— Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого. Вы можете ошибиться, и притом, весьма крупно. Михаил Афанасьевич Булгаков «Мастер и Маргарита» — В опасной ситуации время на размышления у вас в пределах задержки дыхания. Слава Курилов «Один в океане».
Сидя в гостинной в ожидании, никто даже близко не догадывался, о чём будет говорить Рюдзаки во время индивидуальной беседы с каждым из нас. Конечно, он кажется безобидным молодым парнем, ведущим затворнический образ жизни, или же, как выразились бы другие, хиккующим. Но когда его тяжёлый и холодный, подобно айсбергу, взгляд обращается в твою сторону, становится понятно, что при желании он может вытрясти душу. То, что шеф Ягами, Моги и Укита выходили из отдельной комнаты после разговора с Л в таком виде, будто их связывали и пытали, только ещё больше заставляло волноваться, ожидая своей очереди. Если верить их словам, детектив задавал очень неприятные и иногда даже провоцирующие вопросы. Сейчас там сидит Аизава, и если всё так, то атмосфера в комнате допроса очень напряжённая, ведь этот полицейский выходит из себя чуть ли не по щелчку пальца. Разговаривал Л с каждым примерно полчаса, может чуть чуть больше. Следующим на индивидуальную беседу должен идти братец, и следом уже я… Что же будет? — Сестрёнка, не волнуйся. — Тода немного потрепал меня по волосам, превращая их в нелепое оранжевое гнездо. Подняв на него взгляд, замечаю его тёплую улыбку и улыбаюсь в ответ. — Я думаю, Рюдзаки будет с тобой помягче. Всё-таки ты… — Я не думаю, что он сделает скидку на мой пол и возраст. Это не в его интересах. — убрав его ладонь со своей головы, пытаюсь поправить причёску, после чего вновь продолжаю выводить карандашом в тетради штришки и линии, которые потом образовывают рисунок. — Быть беспристрастным — это его обязанность, как детектива. И тем более, это нужно, чтоб убедиться, что тут нет Киры. Мне кажется, что настоящий детектив таким и должен быть. Мягче он может быть только в случае, если допрашиваемый ещё совсем ребёнок, но я уже не отношусь к такой категории. В остальных же случаях он должен беспристрастно относиться ко всем и трезво анализировать всё, что видит и слышит. Иначе всё расследование идёт под откос. По крайней мере, во многих детективных романах герои терпели поражение, поддавшись собственным чувствам и эмоциям. Хоть я и была уверена, что никто из находящихся здесь не является Кирой, но всё равно понимала, что эта необходимая мера предосторожности. Каким бы хладнокровным не казался Рюдзаки, но он тоже не хочет умирать. Никто не хочет. — Это белка? — сбоку вновь послышался любопытный голос брата. Оказывается, всё это время он, выглядывая через моё плечо, наблюдал за тем, что я рисовала. С вытянутой шеей и любопытным огоньком в глазах он очень сильно напоминал ребёнка, который наблюдал за миром, тем самым познавая его. Признаться честно, мне даже не было обидно, что он принял котёнка на дереве за белку. Я не обладала выдающимся талантом в рисовании, поэтому иногда тяжело понять, что изображено на бумаге. Тем более, у меня никогда не было цели нарисовать что-то идеально. Это просто хобби. То, чем я занимаюсь, когда мне скучно, или когда волнуюсь. Миф о том, что рисование оказывает успокаивающее действие — вовсе не миф на самом деле. Когда рисуешь, создаётся впечатление, будто все негативные эмоции выходят из тебя через карандаш и остаются на бумаге в виде узоров, выходящих из-под грифеля. И после такой вот арт-терапии чувствуешь себя так, будто сидишь где-нибудь в лесу, или на лужайке и слушаешь пение птиц. Такое же умиротворение и свобода. — Ой, прости. — Тода поспешил извиниться за свою неверную догадку, виновато опустив глаза, когда я дорисовала «белке» ушки-домики без кисточек на кончиках и хвост трубой. — Всё в порядке, братец. — я невольно улыбаюсь, умиляясь его детской искренности, и легонько пихаю его локтем в бок. Даже если бы я хотела на него разозлиться, всё равно бы не получилось. — Мацуда, заходи. — повернув голову в сторону довольно резкого голоса, замечаю уставшего и нервного Аизаву-сана. Если бы от нервов действительно выпадали волосы, от коричневого барашка на его голове не осталось бы и следа. Я на секунду зависла, пытаясь понять, к кому из нас он обращался, но потом вернулась к рисунку. Если вспомнить, что ко мне все присутствующие обращаются по имени, то эта фраза явно была адресована брату. Тот же ещё пару секунд моргал, но потом встал с насиженного места на диване и медленным шагом направился в комнату, где