I'll Keep You Safe Here With Me

Огни ослепляют. Он щурится и оглядывается, но блики мешают рассмотреть хоть что-нибудь, оставляя его беззащитным. Открытым. Практически обнаженным. Круг белого света удерживает их на месте. От рокота лопастей вертолета над головой вибрирует в груди. Люди орут, требуя лечь и положить оружие. Воют сирены. Дождь льет без остановки. В ярком свете прожекторов, так безжалостно указывающем на них, отчетливо виден туман. Клинт стоит прямо. Держит в руках лук, а мышцы протестуют, отказываясь целиться в людей, которые взяли их на мушку. С волос капает, почти течет, и они противно липнут ко лбу. Вся одежда промокла и облепила тело как вторая кожа. Кровь смешивается с водой и розовыми ручейками стекает по лицу и рукам. Сзади слышно, как хрипит Баки. Он стоит на коленях, тяжело привалившись к Клинту плечом. И крепко прижимает правую руку к левой стороне груди. Он дрожит. Клинт думает, что от боли. Между пальцами Баки продолжает течь кровь. — Отойдите назад, — эхом звучит в ночи механический голос, усиленный громкоговорителем. Количество кругов белого света продолжает увеличиваться. — Зимний Солдат арестован. Немедленно отойдите назад. — Иди, — сипит Баки сдавленным от боли голосом. — Бартон… — Отвали, — не двигаясь, отвечает тот. — Они не получат тебя. — Бартон… — Они не получат тебя! — рявкает Клинт. Он, конечно, нихрена не помнит о том, как здесь оказался, но в этом абсолютно уверен. В голове полная каша. Воспоминания, вопросы. Чертов калейдоскоп… Как он попал сюда, и почему окружен людьми, выглядящими как бойцы гребаного Спецкорпуса? И почему, черт побери, они смотрят на него сквозь прицелы винтовок? Как он оказался здесь с развалившимся на тротуаре и прислонившимся к его ногам, истекающим кровью Баки-блядским-Барнсом? Последние несколько месяцев как будто покрыты дымкой. Дни перемешались, и единственное, что он точно знает, это то, что на протяжении этого времени случилось нечто, из-за чего он готов защищать Баки Барнса ценой собственной жизни. Один спецназовец входит в круг света. Идет медленно, не спеша. Слышно, как гулко стучат ботинки по мокрому асфальту. Он поднимает пистолет. Клинт сглатывает. Смаргивает воду с ресниц. — Барнс, думаю, на этот раз мы тебя поимели. *** Четыре месяца назад… Клинт перекатывает в ладонях бутылку пива. Этикетка потихоньку отклеивается, да и содержимое медленно, но верно нагревается, но ему плевать. Пиво оно и есть пиво… В конце концов, удручающая окружающая действительность выглядит значительно лучше, если смотреть на нее сквозь стекло бутылки. Или солнцезащитные очки. Он допивает и машет бармену повторить. Ставит бутылку на стойку и выравнивает ее по предыдущим. Бармен без вопросов и комментариев открывает и придвигает к нему следующую. Клинт благодарно мычит. Он не может вспомнить, когда последний раз говорил. В смысле — просто разговаривал с людьми. В этой дыре ему даже не приходится просить выпивку — он приходит, садится, и тут же появляется парень с тем пивом, которое он пьет вот уже практически месяц. Даже супер милый чувак, который живет в соседней комнате мотеля, заканчивает с любезностями после того, как однажды утром несколько недель назад Клинта тошнит прямо возле его двери. И Клинт не может сказать, что хоть в чем-то винит его. За спиной раздается резкий звук удара бильярдных шаров, и он не может справиться с собой и вздрагивает. Но желание развернуться и проверить — не является ли звук предвестником чего-либо более угрожающего — давит на корню. Он слышит разговоры, слышит, как бьются друг об друга стаканы и звук льющейся из крана воды, и ненавидит все это. Он прислушивался всегда и был начеку постоянно, но нынешний гиперконтроль, появившийся после Нью-Йорка, порядком выматывает его. — … а вас, дорогие почитатели Мстителей, могут порадовать новости о том, что в городе вновь появляются члены команды, год назад спасшей Нью-Йорк от инопланетного вторжения. Сегодня рано утром Капитан Америка был замечен у входа в башню Старка… Через наслоение звуков голос репортера раздается вдруг очень отчетливо. Не то чтобы громче, но как-то более очевидно, что ли… Клинт смотрит на экран телевизора, висящего на стене за стойкой. Чрезмерно задорного ведущего новостей сменяет дрожащее второсортное изображение Стива Роджерса, входящего в башню. У дверей его встречает Тони. Лично. Стив выглядит усталым. Он игнорирует орущих журналистов и вспышки фотокамер, и позволяет Старку, положившему руку ему на спину, увести себя внутрь. — С тобой все нормально, дружище? Клинт понимает, что вот уже почти минуту