be game

— Тессеракт или голова брата? Танос самодовольно ухмыляется, возвышаясь над ним, и сильнее сдавливает пальцами виски Тора. Единственный глаз того метает молнии (как бы символично это не звучало), он рычит от боли и почти захлебывается собственной яростью, которая почему-то имеет металлический привкус. Локи отворачивается, больше не в силах выносить на себе тяжелый взгляд брата, истекающего кровью, и поочередно смотрит на каждого из Мстителей и Стражей, которые так удачно встретились им всего сутки назад. Они так же, не мигая, глядят на него, удерживаемые волнами Камня Силы. — Полагаю, ты уже сделал выбор, — поторапливает Танос и нетерпеливо протягивает руку. — Отдай мне Тессеракт, мальчишка. Локи щурится и какое-то время смотрит на него в упор, после чего прикусывает губу, но это не приносит должных результатов. Напряженную тишину разрывает его громкий смех, эхом отталкиваясь от стен корабля. — Прекрасно! Какая… удачная попытка мной манипулировать. Браво! — Он действительно хлопает в ладоши и тут же разводит руками в стороны. — И вроде бы все есть: и камешек, и братец, а эти твои гоблины — ну просто «р-р-р», — Локи корчит рожицу оскалившимся членам Черного Ордена, что стоят за его спиной и служат в качестве охраны, и вновь поворачивается к Таносу. — Но есть одна маленькая деталь, которую ты упустил. Локи выдерживает многозначительную паузу, наблюдая за сменой эмоций на лице титана: возбуждение от грядущей победы переходит в разрастающуюся с каждой секундой злость. Но врожденная проницательность помогает Локи разглядеть за ней проявившуюся всего на миг растерянность, и этот короткий отголосок человечности придает ему сил. — Существует третий путь — куда более выгодный, как мне кажется. Тор прожигает его взглядом, уже заранее не в восторге от очередного плана брата, но пока продолжает угрюмо молчать. Локи мысленно благодарит его за столь щедрый подарок и, стараясь лишний раз не разрывать зрительный контакт с врагом, плавно взмахивает рукой. Ладонь приятно обжигает ледяная рукоять кинжала. Хохот Таноса громом разносится по кораблю и так же резко обрывается, когда лезвие замирает в паре миллиметров от шеи трикстера. Титан удивленно моргает, а с лица Локи мигом слетает все напускное веселье. — Смотри, — шипит он. — Одно движение — и твоя надежда завладеть Тессерактом канет в лету вместе со мной. Произнесенные слова зависают в воздухе густой бесформенной субстанцией, множась в голове каждого из присутствующих. Кто-то из Черного Ордена бросается на Локи, но стоит тому сжать кулак свободной руки, как Дети Таноса разлетаются в разные стороны не хуже бильярдных шаров. — Что бы ты ни делал дальше, — уверенно продолжает он, вскинув подбородок, — тебе уже не победить. Можешь, конечно, попытаться отыскать оставшиеся Камни, но я почти уверен, что Тор найдет и убьет тебя раньше, чем ты успеешь высадиться на ближайшей планете — а он найдет и убьет. — Локи вздыхает и наконец позволяет себе перевести взгляд на Тора. — Уж за любимого брата-то. — Локи, нет! — хрипит тот и делает несколько безрезультатных попыток вырваться из стальной хватки титана, но свежие ранения дают о себе знать, и вскоре громовержец обессиленно падает обратно на колени. Он тяжело дышит сквозь плотно сжатые зубы, а красный от усталости и невыносимой боли глаз наливается слезами. Глядя на это Локи внезапно ощущает небывалое облегчение — как будто все это время к его плечам были привязаны два тяжеленных камня, и вот сейчас веревки наконец оборвались, а его мучения прекратились. Выходит, его слова небезосновательны — Тор действительно переживает за него. После всего, что им пришлось пережить, они таки смогли остаться братьями. — Все хорошо, — шепчет в ответ Локи, и его бледные губы трогает легкая улыбка. — Может, даже лучше, чем я себе представлял. Если, скажем, после окончательной победы ты как-нибудь обмолвишься обо мне. Вдруг в одном из девяти миров утвердят ежегодный праздник в мою честь? А что, если во всех? — Он мечтательно вздыхает, будто бы не замечая слез, градом стекающих по измученному