его ждал Рюдзаки. Как только дверь за ним закрылась, волнение внутри усилилось. Я очень сильно надеялась, что детектив всё же не так сильно давит, как рассказывал Укита. Тода далеко не слабый, но у него мягкий характер и, хотя он спрячет настоящие эмоции за улыбкой, его легко расстроить. В гостиной повисла тишина, ведь полицейские не особо горели желанием разговаривать, а у меня просто не было желания отвлекать их от собственных мыслей, да и говорить особо не о чем. Хотя можно было бы обсудить новые знания о деле Киры, но уверена, что мы к этому ещё вернёмся, когда будем вместе расследовать это. А значит, остаётся лишь уткнуться в книгу, тем самым погружаясь в готическую атмосферу 19 века. Роман повествует о том, как некий неприятный господин, в чьём облике и поведении присутствует нечто демоническое, совершает совершенно бессмысленные и жестокие поступки. При этом он каким-то неведомым образом связан с очень уважаемым в обществе учёным. А некий мистер Аттерсон всеми силами пытается поймать таинственного Эдварда Хайда, несмотря на тёплое отношение к нему со стороны доктора Генри Джекилла. Чем-то напоминает нашу ситуацию. В нашем случае, Хайд — это Кира, но в отличие от своего книжного двойника, наш убийца творит зло, вкладывая в него определённый смысл. Да и вряд ли нашего Киру можно назвать демоном, или сатаной. Даже нельзя сказать, что он определённо злодей. Это самый обычный человек с искажённым видением мира, считающий, что убивать во благо — это добро. А Аттерсон, то есть Рюдзаки и наша группа расследования, пытается поймать неизвестного преступника, хотя не для кого не секрет, что есть люди, поддерживающие Киру, то есть армия Джекиллов. Даже при углублении в сюжет, волнение не уходило окончательно. Я переживала за то, как чувствует себя Тода во время разговора с Л. Переживала насчёт того, о чём он будет спрашивать меня. Будет ли провоцировать каким-то образом, или давить? Как я и говорила раннее, он не станет обращаться со мной мягче, чем с остальными, просто из-за моего пола и возраста. Тем более, есть подозрение, что Кира школьник. А насчёт пола ничего не говорилось. Поэтому Кира вполне может быть девушкой, а не парнем. Из всей группы расследования только я попадаю в этот возрастной интервал, а значит, возможно, Л будет допрашивать меня даже жёстче, чем всех остальных. Но всё же мне не стоит так сильно переживать, ведь я уж точно не Кира. И какие бы методы Рюдзаки там не использовал, он в любом случае убедится в этом. — Рин, Рюдзаки будет задавать не очень приятные вопросы. — коротко, но строго сказал Ягами-сан. По голосу было слышно, что он либо хочет дать наставление, либо опять пытается отправить меня домой. — Это его работа. — произнеся это, чувствую, что начинаю зевать. Обычно я уже сплю в это время. — Что бы там не было, уходить я не собираюсь. Тем более, Л не раскрывает своё лицо. Не думаю, что ему выгодно существование гражданского лица, которое знает, как он выглядит, где живёт, и владеет информацией, необходимой для расследования. Они ожидают, когда я испугаюсь и сама побегу домой. Так бы поступили очень многие подростки на моём месте. Конечно, идти на вероятную смерть страшно, но убегать при первых трудностях, поджав хвост, просто стыдно. Тем более, Рюдзаки вот так просто не позволит уйти человеку, который знает слишком много. Он не может быть уверен, что я не побегу рассказывать кому-то о том, что здесь было, как сделали бы многие девушки. Дурацкий стереотип о том, что все девочки любят трепаться направо и налево. Хотя не знаю, стала бы я это делать, если бы у меня были друзья помимо брата. Но думаю, что если ситуация серьёзная, то скорее всего нет. Скрип двери и приближающиеся звуки шагов давали знать о том, что братец вышел вернулся в гостиную. Подняв глаза, замечаю, что он устало идёт к дивану, будто из него высосали всю энергию. — Сестрёнка, твоя очередь. — тихо сказал он, плюхаясь рядом со мной. От одного его измученного вида, начало ещё больше сосать под ложечкой. О чём же таком его спрашивал Рюдзаки? Поняв, что время пришло, я медленно поднимаюсь с дивана. После нескольких часов в сидячем положении стоять не очень привычно, поэтому мои движения медленные и неуклюжие. В животе что-то оторвалось и полетело вниз, а ладони резко похолодели. Ожидание неизвестности окутывало меня подобно колючему пледу. Сделав глубокий вдох, медленно двигаюсь в сторону комнаты, где всё это время сидел детектив. Из-за приоткрытой двери видно, что свет в помещении тусклый, что