, разве их не предупреждали, что рано, или поздно придётся рисковать? — Я верю вам. — судя по всему Л не был напуган тем, что нас осталось мало. — У вас сильно развито чувство справедливости. Аизава резко подскочил со своего места, упершись рукой о стол. Он явно не был дружелюбно настроен по отношению к человеку по ту сторону монитора. — Постойте-ка! — кудрявый говорил чётко и громко, разворачиваясь так, чтоб его было видно в кадре. От того, что его брови были нахмурены, на лбу появились складки. — Л сейчас сказал, что доверяет нам. Но мы не можем ему пока доверять. — его отчасти понять можно. Доверять Л — это почти то же самое, что сражаться с человеком-невидимкой. Никогда не знаешь, кто он, и чего от него ждать. С каждым словом взгляд мужчины становился всё более и более суровым. — Ты никогда не показываешь своего лица, только отдаёшь приказы! Мы с человеком-невидимкой работать не желаем! — Аизава-сан, это жёстко. — я постаралась смягчить его пыл. Вдруг Л примет это за дерзость и откажется с нами работать? — Всё же без его помощи нам придётся непросто. Хоть мы и не знаем о нём ничего, но он явно сражается на нашей стороне. — Л. — шеф разговаривал куда более спокойно, но, видимо, думал точно также. — Если ты хочешь работать вместе с нами и поймать этого преступника, нам надо познакомиться. В воздухе повисла тишина, которую ни полицейские, ни Л, ни Ватари не спешили нарушать. Скорее всего, таинственный детектив думал, как быть дальше. Ведь он никогда не показывался на публике из своих личных соображений, и готова поспорить, делать он этого не хочет. На секунду я решила, что он сейчас просто откажется работать с нами, но эта мысль быстро вылетела из головы. Всё-таки Л взрослый человек, он не станет, как ребёнок, убегать при первой же трудности. — Мне нужна ваша помощь, и я могу доверять всем вам. — после этих слов детектива, мужчина в плаще развернул ноутбук к монитором к нам. На экране высветилось небольшое окошко текстового редактора, в котором медленно начал появляться текст. Когда он прекратил набираться, все полицейские и я вместе с ними подошли поближе, чтобы разглядеть послание Л. Все, что что теперь будет происходить, должно оставаться в тайне. Так гласила надпись, которая сразу же стёрлась, как только все её прочитали. Полицейские вновь начали о чем-то шептаться. Похоже, их всех терзали сомнения насчёт этого Л. Не скрою, личность странная и загадочная. Скорее всего, мы встретимся не с ним, а с подставным лицом. Но с другой стороны, если он нам доверяет, то должен предстать перед нами сам. Скоро я собираюсь встретиться с вами — людьми, которым я доверяю. Вы никому не должны говорить об этой встрече и о том, что вы на ней узнаете. Никому, включая вашу семью, друзей и других полицейских. Если вы можете гарантировать, что никому не проболтаетесь, то доверьтесь мне и приходите. Обсудите это предложение. Те, кто согласен на мои условия, возвращайтесь сюда. Тогда я сообщу место и время встречи. Мы все переглядывались между собой, явно не решаясь заговорить, или сделать что-либо первыми. Лишь спустя пару секунд Ягами-сан встал с насиженного места и направился к выходу в коридор, жестом показывая всем нам идти за ним. Мы все послушно последовали немому указанию и направились за шефом. Атмосфера напряжённая, возможно сейчас мы поделимся на два враждующих лагеря. Те, кто будет вместе с Л, и те, кто категорически против. Непонятно, кого останется больше, и что же будет дальше. — По-моему, не стоит доверять Л. — начал говорить тот полицейский, единственное имя которого я не помню. — Лучше продолжим расследование самостоятельно. — он нахмурился и дальше озвучил одно из моих предположений. — И кто гарантирует, что он встретится с нами лично, а не подсунет двойника? — Он это вполне может сделать. — набираю побольше воздуха в грудь, дабы не показать, что сама волнуюсь. — Но с другой стороны, он пообещал встретиться с нами лично. И хочется верить, что он сдержит своё слово. — Я верю Л, ему нужна наша помощь. — пока что со мной заодно был только братец. В отличие от него, я не