"Десять лучших юри-аниме"
"Юри - жанр манги и аниме, изображающий женские гомосексуальные отношения"
"Аято Юри Клуб Яричин"
- Чёрт, всё не то, не то... - русский в панике бьёт по клавиатуре, уточняя для непонятливой тупой техники свой запрос. "Юри Кацуки фигурист""Сеть магазинов для фигуристов"
"Юри Кацуки японский фигурист""Юдзуру Ханю японский фигурист- одиночник"
"Ханю выиграл у мужчин, набрав 320 баллов"
- Да знаю, кто он такой! - Виктор чувственно ударил по клавиатуре и отшвырнул ноутбук в сторону, зарываясь пальцами по самую кромку платиновых волос. В прихожей жалобно заскулил Маккачин, видимо, обескураженный скверным настроением хозяина. "Юри Кацуки человек человек человек человек""По вашему запросу ничего не найдено"
* * * Японец знал, что дома его не ищут. Там уже все про него забыли. Самолёт гудит, стюардессы ходят с тележками и предлагают напитки, салон самолёта набит битком. После той последней записки, письма приходить перестали. Кацуки был просто в панике, он опустился даже до того, что пошёл на почту и стал расспрашивать работников, не приходило ли что-то на его имя. «Он обиделся? Или разозлился? А может, посчитал меня психом и решил больше не писать? Или…он понял, что его раскрыли?» Бортпроводница прошла мимо, спросив о питье только двух его соседей, но жаловаться парень не стал, голова болела совершенно о другом. Юри старался не думать о том, что летел практически в никуда, и с большой долей вероятности может встретить вместо Виктора в его же квартире незнакомую девушку, столь похожую на Никифорова лицом. Не встретит, нет-нет-нет, такого не случится. Там будет Виктор, не такой, как на его плакатах, а милый, заспанный и слегка растрёпанный, в домашней одежде и всклоченными волосами. Он явно не будет ждать гостей. На его щеке отпечатается след от подушки, а у глаз от улыбки соберутся первые морщинки, которые Юри готов выцеловывать всю свою оставшуюся жизни. * * * Часы показывают без четверти три, а бессонница, королева сегодняшней ночи, в самом разгаре. Маккачин, которому такое состояние в принципе не знакомо, спит на коврике в прихожей, тихонько поскуливает во сне, и Виктор, не сдержавшись, вздыхает псу в ответ. Стены давят на него, невообразимая духота сжимает мужчину в комок, и кажется, он не замечает, что открыл все возможные двери и окна - в квартире страшный дубак. «Воздух, мне нужен глоток воздуха». Никифоров резко вскакивает с кровати, хватает пальто и пулей бежит по лестнице вниз. Вылетая из парадной, он практически сразу попадает в маленький парк перед домом – бонус проживания в элитном районе. Уже пахнет зимой, хотя снега ещё и в помине нет, и слегка поумерив свой пыл, фигурист начинает неторопливую унылую прогулку по аллейке. Поддевает ботинками гнилые листья и отшвыривает их в сторону. Сегодня была довольно холодная ночь. Интересно, в Хасецу тоже сейчас холодно? Если да, то мерзлявому Юри следует как следует укутаться в шарф, подаренный Минако. И перчатки надеть, чтобы руки не обветрились, и шапку, а то мало ли продует. Мужчина судорожно потянулся за телефоном, а потом расхохотался, что есть мочи, так и не взяв мобильник в руки, потому что у него нету номера Кацуки, никакого Кацуки и в помине не было, а он мыслил и делал так, будто им дотянуться друг до друга ничего не стоит. Что за неожиданный бессмысленный порыв? Виктор плюхнулся на холодную лавочку, которую освещал один-единственный фонарь, всё ещё подавляя в себе истерические смешки, и запрокинул голову назад. "Темные аллеи Бунина, будь он не ладен, на весь парк один фонарь что ли работает?" – неожиданно пронеслось у него в голове, - "безобразие." Вдруг, он почувствовал рядом кого-то ещё. Кого-то живого и тёплого. Будто этот «кто-то» не сел, а просто появился, и Никифоров не торопился поворачивать голову. Его точно парализовало. - Виктор, я... - Ты. Ты здесь, - это означало лишь то, что он помешался окончательно. Изо рта Юри при каждом рваном выдохе вылетали белые облачка пара, он смотрел на Виктора со смесью страха и непонимания, очков на нём не было, как и шапки, поэтому в жёлтом свете отчётливо были видны покрасневшие ушки и блестящие чёрные глаза. Скомканный и немного смазанный поцелуй был откровением между ними за дни и месяцами томительного опустошающего ожидания. Им не застилало глаза и не ударяло в голову. Все неторопливые движения губ были намеренными, наполненными неприкрытым удовольствием и наслаждением. Они знали, что они есть. И ни письма, ни время, ни расстояние уже не могли убедить их в обратном. Они существуют. И они чувствовали это. - Я ждал...Как же долго я тебя ждал. - Мы оба очень долго ждали... * * * По скверику бежал какой-то мужчина, с сумкой на плече. Без десяти три ночи, и его жена наверняка будет очень и очень недовольна. "Хоть глаз выколи, темные аллеи кругом, неужели даже здесь не могут прекратить это безобразие!? Чёрт ногу сломит, пока доберёшься до парадной". Ночь, улица, фонарь...Для Блоковской картины не хватало только аптеки, но пустая лавочка, освещенная одним единственным фонарём тоже вполне справлялась с антуражем полнейшего гнетущего одиночества.