побудило представить то, что сейчас свет выключится вовсе, а меня свяжут и начнут допрашивать, направив в лицо лампу, как в дурацких фильмах и сериалах. Нет, это глупо! В конце концов, это жизнь, а не какой-то дурацкий фильм. Я уже собиралась зайти, как вдруг дверь медленно открывается, и прямо передо мной стоит Рюдзаки. Вблизи удаётся отметить, что он, даже несмотря на свою сутулость, довольно высокий. Чтоб взглянуть ему в лицо, пришлось слегка приподнять голову. — Проходи, не стесняйся. — смерив меня своим фирменным ледяным взглядом, он возвращается в комнату, а я иду следом за ним. Видимо, ему надоело ждать, пока я соберусь с мыслями, и он решил прийти за мной сам. Комната оказалась самой обычной спальней в таких же светлых тонах, как и гостиная. Но только помимо кровати и тумбы с лампой посередине стояли ещё и два кресла, специально расположенные так, чтобы люди в них смотрели друг на друга, а между ними небольшой столик, на котором лежала стопка каких-то папок. Видимо, как раз для разговора он и перетащил их сюда. Рюдзаки подошёл к одному из кожаных кресел и сел в него в своей привычной совиной манере. Даже не знаю почему, но в такой позе брюнет действительно очень похож на сову, или же на чёрную ворону, сидящую на ветке. Я всё также стояла около входа в спальню, так и не решаясь пройти, или сказать что-либо. И моё незнание, что делать, нагнетало ещё больше, заставляя уставиться на ворсинки белого ковра на полу. — Не надо так бояться. Я не собираюсь убивать тебя, или пытать. — заметив моё замешательство, он постарался произнести это как можно мягче, чем ещё больше удивил меня. — Присаживайся. Услышав его просьбу, на трясущихся от нервов ногах всё же подхожу и сажусь в кресло напротив него. Если честно, меня сильно удивило то, что он так разговаривал. Ведь, если подумать логически, то он может подозревать меня сильнее остальных. — Рин, прекрати трястись. — Рюдзаки немного нахмурился, хотя его лицо оставалось таким же беспристрастным. Я глубоко вдохнула, надеясь, что это хоть немного поможет. Он на секунду замолчал, но потом всё же спросил. — Ты же не против, если я буду звать тебя по имени? Вообще, в знак вежливости у японцев принято обращаться по фамилии к малознакомому человеку. Если судить по крупным глазам и их разрезу, то скорее всего он или не японец вовсе, или же не чистокровный японец. Но тем не менее, думаю, он знает об этом правиле этикета. Но в нашей ситуации может возникнуть трудность, так как у нас с братом одна фамилия, а к Тоде он точно будет обращаться не иначе как по фамилии. А ко мне же проще по имени. — Как тебе проще. — коротко отвечаю ему, кашлянув в кулак. В конце концов, мы тоже обращаемся к нему по имени, хоть оно и вымышленное. — Что ты думаешь о Кире? — парень деловито положил ладони на торчащие колени. Выглядело довольно странно, но тем не менее, это не казалось смешным. — Ну… — я немного замялась, подбирая правильные слова для того, чтобы выразить своё мнение. — Я считаю, что он примерно моего возраста, а может даже и младше на год, или два. Он думает, что зло во имя добра — это добро. Но у него искажённое понимание морали и нравственности. Также имеет место быть юношеский максимализм. — перед тем, как сказать последнюю мысль, немного запинаюсь, ибо это только моё предположение. — И может даже отклонение в психике. — Тебе удалось составить правильный психологический портрет Киры. Похвально. — брюнет приложил большой палец ко рту и сосредоточенно посмотрел на меня. Я понимала, что сейчас он задаст какой-нибудь не очень приятный вопрос. — Если бы у тебя была способность убивать людей на силой мысли, ты бы ей воспользовалась? Если да, то для чего? Если бы у меня была способность Киры… Если честно, то мне тяжело поднять руку на человека, даже чтобы просто ударить. Ненавижу разного рода конфликты, но ещё больше ненавижу решать их путём насилия и криком. Даже представить не могу, что должно случиться, чтобы я захотела убить кого-то. Тем более, убийство — пожалуй, один из худших поступков, на который только способен человек. Но если посмотреть с другой стороны… Вдруг человеку, который мне дорог, будет угрожать опасность? Неужели я буду наблюдать, как обидчик причиняет вред, к примеру братику? Нет… Нет. Нет! НЕТ! — Так долго думаешь над этим вопросом. — голос Рюдзаки выводит меня из размышлений, заставляя поднять глаза на детектива и осознать, что всё это время я смотрела на стену позади него. Судя по тому, что он немного наклонил голову и в его глазах загорелся