могу доверять Л до конца, но и нам, и ему нужна помощь друг друга. Мы не справимся с Кирой, если будем действовать вразнобой. — Если он разрешил столько сложных дел в одиночку, зачем ему наша помощь? — продолжал полицейский гнуть свою линию, повысив немного тон. — Л с самого начала сказал, что ему понадобится наша помощь. — сосредоточено произнёс Ягами, вглядываясь в одну из стен. По взгляду было видно, что он обдумывал очень важное решение. — Он знал, что всё так получится. — после этих слов все до одного удивлённо переглянулись. Я не совсем поняла, что шеф хотел этим сказать. — Среди нас было много людей, не доверяющих Л. Сначала все начали отказываться от этого дела, а потом произошла утечка информации. — вывод напрашивался сам собой. — Он не мог нам доверять. Конечно, ведь вполне возможно, что отказавшиеся полицейские начали придавать огласке то, что надо держать в тайне. — Он ждал, пока останутся те, кто верит ему и кто готов сражаться со злом, не боясь смерти. — в такие моменты, я совсем не понимаю, почему моего брата принимают за дурака. Он часто говорит довольно умные вещи, и уже на этой почве можно сделать вывод о том, что несмотря на своё поведение, он в некоторые моменты даже лучше некоторых. Полицейский, чьего имени я не помню, нахмурился ещё пуще прежнего и, сжав кулаки, направился к выходу. Было и без слов понятно, что он не готов поверить таинственному детективу и сражаться вместе с ним. — Ну, если вы собрались работать с Л, на меня не рассчитывайте. — сказал он, выходя из полицейского участка. Мужчины вновь начали переглядываться друг с другом, будто на уровне телепатии пытаются решить важный вопрос. Остаться, или уйти? Если нас останется совсем мало, дело плохо. Конечно, остаться должны только те, кто готов довериться и сражаться, но было бы неплохо, если бы нас было больше. Перспектива умереть в 17-18 лет меня вовсе не радовала, но убегать уже поздно. Если уж взялась за это, до буду держаться до конца. — Я попробую поверить Л. — обречённо вздохнул Укита, понимая, что так будет лучше. Аизава же просто сдержано кивнул, будто давая понимать, что его это совсем не радует, но он всё равно останется и попытается поверить. В отличие от ушедшего, он всё же придерживается здравого мышления, а не идёт на поводу эмоций. Мы вшестером вернулись в отдел, где нас всё также ждал Ватари, повернув ноутбук в сторону двери так, чтоб мы видели. На экране был открыт всё тот же текстовый редактор, в котором буква за буквой появлялось новое послание. Сейчас я нахожусь в одном из номеров отеля Тейто. Каждые несколько дней я буду менять отели. Так что теперь здание полицейского участка будет штаб-квартирой только на словах. Настоящая штаб-квартира будет у меня в номере! Узнайте у Ватари, где я остановился и приходите сюда до полуночи. Я буду ждать.***
Стоя перед возвышающимся над нами и светящимся зданием отеля, мы долго не решались зайти за стеклянные двери. Ожидание неизвестности всё больше поглощало меня, как и остальных. В любом случае, всем было интересно кто такой этот L, и он ли это вообще будет. — Ты боишься? — заметив моё сосредоточенное лицо, поинтересовался Тода. Однозначно, он больше всего волновался за меня. Ему, как старшему брату, тяжелее всего допускать меня к такому опасному делу. Куда тяжелее, чем рисковать своей собственной жизнью. — Нет, всё нормально. — я постаралась улыбнуться, чтобы его успокоить. — Просто немного волнуюсь. Если честно, я всегда волнуюсь перед тем, как познакомиться с новым человеком. Не важно, мужчина он, или женщина, это волнение присутствует в любом случае. А это ещё и всемирно известный, но в то же время, таинственный детектив. Но в то же время, не факт, что ждёт нас именно он, а не двойник. Чуть чуть постояв, мы всё же заходим в отель. В большом красивом холле уже почти никого не было, кроме персонала. Довольно позднее время для похождений, и самое идеальное для расследования, потому что никто не помешает. Лифт, в котором мы поднимались, оказался настолько просторным, что там без труда поместилась вся группа расследования. Чем ближе