пялится в телевизор. С застывшей в дюйме от губ бутылкой. Он моргает, опускает пиво и, качая головой, отворачивается от экрана. Возвращается ведущий и начинает размышлять, когда же можно ждать в Нью-Йорке остальных Мстителей. — Ага, — говорит Клинт, щелкая большим пальцем по этикетке. В глаза бармену он не смотрит. — Выключи это дерьмо, пожалуйста. Тот тянется к пульту и переключает на баскетбол, убирая звук. Либо он понятия не имеет, кто такой Клинт, либо это самый тактичный бармен на всем Западном побережье. В любом случае, Клинту до лампочки. Он просто рад, что канал меняют до того, как он узнает, включат ли его имя в список собирающихся Мстителей. Он делает глоток и думает, что же на самом деле значит этот приезд Стива к Тони в Нью-Йорк? Особенно после того бардака, что Роджерс устроил в Вашингтоне. Ну… со ЩИТом и Зимним Солдатом. Это одноразовый визит? А остальные в курсе? Или тоже участвуют? Боже, он надеется, что они не ждут, что он вернется. Потому что он не собирается. Клинт допивает пиво и жестом просит следующее. Молча берет и, сгорбившись, прижимается к стойке, глядя на бутылку. Раздается громкий скрежет отодвигаемого стула, и Клинт вздрагивает. На этот раз достаточно сильно, чтобы выплеснуть пиво на запястье. Он чертыхается, ставит бутылку и стряхивает жидкость с руки, делая еще хуже. Потом вытирает ее о джинсы и тяжело вздыхает. В последние дни его паранойя достигла такого размаха, что часто возникает на ровном месте, и он дергается и приходит в ярость от совсем уж простых вещей. А потом в отчаянье поражается сам себе. Движение перед ним заставляет его снова отпрянуть и, блокируя предполагаемый удар, выставить локоть. Но это всего лишь бармен, протирающий полотенцем бутылку и опускающий ее перед Клинтом, хотя тот еще не допил предыдущую. Он хотел было пошутить про очередность, но стало лень. — Нервный, — вздыхает бармен. — Военный или что-то типа того? Сначала Клинт хочет сказать, чтобы тот отвалил, но потом берет полотенце, вытирает руки и бросает обратно на стойку. — Разве я похож на солдата? — Ты похож на того, кому пришлось несладко, — отвечает бармен, забирая полотенце. — Я встречал ребят, вернувшихся с такими вот взглядами. Ну ты понимаешь… Дерганых. Клинт пожимает плечами и берет пиво. — А может, я просто нервный? Бармен смотрит на него немного скептически, но пожимает плечами, протирает стойку и, отходя к другому клиенту, говорит на ходу: — Может быть… Клинт смотрит ему вслед и тянется за пивом. *** Десять ярдов. Всего десять… Не так уж много, правда? Клинт нетвердым шагом бредет по парковке. Потом его ведет в сторону, и он еле удерживается на ногах. Ковыляет дальше и, пошатываясь, думает, что ему было бы значительно проще, если бы не руки, засунутые в карманы толстовки, и не солнцезащитные очки, так необходимые в три утра. Он прекрасно видит яркие буквы вывески мотеля, хотя они немного расплываются. Да это и неважно. Он был еще пьянее, когда с девяноста ярдов попал в мишень размером с монету. Все, с чем он должен справиться этой ночью — точнее утром — это вернуться к себе в комнату. Он медленно идет вперед, а окружающий мир продолжает тихо кружиться, хотя Клинт не поворачивает голову и даже не переводит взгляд в сторону. Ему необходима передышка. Он, шатаясь, прислоняется бедром к задней двери пикапа, припаркованного на стоянке, и выдыхает. Сзади ревет двигатель грузовика, свет фар скачет по машинам, и все исчезает, растворяясь в ночи. Клинт глубоко дышит ртом, пытаясь силой мысли затормозить плещущиеся в черепе мозги. И, щурясь, рассматривает здание, разыскивая среди девяти дверей свою. — Очередная ночь в пятизвездочном отеле, — бурчит он и тянет руку, пытаясь оторваться от машины. Но как только чуть отлипает, его тут же ведет обратно, и он больно бьется позвоночником об ручку дверцы. — Фил, если ты на меня смотришь, кончай хмуриться. Ладно, черт побери, я знаю, что ты не перестанешь. Помнишь, как забирал меня после той ночи… Ну, когда я спал в ливневой канаве. Или возле бара в Портленде. А пожарный выход в Нью-Джерси помнишь? Как же ты тогда хмурился! Не понимаю, почему ты меня терпел? Ответа, конечно, нет… Иногда Клинт представляет, что именно мог бы услышать. Вспоминает голос Фила и вступает с ним в безмолвный диалог. Но сейчас нет ничего, кроме пронзительной тишины, пульсирующей в такт волнам алкоголя внутри его черепной коробки. Кряхтя, он отталкивается от пикапа, делает три шага и спотыкается о бордюр. Умудряется вовремя выдернуть руку из кармана, чтобы не удариться лицом о тротуар, но тяжело и болезненно приземляется