огонёк, он был заинтересован причиной столь долгого размышления. — Почему же? — Для начала скажу, что не приветствую насилие ни в каком его виде. — глубоко вздохнув, я пыталась собраться с духом, чтоб сказать то, что хотела сказать. Ни в коем случае нельзя ему врать, или что-то недоговаривать. Ведь если он почувствует хоть какую-то нечестность с моей стороны, то начнёт подозревать меня. — Но если будет угрожать опасность дорогому мне человеку, то, думаю, что я пошла бы на что угодно лишь бы спасти его… Мельком глянув на детектива, ожидаю его реакцию на свои слова. Я не удивлюсь и не расстроюсь, если он начнёт подозревать меня. Ведь я напрямую сказала, что в определённом случае не могу дать гарантии того, что не убила бы человека. Несколько лет назад Тоду ранили на одном из заданий, и он попал в больницу. Помню, как несколько часов сидела в больнице и ждала, пока он не очнётся. Я ненавидела этого преступника всем своим сердцем. После того, как братец вернулся поправился и вернулся домой, всё, чего я хотела — это чтобы та сволочь сдохла в какой-нибудь канаве самым жутким образом. Он чуть не отнял у меня единственного родного человека. — Всё нормально, я понимаю. — эти слова, прозвучавшие от хладнокровного детектива, заставили меня вздрогнуть. Понимает? — Если бы ты была Кирой, то всячески отрицала бы это. Тем более, твой мягкий характер совсем не совпадает с его психологическим портретом. — брюнет на секунду замолчал, думая, как бы чётче сформулировать свой следующий вопрос. Судя по задумчивому выражению лица, этот вопрос будет ещё менее приятным. — Но как ты поведёшь себя, если Кирой окажется Мацуда? От этого вопроса всё внутри будто оборвалось и полетело в бездну. Совсем не хочется думать о таком раскладе. Не хочу даже представлять, что братец окажется убийцей. Даже если просто отталкиваться от версии Киры-подростка, то это невозможно. Тем более, мы росли вместе, я слишком хорошо его знаю. — Я знаю, что ты думаешь. — Рюдзаки начинает говорить даже раньше, чем я успеваю открыть рот и сказать своё мнение. — Ты думаешь, что твой брат на такое не способен. Не стоит быть такой наивной, когда дело касается Киры. Я чувствую, как мои кулаки сжимаются настолько, что ногти неприятно впились в кожу, а костяшки побелели. Эта мысль меня вгоняла меня в тоску и одновременно злила. А что, если бы так и правда могло быть? Что бы я сделала, если бы Тода действительно был Кирой? В том-то и проблема, что я не думала об этом ни разу. Не знаю, что делать в такой ситуации… Неужели этот добрый и даже немного придурашливый парень, который растил меня после смерти мамы самостоятельно, действительно может пойти на такое? Нет, настолько на него непохоже, что даже думать об этом тупо! Очевидно, что Рюдзаки просто провоцирует меня, чтобы посмотреть, как я буду себя вести, или же настраивает на то, что нужно быть готовой к любому раскладу. — Ты прав, я действительно считаю, что Тода не стал бы этого делать. — я глубоко вдохнула, стараясь не выйти из себя. Возможно, он проверяет моё умение контролировать эмоции. — Но это только потому что я слишком хорошо его знаю. Мы похожи характерами. Так что уверена, что мой брат — не Кира. К этому выводу можно прийти, даже исходя из версии Киры-подростка. — Что ж, это весомый аргумент. — голос Л как всегда ровный и спокойный. С одной стороны, от этого спокойнее, ведь он навряд ли станет орать, или грубо себя вести. Но с другой стороны, создаётся впечатление, будто он робот, а не человек. — Я хотел сказать, что тебе стоит готовиться к любому повороту событий и продумывать свои действия наперёд. Ведь ты никогда не участвовала в таком раньше, я прав? — Ты следил за всеми полицейскими и их семьями, и уж точно видел наши досье. А понять, что я не полицейский — это как 2+2 сложить. — я невольно усмехаюсь, пряча глаза под чёлкой. Ответ на его вопрос очевиден настолько же, насколько и то, что людям нужен воздух. — Странно, что ты спрашиваешь об этом. — Агенты ФБР действительно следили за полицейскими и их семьями. — брюнет немного прищурил взгляд, направив его на стопку папок. — Покойный агент Рэй Пенбер доложил, что Тода Мацуда слишком беспечен для хладнокровного убийцы, а его младшая сестра, Рин Мацуда, простая серая мышка. Любой другой на моём месте принял бы это за личное оскорбление. Но на что тут обижаться, или сердиться, если так оно на самом деле и есть? Среди сверстников я никогда не выделялась ничем, кроме цвета волос. Но это не то, чем стоит гордиться. Взять хотя бы Ягами