мы подбирались к Л, тем больше я начинала нервничать. А противное гудение лифта ещё больше действовало на нервы. В голову начали лезть самые разные мысли. Скорее всего, тот полицейский прав, и мы встретимся не с детективом, а с кем-то специально подосланным. Но всё же, он обещал встретиться лично. Больше всего я опасалась другого. Вдруг это проделки Киры? Может быть, он нас сейчас всех заманит в ловушку и убьёт… Тогда никакого дела мы уже не раскроем. И вот он час X. Мы стояли на том самом этаже перед дверью того самого номера, который сообщил нам Ватари. У каждого из нас разные представления о том, кто ждёт нас за дверью. Западня Киры. Подставное лицо. Настоящий Л. И если это настоящий Л, то какой он? Мужчина, или женщина? Сколько ему лет? Как он выглядит? Можно ожидать чего угодно, но именно неизвестность больше всего пугает. Шеф Ягами решительно выступил вперёд нас всех и постучал в дверь. В такие моменты ожидаешь, что сейчас как в ужастике распахнётся дверь, а там темнота, но нет… Ручка двери дёрнулась, и проход освободился. — Я вас ждал. — из укрытия донёсся низкий бархатный голос, по которому можно определить только одно. Л — определённо мужчина. — Заходите. Мы переглянулись с братом и одновременно сглотнули. На секунду сердце ушло в пятки в ожидании того, что сейчас будет, но мы всё же прошли в номер, закрыв за собой дверь. Как я представляла себе Л? Было несколько вариантов. Первый: Л — солидный мужчина в годах, наряженный в какой-нибудь костюм и с уложенными чёрными волосами, с небольшими вкраплениями седины. Второй же вариант напоминал некое подобие Шерлока Холмса из романов Артура Конан Дойла. Мужчина средних лет с трубкой, или сигаретой в зубах и проницательным взглядом. Третий, который казался самым маловероятным: Л — пожилая английская женщина на подобие мисс Марпл из романов знаменитой Агаты Кристи. Но человек, стоящий перед нами, явно не соответствовал ни одному из представлений, которые были в наших головах. По виду ему никак не больше 23 лет, а из-за больших глаз он и вовсе выглядит немного по-детски. Вернее, мог бы выглядеть, если бы глаза были чуть более сияющими. Бледная кожа и мешки под глазами говорили о том, что парень почти не выходит на улицу и спит очень мало, если спит вообще. Одет он в совершенно простой белый свитер и поношенные джинсы, а обувь на ногах вообще отсутствует. Из-за торчащих во все стороны чёрных волос средней длины, парень почему-то отдалённо напомнил мне ежа. Угрюмого ежа с хроническим недосыпом. — Я Л. — произнёс брюнет настолько спокойно, будто говорил что-то вроде «Сегодня будет облачно». — Ну да, конечно. — выдаю я несколько холодным и даже грубым голосом. Слабо верится, что этот парень — тот самый Л. Может его сын, или вообще левый человек. — А я тогда поп-идол Рьюга Хидеки. — Рин, это грубо. — Тода постарался произнести это так, чтобы слышно было только мне. Он прав. Реакцией на мои слова послужил лишь многозначительный взгляд парня, которым он будто спрашивает: «Ты дура, или притворяешься?» На секунду стало даже немного стыдно. Я не люблю язвить людям, но тут эмоции взяли надо мной верх и вырвались наружу. Он, конечно, не намного старше меня, но разговаривать таким тоном мне не следовало. Полицейские по очереди начали представляться, показывая якобы Л свои удостоверения. Не очень осторожный шаг с их стороны в данной ситуации. Если этот парень Кира, то убить нас сейчас ему ничего не помешает. Дождавшись, когда все договорят брюнет складывает пальцы на манер пистолета и направляет на нас. — Бах. — когда он это сделал, мне показалось, что это всё большая шутка, и сейчас выскочит кто-то с криками: «Улыбайтесь, вас снимает скрытая камера!» Но вместо этого парень продолжил. — Если бы я был Кирой, все, кроме Мацуды-чан, были бы уже мертвы. Я немного удивилась, когда он упомянул мою фамилию, но потом вспомнила, что агенты ФБР следили за всеми полицейскими и их семьями. А значит, за братом и мной слежка тоже была. И поэтому если он действительно Л, то наши имена для него не тайна. А если он Л, то бояться нам нечего. — Кира может