Слёзы Кумамона

Есть много вещей, которые человек не может себе позволить. Например, вечность, делёную надвое. Чонгуку больше нравится говорить "на двоих". На одного Тэхёна и одного Чонгука, которые в этой вечности вместе. Ладонь в ладонь, и твой мир сузился до пределов Ким Тэхёна. Громкие слова, но Чонгуку так нравится их говорить. И любовь не обязана быть идеальной. Маленькое слово, а сколько у него значений. Любовь Чонгука от идеала далека. Он любит настолько же искренне, насколько и эгоистично, и ревностно, и сильно. Контрасты, из которых состоит Тэхён, искажаются в нём и мешаются, размывая границы. —Я не буду снимать этот свитер, пока ты не вернёшься. Вокруг очень шумно. Люди, скрежет, звон объявления, стук каблуков. Чонгук среди всего этого словно бы и теряется. Они с Тэхёном держатся за руки, пока прощаются. —Тогда от него будет вонять. —Хён... тц. Тэхён над ним смеётся. Это не тот момент, когда можно, зато становится чуть менее тоскливо. Чонгук упрямо складывает руки на груди. Тэхён себе не изменяет. Вчера они паковали вещи вместе. Чонгук сложил три его рубашки, очень ровно, в аккуратную стопочку, но к этому времени Тэхён успел собрать весь чемодан. Чонгук выглядел воодушевлённым, расспрашивал об экзаменах, о готовности, о преподавателях. В тот вечер он прилип к Тэхёну, как банный лист, даже напросился с ним вместе в душ на свой страх и риск. Страх и риск в лице госпожи Чон, матери Чонгука, на кухне гремел посудой под шум телевизора. Госпожа Чон приехала утром с чемоданами, прижала к себе недовольного заспанного Чонгука, защебетала с Тэхёном, пока он помогал отнести её сумки в комнату, и молча приметила заправленную кровать сына. Весь порядок, в котором Чонгук почувствовал комфорт, разлетелся на осколки с приездом матери. За ужином Тэхён сказал, что хочет жениться на Чонгуке, и он абсолютно серьёзен в своих намерениях. Неловкий смех угас так же быстро, как щёки Чонгука налились алым, а после госпожа Чон расплакалась — обняла их двоих со спины и расплакалась, приговаривая, как она счастлива за их любовь. Конечно, она знала. Материнское сердце чуткое, а сама госпожа Чон хоть и недалёкий, но очень проницательный человек. —И не заметишь, как время пролетит,— негромко сказал Тэхён и прижал Чонгука за шею к себе. Больше не позволил из уважения к стоящей неподалёку мамы Чонгука. Но Чон Чонгук — это магнит для его рук. Вот он, стоит перед ним: длинные шорты, нелепые шлёпки и чёрная панамка на глаза. Такой смешной. Родной. За его спиной госпожа Чон по-доброму улыбается, кивая. Чонгук трогательно переминается с ноги на ногу, вся его спесь и дерзость исчезли в минуты. —Звони мне каждый день,— бурчит Чонгук. —Хорошо, принцесса. —Обещай. —Обещаю, что буду звонить каждый день. —Хён. —Что, мой хороший? Чонгук помедлил. Обнял его за талию и выдал: —Я не хочу думать о том, что самолёт упадёт. Он не говорит "разобьётся". Только "упадёт". —С чего бы ему упасть?— хмурится Тэхён. —Я переживаю. —Я летал столько раз, Чонгук... —Я каждый раз. Каждый раз как на иголках сидел. Тэхён мягко почесал его затылок. В груди непривычно защемило. Вместо ответа поцеловал в макушку. —Мой ты ребёнок... Так они простояли до самой посадки. Потом Тэхён его поцеловал — в губы, очень нежно и очень мало. Так выглядит поцелуй на прощание. У Чонгука дёрнулась нижняя губа, когда Тэхён сказал "до встречи". Его тёплая ладонь под ладонью Чона медленно ускользала — Тэхён уходил. И Чонгук среди огромного аэропорта вдруг словно один. Нет ориентиров. Обманчиво возникло ощущение, что Тэхён сейчас вернётся. Но чем дольше прощаешься, тем тяжелее расставаться. Он действительно стоял один. И было бы не так страшно, взгляни он вслед Тэхёну, проводи взглядом его спину, исчезающую в толпе. Сказочно печально, что Чонгук видит лишь тусклые пятна и кожей ощущает каждого, кто проходит мимо. Ему остаётся тяжело вздохнуть — рассеять горечь, комком вставшую пеперёк груди. Он выходит с территории аэропорта, держась за предплечье матери, и закидывает голову вверх. Слышен звук набирающего высоту самолёта. Чонгук на мгновение прикрывает глаза. От его рук пахнет Тэхёном.

