Родная кровь

Мы идём в большой тренеровачный центр. В нём двенадцать этажей, как и Дистриктов. Меня и Алена поселили на двенадцатом. Может, в честь нашей последней пары, а может, в честь ментора. С Жатвы мы с Аленом не сказали друг другу не слова. Я вообще сомневаюсь, что теперь мы сможем с ним поговорить. Да и о чём? Через неделю я буду мертва. Не убьют трибуты, прикончат распорядители. Теперь, после того, что я им сказала, победители точно лишат меня всяких шансов на выигрыш. Хотя мне и не надо. Меньше всего я хочу быть восьмым победителем и разделять долбанную политику нынешнего Панема. Моя семья бы этого не одобрила. Он бы этого не одобрил. Как только дверь в комнату закрывается, я иду в душ. Наспех моюсь. По традиции, семьи трибутов приходят прощаться с ними в доме правосудия. В Капитолии такого нет. Так что родственники придут сюда, в тренеровачный центр. Мне плевать. Никто не придёт навестить меня. Их больше нет. Никого. И во всём виновата Китнисс Эвердин! Из груди вырывается рычание. Я убью её. Сенека не прикончил эту тварь на арене. Почему? Не знаю, но и его тоже казнили по вине этой... суки! Как я её ненавижу! Из-за неё Капитолий терпит такое. Из-за неё наши дети учавствуют в этих проклятых Играх. Из-за неё мир свихнулся! Хотя... Нет! Во всём виновато мерзкое отродье Эвердин! Эта тупая Примроуз! Если бы не её имя на той проклятой Жатве, всё было бы в порядке! -Ненавижу!- кричу я. Потом падаю ничком на пол и рыдаю. Кричу и рыдаю. Рыдаю и кричу. Всё становится для меня мутным, перед глазами пелена. И единственное, что я понимаю, это то, что я ненавижу Китнисс и Примроуз Эвердин! -Мари!- слышу я чей-то голос, но даже не смотрю в сторону вошедшего. Меня бьёт дикая дрожь и я сотрясаюсь в рыданиях. -Мари, вставай!- продолжает голос. Я не реагирую на него. Мне настолько плохо, что не могу посмотреть на говорящего. Потом он, всё-таки решает подойти и поднять меня. Я пихаю его. -Нет!- бьюсь в истерике я. -Нет! -Послушай, Мари! Посмотри на меня!- продолжает человек. Он уже трясёт меня, заставляя сосредоточиться на его лице. Но вместо этого вижу лишь красную пелену. Начинает кружиться голова. Меня тошнит. Наверное, сейчас потеряю сознание. Интересно всё-таки, кто пытается меня спасти? Ха! В такой истерике я ещё способна думать о всяких мелочах! Да уж, ещё и рассуждаю здраво... -Эй! Давай же, Мари, приди в себя! Ну! - Кажется, человек уже начинает терять терпение. Ну, конечно. Он трясёт меня, наверное, минут пять. Пусть продолжает. Мне всё равно. Это из-за неё всё так получилось. При воспоминании о моём менторе, я чуть не схожу с ума. Теперь я не слабая девчонка, чуть не потерявшая сознание от какой-то ерунды. Теперь мне хочется одного-смерти Китнисс Эвердин. Я пытаюсь вырваться из сильных рук. Наверное, это всё же парень. Женщина схватить бы так не смогла. Но меня это волнут в последнюю очередь. То, что он держит меня, так бесит! Если он меня не отпустит, я его точно прикончу! -Отпусти!- ору я.- Отпусти! -Успокойся, Мари. Я знаю, у тебя получится. -ОТПУСТИ!- моему терпению приходит конец. Я со всей силы бью парня по лицу, в надежде вырваться. Но он лишь немного отстарается, продолжая крепко держать меня. -Мари! Если ты не успокоишься, мне придётся позвать охрану! И тогда тебя запихнут в какую-нибуть лечебницу, и всю подготовку к Играм ты пропустишь! Слова об Играх действуют на меня, как холодный душ. Игры... Ментор... Арена... Неделя... Ален! -Нет! Я не хочу! Они специально вытащили имя Алена! Я не хочу, чтобы он умирал! Только не он, - сначала кричу я, но потом мой голос срывается и я начинаю плакать. И шептать, как заведённая: - Только не Ален! Только не он... Когда мой плач начинает сходить на нет, я чувствую, что он качает меня, будто убаюкивая. Он высокий и коренастый. Но не громадный. Его руки на моих плечах уже не сжимают, а придерживают. Мне хочется положить голову ему на грудь и сидеть так всегда. Мне с ним легко. Почему? Не знаю, просто он успокаивает. Но... кто он? Когда я решаюсь посмотреть парню в глаза, из груди вырывается крик ужаса. А как иначе, если обнимает меня Пит Мелларк?!