лицу брата. — Только представь: повсюду проходят парады, играет музыка, столы с явствами растягиваются на многие мили. Триллионы спасенных душ ценой смерти одной, ничтожной в масштабах Вселенной… Неплохо. Очень даже неплохо. Локи прикрывает глаза и пытается представить жителей сразу всех девяти миров — ни один из них ведь и не подозревает, в какой опасности находится. В голове во всех красках предстают расписанные только что им же картины, и он сосредотачивается на том, что вот так и должно быть. Процветающие из года в год миры, их счастливые и сытые жители и светлая память о героически павшем в бою принце Асгарда. Это — правильно. Танос, к которому постепенно возвращается самообладание, испускает ехидный смешок. — Ты же не думаешь, что я поверю в героическое самопожертвование Бога Обмана? Губы Локи растягиваются в широкой, почти жалостливой улыбке. Он подносит кинжал ближе — так, что лезвие касается шеи. Делает глубокий вдох и… Горячая жидкость стекает вниз, к ключицам, пропитывает ворот костюма — сначала каплями, а потом все больше и больше разрастающимся ручейком. Отчаянные вопли брата, как и прочие звуки, размываются и становятся почти неразличимыми, как если бы он находился под водой. Однако неожиданно притупившийся слух с лихвой компенсирует так же внезапно обострившееся зрение: нереалистично-яркие цвета и четкость мельчайших предметов делают космический корабль похожим на иллюстрацию из книги. Кожу на месте пореза неприятно щиплет, а от запаха металла перехватывает дыхание. Локи рефлекторно приоткрывает рот в надежде на хотя бы один глоток свежего воздуха, и из его горла доносятся хрип и сипение. Танос закатывает глаза и жестом просит его остановиться. Клетки готовы регенерироваться в мгновение ока, но Локи сдерживает их. Он хрипло дышит и только чуть-чуть отодвигает кинжал, всем своим видом показывая, что готов продолжить в любую секунду. Локи не тешит себя глупыми и совершенно бессмысленными мыслями о том, что ему вновь удастся избежать смерти, но искренне надеется на то, что никто вокруг не замечает крупной дрожи, время от времени пробегающей по его телу. Разумеется, ему страшно — так, как никогда прежде, но показывать это Таносу стало бы фатальной ошибкой. В рукаве остался всего один туз, и его нужно разыграть так, чтобы сохранить жизнь, ни много ни мало, доброй половине Вселенной, в том числе и брату, ради спасения которого Локи, в общем-то, пока не привел свои слова в исполнение. Страх и злость придают ему сил. Сердце стремительно колотится, разбиваясь о грудную клетку, когда он снова переходит в наступление: — Отпусти брата, или прощайся с камнем Пространства прямо сейчас, — рычит он, задыхаясь. — Потому что поверь: можешь убить тысячи невинных, сравнять всю Вселенную с землей, но без моей помощи не видать тебе Тессеракта, ясно? — Серьезное выражение его лица неожиданно становится расслабленным. Он тянет губы в самодовольной улыбке и вскидывает темные брови: — Шах и мат, я полагаю? Тор недоуменно хмурится, но Танос его понимает. В его негодовании проглядывается теперь искренний интерес. Титан подается чуть вперед и щурится, пытаясь обличить подвох в словах Локи. — Ты в самом деле готов вот так просто отдать собственную жизнь? И ради чего? Ради спасения кучки слюнтяев, по вине которых растрачиваются бесценные ресурсы целых цивилизаций? Ответ кажется очевидным, но Локи не спешит с его озвучиванием. Танос терпеливо ждет, пока он мысленно проговаривает все «за» и «против», прислушивается к своему внутреннему голосу и старательно подбирает слова. Наконец он распрямляет плечи и гордо вскидывает голову, глядя в прямо в глаза безумного титана. — Может я лжец и предатель, но прежде всего я король, — он бросает короткий взгляд на Тора и вздыхает. Ему трудно говорить, из-за свежей раны на шее голос хрипит и ломается, прыгая с октавы на октаву, поэтому он переходит на вкрадчивый шепот: — И мой долг как короля — в первую очередь думать о безопасности своих подданных, на которых ты, не сомневаюсь, нападешь, если тебя не остановить. Танос кривится