Лайта, сына шефа и моего одноклассника. Он — лучший ученик Японии, который написал все пробные экзамены на высшие баллы, и имеет большой успех у девушек. А Рюдзаки — известнейший в мире детектив. А кто я? Девочка-подросток, вечно стоящая в стороне от всего и всех с книгой в руках. Но тогда почему он так легко одобрил моё участие в расследовании? Ведь все полицейские, включая братика, ждали когда я испугаюсь и сама уйду. Более того, они даже сами предлагали мне пойти домой и забыть об этом опасном деле. Но тогда… — Рюдзаки. — закончив свои размышления, я решаюсь задать вопрос, который в данный момент очень интересовал. — У меня тоже есть к тебе вопрос. — поймав его суровый взгляд, спешу пояснить. — В этот раз вопрос не глупый. — Никогда не спрашивай разрешения на вопрос. — тон голоса Рюдзаки был довольно серьёзным и строгим. — Иначе рискуешь быть не услышанной. — Ну… — из-за его слов я почувствовала себя ребёнком, которого отчитали за неправильное поведение. Но это не отменяет того, что Л прав. — Думаю, для тебя не секрет, что многие полицейские были против того, что бы я участвовала в расследовании. — на этом моменте чувствую, как начинают печь щёки и поэтому наклоняю голову вниз, чтоб спрятать лицо под чёлкой. — Почему тогда ты так спокойно позволил мне участвовать, даже несмотря на то, я самый обычный подросток? Во время ожидания ответа внутри меня будто образовался вакуум. Мне было действительно интересно, что он думает по этому поводу. Почему его совсем не смутило, что полиция Японии позволила какой-то девчонке расследовать загадочное и опасное дело вместе с ними? Пусть я и являюсь родственницей одного из полицейских, но разве это меняет дело? Детектив пару секунд помолчал, после чего большим и указательным пальцами взял со стола тонкую папку, которая до этого лежала перед ним поверх стопки других таких же. Раскрыв её двумя теми же пальцами другой руки и оставив в таком положении в воздухе, брюнет принялся читать содержимое. Со стороны выглядело так, будто детектив пытается с помощью прищепок повесить вещь сушиться. Расширенные зрачки, закрывающие почти всю серую радужку, подобно тучам, шустро бегали из стороны в сторону, изучая каждую строчку и каждую букву. Чьё это досье? Надеюсь, что не моё. — Посмотри на меня и подумай. — из-за того, насколько он увлечён своим делом, казалось, будто он не ко мне обращался, а просто случайно ляпнул мысль вслух. — Если мои выводы верны, то ты в состоянии сама дать ответ на свой вопрос. Я начинаю пристально рассматривать юного детектива, хотя и знаю, что долго пялиться на кого-то неприлично. Что же в нём может дать мне ответ на вопрос? По сути, ничего. В его виде нет ничего примечательного, кроме мешков под глазами и немного неряшливой причёски. Если не знать, кто он на самом деле, то его легко принять за простого асоциального подростка, а из-за странных повадок можно и вовсе подумать, что этот парень живёт в своём мирке, и его умственные способности невелики. Рюдзаки практически невозможно воспринимать всерьёз, пока он не заговорит… Точно, вот и ответ! — Ты и сам ещё очень молод. — после долгих раздумий всё же начинаю говорить о том, к какому выводу я пришла. Возможно, он неверный, но высказать свою догадку нужно, хотя бы для того, чтобы понять, какие же выводы он там сделал в своей голове. — Но при этом ты раскрыл множество запутанных дел и стал самым востребованным в мире детективом, личность которого покрыта завесой тайны. — Это правильный ответ. — Рюдзаки оторвался от содержимого папки и посмотрел на меня своим сосредоточенным и в то же время серьёзным взглядом. — Не мне судить об умственных способностях человека лишь по его возрасту и внешнему виду. Из нашего разговора я пришёл к выводу, что ты соображаешь куда лучше, чем кажется на первый взгляд. Кроме того, ты правильно заметила, когда сказала, что даже если ты встретишь Киру, то он не увидит в тебе угрозы. — детектив прикладывает большой палец к губам и задумчиво опускает глаза. — Следовательно, если отправить тебя на разведку, то с вероятностью 90% ты останешься незамеченной, и в случае чего сможешь легко потеряться в толпе. В этом и плюс того, что ты практически не выделяешься на фоне других подростков. Почувствовав, как начинает печь щёки, я вновь немного опускаю взгляд и прячу его под чёлкой. Это было действительно неожиданно. Меня всегда расстраивало и даже злило, что из-за детской внешности практически никто не воспринимает меня всерьёз. Даже если я скажу что-то умное, это всё