Хочется ещё.
В этот раз, к удивлению бинтованного, инициатором становится Чуя, чуть ли не заваливаясь на суицидника, а потом и вовсе восседая на его коленях. Последний вовсе не против, поглаживая поясницу парня и улыбаясь в поцелуй. Они потихоньку начинают сплетать языки, входя во вкус, но… всё как обычно идёт по пизде. Слыша звонок в дверь, оба отстраняются друг от друга. Под недовольный вздох Дазая рыжий слезает с колен и уходит в прихожую, оставляя кареглазого наедине со своими мыслями. Что это вообще сейчас было? Накахара забирает пакеты и расплачивается, а после, закрыв дверь, возвращается в гостиную, стараясь не смотреть однокласснику в глаза. Ему, на самом деле, стыдно. Стыдно вдвойне из-за того, что ему это очень понравилось. Он ставит пакеты на столик, а Осаму охотно ему помогает, вытаскивая оттуда еду. — Что ты заказал? — спрашивает суицидник, открывая один из пластмассовых контейнеров, — О, запечённые роллы! Никогда их не пробовал. — Ну, вот теперь попробуешь, — хозяин квартиры открывает коробку с пиццей, вдыхая прекрасный запах. В животе тут же предательски заурчало, — там ещё обычные роллы есть, открывай вторую коробку. — Ой, а в этих коробочках та китайская лапша? Я же прав? — Дазай поднял взгляд на рыжеволосого. Не дожидаясь ответа, он открывает одну из коробочек, начиная счастливо улыбаться. — У меня такое чувство, будто ты в первый раз еду видишь, — усмехается одноклассник, садясь обратно на диван. Через пару секунд они уже оба сидят с довольными хлебальниками и кушают. Чуя вытаскивает из пиццы оливки, а Дазай, смотря на это, смеётся, называя его привередой. За что и получает по затылку. — Зачем ты их вытаскиваешь? — интересуется Дазай, доедая лапшу, — Они же вкусные. — Ты мне ещё скажи, что томатный сок пьёшь, идиот, — говорит в ответ Накахара, фыркая. Его аж перевернуло от упоминая этого «чудеснейшего» напитка. Фу, мерзость какая. — Пью! И тебе советую! — Пиздец, да ты извращенец во всех смыслах! — выдаёт парень, удивлённо смотря на собеседника. А после закашлялся, ибо нехер говорить с набитым ртом. Осаму в ответ лишь усмехнулся. Ну, есть такое. Ему и скрывать нечего. Потом они едят уже в молчании, а то вдруг кто-нибудь опять подавится. Дазай уже и не помнит, когда в последний раз ел такое количество всяких вкусностей. Дома ему хватало лапши быстрого приготовления или же, если он в настроении, карри. Последнее, кстати, ему пару раз приходилось выкидывать, потому что это произведение искусства есть было невозможно. Когда оба парня поели, Осаму позволил себе удобненько развалиться на диване, а Чуя, выкинув мусор (не весь, потому что шатен отказывался уходить), пришёл в гостиную и начал возмущаться, какого чёрта бинтованный мудак до сих пор здесь. Последний сопротивлялся, совершенно не желая уходить, и терпел, когда одноклассник, усадив жопку на его живот (ну хоть не ниже, подобного суицидник бы не вытерпел), начал пиздить Дазая подушкой, а потом и вовсе душить. Кареглазый выхватил подушку и, кинув её в сторону телевизора (хорошо, что не в него, иначе от хозяина квартиры ему бы досталось по первое число), притянул к себе поближе Накахару, заставляя того наклониться и прошипеть сквозь зубы едкое: «Ублюдок!». А потом парень и вовсе позволил себе начать гладить одноклассника по спине, постепенно переходя на поясницу. Но не ниже — всё же, он боялся переборщить. Особенно если учитывать, что на данный момент он многое знает о рыжем. Но не всё. У Дазая ещё были вопросы по поводу его прошлого, но задавать их пока не решился: и так понятно, что для Накахары это больная тема, так ещё и был шанс спровоцировать ещё одну истерику. Последнего крайне не хотелось. Вообще, если на то пошло, Чуя крайне мало знает об Осаму. Он лишь слышал, что у него есть отец, который руководит какой-то там компанией, заодно владея котокафе, которое открылось благодаря его покойной жене. И… всё. Дазай — скрытная задница. Он