на плечо и все равно проезжается подбородком по бетону. Клинт начинает смеяться, представляя лицо глядящего на него Коулсона. Не обращая внимания на боль в плече и в подбородке, ложится на спину. И продолжает смеяться. Над ним медленно вращается небо. В его чернильной темноте лениво вальсируют звезды. Все еще улыбаясь, он закрывает глаза и чувствует, как по вискам и волосам катятся слезы. — Что мне делать, Фил? В ответ Клинт слышит тишину. *** На следующий день он просыпается с чувством, что накануне его сбил грузовик, и обреченно признает, что винить некого. Только себя. Клинт с трудом садится на край кровати, шипя от боли в протестующем плече. Боже, в животе крутит, голова раскалывается, а подбородок печет. Он вспоминает, как упал на стоянке, и тихо стонет, качая головой. И тут же жалеет об этом. Требуется еще час сна, три чашки кофе, четыре стакана воды, побольше «Адвила» и, желательно, душ, чтобы он снова смог почувствовать себя человеком. Он стягивает со спинки кровати полотенце и кладет на голову. Плевать, что оно сухое… Телевизор, работающий в фоновом режиме, успокаивающе бормочет что-то, и это точно предпочтительней абсолютной тишины. Клинт ложится поперек кровати, свешиваясь с другого края, и, поднимая с пола майку, слышит отрывок фразы: — … Зимний Солдат… — автоматически разворачивается к экрану и видит старую запись, которую крутят, наверное, в тысячный раз — несколько приглушенных выстрелов во все еще разрушенном городе. Он замирает, прислушиваясь, но это очередное «почему это, черт побери, Капитан Америка не займется исправлением всего этого безобразия. Посмотрите, во что превратились наши прекрасные дороги и дома, и совершенно неважно, что он спас всех нас от смерти. От рук высокоорганизованной террористической организации, чьих налогов, безусловно, хватит, чтобы оплатить ущерб». Какой идиотизм, что некоторые и правда думают, что физическое уничтожение угрозы — в данном случае — главное. Клинт бесстрастно смотрит новости, понимая, что должен бы волноваться сильнее. Он не может. Репортаж продолжается речью какого-то сенатора, монотонно вещающего об отчетности, а также рассказом о реальных событиях в Вашингтоне и кадрами боя Стива с Зимним Солдатом на улицах города. Съемка ведется на камеру мобильного, и в некоторых местах изображение дрожит и пропадает, но достаточно хорошо видны и яростные удары кулаками и ногами, и каждая вспышка металла на солнце. Черт, эту битву Клинт помнит в деталях. Она, блядь, даже несколько раз снится ему. Но он не жалуется, нет. Пусть лучше это, чем Локи. Или Фил. Он тянется к пульту и выключает телевизор. Наверное, Клинт мог бы им помочь. Был бы там со Стивом и Наташей и сделал бы что-нибудь. Возможно. Если бы до этого не было Нью-Йорка. Он прекращает рефлексировать. В Нью-Йорке случается Локи, и Клинт ничего не может с этим поделать. Он доволен своими мотельными скитаниями, поддельными документами, избеганием Мстителей, и в ближайшее время совершенно точно не планирует что-либо менять. *** Ну и естественно, вселенная ненавидит Клинта Бартона. Как только он начинает задумываться о Мстителях — чертов Стив Роджерс, который не способен удержать свое дурацкое лицо вдали от камер пять гребаных минут — вся его гладко выстроенная политика избегания дает трещину. Проходит неделя после пьяного инцидента на парковке. Он сидит в самой дерьмовой забегаловке города, что находится на окраине, и ест гамбургер, который — как Клинт абсолютно уверен — несет полную и всеобъемлющую ответственность за все случаи сердечных заболеваний в этом районе. Уже темно, и официантка продолжает молча посылать ему пожалуйста-иди-домой-чтобы-я-могла-прибраться-и-тоже-пойти-домой взгляды. Клинту плевать, у него еще полчаса до официального закрытия, так что он намерен сидеть тут, неторопливо поедать гамбургер и читать газету, которую кто-то оставил на столике. В ней нет ничего интересного, кроме фотографии на четвертой странице: Стив садится в «Ауди» Старка, выйдя из настолько пафосного Нью-Йоркского ресторана, что Клинту, вероятно, даже не позволили бы заглянуть в его дверь. Роджерс смиренно игнорирует папарацци и смотрит на Тони, уже сидящего на водительском месте. Его рука сжимает руль, он наклоняется к Стиву с выражением нетерпения на лице. Рот открыт — он что-то говорит ему. Клинт отстраненно рассматривает изображение, когда в кармане начинает вибрировать телефон. Он не пользуется им неделями, и частенько задается вопросом, почему все равно продолжает носить с собой. Взяв кружку с кофе в другую руку, он вытаскивает мобильный, готовый