Там, где нас нет...

Я - русский фигурист. Я тот самый, кто забрал пять золотых олимпийских медалей, и готов забрать ещё столько же - благо лимит успеха измеряется лишь временем. Моя жизнь – это стук коньков, запах снега, бесконечные мозоли, сладкий кофе по утрам, боль в мышцах, острые лезвия, блеск металла, вспышки фотокамер и сияющие софиты победы, окутывающие меня вместо миллиард звёзд млечного пути. И всего этого я добился сам, поэтому имею право на фамильярное поведение и экстравагантные поступки. Моя цель – это удивлять мир снова и снова, вводить его в животный, бешеный, ни с чем несравнимый экстаз. Мои фанаты готовы носить меня на руках, создавать форумы и целые группы, посвященные моей карьере, покупать дорогущие билеты на первых рядах, и ради только одного автографа перегрызть друг другу глотки. Это немного смущает, но в большей степени льстит. Теперь льстит. Прыжок. Ещё прыжок. Двойной сальхов, тулуп, дорожка... Яков доволен. Очередное золото смотрится в руках как нечто обыденное и повседневное. Оно блестит, переливается холодным металлическим блеском, смотрит на меня и мои двадцать семь лет почти осуждающе. Иногда меня это даже пугает: до такой степени, что хочется швырнуть блестяшку подальше от своего лица и тела под ноги ненавистным судьям, которые с невероятно важными лицами медленно и сдержанно хлопают победителю. И трибуны, вторя им, взрываются авациями, заглушая строки гимна Российской Федерации. Они хлопают своему Победителю, они боготворят во мне Победителя, совершенно не понимая, что я - единственный проигравший в этой войне. * * * Я – японский фигурист. Из местечка под названием Хасецу, но вряд ли кто-то слышал о нём, если он не знаком с моей карьерой. Всюду со мной запах домашней стряпни, чистой собачьей шерсти, горячего шоколада, пресного горячего риса, дерева, чернил и свеженапечатанных книжных страниц. Я помню, как когда-то давно, среди светлых и душных стен школы девочки с придыханием смотрели на фото айдолов, знали всё о них и их жизни, и дня не могли прожить без того, чтобы не купить очередную безделушку с их смазливой мордашкой. Даже на их фоне я сам себе казался помешанным. Хорошо – это когда есть кумир, который заставляет тебя тянутся к недостижимому. Плохо – когда он смотрит на тебя со всех плакатов в комнате. Хорошо – повторять его грацию и стать, оттачивая мастерство до немыслимого совершенства. Плохо - делать Его смыслом своей жизни. Маму это порядком беспоколо, и кажется, в этот раз она оказалась права. Иногда существует та самая точка невозврата, когда уже начинает упорно сосать под ложечкой, предвкушая боль там, где до этого никогда не болело. От этого по позвоночнику течёт страх, в уголках глаз собираются слезы, горло сдавливет резкая противная боль, и ты понимаешь, чертовски поздно понимаешь, что Он был слишком далеко с самого начала. Что все усилия вывернуть себя наизнанку, лишь жалкая попытка удержаться на пьедестале, на которой ты бы никогда не стал победителем. Я трогал горячие мокрые щеки, я трясся от ненависти к этой поганый жизненной несправедливости, смотрел на свое жалкое зареванное отражение и в тысячный раз спрашивал его: "Что же ты, мать твою, делаешь не так?"