равно будет воспринято как детская чепуха. В первые дни в полицейском участке меня особо никто не слушал, но всё изменилось, когда одна из моих мыслей всё-таки получила подтверждение. И очень приятно, что Рюдзаки воспринимает меня, как равную, а не пытается воспитывать и чему-то учить. Да, он даёт советы, но они всё-таки дельные. — Также, неплохо, если в деле участвует человек из одной возрастной категории с Кирой. — после этих слов детектива понимаю, что в этом тоже есть своё преимущество. Мне будет понять этого убийцу куда проще, чем остальным. Как говорится, никто не поймёт ребёнка лучше, чем сам ребёнок. — И если тебе придётся представляться кому-то подозрительному, то используй менее абсурдные имена. — парень слегка нахмурил брови. Видимо, он имел в виду то, как я представилась ему в начале. — Если ты представишься настоящему Кире именем Рьюга Хидеки, то он поймёт, что здесь что-то не так. — Это была шутка. — надеюсь, он не думает, что я буду так делать при настоящей опасности. — Тем более, что-то подсказывало мне, что ты всё-таки не Кира. — Хотя Кире было бы сложно тебя убить, но всё-таки надо быть осторожнее. — Л кладёт тоненькую папку обратно на стол так, что мне удалось разглядеть фотографию ¾ в левом верхнем углу и написанное на первой странице.Фамилия: Мацуда. Имя: Рин. Дата рождения: 28.10.1988. Рост: 160 см. Цвет волос: Рыжий. Цвет глаз: Карий. Деятельность:ученица старшей школы Таикоку, 3 класс. Сведения о семье: Мать — Мацуда Маширо (мертва). Отец — Мацуда Кейчи (ушёл из семьи). Брат — Мацуда Тода.
Догадка насчёт того, что это моё досье, подтвердилась сразу же, как в глаза бросилась фотография трёхлетней давности. Там у меня всё ещё очки и нелепые короткие хвостики, которые больше напоминали рыжие рыбьи хвосты. Хорошо, что с тех пор волосы отросли, а очки носить больше нет необходимости, потому что я наконец-то перешла на контактные линзы. Первое время носить их было очень неудобно. Глаза быстро уставали, а надевать линзы было чем-то сродни пытки. Глаза очень сильно щипало, будто в них насыпали песок, и из-за этого они сильно слезились. Это их минус. Но когда привыкаешь, то уже не чувствуешь никакого дискомфорта и ходишь так, будто никаких инородных тел в глазах нет. Информация на первой странице была настолько точной, что я на секунду даже испугалась. Совпадало всё вплоть до роста и сведениях о семье. Прочитав последний пункт, быстро отворачиваю глаза и мотаю головой, будто надеюсь этим самым прогнать неприятные воспоминания. Не хочу об этом думать снова. После воспоминаний о родителях каждый раз внутри меня будто начинает бурлить настоящая лава эмоций. Первое неприятное воспоминание о них родилось, когда… — Думаю, на этом всё. — голос Рюдзаки вновь возвращает меня в реальность, заставляя встретиться с ним взглядами. Он недоумевающе смотрел на меня, будто прямо на его глазах я только что пробежала 3 километра на руках. Ненавижу свою дурацкую привычку выпадать из реальности. — Я узнал всё, что хотел. Я кое-как вырываюсь из оков воспоминаний и молча бреду к выходу. Настроение говорить что-либо пропало, будто его никогда и не было. Хотелось открутить голову и выбросить её куда-нибудь. Всё, что угодно, лишь бы снова не вспоминать о родителях. — Сестрёнка, всё нормально? — братец был первым, кто встретил меня, стоило только показаться в гостиной. Его глаза выражали сильное беспокойство. — На тебе же лица нет. — Лицо на месте. — отвечаю ему я, натянув улыбку. Не хочу, чтобы он за меня волновался. — Всё нормально. Сказав это, громко зеваю и прикрываю рот ладонью. Только сейчас удалось отчётливо почувствовать усталость и сонливость. А кинув взгляд на большое панорамное окно, я замечаю, что небо из чёрного уже успело превратиться в синее, а на горизонте и вовсе в нечто среднее между красным и фиолетовым. Это означало то, что уже раннее утро. — А сколько я там просидела? — Около 3 часов. — подходя к окну, различаю среди перешёптываний голос Укиты. — Мацуда уже хотел постучаться, проверить, как ты там. На горизонте уже виднелось красноватое солнышко, которое скоро поднимется и окрасится в жёлтый цвет, а небо станет нежно голубым. Люблю наблюдать за тем, как природа раскрашивает себя в определённые краски в определённое время, и каждый раз это завораживает, будто впервые. Каждое время суток по-своему волшебно. Только утром можно увидеть, как небо из чёрного потихоньку превращается в голубое и как солнечный диск в окружении оранжевого и фиолетового поднимается из-за горизонта, пробуждая