Все что от меня осталось

Я сглотнул, делая шаг от стекла. Этого просто не может, не может быть. Впервые за многие годы внутри что-то дрогнуло, и мне показалось, как будто к горлу подступил комок, мешающий говорить и дышать. И я точно знал, что мои покалеченные легкие здесь совсем не причем. Как же хотелось убежать, будто запуганный пёс, поджав хвост. Медицинские дроиды, сделав всё необходимое, отъехали в сторону от койки, на которой лежал юный Скайуокер. Он дышал, а лицо стало принимать нормальный, здоровый оттенок, вот только на щеке красовался большой и темный синяк, который, видать, он получил, ударившись об стену в попытке увернуться. Минимальные повреждения, которые можно было бы получить от одного из обученных убийц Императора. Он чудом остался жив, а ведь я мог и не успеть. Мог и не успеть. Мне стало даже немного страшно, как бывает, когда идёшь по краю обрыва, по лезвию, постоянно рискуя упасть. Ветер рвёт плащ, а внизу — бездна. Заметив, что никого, кроме меня, здесь не осталось, я таки решился зайти в небольшую комнату, заполненную различными аппаратами, с помощью которых многим не раз спасали жизни. Хотя дроиды и не могли мне мешать, все же сейчас, сбитый с толку происходящим, мне не хотелось, чтобы кто-либо видел. Люк спал, по крайней мере, именно так казалось. Подойдя к койке, я ещё раз оглядел его, чувствуя, как внутри всё может вот-вот порваться и сломаться. Наверно, если бы мое тело ещё могло потеть, я бы вспотел. Последние кусочки встали наконец-то на свои места, будто завершая картину. Мне захотелось прикоснуться к нему, и, поддавшись эмоциям, я дотронулся механическими пальцами до щеки мальчишки. Дышать стало немного трудно, как и поверить в то, что всё это правда. Это действительно мой… это действительно сын Энакина Скайуокера. Обтянутые чёрной перчаткой пальцы естественно ничего не почувствовали, но и этого было достаточно, чтобы заставить мое сердце болеть пуще прежнего. Судьба действительно шутит жестоко, особенно со мной. Хотя, скорее всего, я это и заслужил. Пытаясь всё осмыслить, я невольно поправил золотистые волосы Люка, а он вдруг неожиданно приоткрыл глаза, прищурившись на ярком свету. Пока татуинец не успел ничего разглядеть и испугаться этой странной картины, я отпрянул в сторону, едва не задев какую-то полку плечом. Люк вздрогнул и вжался спиной в кровать, но, видимо, так и не смог понять, что произошло.  — С пробуждением, Люк Скайуокер, — как можно более спокойно проговорил я, прикоснувшись к нему в Силе, но уже совсем иначе, нежели раньше. Скайуокер затих, узнав меня, а потом попытался медленно сесть, кривясь от боли. Он испугался. Мне не составило труда ощутить его страх, ведь мы по прежнему крепко были связаны нитями Великой. Видимо, парень решил, что сейчас его ожидает очередной допрос, прямо здесь, в медицинской камере. Неудивительно, ведь все остальные мои визиты были исключительно с этой целью. Сейчас я мысленно порадовался тому, что моё лицо скрывает маска. Это позволяло выглядеть так же мрачно или, скорее, равнодушно, как и всегда, хоть внутри и бушевал шторм.  — Это будет допрос? — всё-таки спросил он, пытаясь придать своему голосу уверенности. Ох, мальчик, если бы ты знал, насколько всё стало запутано и страшно.  — Если ты умрёшь от моего допроса, то какой же от него толк? Нет, лежи спокойно, у меня совсем… другие планы, Люк Скайуокер. Я направился к выходу, вновь накрывая татуинца своей темной аурой, чтобы скрыть его от Императора. Теперь уже не было сомнений в ценности этого форсъюзера, не было сомнений в том, что, узнай мой Учитель о правде, убил бы, не думая. Или захотел бы забрать себе и поставить на мое место, как нового ученика. С этими мыслями я отдал приказ о том, чтобы пленника из тюремных камер перевели в каюту недалеко от моей собственной. А план Кеноби стал внезапно не глупым или запутанным, а предельно ясным, а потому и чудовищным. Стало понятно, зачем старик притащил мальчишку ко мне, хоть тот и был столь одарён. Он мог бы натравить юнца против меня, что почти и сделал. Мог бы столкнуть нас лбами, оставляя по разные стороны баррикад, но… план старика Оби-Вана Кеноби был куда более хитёр, как оказалось. Чертов джедай вновь поставил меня на распутье. Сейчас я был бы даже рад, если бы татуинец погиб. Всё стало бы проще. С такими мыслями мне пришлось сидеть у себя, ощущая, как пикающие дроиды постепенно выводят меня из себя. Отвратительные куски железа. Хотя, если честно, сам-то я от них мало чем отличался, со своим механическим дыханием. Невольно я вновь вспомнил, как ощутил паренька первый раз. Ощущения, будто пальцами прикоснулся к паутинке — вот на что это было похоже. Тонкая нить света, которую я едва не вырвал с корнем. А ведь, возможно, стоило сделать