спорить на что угодно, что это его провайдер… «Пора прекращать бегать. Возвращайся». Это Наташа. Он медленно и аккуратно опускает чашку на стол и смотрит на экран, не чувствуя ничего. Он не радуется, не паникует. Вообще ничего. Он осторожно дотрагивается до экрана, пытаясь решить, что ему сделать. Он должен вернуться? Ему нужно написать ей и попросить приехать за ним, чтобы отвезти в Нью-Йорк к Тони и Стиву? Чтобы опять стать частью команды, которую почти год назад чуть не угробил? Клинт выключает телефон, переворачивая, снимает крышку и вынимает аккумулятор. Потом вытаскивает симку, ломает и пихает обломки в карман. Другой рукой достает бумажник, бросает на стол двадцатку и, подхватив рюкзак, выходит в ночь. Глубоко вдыхая, смотрит влево, затем вправо. В восьми, может, девяти ярдах видит то, что ищет. Подходит к канализационной решетке, достает части телефона и сим-карты и бросает в отверстие под ногами. Слышит звук удара о бетон. Потом ничего. Пару секунд смотрит вниз и быстро уходит. *** Клинт возвращается в мотель. Он не торопится, хотя подозревает, что Наташа уже начала поиски. Одна его часть надеется, что не получив ответа, она решит, что он не хочет возвращаться, и отстанет. Другая настойчиво нудит, что она никогда его не отпустит и попытается вернуть, даже если Клинт начнет сопротивляться и орать. Пришло время перевести его миссию по упорному избеганию Мстителей на следующий уровень. Он пинком закрывает дверь. Щелчка не слышно — механизм замка не срабатывает. Но он не возвращается, чтобы захлопнуть ее как следует, потому что все, что ему нужно, это забрать вещи и умотать отсюда как можно скорее. Он хватает толстовку, заталкивает в рюкзак, перелезает через кровать и, открыв шкафчик, достает лук и колчан. Кладет на покрывало и пересчитывает стрелы.… Шорох заставляет его поднять взгляд, и он замирает на месте. В дверном проеме застыла фигура… Клинт сверлит фигуру взглядом, фигура смотрит в ответ. На фигуре темные джинсы и худи с низко натянутым на голову капюшоном, прячущим лицо в тени. Светлые глаза поблескивают, как и левая рука незнакомца. Левая. Рука. Незнакомца. Клинт, едва соображая, выхватывает из колчана стрелу и слышит шаги. Адреналин бушует в крови, он падает на колени и стреляет. Попадает незнакомцу в плечо, чуть выше ключицы. Тот чуть отступает, но тут же продолжает двигаться к нему. Клинт хватает еще одну стрелу, но человек почти так же быстр, как он. Вторая успевает вылететь, но, попав в другое плечо, с металлическим звоном отскакивает, и незнакомец уже рядом. Серебряная вспышка, и Клинт инстинктивно отворачивается… А дальше жуткая боль от удара чем-то острым. Задыхаясь, он сильно бьет, и незнакомец отлетает назад. Клинт смотрит вниз и видит кровь. Блядь, ее слишком много… Майка порвана, и кровь, просачиваясь сквозь фиолетовую ткань, тонкими алыми реками течет по руке и капает с запястья. О, Боже, нет! Только не плечо! Если эта штука перерезала ему гребаные сухожилия, он больше не будет тем, кто всегда попадает в цель, а станет обычным… заурядным… Практически в агонии он снова встает на колени и пытается найти силы на еще одну стрелу. И почему это он никогда не впадает в шок и не теряет сознание, когда его подстреливают или протыкают ножом? Почему он, блядь, постоянно должен терпеть всю эту гребаную боль? Он умудряется положить стрелу на тетиву, но чужая рука хватает лук и толкает вверх, а металлические пальцы сжимаются на горле. Клинт задыхается и роняет лук, чтобы попытаться оторвать металл от кожи… — Прекрати, — раздается хриплый голос, и обычно такой ненадежный инстинкт самосохранения сообщает Клинту, что у него нет выбора, потому что он не может двигаться и едва дышит. Все, что он получит в результате дальнейшего сопротивления, это еще больше повреждений. Перед глазами пляшут красные круги, Клинт осознанно прекращает борьбу, обмякает и внезапно оказывается нос к носу с Зимним Солдатом. Пальцы продолжают давить достаточно сильно, чтобы дышать было все еще тяжело, и лук он по-прежнему держит вне досягаемости. Солдат сидит между ног Клинта, у него яркие глаза и подбородок, покрытый многодневной щетиной. На нем джинсы и идиотская толстовка, из которой продолжает торчать стрела, но он не обращает на нее внимания. Клинт ругает себя, что не выстрелил в более жизненно важные органы. Чтоб уж наверняка. Это шокирует — увидеть его так близко и без маски, которая была на нем во время той драки на мосту. Внезапно по телу Клинта пробегают мурашки, и он осознает, что под униформой Зимнего Солдата скрывается обычный человек. Такой, как