○○○

Эти дни проходят в рутине. Когда Чонгук с матерью вернулись в квартиру, он почувствовал дикий холод. Госпожа Чон, напротив, открыла окна настежь, потому что в квартире нечем было дышать. Парадокс. Но Чонгук не сказал ничего. Он ходил по квартире, как неприкаянный. Запирался в гостевой комнате, которая уже давно стала их с Тэхёном комнатой, подолгу слушал шум дождя, сидел в ванной до посинения и часами лежал в постели, обняв чужую подушку. Он словно вернулся в то время, когда его душила обида на весь мир, когда реальность казалась чужой, а еда безвкусной. Тэхён и правда звонил каждый день, и это было спасением. Он спрашивал, что Чонгук сегодня делал, а в ответ слышал честное "скучал по тебе". Они подолгу болтали, иногда — не дольше часа, потому что Тэхён был выжат, как лимон, и постоянно зевал от усталости. Чонгук спрашивал, как его успехи, и всегда очень волновался перед каждым его крохотным зачётом. Потом Тэхён был недоволен. В один из созвонов он провёл Чонгуку лекцию, долгую и мучительную, и продолжал это до тех пор, пока Чонгук не сдался — так поступать нельзя. Тэхён отчитал его по полной: что это ещё за королева драмы? Чону стало стыдно уже на пятой минуте монолога, в котором Тэхён терпеливо объяснял ему, что их расставание вот-вот подойдёт к концу, и он должен учиться переносить это достойно. Добавил, что ему бы стоило уважительнее относиться к матери, ведь она в слезах звонила ему на днях. Чонгук и сам чуть не расплакался, обещал, что перестанет и вернёт себе живой вид. В тот вечер они проболтали до самой ночи, Чонгук дождался, пока Тэхён уснёт под его тихий голос, рассказывающий старую русскую сказку, которую от Тэхёна же и слышал, а потом пожелал ему спокойной ночи и отключился. Чонгук, конечно же, не видел полные удивления глаза госпожи Чон, когда она поняла, что Тэхён для него — истинный авторитет. В один из дней Чонгук встал раньше неё и предложил помочь приготовить завтрак. Вызвался сам помыть посуду. В один из вечеров он сел рядом с ней на диван перед телевизором, потом чуть ближе, а потом они разговорились. Госпожа Чон просила прощения и расплакалась горькими слезами, а Чонгук всё понимал и заплакал вместе с ней — в обнимку. Тэхён задерживался в своей стране — родители не хотели отпускать, переживали и тоже плакали. Не хотели расставаться. Чонгук грустно вздыхал в трубку — "ничего, хён". Так прошёл сентябрь. В один из дней Чонгук никак не мог дозвониться до Тэхёна, и хотя госпожа Чон успокаивала его тревожное сердце, спать он ложился обеспокоенным. И просыпался от кошмаров, скулил в подушку, чтобы не разбудить маму, и шёпотом просил Тэхёна взять трубку. В ту ночь ему снились кровавые тэхёновы руки среди горящих обломков самолёта. Весь день Чонгука тошнило, а Тэхён всё не отвечал. Ближе к вечеру позвонили в дверь. Госпожа Чон снова забыла предупредить его о том, что ждёт гостей. Чонгук был погружён в себя. Он сидел на подоконнике, как всегда свесив ногу, и думал. Сначала Чонгук думал, что самолёт, на котором летел Тэхён, разбился. Так зарождался в груди крошечный комок ужаса. В коридоре он услышал возню. Сейчас защебечут мамины подружки, пришедшие на чай. Чонгук грыз ногти на руках и отгонял назойливые картины ужасного сна. Потом его словно холодом обдало: Тэхён мог попросту ему соврать. Завести другой роман. Найти другую любовь. В России много красивых девушек. Оказывается, есть вещи намного более жуткие, чем расставание с любимым. Самолёт мог упасть. Тэхён мог его бросить. Щёлкает замок входной двери. Чонгук в ужасе вцепляется в волосы на голове.