If it's too late

Слушать:Imagine Dragons – Amsterdam Впервые они сталкиваются лицом к лицу в кафетерии больницы. И Чихо застывает с кофе в руках, совершенно не думая о том, что там лопочет Кён о прекрасностях нового скальпеля из Италии. Чихо тупо смотрит на высокого, почти ничуть не изменившегося, Джехё и думает, что зря приехал. Но ведь назад пока не хочется. А Джехё замечает его только в тот момент, когда продавщица протягивает ему сдачу, а он разворачивается, чтобы выбрать свободный столик. И два взгляда встречаются. Замирают. Смотрят глаза в глаза. У Джехё жжёт пальцы от горячей кружки, но он не может сделать ничего другого, кроме как кивнуть и улыбнуться — но не подойти. Чихо отворачивается, старается не думать, быть сильным — как всегда — в то время как сердце предательски колотится. А чего же он ожидал, приехав сюда? Эта встреча была очевидна, как дождь из-за чёрного неба. Кён довольно усмехается выражению лица Зико, но ничего не говорит. «Охренеть», - Чихо закрывает глаза и пытается придумать предлог, чтобы уйти. И даже когда ему это удаётся, то ноги ведут его совсем не в сторону дома, в кабинет Минхёка, который сегодня, к счастью, вышел на свою смену. -Ты белены что ли объелся? - иронично спрашивает Хёк, когда Чихо влетает к нему в кабинет весь такой взъерошенный и испуганный, что ему не свойственно вообще. -Заткнись, а? И так худо, - бурчит Зико, усаживаясь на стул напротив врача. -Я не ошибусь, если скажу, что ты видел доктора Ана. Признаваться больно, но придётся. Зико пару секунд ищет оправдания и предлоги, но всё же покорно качает головой. И вся его резвая натура так и прёт наружу, пальцы рук неуёмно стучат по коленкам, и он нервно закусывает пухлые губы. -Я тебя не понимаю. Ты так спокойно живёшь с Квоном. Как!? Как у тебя хватает сил!? Когда я его увидел, вся моя грёбаная сдержанность пошла коту под хвост! - вопит Зико, а Минхёк смеётся в кулак. -Просто я не думаю о нём, как о причине всех своих неудач. Он просто нечаянно попавшийся под руку компонент. Зико не понимает. Он знает, что они с Хёком из разного теста, но ведь люди все похожи. Так почему же Минхёк так легко всё принимает, соглашается, а он сам нет? С чем это связано и как с этим бороться? Из кабинета он выходит медленно, плетётся по длинным коридорам и думает, что жизнь несправедлива, раз все его друзья — врачи, а сам он в медицине, как овца среди козлов. И противно так на душе, будто кошку облезлую съел. Несправедливо. А Джехё всё так же улыбается, оказывается. У него теперь тёмно-карамельный цвет волос, новый любимый галстук и серебряное кольцо на указательном пальце. Не золотое — серебряное. А Чихо своим привычкам не изменяет. Он до сих пор решает всё спонтанно, любит чёрный кофе и горький шоколад. Может именно поэтому в его жизни всё так темно? Хотя, кому решать, так это или нет. Зико просто надеется, что всё пройдёт. И это поганое чувство ностальгии тоже. Во второй раз они видят друг друга в баре, куда они всегда приходили вместе. Джехё приходит ближе к одиннадцати вечера, видит, что Чихо сидит на их излюбленном месте и, недолго думая, садится рядом. Чихо вздрагивает. Он слышит приятный высокий голос и чувствует запах лёгкого парфюма. Того самого. -Виски, - просит Ан, и на его губах мелькает улыбка. Чихо морщится и не верит своим глазам. Судьба, однако, злодейка. Всегда напакостит. -Я думал, что ты сюда уже не ходишь, - чуть ли не шепчет Зико, но он точно знает, что Джехё услышит. И тот правда слышит. Он ведь всегда слышал то, что не слышали другие. -Я думал, что ты никогда не вернёшься. -Хм, - усмешка. - Люди меняются, знаешь ли. И не все такие сволочи как ты. Джехё не обижается на его резкие слова, помнит старую обиду, их общую проблему — их странную историю, которую будто кто-то ради забавы выдумал, а заканчивать не захотел. Так бывает — люди становятся ненужными кому-то и их судьбы идут наутёк. -Что ты здесь делаешь? - Джехё смотрит на налитые ему виски, но не торопится их пить. Хочет помнить всё, что скажет ему Чихо. До единого слова. До последнего звука. Он просто не может позволить себе забыть во второй раз. -Тот же вопрос могу задать тебе, - Чихо смотрит ему прямо в глаза. Он видит, что Хё такой же красивый как и прежде, правда, уже старше порядком, взрослее. Интересно, а его сердце такое же жестокое и самоуверенное? -Кён рассказывал, что у тебя своё дело в Майами. Не думал тебя здесь увидеть. Хотя это