это сразу. Многое я слышал о связи родителей и детей, особенно через Силу, но ни разу в жизни не ощущал её на себе, до сегодняшнего дня. Это… болезненно. И, в то же время, неотвратимо. Как будто что-то вросло в меня, становясь частью, которую вырвать или вырезать можно лишь с собственной плотью. Скайуокер… Люк был в каюте, соседней с моей. Чёрт знает, зачем, но они соединялись небольшой перегородкой, которая открывалась с обоих сторон. Возможно, они были запланированы, как одни апартаменты, но пригодилась вторая часть только сейчас. Поэтому он мог лишь зайти ко мне, но выйти, даже если бы очень захотел, не смог. Я ощущал его очень чётко, как и всегда. Однако сейчас что-то изменилось. Видимо, от знания правды связь наша стала ещё крепче. А Скайуокер вряд ли даже станет предполагать, чем же объясняются его ощущения. Разбирается он в Силе, как татуинский работорговец в выращивание садов на Набу, поэтому даже не заметит ничего странного. Внутри уже нарастал гнев. Я злился главным образом на себя, начав упрекать за слабость, которая проявилась в желании использовать этого мальчишку в собственных целях. О, если бы ещё в первый день вырезать ему сердце… Ниточка в соседней комнате, за толстой стеной, дернулась. Кажется, Скайуокер пришел в сознание, после той дозы успокоительного, которое в него вкололи дроиды. Он был слаб. В моей голове, невольно, словно искра, промелькнула мысль о том, что оборвись жизнь Люка сейчас, многое стало бы легче. Я так же невольно задумался о том, что было бы, узнай Император о сыне Скайуокера. Честно признать, трудно сказать, догадывался ли он, но в чём можно было не сомневаться — участь Люка была не самая завидная. Его ждала либо мучительная смерть, либо, что лично я считал ещё хуже смерти — принятие тёмной стороны. Она изуродует, использует, а потом покинет, оставив лишь пустоту. Мой взгляд упал на световой меч, который лежал совсем рядом. Это оружие оборвало жизнь многих, что же стоит ему закончить еще одну? Хоть здесь дышать без маски было легче, всё же странный, сухой комок в горле никуда не делся. Потрясение, которое я испытывал в тот миг, когда медик сообщил о родителях Люка, уже отпускало, но всё же верилось в это с трудом. Точнее, не хотелось верить. Хоть я и знал, даже к сожалению, был уверен, что мальчишка — сын того самого Скайуокера. Как поступают хорошие отцы? Это было мне неизвестно. Единственное, что в голове крутилось — тихий, слабый голос, который твердил: Защити. Только защити. Сила связала меня с юным Скайуокером, связала, как казалось, той самой родственной связью, которая дремала девятнадцать лет. Но подсказать что делать дальше — не потрудилась. Поэтому я и прибывал в состоянии полной абстракции от внешнего мира, погрузившись в собственные мысли, пытаясь в них разобраться. В скором времени мне нужно было отправится на Корусант. Там ожидали, скорее всего, новые инквизиторы, наконец закончившие обучение. К тому же, Учитель всегда предпочитал встречаться со мной не меньше двух раз в полгода. Раньше, я предполагал, что Император дорожит мной, как способным убийцей и правой рукой… но с годами прибавилось и ума и усталости. А когда человек устаёт, у него появляется время думать. Император никогда не дорожил моими способностями. Скорее всего, лишь безысходность и обязанность следовать правилу двух, вынудили его принять меня, превратив наполовину в дроида. А может, ему не давало покоя пророчество, которые джедаи когда-то давно приписали маленькому Энакину Скайуокеру. Но это уже было неважно. Только глупец бы верил дальше, что Учитель способен на преданность. Самой главной в моих визитах была проверка. Кому же предан Дарт Вейдер, страшный монстр галактики? В какой-то момент я это заметил и осознал, что игра, в которую попал, намного более изящная и масштабная, нежели казалось сначала. А если уж вспоминать моих предшественников, то закончили они все неважно. Последнего, графа Дуку помнится, убил отец Люка. Я мысленно усмехнулся, продолжая поглядывать на световой меч, мирно лежащий рядом. Легко представить, как Император легко поставит меня на место Дуку, погибшего столь позорно. Стоит лишь объявится кому-то сильнее… Шлем медленно скрыл мою изуродованную голову, а маска закрыла лицо. Первый механический вздох всегда давался труднее остальных, ударяя по легким и по ушам, потому что скрежет этот был уже омерзителен. Я резко поднялся, выходя из круглой камеры-спальни, которая залила темную комнату мягким белым светом. Я буду хорошим отцом. Лучше, чем был бы Энакин Скайуокер. Пальцы резко сжались и меч, вздрогнув, дернулся в сторону, мигом прилетая прямо в руку. Перчатка заскрипела о металлическую рукоять, и я зажмурился, пытаясь вдохнуть сильнее, будто воздуха стало слишком мало.