все остальные. С темными волосами и светлыми глазами. Мимо него вполне можно было пройти на улице и не обернуться. Повисает напряженная, болезненная тишина. Потом Зимний Солдат — к огромному удивлению Клинта — медленно разжимает пальцы и отпускает его шею. Они молчат и не шевелятся. Между их носами — от силы пара футов. Момент все длится и длится. Нервы как тетива натягиваются все сильней. Клинт дышит неглубоко и, стараясь не замечать боль в плече, пытается понять, как выбраться живым из этой передряги. Он чувствует, что кровь по-прежнему вяло сочится из раны и, сбегая к локтю, впитывается в ковер. Зимний Солдат отмирает первым. Подается назад — подальше от Клинта — задерживает взгляд на его руке и, отвернувшись, аккуратно сжимает металлическими пальцами оперение стрелы, застрявшей в плече. Потом шумно выдыхает носом, одним плавным движением вытаскивает ее и отбрасывает в сторону. Стрела бьется о ближайшую стену, по серой майке медленно расплывается красное пятно. — Ты знаком с Капитаном Америка, — разрывает тишину его низкий, грубый голос. — Ты — так называемый Пропавший Мститель. Грудь резко поднимается — Клинт мучительно пытается отдышаться. — Я не Мститель, — хочет сказать он, но не может достаточно глубоко вдохнуть. Снаружи раздаются легкие шаги и голоса, а потом чей-то крик, пронзающий воздух, словно лезвие. Зимний Солдат оглядывается, Клинт смотрит вверх, и они видят молодую женщину, стоящую в дверях и в ужасе заглядывающую в комнату. Она быстро разворачивается и, крича кому-то безумным голосом, убегает. — Blyad', — тянет Солдат и переводит взгляд на Клинта. — Ты должен пойти со мной. У Клинта кружится голова, он открывает рот и чувствует, как его начинает мутить. — Пошел ты, — умудряется просипеть он, надеясь, что его тон в полной мере передает весь спектр ярости, обуревающей его после того, как на него напал и ранил разыскиваемый беглец. Зимний Солдат отшатывается. Клинт замечает это, хотя движение практически незаметно. Что-то происходит с его лицом… что-то в нем ломается и гнется, и в глазах появляется намек на отчаяние. Постойте… Неужели это тот, кто устроил бойню в Вашингтоне, проведя Стива с Нат сквозь семь кругов ада? Это и есть самый печально известный убийца послевоенного времени, который выглядит так, будто вот-вот рухнет у ног Клинта? Он тяжело дышит и недоуменно хмурится. — Ты кто? Неправильный вопрос. Лицо Солдата «закрывается». Он встает и отходит, глядя на Клинта пустыми глазами. Одну безумную секунду Клинт думает, что тот оставит его здесь, но Солдат наклоняется, берет его под руки и поднимает вверх. Задыхаясь от боли и пытаясь встать на ноги, Клинт спотыкается и зажимает левой рукой рану на правой, стараясь не думать об этом… — Не трогай, — коротко говорит Солдат, толкает Клинта спиной к стене и подпирает собой, не давая упасть. Потом хватает его рюкзак и забрасывает на плечо. Нагнувшись, поднимает лук, пару секунд внимательно рассматривает и толкает Клинту в грудь так, что у того не остается выбора, кроме как сжать его окровавленной ладонью. Потом Солдат собирает стрелы, разбросанные по ковру, быстро и ловко укладывает в колчан, застегивает его и выпрямляется. — Шевелись, — командует он, и когда Клинт не двигается, протягивает руку, хватает его за майку и тащит через всю комнату к двери. Клинт пытается тормозить пятками, но его все равно бесцеремонно выволакивают из комнаты на темную стоянку и прислоняют к пассажирской двери ближайшего черного седана. Миг — и замки открыты… — Садись, — говорит Солдат. У Клинта из руки пропадает лук, а его самого запихивают на пассажирское сиденье. Каждое прикосновение к телу посылает волны адской боли вверх и вниз по правой руке — от шеи до кончиков пальцев. Чужие руки берут его за лодыжки, забрасывают ноги в машину и, чтобы не дать ему соскользнуть прямо в грязь, закрывают дверцу. Истощение, боль и шок от потери крови надвигаются на Клинта словно товарный поезд. Он слышит, как открывается и закрывается водительская дверь, и как что-то бросают на заднее сиденье. Громко шумит двигатель. Клинт кладет голову на подголовник. Где-то на краю сознания смутно мелькает мысль: меня только что похитил чертов Зимний Солдат. Нахер всё. Быть похищенным ничего не значит, если ты все равно сдохнешь от потери крови. Холодная ладонь прикасается к его щеке, а теплые пальцы — к шее, проверяя пульс. Он пытается дотянуться и оттолкнуть их, но его наконец-то уносит в благословенное небытие. *** Клинт чувствует вибрацию урчащей машины. Тело двигается и качается в такт движению. Он чувствует легкое головокружение, как