и неожиданно делает шаг вперед. Проходит не больше секунды прежде чем он оказывается прямо рядом с Локи, и тот уже почти готов перерезать себе горло, как вдруг к его ногам падает обессилевший брат. Танос же проходит мимо, заложив руки за спину, и принимается мерять широкими шагами окружающее пространство. Локи глядит ему в спину и неуверенно сжимает в руке клинок. Сейчас? Или чуть позже? Успеет ли Тор сбежать до того, как охваченный яростью Танос сотрет корабль в порошок? А если нет — сможет ли дать ему отпор, или хотя бы элементарно выжить? Судорожные размышления прерывает их же зачинщик: он подползает к Локи и протягивает трясущуюся руку к кинжалу, глотая слезы, пытается отобрать его. Локи разрывает на части от всего происходящего. Но он все же делает шаг в сторону, из-за чего стоящий на коленях брат мгновенно лишается точки опоры в виде его ноги, падает ничком на пол и замирает. Локи слышит омерзительный хруст и зажмуривается, пытаясь сконцентрироваться на главном, но не проходит и пяти секунд, как он сдается. Коря себя за безответственную игру в поддавки с накатившими эмоциями, Локи выпускает из рук кинжал, присаживается рядом с братом и с огромными усилиями переворачивает его на спину. Кладет руку ему на грудь и сдвигает темные брови, вспоминая строчки давно не использовавшегося заклинания. Стоит ему произнести последние слова, как чудовищная усталость камнем наваливается на его тело и разум. Перед глазами вспыхивают разноцветные звезды, и Локи удовлетворенно улыбается, борясь с расстилающейся где-то впереди мглой. Брат — отврезвленный, избавленный от нестерпимой, лишающей сил боли, — все же успевает подхватить его прежде, чем он съезжает в обморок. Они встают на ноги, поддерживая друг друга, и с ненавистью смотрят на Таноса — всклокоченные, уставшие, но готовые биться до последней капли крови. Плечом к плечу. До последнего вздоха. Титан, который уже давно с любопытством взирает на эту картину, прищуривается и задумчиво потирает подбородок. — Шах и мат, говоришь? Сзади вдруг раздается странный треск, и Локи обреченно прикрывает глаза. Невидимая стена, укрывающая тех немногих, кого ему удалось спасти, лопается от мощного удара копья Корвуса Глэйва, и перепуганных асгардцев швыряют на пол между Таносом и принцами павшего небесного города. Нервная дрожь пробегает по всему телу Локи, когда титан обводит оценивающим взглядом сначала асов, а затем и Мстителей. Закончив, как видимо, с подсчетом, он хмурится, что-то основательно обдумывая, кивает сам себе и вновь обращается к Локи: — Итак, у вас есть то, что нужно мне, а у меня — то, что нужно вам, — он сжимает в кулак руку в перчатке. — И при этом никто из нас не собирается уступать. Братья выпрямляются и кривятся еще более озлобленно, подтверждая его слова. Танос выдерживает многозначительную паузу, в течение которой оба принца погружаются в напряженное размышление: Тор — о том, что им следует делать дальше, Локи — о том, что далее будет делать Танос. Но последующая фраза не входит в список даже из четырех миллионов шестьсот двадцати пяти возможных, возникших и выстроившихся в его голове в алфавитном порядке за несколько секунд. — А что, если я отыграю у вас камень? Ошеломленный Тор вскидывает брови, а Локи, с которого Танос на протяжении всего разговора не спускает цепкого взгляда, наоборот, становится мрачнее тучи. Ему совершенно не нравится все возрастающее чувство паники, тугой пружиной натягивающееся в районе живота. Танос не глуп, и подобная абсурдность в его словах или действиях должна, просто обязана быть чем-то обусловлена. Локи пугает эта неизвестная угроза, и он снова пробует взять ситуацию под контроль, пока не стало слишком поздно. При помощи телекинеза он осторожно ощупывает накаляющееся пространство на предмет более тонкой материи, через которую можно было бы переместиться в другой мир за считаные мгновения, но его поиски не венчаются успехом. — «Отыграешь»? Ты действительно хочешь… сыграть? — Старк, который исправно держал рот на замке целых пятнадцать минут, выходит вперед, глядя на