Заметки на полях

Гэвин мало что рассказывал коллегам о своей личной жизни. Например, он никому не говорил о том, что иногда в свободное от работы время — если такое находилось с его-то графиком, — был волонтером в обществе защиты животных. Занимался всяким: и держал выводки щенков и котят на передержке, и бродячих псов и котов отлавливал, и в приюте помогал. Сам Гэвин дома ни кошек, ни собак, ни попугаев или даже рыбок не держал, потому что считал, что одно дело — сталкиваться со смертью незнакомых тебе животных, а совсем другое — например, прощаться с собственным псом, к которому успел привязаться за годы совместной жизни. Кроме того, существовала вероятность, что однажды при, скажем, облаве какая-нибудь залетная пуля пробьет ему череп, и тогда… Проще говоря, Гэвина устраивало, что никто не встречал его, виляя хвостом, с мурлыканьем обтираясь у ног или стуча клювом по прутьям клетки. Сегодня Гэвин почти передумал. В общество защиты животных пришла информация о так называемой “собачьей ферме” — самой настоящей тюрьме для породистых псов, которые вынуждены размножаться ради благосостояния своего владельца, бесконечно производить на свет щенков и жить в совершенно невыносимых условиях. Гэвин, разумеется, вызвался волонтером, хотя в какой-то момент очень и очень пожалел — вонь в ангаре с клетками стояла такая, что никакие респираторы, выданные бывалым начальством, не спасали. — Какие же сволочи, — зло прошипел Гэри, водитель-дальнобойщик, беря на руки тщедушную самку шпица с больными глазами и огромными проплешинами на шкуре из первой клетки. — Такая красавица ведь, а?.. Да все они... Гэвин ничего не ответил, неожиданно почувствовав, как защипало в носу. Либо запах добрался до него, либо вид того, как измученная собака льнула к своему спасителю. — Эй, Гэвин! — позвали у входа. — Да? — звонкий командирский голос Жанетт он мог узнать где угодно. — Под домом… Там щенки сенбернара! Надо подлезть, вытащить осторожненько, сможешь? Ты все-таки у нас самый молодой и самый худощавый. “И ничего я не худощавый”, — отстраненно подумал Гэвин, но вслух не сказал. — Конечно. Много их там? — Один точно есть, а насчет второго мы не уверены, надо рассмотреть. Но тот, что там засел, скулит так, что его даже глухой Билли услышал, представляешь? Гэвин невольно стиснул зубы. “Только не мертвый щенок, — заклинал он всю дорогу до погрузочной машины и обратно, пока полз на четвереньках между полом дома и землей, ориентируясь больше на звук, чем на свет фонаря. — Только не…” Возможно, еще несколько часов их было двое. Скорее всего, они даже были из одного помета, но здоровье их разительно отличалось — инбридинг, мать его дери, нестареющая классика у владельцев собачьих ферм. Гэвин грязно выругался, осторожно приподнимая щенка и не без усилий — тот очень активно пытался пообщаться, — положил его в переноску. Окоченевший трупик он тоже забрал с собой. Это и помутневшее зрение сделали его дорогу обратно в три раза длиннее. Гэвин слабо помнил, что происходило потом. Псы с колтунами свалявшейся шерсти и рваными ранами. Писклявые пометы всех пород и возрастов. Собаки с генетическими дефектами. В какой-то момент он обнаружил себя у клетки поддомного найденыша. Щенок смотрел на него своими добрыми глазами и наклонял голову то налево, то направо, подражая тому, как это делал Гэвин. — Нравится? — спросила Жанетт, почесывая пузо одной из тех собак, на которых не хватило переносок. Ушастая чихуахуа слабо виляла хвостом песочного цвета. Гэвин кивнул. — Так, может, заберешь, как мы его проверим и привьем? — Ты же знаешь, я люблю животных, но не хочу привязываться, — ответил Гэвин, как вдруг в голову ему пришла идея. — Но я знаю кого-то, кто мог бы его взять. — Так это же отлично! Звони прямо сейчас! На вид пес здоровый, только вес поднабрать, но это в семье дело простое. Гэвин невольно вздрогнул. С Хэнком он не разговаривал не по работе с тех пор, как… С тех пор… Проще говоря, уже больше полугода прошло. Хэнк ответил после третьего гудка. — Рид? — с нескрываемым удивлением спросил он. “Поверь, удивлен не меньше твоего”. — Да, да, и тебе не хворать. У меня тут... Короче, я знаю, что вы с Дженни хотите завести собаку для сына, — откуда только брались эти слова? — Подслушал? — хмыкнул Хэнк. — Да, подслушал, — Гэвин вздохнул. Он уже начал жалеть, что позвонил. — Заткнись на минуточку, ладно? Дело такое... Хочешь дам тебе адрес приюта? К ним сегодня завезут одного щенка, сенбернара и уже через пару дней, если все будет хорошо, его можно будет проведать. Он очень милый и общительный. Катастрофически. Хэнк издал звук, похожий на смешок. — Это “да, я согласен”? — Именно так. — Отлично! Тогда я перешлю адрес. С тебя бутылка пива, — затараторил Гэвин, готовый вот-вот сбросить звонок. Иногда он делал совершенно идиотские вещи и, кажется, будничный звонок старшему по званию, с которым Гэвин полгода назад потрахался будучи в стельку пьяным, был одной из таких вещей. — Если тебе нужна бутылка — приходи и забирай ее сам. Могу подарить еще парочку, кажется, я примерно представляю, какие у тебя вкусы, когда дело касается алкоголя, — в его голосе Гэвину примерещились странные нотки, о природе которых он предпочел бы не задумываться, но делал это все равно. К лицу прилила краска. — Пошел ты, — ничего лучше в голову ему не пришло. — Жду адрес. И, если что, то про пиво я не шутил. Гэвин пробормотал что-то в трубку, пытаясь собрать информацию в своей голове. — Как хорошо же, когда из чего-то плохого получается что-то еще, не находишь? — спросила Жанетт у щенка сенбернара, почесывая ему за ухом сквозь прутья решетки. Щенок вилял хвостом так сильно, что можно было расслышать, как он бьется о пластиковые стенки переноски.