весь мир ото сна. И только вечером можно увидеть обратную картину. Солнце заходит за горизонт в окружении тех же оттенков, а небо становится сначала тёмно-синим, или сине-фиолетовым, а потом чёрным и на фоне, как веснушке на лице конопатного человека, появляются неяркие звёздочки, которые к ночи начинают светить ярче. Да, природа действительно творит чудеса, хотя никакой магии в этом и нет, ведь это закономерность. Но тем не менее, в обыденных вещах много прекрасного. Жаль, что многие люди слепы и не видят этого. Сонливость вновь даёт о себе знать, выгоняя из меня очередной зевок. Казалось бы, мы разговаривали не так уж и долго, но за это время утро уже начало вступать в свои права. Забавно, как в определённых ситуациях перестаёшь чувствовать течение времени. Оно будто замирает. — Может поспишь, пока есть возможность? — заботливым тоном спросил братик, стоило мне только присесть на диван. Он прав, от сонного человека в расследовании не будет совсем никакого толку. Не сказав ни слова, я просто откидываюсь на спинку дивана и прикрываю глаза. Думаю, мир не рухнет, если поспать полчасика…***
-… но зато я убедился, что Киры среди вас нет. — спокойный вкрадчивый голос доносился будто откуда-то издалека. Этот голос продолжал что-то говорить, но смысл едва улавливался в силу того, что мой мозг ещё спал. Поначалу я даже не осознавала, кто я и где нахожусь. Хотя нет, кто я, это вопрос лёгкий. Я — Рин Мацуда. Открывать глаза не очень-то хотелось, хотя ситуация требовала этого, чтобы рассмотреть обладателя загадочного голоса и моё местонахождение. Когда сознание потихоньку приходило в норму, мне хотелось вновь его усыпить. Такого небольшого количества сна было крайне мало, чтобы почувствовать себя бодрой. Шея немного болела оттого, что спать пришлось сидя и откинув голову назад. — Мацуда, разбуди пожалуйста свою сестру. — настойчиво произнёс тот же голос, после чего мои глаза сразу же открываются, а реальность настигает меня, подобно тому, как охотник настигает жертву в лесу. Потерев глаза руками и негромко зевнув, пока ещё сонным взглядом оглядываю всех участников расследования. Все они уставшими глазами смотрят на Рюдзаки, а тот по-прежнему, углубившись в свои мысли, рассуждал о деле. Интересно, хоть у кого-то из них была возможность вздремнуть? Теперь главное включиться и не заснуть снова. Противное пиликание телефона разрезало тихую атмосферу подобно тому, как ножницы режут бумагу. Этот звук действует на нервы настолько, что хочется взять источник звука и швырнуть его в окно. — Извините. — Л потянулся к карману и достал оттуда звонящий телефон. Краем глаза замечаю, как братец скрестил руки на груди и посмотрел на него с неким возмущением. Скорее всего, он возмущается с того, что детектив сказал нам выключить телефоны, а сам оставил свой включённым и более того прерывает разговор. Я же перевожу взгляд на Тоду и пожимаю плечами, как бы говоря, что на это не стоит обращать особое внимание. Вполне возможно, что ему могут позвонить по делу, или чтобы сообщить важную информацию. В такой ситуации, пропущенный звонок может стать причиной того, что будет упущен какой-то важный момент… Помимо того, это может стоить чьей-то жизни. — Заходи, я закончил проверку. — сообщил детектив кому-то по ту сторону трубки. Возможно, какой-то другой детектив, который расследует дело Киры в тайне. Но скорее всего, это всего лишь Ватари. — Не переживай, здесь все свои. — Рюдзаки завершил вызов, нажав на кнопку. Телефон он держал также странно, как до этого держал маркер. Посмотрев на нас, он вновь заговорил. — Ватари сейчас зайдёт. Буквально через секунду дверь в номер открывается и перед нами предстаёт пожилой мужчина в сером костюме и чёрном английском котелке. Поначалу тяжело было поверить, что это тот самый странник, который появлялся полицейском участке в чёрном плаще и широкополой шляпе, закрывающей лицо. Если честно, сначала даже может сложиться мнение, что агент Л — это на самом деле Ватари, а Рюдзаки — его сын, или помощник. Но если подумать, то никакой нормальный родитель не стал бы подставлять своего ребёнка под удар, если есть хоть малейшая вероятность смерти. — Здравствуйте. Рад видеть всех вас. — оглядев всех и сняв котелок, Ватари поприветствовал нас мягким, но спокойным тоном. Все полицейские переглядывались между собой, будто отказывались верить, что это тот, благодаря кому мы поддерживали связь с Л. — А почему вы не в плаще? — первым решил заговорить Тода, но выбрал не самый удачный вопрос. Хотя эта