неудивительно, раз Минхёк прилетел. Ты же без него не можешь. «Придурок», - хочется сказать Чихо вслух, но он просто не может, потому что это пустая трата слов. -А ты всё также не фильтруешь свои слова, я смотрю, - Чихо лишь вздыхает. - А я думал, мы посидим, расскажем о своей жизни. Вспомним былое. Но нам, видно, нечего вспоминать. У нас ничего не было. А в сердце — было. Многое было. Они любили смотреть на дождь и слушать музыку. Джехё варил чёрный кофе и вешал на окна разноцветные фонарики, а стены были исклеены чёрно-белыми фотографиями. Чихо писал тексты и читал их перед сном. А утром он пинал Джехё под рёбра и говорил, что тот опоздает на смену. Джехё смеялся. Много смеялся. Всё было несвойственно Чихо, но он сильно обнимал Джехё за плечи и говорил, что если эта ленивая задница не встанет, то ночью ей не жить. Ан отмахивался сначала, но потом хватал Чихо и насильно целовал в пухлые губы, словно наказывая. Немного жестоко, но зато действенно и без памяти. -Если честно, то я не понимаю, почему ты уехал. Не треснуть по этому красивому лицу — самое сложное для Зико. Он ведь не такой. Он не может отвечать тем же. Он вообще никогда не показывает себя таким. Но в нём это есть. Это есть в каждом. В каждом есть этот проклятый снобизм, от которого просто худо. -Тебе нужны причины? Или хватит только одной? - словно не вопрос — обида. - Ты. Разве этого мало? -Ты самый странный из людей, которых я встречал, - Джехё не то смеётся, не то всхлипывает. И это раздражает. Жутко. Невыносимо. Чихо чувствует, как закипает лава внутри него. Как его сердце бешено бьётся. И какая досада — дружеских посиделок не получилось. -А ты, оказывается, порядочная сволочь. Притворяешься, что ничего не было. -А что было? -Тебе напомнить? Или даже процитировать? - один глоток виски для храбрости. Джехё же вздрагивает и чувствует, как неприятно колет в сердце. - Ты сказал мне, что со мной у тебя нет будущего. «Я трачу мои годы с тобой впустую». Они так и застывают, смотря друг на друга. И говорить что-то ещё уже не хочется. Просто больше нечего говорить. Всё уже сказано. Чихо до сих пор помнит, а Джехё до сих пор боится это запоминать. Они будто существуют в разном времени. Джехё — из прошлого, Чихо — из будущего. Им никогда не существовать вместе. Когда-то давно Джехё сказал, что он бы хотел раздвоиться, чтобы прожить две жизни — с Чихо и без, чтобы понять, как лучше. Чихо тогда посмеялся, не принял близко к сердцу, но так и не понял, что это была точка отсчёта. А теперь ему определённо думается, что, оказывается, без него-то — Зико — Джехё намного лучше живётся. -Я надеюсь, теперь ты тратишь время на нужные вещи. Хотя... радостно ли тебе от того, что ты пожертвовал одной жизнью ради тысячи? Нет ответа на этот вопрос, потому что Чихо уходит. Уходит быстро, даже не обернувшись, думая, что наконец оставил всё прошлое в прошлом. А Джехё начинает сомневаться, что выбрал правильную жизнь. *** Ближе к пятнице Минхёк звонит своей матери, и она радостным голосом говорит, что очень хотела бы его увидеть. Минхёку не надо много времени, чтобы добраться до дома, собрать сумку, повесить Коту записку на холодильник и уехать. Город вечером стоит. И даже несмотря на осень, становится душно. Минхёк смотрит в окно такси и вспоминает, как часто, в детстве, они с Юквоном сбегали куда-то, гуляли допоздна, пили коктейли из пакетиков и слушали музыку в музыкальных магазинах. Это было их тихое детство. Относительно тихое. Дома всегда ждала мама, готовая поругать их, но всё равно накормить ужином и разрешить на утро не ходить в школу. Невозможно было подумать, что когда-то будет совершенно по-другому. О том, что жизнь раскинет их по разные стороны, вообще не догадывались. Но так случилось. Так произошло. Дорога до дома такая длинная, но Би-Бом не спит, а смотрит на скопление машин, на людей, которые торопятся домой. Сразу вспоминается, как в студенческие годы они часто приходили домой за полночь, пили на кухне чай и знали, что в шкафчиках их ждёт печенье. Странно так было, немного волшебно. Но всё же очень приятно. -Послушай, Бом-Бом, - говорил Кот. - А если бы тебе разрешилось спасти одного человека от смерти и больше никого, то кого бы ты выбрал? Минхёк тогда не отвечал, ведь Квон сам всё знал. И Юквон, к великому сожалению, не был этим человеком. Он уже тогда это понимал. Но хотелось верить, что когда-то всё изменится. Изменилось ли сейчас? Наверное. Теперь