титана сквозь прутья своеобразного загона. — Типа, в покер? Или монополию? Тор хмурится и в недоумении оборачивается к брату, но Локи только пожимает плечами и едва заметно качает головой. Танос издает пренебрежительный смешок. — В шахматы. Укол в груди. Сердце заходится в бешеном темпе, наровя проделать дыру в грудной клетке и вырваться наружу, и если бы не брат, который продолжает поддерживать ослабевшего Локи, тот давно бы свалился с ног, пораженный масштабом разворачивающейся перед ним катастрофы. Танос насмешливо наблюдает за тем, как вытягивается его лицо, и скалится, довольный произведенным эффектом. — Что скажешь, король? Нет. Нет-нет-нет. Только не снова. И как он мог так услужливо подсказать врагу выход из собственной ловушки? События прошлого, под действием страха многократно преувеличенные в своей трагичности, взрываются в памяти, предвещая унизительный проигрыш. Но брат, похоже, не замечает подвоха в словах титана, как и смертельной бледности Локи. Он делает шаг вперед, задирает голову и выпаливает своим зычным голосом: — Он согласен! Локи таращит глаза и, выйдя наконец из ступора, бьет брата локтем в живот. — Спятил? — шипит он. — А что не так? Выиграешь — и дело с концом. Выберемся живыми, да еще и с перчаткой. Локи чуть не задыхается от злости. — Ты что, правда не понимаешь? Танос хочет… — Подождите, а почему играть должен именно Локи? — снова подает голос Тони и разводит руками в стороны. — Он уже управлял армией Читаури, и что из этого вышло, а? Локи вспыхивает и возмущенно сжимает кулаки, будто готовится драться с обидными словами. Он было открывает рот, намереваясь высказаться в свою защиту, но Тор вдруг его опережает: — Локи — умнейший из всех, кого я знаю. — Его уверенный голос эхом прокатывается по кораблю, в наступившей тишине приобретая какой-то особенный, пророческий оттенок. — А в шахматы он не проиграл ни разу за последнюю тысячу лет. Локи прикусывает губу и чуть морщится, усердно избегая одного пронзительно-насмешливого взгляда. Последняя фраза звучит как гром среди ясного неба и мигом сменяет радость от более чем неожиданного комплимента тревогой и стыдом. Впрочем, довольно скоро и эти чувства отходят на второй план, и Локи внезапно успокаивается. Ему кажется, что все происходящее — всего лишь сюрреалистичный, затянувшийся сон, и он вот-вот проснется на этом же самом корабле в окружении сотен других асгардцев, чьи сновидения не менее тревожны, чем его собственные. Право, где бы еще он услышал похвалу от старшего брата, причем столь прямую и конкретную (и оттого еще более лестную)? Ему почти удается свыкнуться с мыслью о том, что эта гротескная реальность — не более чем выдумка, игра пренасыщенного минувшими событиями разума, когда резкий хлопок по плечу, как и всегда, сильный, вышибает воздух из легких, а заодно и красноречивей всяких слов рассказывает печальную правду. — Если кто и может одолеть Таноса, так это он, — тем временем продолжает чеканить брат, и если бы не мучительный стыд, Локи давно стукнул бы его чем-нибудь тяжелым за непомерно длинный язык. Но брат снова не распознает его эмоций, добродушно улыбается и, как и все остальные, направляет на него выжидающий взгляд. Локи обреченно осознает, что выхода у него, в общем-то, нет: гордость, сначала втоптанная в пыль, а затем буквально вздернутая за шкирку и вроде бы даже очищенная от грязи, не останется в стороне. Выражение лица Локи, когда он вновь поворачивается к Таносу, чтобы дать свой ответ, эквивалентно выражению лица утопающего в зыбучих песках неудавшегося путешественника. — Я согласен, — глухо произносит он, и убеждается, что замогильное звучание его голоса полностью соответствует его внешнему виду. Танос расплывается в победоносной ухмылке. — Да будет так, — провозглашает он. Сиреневый камень Силы перестает мерцать, и в тот же миг земные герои вместе со стражами космоса оказываются рядом со жмущимися друг к дружке асами. — Твои фигуры… — Титан делает эффектную паузу, пока за его спиной как на параде выстраивается Черный Орден и армия Читаури. — …Против моих.