деталь тоже может быть важна. — Когда я в плаще, можно легко догадаться, что я Ватари. — спокойно произнёс мужчина, держа в одной руке котелок, в другой чемодан. В том, что он говорил, действительно был смысл. Всё-таки, он ходит в плаще, когда хочет показаться, как представитель Л. А если в отеле кто-то поймёт, что он Ватари, то легко догадаться, что и детектив Л тоже где-то здесь. И таким образом можно запросто выследить его, просто проследив за его напарником. — И сделать вывод, что Рюдзаки находится в этом отеле. — когда он сказал это, я внутри заликовала от того, что правильно уловила ход мыслей. — То, что я могу открыто показаться перед вами, означает, что он полностью вам доверяет. После стольких проверок и не столь приятного допроса, очень приятно осознавать, что детектив всё же начал нам доверять. Для нормального ведения расследования доверие в группе расследования просто необходимо. Мы просто не сможем выжить, если будем сражаться вразнобой. — Рюдзаки, я принёс то, что ты просил. — сообщает Ватари, наклоняясь к брюнету. — Надо раздать им это. — парень же просто отдаёт распоряжение и вновь смотрит куда-то вдаль, думая о чём-то. — Господа. — седовласый обращается к нам, выглядывая из-под своих очков-половинок, и открывает металлический чемодан. — Это ваши новые полицейские удостоверения. Он начал по очереди подходить к каждому из нас, выдавая документ лично в руки. Открывая их, каждый полицейский резко менялся в лице и удивлённо читал информацию, написанную в выданном удостоверении. Что же могло так их озадачить? В конце концов, Ватари подходит ко мне и протягивает мне новый документ. В отличие от остальных, это было не полицейское удостоверение, а обычный паспорт. Взглянув не небольшую синюю книжечку, а потом на помощника Л, удивлённо поднимаю брови и пару секунд тупо моргаю, но всё же беру документ в руки и быстро открываю его. Первое, что бросается в глаза — это имя. В этом паспорте не мои настоящие имя и фамилия, но моя настоящая фотография. Сначала это вызвало у меня удивление и даже шок, но всё же миссия данного документа доходит до меня довольно быстро. Кире ведь нужно лицо и имя, чтобы убить человека. А зная только фальшивое имя, он ничего не сможет сделать. Мацуяма Рика. Так меня будут звать в случае опасности. — Но тут не мои имя и должность! — первым высказал своё недоумение Ягами Соитиро. — Кира должен знать имя, чтобы убить человека. — спокойно поясняет детектив, как диктует студентам скучную лекцию, которая не интересует его самого. — Это мера предосторожности будет не лишней при таких условиях. — Но разве можно носить поддельные удостоверения? — удивлённо спрашивает Укита, смотря на своё имя в поддельном документе. На самом деле, это запрещено. Но разве может в этот момент идти речь конкретно об этом законе? Если мы случайно представимся настоящим именем Кире, то ему не составит труда отправить всех нас на тот свет. Носить поддельное удостоверение — не такое уж и страшное нарушение, если сравнивать его более масштабными отступлениями от закона. А в нашем случае, только так можно остаться в живых. — Нельзя, но эти фальшивые документы помогут нам остаться в живых. — радовало то, что шеф тоже осознаёт полезность фальшивых имён в расследовании. — Теперь если у вас возникнет необходимость назвать своё имя, используйте вымышленное. — советует брюнет, отпивая кофе, и после этого переводит взгляд на меня. — Тебя это тоже касается, Рин. — Ты же понимаешь, что я не собираюсь на тот свет отправляться? — на секунду стало неловко от того, что пришлось пояснять. Ведь на самом деле, я прекрасно понимаю, что они сделали мне фальшивый паспорт не для того, чтобы он просто был и где-то валялся. — Только будьте внимательны и не предъявите их по ошибке в полицейском управлении, а то не оберётесь проблем — в этом наставлении удалось уловить лёгкую усмешку. Похоже, у него всё-таки есть чувство юмора. Своеобразное, но оно всё же есть. Если это только представлять, то действительно картина кажется забавной. Это даже чем-то похоже на сценку из какого-нибудь глупого анекдота. Но если попасть в такую ситуацию в реальности, то ничего смешного в этом нет. Забавно, но проблемы из анекдотов в жизни никогда не вызывают смеха. Когда люди наблюдают со стороны, или просто представляют какую-то неприятную ситуацию, она и правда может показаться забавной. Но всё это до той поры, пока человек сам не попадает в неё. Потому что не испытав чего-то на себе, тяжело понять всю суть того, или иного события.