будто пьян или под кайфом. Рука горит и онемела. Он открывает глаза и видит салон автомобиля и фигуру в капюшоне, намертво вцепившуюся в руль металлической рукой. Фигура смотрит на него слишком светлыми, яркими, льдисто-голубыми глазами, как будто это он — Клинт — смотрится в зеркало, а Локи стоит у него за плечом. Иногда он думает, что все-таки мертв. Иногда, что все еще жив. А потом возвращается в машину, и мир звучит как ревущий мотор и выглядит как мили, сжираемые колесами. Его подхватывают и тянут сильные руки, и собственное тело становится мягким и податливым. Мысли пропадают… Тут Фил. Он бледный и печальный, но Клинт не может притормозить и снова проваливается вниз, в темноту. Место Коулсона занимает Наташа. Она яростна и смертоносна. Фигура со слишком яркими глазами парит перед ним, пихает что-то ему в рот, льет туда же воду и держит челюсти закрытыми, пока он глотает. Вода оказывается очень кстати для его пересохших губ. Хаос в его воспаленном сознании постепенно сменяется сном. Крики в голове замолкают, и мир снова погружается в усталую тишину. *** Клинт медленно пытается открыть глаза. В голове стучит, тело ломит. Он чувствует себя вялым и слабым, но тошноты нет, и его не лихорадит. Свет усиливает боль в черепе, поэтому он снова прикрывает веки, тяжело сглатывает и позволяет другим чувствам начать делать двойную работу. Он лежит на спине. На кровати. Матрас комковатый, одеяло колючее, и ему кажется, что он не ел и не пил уже несколько недель. Плечо болит и пульсирует в такт сердцебиению, но он может сжать пальцы в кулак, а это — полагает он — уже хоть что-то. Майка исчезла. Он это точно может сказать, потому что чувствует лопатками грубое одеяло. Плечо и грудь что-то сдавливает, он неуклюже тянет левую руку, и кончики пальцев натыкаются на повязку. Он аккуратно и плотно забинтован. Ах да. Этому есть объяснение — его пырнул Зимний Солдат. А вот почему он перевязан и лежит в постели, а не валяется в какой-нибудь канаве, истекая кровью, совершенно непонятно… Его кто-то нашел? Или Солдат оставил его где-то и ушел? Он пытается вспомнить, что произошло после того, как на него напали и похитили, но не может. Он не понимает, сколько прошло дней. Или часов? И что из того, что он помнит, реальность, а что плод его воспаленного сознания. — С возвращением, — раздается грубый усталый голос, и Клинт замирает. А вот и ответ… Он тяжело сглатывает, отчаянно желая, чтобы у него была хотя бы возможность надеяться, что Фил Коулсон уже на подходе, чтобы в очередной раз спасти его жалкую задницу. И думает, как, черт побери, вот это вот может быть его жизнью. — Это не сон, — хрипло говорит он. — Нет, — соглашается тихий голос. Звучит он довольно замученно. Клинту требуется целых две минуты, чтобы понять, что с ним что-то не так. Он открывает глаза и медленно, с трудом моргает. Чуть поворачивается и морщится, осознавая, что не может нормально двигать ногами. Потом понимает, что коже вокруг лодыжек как-то не очень приятно и холодно. Он смотрит вниз. Его ноги прикованы друг к другу наручниками. О нет. Он слышит шорох, щелчок, и до него доносится резкий запах сигаретного дыма. Он поднимает взгляд выше и видит Солдата. Тот сидит возле двери, прижав к груди колени, и держит сигарету не металлическими пальцами. Он смотрит на Клинта, и у него лицо ужасно измученного человека. Он все в той же толстовке, и капюшон по-прежнему натянут до самых глаз, хотя в комнате довольно тепло. Клинт отводит взгляд и с трудом сглатывает. Черт! Как же его угораздило в это влипнуть? Его похитил Зимний Солдат, и он в наручниках лежит на койке в каком-то сраном мотеле, и худшее во всем этом то, что он понятия не имеет почему. Он не Мститель, и его не было в Вашингтоне. Что Зимний Солдат может хотеть от него? Клинт глубоко вдыхает и пытается собраться с мыслями. Обдумать и проанализировать все, что ему известно, чтобы картина происходящего стала более полной. Он знает, что его забрал Зимний Солдат. Он знает, что Зимний Солдат взорвал половину Вашингтона от имени Гидры. Он знает, что Зимний Солдат сделал все возможное, чтобы убить Капитана Америка, но ему это не удалось. Все остальное, что он слышал, является слухами и домыслами, так что он не собирается брать их в расчет. Также он знает, что Солдату — абсолютно неизвестно как — удалось выследить старательно путавшего по всей стране следы Клинта. Ах да, и еще он невероятно быстр и силен, и имеет непреодолимое желание резать людей. Сложно сделать какие-то определенные выводы. Единственное, что можно сказать точно — он до сих пор не