убить, зная только лицо и имя, вы это уже поняли. — он продолжал говорить, проходя вглубь номера. Его голос и выражение лица были настолько ровными и безэмоциональными, что казалось, будто парень не знает о эмоциях ровным счётом ничего. — Не называйте своих имён кому попало. Мы все проходим вслед за ним в большую светлую гостиную с панорамным окном. Перед нами стоял небольшой столик, раскрашенный в такой цвет, будто он предназначен для игры в шахматы. Но ни фигур, ни стульев рядом не наблюдалось. — Выключите свои телефоны и сложите на этот стол. — бледной рукой брюнет указал на этот самый столик. Делать нечего, пришлось последовать его просьбе. Достав из кармана чёрный мобильник-раскладушку, я нажимаю на кнопку выключения и жду, когда экран окончательно потухнет, а после этого кладу туда, куда сказали. С одной стороны я его понимаю, это меры предосторожности, чтобы не допустить утечки информации. Но больше чем уверена, никто из присутствующих даже не собирался записывать разговор, или же по-тихому фотографировать Л на телефон. Во-первых, это несерьёзно. Во-вторых, это никому из присутствующих не нужно. — Л! — судя по сердитому тону и нахмуренным бровям Аизава-сан был недоволен как минимум. Он с самого начала не хотел здесь появляться, а уж следовать приказам детектива, который ещё и младше него лет на 10, тем более. — Ты правда считаешь, что мы будем записывать разговор и передавать информацию? Кудрявый недовольно фыркнул, но всё же положил небольшой серый телефон на стол, а следом за ним то же самое сделал и мой братец, печально вздохнув. — Лишняя осторожность, конечно, не помешает, но похоже он снова не доверяет нам. — Тода с сожалением посмотрел сначала на меня, а потом на своего кудрявого друга. Видимо, его задело отсутствие доверия. — Дело не в этом. — брюнет медленно подошёл к креслу и оглянулся, смерив спокойным взглядом своих серых глаз. — Я не люблю, когда разговор прерывается чьим-то звонком. Л вскарабкался на сидение обеими ногами, после чего остался в таком же положении, подтянув колени к груди. В таком положении он чем-то напоминал сидящую на ветке чёрную сову, высматривающую свою жертву в ночи. Это выглядело настолько забавно, что мне пришлось прикрыть рот рукой, чтоб никто не заметил моего смешка. К сожалению, почти все полицейские, в частности Аизава-сан и шеф, всё равно заметили бурную реакцию и с неким упрёком посмотрели на меня, будто мысленно сказали то, что обычно слышит от них Тода: «Мацуда, не веди себя, как ребёнок!» Братик же наоборот улыбнулся. Он как никто другой меня понимает. Более того, он мог подумать о том же, о чём и я. — Не вижу причин для смеха. — моё хихиканье не укрылось также и от детектива. Услышав его, парень посмотрел на меня холодным испытывающим взглядом. От этого взгляда стало настолько неловко, что я начала чувствовать, как резко краснею, и поэтому поспешила отвести глаза в сторону и извиниться. Мой голос прозвучал так тихо, что, скорее всего, меня услышали только те, кто стоял на близком расстоянии. — Нигде не записывайте то, что я сейчас буду говорить. — забыв о моём эмоциональном выпаде, Л вновь перешёл к делу, по ходу дела внимательно осматривая нашу команду.— Просто запоминайте. И не обсуждайте в отделе. В ногах правды нет, присаживайтесь. Мы приняли его приглашение и сели. Я поспешила занять место на диване рядом с братом, так как мне рядом с ним спокойнее. На креслах же расположились Аизава, Моги и Укита. На столе перед каждым из нас стояла красивая белая фарфоровая кружка с кофе. Выглядело так, будто они доставлены из Англии. Хотя, скорее всего, так и есть. Надо же, он подготовился к нашему приходу. На минуту в комнате повисло молчание, тишину нарушало только булькание от кусочков сахара, которые Л кидал в свой кофе. 2 буль… 4… 6… И с каждым новым буль мои глаза от удивления становились всё шире и шире, а брови ползли всё выше и выше. — Ты действительно будешь это пить? — даже в моей голове эта мысль прозвучала, как удивлённый выкрик. Будто бы в ответ на немой вопрос, пробежавший в моей голове, брюнет наконец-то