Экзамен на раздевание

Я нервно топчусь перед аудиторией, обмахиваясь помятой зачёткой. Вчера нечаянно уснула на ней во время очередной гулянки и теперь страницы словно бы пожевал какой-то монстр. Рядом со мной топчутся ещё с десяток таких же испуганных студентов, и я думаю, что дела наши плохи, потому что довольным из этой аудитории ещё никто не выходил. Разве что наш отличник, Боря, который, наверное, даже в аду умудрится занять котёл в первом ряду и гореть ярче всех. А в ад он точно попадёт, учитывая, сколько раз он напоминал преподу о домашнем задании. — Ну, что там? — спрашиваю, перехватывая свою подружку — Машку, которая как раз выходит из аудитории. Выглядит она взвинченной. — Ой, Юлька, только окно не открывай, — шепчет она, уцепившись за мою руку. Это выглядит так драматично, что холодок проходится по моей спине. — Делай, что хочешь, но окно не трогай. Хочу было спросить, что она имеет в виду, но дверь открывается и выходит очередной студент. Все остальные испуганно жмутся в уголочке, и я решаю быть тем самым добровольцем, который отправится на Голодные игры. Захожу в аудиторию и опускаюсь на стул рядом с преподавателем. Билетов нигде не видно. — Так, это кто у нас? — осведомляется Юрий Владимирович, сдвигая очки на переносицу. Перегарищем от него разит страшно. Ну, я вряд ли в лучшей кондиции, только что жвачку пожевала. — Ага, Семёнова. Вот представьте, Семёнова, что вы едете в автобусе. Вам жарко, автобус битком, а вы как раз сидите рядом с окном… Что делать будете, Семёнова? Хочу было сказать, что открою окно, но затем вспоминаю слова испуганной Машки и замираю. Юрий Владимирович выжидающе смотрит на меня, и я понимаю, что надо бы ответить. — Ну, я сниму кофту, — говорю невозмутимо, думая о том, что это вряд ли спасёт меня от жары и нашего сумасшедшего препода. Он ожидаемо не доволен ответом. — Вы не поняли, Семёнова, там очень жарко, — хмурится мужчина, и я невольно оглядываюсь по сторонам в поисках спасения. Может, Машка ошиблась, и надо открыть форточку… в кабинете и выйти в окно. — Тогда я джинсы сниму, — продолжаю гнуть свою линию, цепляясь за края футболки. Он лишь качает головой. — А затем футболку. Кажется, ещё немного, и я сниму всё это ради тройки по экзамену. Но Юрий Владимирович крепко женат. — Вы что за стриптиз мне тут устроили, Юлия? — злится мужчина, и я пожимаю плечами. Чего не сделаешь, чтобы физику сдать. — Вам не кажется, что пассажирам автобуса это покажется, мягко говоря, неприличным? — Вы знаете, Юрий Владимирович, я уже готова быть вытраханной всеми алкоголиками в вашем автобусе, но форточку открывать не стану, — заявляю уверенно, скрещивая руки на груди. Взгляд преподавателя становится ещё более хитрым. — Почему это, Семёнова? — интересуется он прямо, и я совсем теряюсь. Как бы выкрутиться. — Потому что, Юрий Владимирович, пока мы ехали в закрытом автобусе, мой перегар смешался с душным воздухом и превратился в настоящую горючую смесь. Если я открою окно, то у ближайшей бабки так подгорит, что мы все взлетим на воздух вместе с автобусом, — почти кричу я, чувствуя, что домой пойду без оценки. Зато хоть немного отомщу за других страждущих. — Я жить хочу, Юрий Владимирович! Мужчина молчит некоторое время, затем достаёт сигареты и молча прикуривает. Жаль, что я забыла дома свои. — Это же совсем не соответствует законам физики, Семёнова, — бурчит он, выпуская в воздух облако дыма. Я молчу. — Зато законам природы соответствует, — парирую, откидываясь на спинку стула. Этот разговор будет долгим. — Выживет тот, кого не затопчут бабки. Преподаватель снова затягивается, затем протягивает руку и берёт мою зачётку. Я невольно вздрагиваю. — Что, тоже бабки достали, Семёнова? — задаёт он вопрос, медленно снимая колпачок у ручки. Я замираю. — Ага, трижды сегодня сказали, что я наркоманка, — жалуюсь, поправляя растрёпанные волосы. Видок у меня, правда, ещё тот. — А я всего-то к экзамену готовилась. — Вижу я, к чему ты готовилась, Семёнова. Хоть бы лифчик под блузку надела, а не сверху, — ворчит мужчина, и я невольно ощупываю себя. Чёрт… Машка, зараза, не сказала даже. — Ладно, ставлю два за знания и… четыре из солидарности. Итого, три. Иди уже, Семёнова, с глаз моих. — Спасибо, Юрий Владимирович, — улыбаюсь искренне, забирая зачётку. Моя печень испуганно сжимается. — А то ещё немного, и я бы трусы снимать начала… ну, в автобусе…