узнает то, что ему нужно, а вот о себе ничего не расскажет. Осаму уже потянулся к рыжеволосому за очередным поцелуем, но чьи-то шаги заставили его повернуться на источник звука. Им оказался мужчина лет сорока, в немного потрёпанном пальто, но выглядевшем всё равно довольно солидно. И он, кстати, довольно улыбался. У Накахары сердце в пятки ушло. — Я, конечно, не очень хочу вам мешать, господа, но советую тебе слезть, Чуя, иначе нашу правильную во всём Коё инфаркт хватит, — Мори едва нормально выговаривал слова, а когда увидел, с какой скоростью его сынок слез и уполз в дальний угол дивана, расхохотался в голос. Картина маслом. — И тебе привет, папа, — выдавил из себя рыжий, смущённо утыкаясь носиком в свои коленки. — Что у вас тут случилось? — спросила Озаки, заходя в гостиную. Её взгляд был устремлён точно на Дазая, пока сердце последнего пропустило удар, — О, Чуя, это тот, про которого ты мне рассказывал, да? — женщина перевела взгляд на хохочущего мужа и искренне удивилась, — Что с тобой? — Нет, всё в порядке, — отмахнулся брюнет, переставая смеяться и уходя в прихожую за вещами, которые следует перенести в другую комнату. — Осаму, познакомься, это моя мама — Коё Накахара, — первым пришёл в себя рыжий, поднимая голову и смотря на мать. Та приветливо улыбнулась, но глаза её как-то недобро сверкнули. Накахара младший жопой чувствует, что сегодня она многое у него спросит. Через пару секунд Чуя поднялся с дивана и, схватив Дазая за руку, потащил в свою комнату. На пару слов. Последний никак не сопротивлялся, ведь с ним он чувствует себя в чужом доме более уверенно. Хотя, если судить по лукавому взгляду Огая и его непринуждённой, даже искренней, улыбке, когда уже уходил в гостиную, тот вовсе и не против. — Так почему ты смеялся? — спросила Коё, помогая донести вещи в их спальню. — Чуя явно не ожидал нас с тобой увидеть. По крайней мере, сегодня, — отшутился Мори. Его и вправду очень веселила эта ситуация. Ну, зато теперь он уверен, что за его сына может кто-то постоять. — Этот Осаму довольно странный, ты не находишь? — начала женщина, искренне беспокоясь за своего ангелочка. Она всегда была такой, — Чуя много чего про него рассказывал, но чаще всего говорил, что просто терпеть его не может. — Ну, от любви до ненависти один шаг. И наоборот. — Любви? — переспросила она. — Всё может быть, — неопределённо ответил ей муж. Огай заметил, с какой преданностью и восхищением Дазай смотрел на Чую. Он уверен, что между ними что-то есть.***
— Ты же говорил, что твой отец вернётся завтра, а мать в командировке, — сказал Дазай, сидя на кровати и наблюдая, как Накахара примостился на полу, обнимая огроменного плюшевого единорога. Бинтованный, кстати, даже не в курсе, откуда это животное тут. — Как видишь, они приехали раньше, — съязвил рыжий. Он до сих пор пребывал в полнейшем ахуе. Нужно было что-то с этим делать. И голубоглазый понимал, что оставаться в квартире пока не стоит. Сам потом вечером разберётся и поговорит с родителями насчёт этого, — У меня есть идея. Сейчас мы пойдём гулять. Заодно твои вещи занесём. Парень поднялся с пола и ушёл в ванную переодеваться, а сам Дазай одевался в комнате. Через пару минут, когда они оба уже полностью были готовы, Чуя сказал что-то Коё на ушко и вернулся в прихожую, тоже обуваясь. Осаму тем временем вышел из квартиры, спускаясь вниз по лестнице. Встретились парни уже на улице. Дазай всё ещё неудобно себя чувствовал, потому шли к его дому они молча, даже не смотря друг на друга. Шатен открывает дверь в квартиру и по привычке пропускает рыжеволосого вперёд, заходя следом и со вздохом облегчения ставит сумку на пол, скидывая обувь и довольно неаккуратно вешая куртку на крючок. Накахара, видя это, стискивает зубы и поправляет предмет одежды, вешая своё пальто. — Дазай, всё в порядке? — спрашивает у него Чуя, заходя на кухню и наблюдая за тем, как тот с каменным хлебалом заваривает