берёт кружку в руки и делает глоток. Лицо не отображает практически никаких эмоций. Я ожидала, что он поморщится, поняв, что перебрал, но нет… Более того, он снова потянул руку к сахарнице. Неужели этого было мало? — Слушай, Л… — братик решил сразу перейти к делу, но был перебит детективом: — С этой минуты. — ровный до этой минуты голос приобрёл серьёзные нотки. — Обращаясь ко мне, зовите меня не Л, а Рюдзаки. Это мера предосторожности. — Хорошо, Рюдзаки. Если мы знаем, что нужно Кире для убийства, то ограничив информацию о преступниках, сможем уменьшить количество жертв. — мне понравилась идея Тоды, но если у Киры есть доступ к полицейской базе данных, то это бесполезно. — Тогда он будет убивать обычных людей. — Рюдзаки пресёк эту идею на корню. Возможно, он и прав. — Возможно, начнёт убивать полицейских. — я решила подключиться к рассуждениям, чтоб не сидеть тут просто так. А то таким образом, могу нигде и не пригодиться. — Насколько помню, он не стыдился убивать мирных жителей в случае, если они способны ему помешать. — после этих слов я смотрю на брата. — Твоя идея могла бы сработать, не будь у него доступа к полицейской базе данных. Но даже в этом случае… — Он понял бы, что это сделала полиция, и начал бы убивать обычных людей, а может даже и полицейских. Хотя странно, что он до сих пор не убил ни одного полицейского. — Л снова заговорил, отпив кофе, и перевёл взгляд на всех нас. — Кира молод и не любит проигрывать. — Молод и не любит проигрывать? — уточнил шеф, будто пытаясь поверить в слова детектива. Конечно, тяжело поверить в то, что убийца может оказаться ребёнком, или подростком, но всё же стоит прислушаться… — Да. — устало произнёс брюнет, опустив глаза. — Я тоже молод и не люблю проигрывать. Я знаю, о чём говорю. Вынуждена не согласиться с ним. Многие не любят проигрывать, и это не зависит от их возраста. Тем более, среди моих ровесников много людей, которые способны принять поражение. Это всё зависит от характера. — Рюдзаки, ты не мог бы изъясняться проще? — Ягами-сан, как и многие другие, не совсем понимал, что имеет ввиду Рюдзаки. Рюдзаки вновь отпил свой приторный кофе и посмотрел на шефа так, будто мысленно упрекнул его в непонимании элементарного. На самом деле, он и правда изъяснялся так, что людям, мыслящим по-другому, понять его тяжело. — Я примерно поняла, к чему ты клонишь. — было неловко говорить что-то при мысли о том, что я могла понять ход мыслей неправильно. Но всё же думаю, это надо сказать. — Принимает человек поражение, или нет, зависит от его характера, но никак не от возраста. То есть, кто-то и в 60 лет может не принимать поражение, а другой смирится, хотя ему может быть 10 лет. — Я не так выразился. — парень перевёл взгляд на меня, но в этот раз на его лице не читалось никакого упрёка. — Мацуда-чан, ты бы смогла принять поражение, если бы оно означало для тебя смерть? В ответ я только отрицательно помотала головой. Дураку понятно, что никакой человек в здравом уме не примет смерть спокойно. У всех работает инстинкт самосохранения, и если возникает опасность, то волей неволей будешь сражаться до последнего. — Вспомните, когда я объявил Кире войну по телевизору. — Рюдзаки вновь продолжил объяснять свои мысли по поводу убийцы. — Он, не задумываясь, убил моего двойника, хотя раньше убивал только преступников. — перед глазами вновь всплывает тот большой экран на улице, в котором, схватившись за грудь, упал замертво Линд Л Тэйлор. До того момента мне было как-то всё равно на Киру, ведь он убивал только преступников. Но когда он убил человека, который просто не согласен с ним, моё мнение поменялось. — А когда я объявил, что он находится в Канто, он стал убивать преимущественно японских преступников, тем самым словно бросая мне вызов. — брюнет сделал ещё один глоток кофе, и вновь обвёл взглядом всех находящихся в комнате. — Он хочет доказать нам, что его власть поистине безгранична. Он словно говорит: «Если от меня прячут настоящих злодеев, я буду убивать мелких преступников, а затем я перейду на невинных людей. Все люди в этом мире мои заложники. Я