Лекарь

      Стинга не было дней шесть. Вместе с ним ушёл и Лектор. Фро тоже не было. Я настолько привыкла за эти недели к нескончаемому фоновому шуму, что по началу даже немного растерялась. Меня никто не тормошил больше положенного, не вытаскивал на обед или заставлял читать детские сказки. Никто радостно не звал по имени и не утыкался в колени; никто не притягивал меня к себе, стоило только лечь в постель. И я осознала это только в третий день. — Что-то случилось? — спрашивает Минерва, глядя на меня с беспокойством. Наверное, ещё никто из её знакомых или друзей просто так не останавливается на полпути, по-идиотски раззявив рот. — Роуз? — тормошит меня подруга. — Всё хорошо, — говорю тихо и спокойно, осознавая весь ужас, что сковал моё тело в тот момент,  — правда.       Естественно, Минерва мне не поверила, но не лезла с распросами. Умная девочка. Я все так же заплетала ей по утрам косички и гульки, учась этой премудрости по женским модным журналам. Иногда поправляла сбившуюся, примятую одежду, громко ругаясь, чтобы самой девочке было стыдно. Хотя сама не спешила следовать своим советам: одевалась в попыхах, совсем не красилась, даже иногда и вовсе забывала делать вечером увлажняющие маски, а расческу мои волосы, кажется, видели только на прошлой неделе. И главное — никто и слова не сказал, что выгляжу я как-то не так. Даже продавцы в магазинах, приторно улыбались при виде меня и Орландо. Только в тот день у меня на щеке было пятно от краски (и где только вляпалась), а у Ми на голове гнездо паукохицина. И спустя годы я пойму, что нас тогда просто боялись, как магов гильдии, но сам факт!       В итоге за пару дней я разобралась со всеми делами, наварила кучу нужных и ненужных отваров, во славу гильдии, и решила ждать у окошка, как приличная девушка, не забывая при этом горько вздыхать. Мастер, конечно, не оценил. — Тебе заняться нечем? — наверное, нужно было уже тогда почувствовать подлянку в этом вопросе, но я только помотала головой и снова уставилась в окно. — Иди за мной, — рыкнул Мастер.       Пришлось уныло следовать за мужчиной, а время только пять утра. Мастер завёл меня в библиотеку, что находилась на третьем этаже, выдал пропуск, заставляя пропитать магией нужную руну и велел изучать охранные письмена. — Не проще нанять специалиста? — Зачем? — не понимает Мастер. — Если у нас есть свой маг Письмен, — вот тут-то я и поняла в какой жо… в нехорошем месте я оказалась.       Пришлось изучать, делать заметки и чуть ли не ночевать в кладези знаний. — Вы хоть скажите, что именно хотите сделать, — прошу я, выловив Мастера на следующий день.       Мне ничего не сказали, зато показали и даже подсадили, чтобы я внимательнее смогла изучить вязь рун на стенах здания. Стало хоть понятно, что нужно обновить защитный контур, да и настроить накопители, чтобы магия не уходила в никуда. Чтобы настроить накопители, нужно сначала их найти, а их просто напросто нет. Зависла я над этим делом надолго, прерываясь на осмотр пострадавших магов с миссий или с обычной простудой. — Так вы Созидатель? — как бы в невзначай спрашиваю я у миловидной девушки лет двадцати пяти.       В ответ мне громкий чих и куча извинений. Энджи только недавно в гильдии, а уже где-то умудрилась заболеть. — А какой направленности? — делаю мысленную заметку провести всем нашим вакцинацию, мало ли. — К-кристалич-ч-че-апчхи! — хорошо, что не на меня.       Вот и одной проблемой меньше. Заставляю Энджи лечь на койку, укрыться одеялом и выпить несколько зелий. Сон сморил её через пять минут, так что пришлось сидеть в лазарете, заполнять карту и искать рецепт универсального, на все случаи жизни. Горький, противный и желеобразный отвар давал иммунитет к многим болезням и не требовал постоянного применения, если ты, конечно, сильный и здоровый маг. А вот обычным людям приходится принимать его раз в три-четыре месяца, опять же, если есть деньги. — Макнейер, — громко зову я мага, который пытался меня прилюдно опозорить несколько недель назад.       Мужчина останавливается, выдыхает и поворачивается ко мне, ожидая дальнейших моих действий. У нас с ним нейтралитет: он не трогает меня, я его и все счастливы. — Ты вроде взял задание в Тихих горах? Там есть одна лавка, ты её быстро найдёшь, купи всего по списку, — прошу я, даже не глядя в перекошенное от гнева лицо мужчины и протягивая увесистый список так нужных мне корешков, трав и порошочков, — деньги верну. — А волшебное слово? — бурчит маг. — Даже три: чек не забудь, — и хлопаю ладонью по нагруднику.       Что же, та моя дурацкая выходка все же обошлась мне боком, и теперь всю правую ладонь и руку украшает сеть толстых шрамов. Макнейеру неприятны мои прикосновения, даже к доспехам, но свернутый в трубочку пергамент берет и прячет в кармане сумки, что прикреплена сзади. Теперь можно идти и пообедать, заодно и куриный бульон выпросить у Стивена для больной. Стивен, естественно, не рад моей просьбе, но ставит на печь небольшой казанок и начинает шаманить над тушкой птахи. Энджи же не понимает, почему я ей помогаю, хлопает своими жёлтыми глазенками, но бульон выпивает до последней капли.       Вечером Минерва заглядывает на огонёк, умоляя выделить ей лишний запас костероста и обезболивающего. Орландо долго не ломалась, сдавая мне же её отца, рассказывая во всей красе про их тренировки, обиду и страх. Будто я могу что-то исправить и как-то повлиять на Мастера. — Я ничем не могу тебе помочь, — горько, — только поставить на ноги и вылечить раны. — Мне и этого будет достаточно, — тихонько произносит Ми, пряча лицо в ладонях.       Я не знаю, что говорить в таких ситуациях и что делать. Если обниму или скажу что-то не то — будет только хуже. Ставлю на стол несколько бутыльков обезболивающего и заживляющую мазь. Этого должно хватить на несколько дней.       Минерва сидит у меня до позднего вечера. Не говорит, не плачет, просто сидит на одном месте и наслаждается тишиной этого места. Когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на неё, Орландо нет в комнате. Как и нет предложенных ей лекарств и одного из моих дневников, в который я записываю свои наработки, как упростить себе жизнь или что лучше изучить на досуге. И зачем он только ей?       Даже не переодеваясь, заваливаюсь себе на кровать, не включая света. Долго гляжу в потолок, считая мысленно цифры и барашков, и незаметно для себя засыпаю. Пока в комнату не вваливается Эвклиф, пропахший женскими вонючими сладкими духами, желая зацеловать меня до смерти.