имеет ни малейшего представления о том, зачем он здесь, и что у него — вполне вероятно — довольно серьезные неприятности. Клинт начинает потихоньку осматриваться, и сердце ёкает, когда он видит в углу лук. Но облегчение длится недолго. Он ранен, устал и ослаб. В комнате только одна дверь, и перед ней устроился Солдат, а окно высоко и совсем маленькое. В итоге учитывая то, что его ноги скованы наручниками, все это сводит его шансы на побег к нулю. Он почти слышит в голове голос Фила: «План «А» — беги. План «Б», если план «А» невыполним — задобри, получи информацию, обмани, беги. План «В», если «А» и «Б» провалились — сиди на жопе ровно, мы придем и заберем тебя». — Тебе нужно обезболивающее? Негромкий голос застает Клинта врасплох. Он оглядывается, снова и снова прокручивая в голове то, что услышал, и решает, что ему показалось. — Что? — умудряется выдавить он и с трудом садится. Он ненавидит то, насколько уязвимым чувствует себя, лежа на спине. — Что мне… Почему ты… Что? Солдат смотрит в сторону и курит. Выдыхает дым, и тот скрывает от Клинта его лицо. Жалюзи на окне рисуют на нем полосы мягкого света, чередующегося с тенью. Солдат стряхивает пепел и металлическими пальцами заправляет спутанные волосы поглубже под капюшон. Он двигается медленно, почти лениво, и напоминает Клинту большого кота, нарочито вялые движения которого скрывают его быстроту и смертоносность. — Я не хотел этого, — говорит он. Его голос звучит как голос обычного жителя Нью-Йорка, живущего в пригороде. — Ты оказался быстрее, чем я думал, и я решил, что ты будешь стрелять на поражение. В ответ на это Клинт может сказать тысячу вещей. Что убивает на людях только по прямому приказу босса. Или что-нибудь о том, что в Мстителях не поощряются убийства. Но он уже не Мститель, поэтому, наверное, не стоит так говорить. Вместо этого он вздыхает и, пожав плечами, разворачивается лицом к Солдату и свешивает ноги с кровати. Ковер под босыми ступнями грубый и шершавый, браслеты наручников на щиколотках немилосердно впиваются в кожу. Солдат молча следит за его движениями. Не возражает и вообще никак не реагирует. Клинт ерзает и кладет руки на колени, чувствуя себя человеком, запертым в клетке с диким животным. Да, сейчас он кажется достаточно спокойным, но Клинт думает, что не потребуется слишком много времени, чтобы его состояние изменилось. — Я решил, что ты будешь стрелять на поражение, — наконец произносит Клинт, повторяя его фразу, чуть сместив акценты. — Резать, я имею в виду. Солдат затягивается, на мгновение задерживает дыхание и шумно выдыхает, все еще глядя на Клинта. — Я не хотел делать тебе больно, — наконец произносит он. — И я не собираюсь делать этого впредь. — Ага, точно, — говорит Клинт, скептично дергая бровью. — Охотно верю. Если не принимать во внимание Вашингтон… Солдат надолго закрывает глаза. Поднимает к губам сигарету, но, передумав, опускает руку. Трет лоб металлическими пальцами и кивает, все еще не открывая глаз. — Это… — начинает он, но голос срывается. Подбородок дрожит, и он замолкает, шумно и глубоко дыша носом. Потом ему удается справиться с собой, и он продолжает: — Это моя миссия, — он тяжело вздыхает и опускает руку. У него слишком блестят глаза, и Клинт совсем перестает понимать, что тут происходит. Он молча смотрит на медленные движения Солдата. Тот тушит сигарету, раздавливая ее металлическими пальцами, бросает в мусорную корзину и тянется за сумкой, лежащей возле двери в ванную. Клинт весь подбирается, но на свет появляется потрепанная, рваная газета. Солдат аккуратно разглаживает страницы, складывает пополам, встает и протягивает Клинту. Тот поднимает здоровую руку и молча берет. Пристраивает на колени и смотрит на большое фото. На нем Мстители во время боя в Нью-Йорке. По центру Кэп, по обе стороны от него Железный Человек и Тор. В углу Наташа с Халком, а сразу за Кэпом — Клинт. Его прекрасно видно между плечами Стива и Тони. Головы Роджерса и Бартона кто-то обвел черным маркером. — Это что? Цели? — заставляет себя выдавить Клинт. Голос предательски дрожит, сердце бьется как испуганная птица. Он смотрит на изображение, пытаясь не думать о Нью-Йорке, не вспоминать, не представлять… Потом качает головой и старается побыстрее взять себя в руки. — Нет, — Солдат отходит и снова опускается на пол. Туда же, где сидел раньше. — Мне просто нужно побольше узнать о Капитане Америка. Клинт сглатывает и смотрит вверх. Волны паники грозят затопить полностью, и он изо всех сил старается запихнуть предательские эмоции поглубже. — Тебе нужно… — ошарашенно начинает