не виноват, это вы настоящее зло!» Вот так думает Кира. Если Кира мыслит так, как сказал Рюдзаки, то скорее всего он и правда подросток. Возможно, он даже младше меня на пару лет. Такой тип мышления свойствен людям в возрасте от 13 до 18 лет. Люди обычно именно в этом возрасте пытаются что-то кому-то доказать и считают своё мнение единственным правильным в силу недостатка жизненного опыта, или искажённого каким-то образом восприятия. Конечно, не все подростки и дети такие, но именно таких случаев очень много. В нашем случае, у него, или у неё искажённое представление нравственности и морали. И помимо этого, скорее всего, отклонение в психике. — Рин, всё нормально? — сбоку от меня послышался обеспокоенный голос Тоды. Вернувшись из собственных размышлений, понимаю, что я всё это время смотрела в стену. — Да. — отвечаю, переводя взгляд на взволнованное лицо брата. Интересно, сколько я так просидела? — Я просто задумалась. Все присутствующие полицейские удивлённо смотрели на Рюдзаки, пока тот что-то объяснял. Из-за того, что я пропустила часть его речи, находясь в своих мыслях, понять было сложно. Вообще, если слушать юного детектива с самого начала, то понять мысль, которую он пытается донести не так уж сложно. Но если пропустил хотя бы малую часть, то не поймёшь уже ничего. Это как изучать математику. Упустишь хоть одно звено — и дальнейшее будет уже непонятно. — Давайте подумаем, как использовать средства массовой информации. — предлагает Л, обводя всех присутствующих холодным безэмоциональным взглядом. Уж этот парень точно беспристрастен в расследованиях. — Например? — оживлённо поинтересовался Аизава-сан, наклонившись вперёд. Этот жест означал, что мужчина заинтересован. Судя по всему, он уже не жалеет о том, что пошёл с нами. — Можно объявить, что Америка в ярости из-за убийства агентов ФБР. — брюнет задумчиво приложил палецы ко рту, опустив голову так, что глаза спрятались под волосами. — И весь мир объявил Киру своим врагом. Развитые странны послали около полутора тысяч своих агентов в Японию. — сказав это, он вновь понимает глаза на нас. — Кира не сможет справиться с целой армией агентов. Все будут казаться ему врагами… — Точно! Если он действительно подросток, то это по-любому окажет на него давление, и он испугается. И на фоне страха, он вполне может себя чем-то выдать. — поняв, что сказала это вслух, я прикрываю рот рукой, надеясь, что никто не обратил на это внимание. Но к сожалению, все, включая самого Л, пристально смотрели на меня. — Рин, не надо перебивать Рюдзаки. — строгим тоном попросил шеф, после чего я покраснела от чувства неловкости и поспешила опустить глаза в пол, чтоб никто этого не заметил. — Всё нормально, Ягами-сан. — сам Рюдзаки был всё также безэмоционален, будто ему всё равно, что его перебили. — Тем более, она всё сказала правильно. — после этой фразы я перестаю рассматривать пол и поднимаю на него взгляд. Он точно также в этот момент смотрел на меня, сидя в своей обычной позе. — Кира почувствует себя загнанным в угол и совершит ошибку. — Неплохо! — Укита упёрся ладонями в колени и слегка наклонился вперёд, широко улыбнувшись. Видимо, эта идея ему нравилась. — Против него только 8 человек, а он будет думать, что полторы тысячи. — кудрявый очень взбодрился от такой идеи и тоже улыбнулся. — А если этих агентов не существует, то Кире их не убить. — А теперь позвольте рассказать, что я думаю об этом деле. — после этой фразы я решила не отвлекаться, чтоб теперь понять всё, что скажет Рюдзаки. Приложив большой палец ко рту, он вновь заговорил. — Кира работает в одиночку, и он имел доступ к информации о расследовании. — то, что у него есть доступ к информации неоспоримо. Но откуда такая уверенность в одиночной работе? Возможно, он со временем объяснит эту мысль, так что пока помолчу. — Кире нужно знать лицо и имя, чтобы убить человека. Он может задавать время смерти человека и управлять его поведением перед тем, как убить. — он убирает палец ото рта и берёт со стола чёрный маркер, снимая с него колпачок. — А сейчас слушайте. Парень перевёл