тому человеку уже не нужна помощь. Этого человека просто нет, ему уже не поможешь. И кто теперь занимает это место? - Непонятно. Квон ни на что не надеется. Он просто продолжает жить. А когда знакомые двери открывает уже немолодая женщина, то у Минхёка щемит в груди. И он чувствует тёплые руки на своей спине, а на щеке холодные слёзы — не его — матери. Кажется, что теперь он точно знает, что когда-то что-то сделал не так. Теперь он явно это видит, чувствует — знает. Обнимает в ответ крепко, по-мужски, немного неопрятно. Знает, что не о таком сыне мать мечтала, но назад уже не вернёшься. -Как ты? Похудел ужасно. Ты не ешь совсем что ли? - Минхёк лишь улыбается, потому что мать всегда такая, заботится, чтобы он хорошо ел, спал. Он же всё-таки её сын. Когда ему было десять, то мать говорила ему, что нужно учиться быть хорошим человеком. Теперь Минхёк не знает, научился он или нет. Что по меркам людей хороший человек? Какой он должен быть? Явно не таким, как сам Би-Бом. Его, правда, не назовёшь плохим, но и хорошим тоже. Он тот, кто пока ещё не знает, как обращаться с этой жизнью. Он идёт по кривому пути, иногда заворачивая не туда, спотыкается, падает. Минхёк всем своим сердцем хочет, чтобы одним утром, светлым, а может и не очень, но всё же утром, он проснулся и понял, для чего ему это всё — работа, заботы и проблемы. Он бы очень хотел, чтобы всё было не напрасно, а плохие воспоминания стёрлись сами собой, превратившись лишь в странное прошлое, о котором можно вспомнить раз или два, но не более того. -Работа в больнице нравится? А в Майами как? - мать не может сидеть на месте. -Мам, сядь, - Хёк тянет женщину за руку, и она, наконец, садится на стул и улыбается своими добрыми глазами. И за что хочется сказать ей огромное спасибо, так это за её терпение — она никогда не говорила «нет», она всегда поддерживала и просила жить хорошей жизнью. - Работа как работа. Всё по-старому. А в Америке жарко, много солнца и моря. Я, если честно, в Корее забываю, что у нас тоже есть море. Оно такое далёкое. -Говорила я отцу, что надо жить в Пусане, а он всё не хотел, - она грустно опускает взгляд, но на губах всё та же лёгкая улыбка, которая присуща ей всегда. -Что ты, мне и дома хорошо. Я могу в любой момент переехать. Это не проблема. Дело в воспоминаниях. Мы здесь выросли. -Верно. Вы были замечательными детьми, - она улыбается ярче. - Юквон был забавным. Жаль, что он повзрослел. -Почему? -Его улыбка уже не такая яркая. Минхёк ложится спать, а в голове всё эта фраза: «Его улыбка уже не такая яркая». Юквон теперь другой. Возраст своё берёт, они уже не подростки. Возможно, они сами за собой этого не замечают, ведь иногда нет времени, чтобы всё обдумать. Но ведь верно. Юквон раньше очень часто улыбался, дурачился и смеялся. -Бом-Бом, какая тебе больше нравится? - спрашивал Юквон, показывая жёлтую и оранжевую футболки. -Что по мне, так они обе вырви глаз, - отнекивался Хёк. -Да ну тебя к ёжикам! - он не обижался, но надувал губы и долго молчал, а потом целый день пел себе под нос какую-то песню. Это не единственное, что изменилось. Сам Минхёк в Корее стал мягче, словно подстроился под климат. Единственное, когда он начинает показывать свою тёмную сторону, это в присутствии Кёна или Зико. Уж эти двое точно знают, как вывести его из себя. Воздух в Корее совершенно другой, и, садясь в такси, Минхёк всё ещё чувствует, как на руках остывает тепло объятий его матери, а в голове какие-то странные образы — словно из детства. -Я буду скучать, - шепчет он через стекло одними только губами, и машина трогается, забирая с собой все его воспоминания, большой такой багаж, который тяжело тащить одному. На душе несказанно легче, в руках молчит телефон. Юквон так ни разу и не позвонил. Минхёк уже не удивляется. Они, наверно, не в тех отношениях. Но, если по честному, то ему было бы приятно, если бы Квон позвонил и спросил, где Минхёк, что с ним и как он. Но телефон молчит, на экране семь пятьдесят две — время, когда он снова осознаёт что-то очень важное в своей жизни. *** -Как мама? - Юквон выходит из кухни в широкой белой футболке и домашних штанах, босиком. -Постарела. -Время никого не щадит. Даже нас с тобой. Минхёк застывает на месте и смотрит на Кота, окидывая его взглядом с головы до ног. И правда — другой совсем. -Особенно тебя, - хрипит Би-Бом. -Думаешь? -Она сказала, что ты теперь реже улыбаешься. И Юквон улыбается.