он. — Нет, я не стану помогать тебе следить за… — Я не хочу причинять ему боль, — перебивает Солдат. — Поверь мне… — Поверить тебе? Чувак, я видел записи камер видеонаблюдения, — говорит Клинт. — Оригинальный ты выбрал способ не причинять боли, хочу я тебе сказать. Солдат встает так быстро, что Клинт даже не успевает засечь движение своим — отнюдь не заурядным — зрением и вздрагивает, но Солдат опускается на колено у его ног, берется за цепь наручников металлическими пальцами и одним легким эффектным движением разрывает. Потом быстро поднимается — перед глазами Клинта мелькает темная размытая фигура — идет обратно и медленно садится. Теперь Клинт свободен. Он смотрит вниз, на сломанные наручники, потом опять на Солдата, и пытается осмыслить увиденное. В его действиях явно присутствуют намерения и подтекст. Речь идет о доверии, думает Клинт. Чувак хочет, чтобы я доверял ему, и пытается показать, что можно. — Зачем тебе информация о Кэпе? — беспомощно шепчет Клинт. — Ты же пытался убить его. — У меня была миссия — покончить с Капитаном, — произносит Солдат, и у него в глазах опять мелькает что-то… — Я попытался, но не вышло… Мне велели его убить, он был моей мишенью, моей миссией, но что-то говорило мне не делать этого, и я должен узнать… — он замолкает, качая головой. — Мне надо узнать, почему. Повисает тишина. Клинт не знает, что сказать, что сделать. Он хочет помахать флагом, на котором написано «спасибо, но нет», потому что вся эта ситуация начинает попахивать безумием, а он не хочет иметь с этим ничего общего. Господи, несколько дней назад единственное, что его беспокоило, это постараться держаться подальше от Наташи и, по возможности, пережить текущий день. А теперь он здесь, погряз во всей этой мешанине из ситуаций по самые уши, и очень хочет выбраться без потерь. В конце концов, все это, по-видимому, больше касается Стива, чем его. — Так почему ты не пошел прямо к Кэпу? — Клинт недоуменно вскидывает брови. — За каким хреном тебе я? Солдат разворачивается к окну, и полосатые тени скользят по его лицу, подчеркивая высокие скулы и выделяя блестящие глаза. Он выглядит истощенным, думает Клинт. И странно уязвимым. — Я не хочу навредить ему, — снова говорит Солдат, и это что, он и правда в третий раз повторяет, что не причинит никому вреда? — Мне нужно больше информации, прежде чем я встречусь с ним снова. — И почему же я? — спрашивает Клинт, снова глядя на собственное лицо, заключенное в неровную черную окружность. Черт, ему кажется, что он стоял плечом к плечу с героями целую вечность назад. Такое впечатление, что это было не с ним. — Я подумал, что кто-нибудь из Мстителей знает о нем, а твоего исчезновения никто не заметит. Ты уже пропал. Клинт вспоминает о телефоне, закончившем свое существование в темной пасти канализации, зажмуривается, упираясь локтями в колени, и кладет лоб на кулак. Так держать, Бартон! Да ты, похоже, гребаный гений. Вот почему ты больше никогда не вернешься к Мстителям… — У меня есть выбор? Вопрос повисает в напряженном вакууме между ними, и Клинт смотрит на Солдата. Тот печально вздыхает и выглядит так, будто хочет, чтобы ответ был другим. — Нет, — он качает головой и отводит взгляд, как будто не может долго поддерживать зрительный контакт. — Нам пора ехать. Так тебе нужны обезболивающие? Клинт слишком измотан, чтобы продолжать удивляться. — В рюкзаке был «Адвил», если, конечно, он все еще у тебя. Солдат кивает и встает. — Он в машине. — Ну, тогда мне нужно в машину. Если уж там лекарство… — произносит Клинт безразличным тоном. Он настолько устал, что ему плевать практически на все. Он отталкивается кулаками от матраса и с трудом поднимается. Твердо стоять на ногах получается плохо. Головокружение почти сбивает с ног, и он, шатаясь, опирается на спинку кровати, пережидая дурноту. Потом поднимает взгляд и видит стоящего у двери Солдата, сжимающего в одной руке сумку, в другой — лук. Он внимательно следит за его манипуляциями, и Клинт ловит себя на мысли, что, по идее, должен быть обеспокоен значительно сильнее. Солдат вешает сумку на плечо и протягивает Клинту руку. Тот автоматически отшатывается, и Солдат вздрагивает от резкого движения. Он выглядит потерянным, а потом его лицо скрывается в тени. — Я не причиню тебе вреда. Клинт ждет, пока протянутая рука опустится. Ждет, когда Солдат отступит. — Ага, можешь твердить это до бесконечности, но это не значит, что я поверю. Солдат пристально смотрит на него, потом разворачивается, резко распахивает дверь и выходит. Клинт вздыхает и как был — босиком и без майки — идет следом.