взгляд на стол и, отодвинув кружку, начал писать что-то прямо на нём. — Слушайте скрип маркера по гладкому столу. — мысленно пошутила я, но в этот раз постаралась сдержать себя от смеха, чтоб избежать косых взглядов. Под скрип маркера по гладкой поверхности, я наклоняюсь немного вперёд, чтоб повнимательнее рассмотреть появляющиеся цифры и иероглифы. — 14 декабря двенадцать агентов ФБР прибыли в Японию. — пока брюнет писал, тяжело было не обратить внимание на то, что он держал маркер как-то странно. Двумя пальцами, как обычно держат прищепку, когда вешают бельё сушиться. Так писать вообще удобно? — Далее 19 декабря. Кира ставит эксперименты на заключённых, чтобы понять, насколько он может управлять поведением. Значит, Кира всего за 5 дней узнал, что за ним начали охоту агенты ФБР и почувствовал опасность. — Л провёл жирную стрелку между 14 и 19 декабря. Удивительно то, что Кира заметил их. Вопрос в том, каким образом ему это удалось. — Для того, чтобы убить всех агентов, не зная их имён, он решил поэкспериментировать, чтобы проверить свои возможности. — лицо юного детектива выражало полную сосредоточенность на том, о чём он рассказывал. Кажется, мира для него в этот момент не существует. — И наконец, 27 декабря он сделал сделал так, что все агенты получили файлы с именами и фотографиями, и смог убить их. С 19 по 27 декабря Кира действовал активнее всего. За это время 23 человека из тех, о ком мы знаем, умерли от сердечного приступа. — написав цифру 27 между 19 и 27 декабря, парень обвёл её в кружок. — Все эти люди были арестованы, или объявлены в розыск. То есть, их только подозревали в совершении преступлений. — Кира противоречит сам себе. — пронеслось в моей голове. Он ненавидит зло, но тем не менее убивает людей из собственной прихоти. Такое ощущение, будто он не видит разницы между реальными преступниками и мирными жителями. Вернее, чем дальше, тем меньше он её видит. — Чтобы убрать агентов ФБР, Кире пришлось манипулировать даже теми, чьи преступления не так серьёзны. — по мере объяснения серые глаза Л всё больше и больше загорались каким-то безумным интересом. — Он сделал так, чтобы было сложно установить, откуда происходит утечка информации. На самом деле он использовал несколько человек. — на секунду я перевожу взгляд на брата и остальных полицейских. Судя по их взгляду, они были под сильным впечатлением от того, что слышали и видели. — Надеясь отвести от себя подозрения, Кира затаился на 8 дней, чтобы агенты успели проверить побольше полицейских. Поэтому Кира, скорее всего, один из тех, кого проверяли между 14 и 19 декабря. — обведя пожирнее стрелку между 14 и 19 декабря, Рюдзаки закрывает маркер и кладёт его на стол, а после берёт толстую стопку бумаг. — Это материалы ФБР и прочая информация, необходимая вам для работы. — положив их обратно, он добавил. — Выносить их отсюда строго воспрещается. После столь долгого объяснения мы все взяли взяли по несколько листов с материалами для расследования и стали внимательно их изучать. Чем дольше я читала написанное в листах, тем больше переполняла меня радость. Нам так много удалось выяснить, что ещё чуть чуть и Кира будет в наших руках. Надо только… — Это же замечательно! — воскликнул Тода, когда оторвался от своих листов, и широко улыбнулся. Его карие глаза горели энтузиазмом. — Если мы столько знаем, то быстро проверим всех этих людей! — Разделимся на группы! — вечно недовольный Аизава наконец-то решил проявить инициативу. — Одна проверит информацию ФБР, а другая — все данные об умерших. — За 5 дней ФБР успело проверить не так много людей, которые имели доступ к информации о ходе расследования. — я не успела изучить весь материал за такое короткое время, но это уже было понятно. Оглядывая всех участников расследования, не могу не заметить, что они все до одного взбодрились от того, какой информацией мы теперь владеем. Я была так рада всему этому, что уголки губ сами собой поползли вверх, образуя улыбку. Уже не так страшно, ведь теперь мы знаем больше, и действовать будет попроще. — Ну? — голос Рюдзаки вновь приобрёл