чай, смотря в одну точку, — Эй? — Да, да. Всё хорошо, крошка. Не обращай внимание, я просто задумался, — вымученно улыбнулся Осаму, поворачиваясь и смотря на это мелкое рыжее существо. — И о чём же ты таком думал всю дорогу? — хмурится парень, игнорируя дурацкое прозвище. Не до этого сейчас. — Ты не боишься, что твой отец может нас… разлучить? — голос бинтованного погрустнел. — Огай? О Господи, не смеши мои тапки, пожалуйста. Вот из-за Коё я бы реально переживал. Её гиперопека с детства меня окружала. Так что, если ты, по её мнению, мне не подойдёшь, то всё. Пизда рулям, как говорится, — говорил он это всё с какой-то небывалой лёгкостью, будто бы они обсуждают погоду или же прочитанную недавно книгу. — Тогда я постараюсь ей понравиться! — рассмеялся Дазай, чувствуя на душе облегчение. С голубоглазым просто неебически приятно проводить время. Он особенный. А такие на дороге не валяются. Он подходит к Накахаре и обнимает, утыкаясь носом в рыжую макушку и что-то бурча. Ради удобства старшеклассник даже поднял его, понимая, что готов таскать этого парня на руках всё время. Лишь бы он оставался таким же милым рыжим котёнком с сучьим характером.***
— Осаму, мне уже пора, мать звонила, — сказал Чуя, но это бесполезно. Суицидник ни за что не хотел сейчас подниматься с дивана, а уж тем более его отпускать. Но одноклассник был непреклонен. Потому сейчас он стоит с грустной мордашкой и наблюдает, как парень поправляет пальто и поворачивается к нему. Дазай пользуется моментом и хватает за руку, хитро улыбаясь. — Отпущу только за поцелуй, — предупреждает Осаму, прижимая Накахару к себе. — Ты издеваешься? — бурчит рыжий, но приподнимается на носочки, целуя в щёку. Хватка становится только крепче, — Эй, ты обещал! Ах ты пи-... Договорить ему не дают, бесцеремонно затыкая поцелуем, который шатен почти сразу же углубил, не дожидаясь ответа. Одна скользнула вниз, обнимая за талию, а другая же гладила по щеке. Через пару секунд они отстранились друг от друга, оба тяжело дышали, но улыбались. — Всё, иди давай, а то никуда не пущу, — усмехнулся кареглазый, закрывая за парнем дверь. С каждым днём ему всё сложнее расставаться с Чуей. Рыжеволосый едва не летел домой, пускай он и знал, что сейчас на него обвалится туева хуча вопросов от родителей. Накахара младший уже подготовил себя к этому, потому не боялся. Заходя в квартиру, старшеклассник почувствовал ту самую домашнюю атмосферу, которой давно тут не было. Он поставил обувь на место, повесил пальто и пошёл в гостиную. И увидел он слишком умилительную картину: мама спала, положив голову на плечо папы, а последний что-то читал. Заметив сына, мужчина аккуратно уложил Коё на диван, укрывая пледом и целуя в лоб. — Пойдём поговорим, — сказал Мори и отправился вместе с Чуей в его комнату. — О чём? — спросил парень, когда они уже сидели на кровати. — Скажи мне только честно, — начал Мори, беря Чую за руку, — Тебе нравится Осаму? — Ничего я к нему не чувствую, — смущённо пробурчал Накахара, переводя взгляд на стену и агрессивно пытаясь сохранить спокойное выражение лица. Получалось, мягко говоря, херово. — Не смеши меня, Чуя. У тебя всё на лице написано. — Не правда! — вспыхнул рыжеволосый, напрягаясь. — Правда, — успокоил его брюнет, — Мы с Коё не будет вас за это осуждать. Но пусть твой Осаму готовится к тому, что твоя мать его как минимум в ковёр закатает, если узнает, что он что-то с тобой сделал, — рассмеялся отец, — Ладно, не буду мучать тебя своими разговорами, — мужчина поднялся и ушёл обратно в гостиную. Парень сначала долго смотрел в пол, пытаясь осознать, что произошло. В итоге его совсем разморило и он уснул, даже не переодевшись.***
Как будто бы игристое вино, Пьянит любовь, бурлит в моей груди, Мне кажется, мы влюблены давно, Но все у нас с тобою впереди. Рука в руке, соединились души, Пылают, словно факелы сердца, И чтобы это счастье не разрушить, Идти мы будем рядом до конца.