холодный тон. — Есть вопросы? — Ничего, если он не касается расследования дела Киры? — вопрос, который меня интересовал, мог бы показаться глупым, поэтому я спешу уточнить. — Спрашивай. — переведя на меня спокойный взгляд, брюнет даёт разрешение на вопрос. — Зачем ты писал на столе? — мне действительно было это интересно с того момента, как он начал излагать информацию, расписывая ход мыслей на поверхности стола. — Если тебе нужен был листочек, ты мог бы попросить и писать на нём. А так оставляешь лишние улики. Где-то секунд 5 он молчал, сверля меня холодным и даже немного упрекающим взглядом. Такое ощущение, будто он хотел сказать что-то в духе: «Тебя действительно только это интересует?» Определённо, интересовало меня не только это, но всё же. — Ключевое словосочетание в данной ситуации если нужен. — коротко поясняет он, после чего проводит по записям на столе рукой. Стоило ему убрать свою бледную ладонь, как на столе не осталось и следа. — Как видишь, он был мне не нужен. И улик не осталось. После этого я вновь почувствовала себя немного пристыжённой. Точно. Ведь поверхность стола очень напоминает доску, на которой можно рисовать специальным фломастером. А когда рисунок станет не нужен, его можно стереть губкой, или тряпой, и следов не останется. Значит, это был как раз такой фломастер. Я могла и догадаться. — Ещё вопросы? — брюнет обвёл полицейских таким взглядом, будто просил больше не задавать глупых вопросов. — Рюдзаки, объясни кое-что. — заговорить решил шеф Ягами. — Ты сказал, что не любишь проигрывать. — он на секунду осёкся. Видимо, выбирал правильные слова. — Но показал нам своё лицо. Не значит ли это, что ты начал проигрывать Кире? — Верно. Я показал вам своё лицо, и из-за меня погибли 12 агентов ФБР. — хотя по его выражению лица и тону этого не скажешь, но он явно чувствует за собой вину за их смерть. — Это проигрыш. Но в конце концов я выиграю. — Рюдзаки на несколько секунд замолчал, будто не был уверен в том, что говорит. Скорее всего, так оно и есть. — Надо заметить, я впервые рискую своей жизнью. А вы рискуете своими жизнями постоянно. — поправка, я, как и он сам, никогда до этого не рисковала жизнью. Поэтому прекрасно понимаю, что Рюдзаки чувствует на самом деле. Уверена, что на самом деле ему страшно, хотя он этого и не показывает внешне. — Но я уверен, что справедливость победит. Сказав это, он впервые за вечер улыбнулся. Была эта улыбка искренней, или нет — тяжело сказать. Скорее всего, нет. И хотя Л такой же человек, как и мы, улыбка с его стороны всё равно заставила меня сильно удивиться. Ведь до этого момента казалось, что проявлять эмоции этому парню вообще не свойственно. — Ну, а куда она денется? — я тоже попыталась улыбнуться. По началу я отказывалась верить в это, но если послушать его рассуждения, то сомнений не остаётся. Это и в правду тот самый Л. Конечно, предвидеть исход битвы с Кирой мы сейчас не можем, но тем не менее, мы должны верить в лучшее. Если заранее настроимся на поражение, то точно проиграем. Все остальные тоже улыбнулись и подтвердили то, что победа будет за нами, хотя также не были в этом уверены. — Но чтобы окончательно убедиться, что Киры среди вас нет, я хочу переговорить переговорить с каждым из вас с глазу на глаз. — после этой фразы, полицейские вновь начали возмущаться, что Рюдзаки по-прежнему нам не доверяет. — Если Кира всё это время имел доступ к информации, то вполне вероятно, что он и сейчас находится среди нас. — судя по тону, шеф прекрасно понимал Л. — Если он здесь, то сможет увидеть лицо Рюдзаки. — Тода начал взволнованно осматриваться, будто пытался понять, кто же может быть Кирой. И хотя я прекрасно понимала, что здесь его нет, но также понимала и то, почему Рюдзаки так поступает. — Он тоже рискует жизнью. — Аизава посмотрел с сочувствием на стоящего около панорамного окна парня. Брюнет тем временем молча стоял и смотрел на огни ночного города, явно думая о чём-то. Он никак не выдавал свои эмоции, но переживание по поводу собственной жизни было настолько же очевидным, как и то, что звёзды днём не светят.