Калейдоскоп

Ною нравится рисовать. Ему приятно, что можно оставить на бумаге всё, что ему нравится, и оно останется таким навсегда. Ной хочет нарисовать теплое небо, мягкую траву, ласковый голос, запах книг и мрачные ночи. Он старательно выводит уже на третьем листе голубую луну, а под ней — себя. Он танцует с Доминик или говорит с Луи. Иногда в рисунках появляется Учитель, и обычно он просто стоит рядом, но эти рисунки нравятся Ною больше других. А еще Ною нравится рассматривать рисунки самого маркиза. У него в кабинете, на нижней полке книжного шкафа, стоит множество изрисованных альбомов, и не всегда самим маркизом. Как-то он рассказал Ною, что раньше признаком хорошего тона и уважения было оставить рисунок в альбоме другого вампира, так что и сам маркиз рисовал для других. Тут были рисунки от маркиза Макины, от графа Орлока и от Рутвена. Ной не знал всех этих вампиров, но де Сад говорил, что они очень важные персоны в своем окружении. Последний, правда, мерзавец и даже имени его запоминать не стоит. Ною нравится рассматривать эти альбомы, смотреть на портреты незнакомых ему вампиров, угадывать, кто есть кто. Доминик тоже иногда рассматривает рисунки вместе с ним, и они на пару воображают, что же было перед появлением того или иного изображения. — …наверняка он её просто выдумал, — Доминик внимательно вглядывается в простой карандашный портрет, — я таких не помню. — А я думаю, что она реальная и они были знакомы, — Ной настаивает на этом последние полчаса. Сегодня они с Доминик нашли в одном из альбомов вложенные старые листы с карандашными портретами какой-то женщины. Ною она сразу понравилась, потому что была похожа на него, с темной кожей и светлыми волосами. Ной даже может сказать, что она красивая. — Я говорю, что выдумал, — Доминик тоже стоит на своем, — среди вампиров с такой внешностью есть только ты, и уж точно нет таких женщин. Папа бы точно её знал, а, значит, знала бы и я. — Тогда я схожу и сам спрошу у него! — Ной поднимается с колен и берет рисунки. Они с Доминик сидят на ковре в кабинете де Сада. — И увидишь, что я была права, — Доминик остается сидеть в куче разбросанных по полу листов. Ной не отвечает, только хмурится. Его детское себялюбие задето, потому что он точно не может ошибаться! Если Доминик и старше него, то это не значит, что она сразу же становится умнее, пусть не задирается. Ной точно уверен, что эта женщина существует — или существовала, он не определился — и он это докажет. Ной выходит из поместья с листами в руках и направляется прямо в сад. Он уже хорошо выучил, что такие солнечные, но не жаркие дни, маркиз имеет привычку проводить в саду, в тени деревьев и в компании бутылки вина. Луи говорит, что бутылок больше, но Ной не особо верит. Сколько он приходил, бутылка на столе всегда стоит одна. Пока Ной идет, он думает о том, кто бы это могла быть. Знакомая? Давняя подруга? А может… Может это прямо как в том романе, который он недавно прочитал. Двое влюбленных не могут быть вместе, и мужчина рисует портреты своей возлюбленной, чтобы не забыть её образ, чтобы она всегда была с ним. Ной не очень любит романы только про любовь, но этот читался так просто и интересно, что он закончил его к вечеру, а начал утром. И сейчас был бы очень не против, произойди что-то такое в реальности. Его учитель вампир старый и у него точно должно быть много разных историй про прошлое, про вампиров и про людей. Ной бы послушал о ком-нибудь, или что-то интересное. Ной ожидаемо находит маркиза в саду. Тот сидит за столом, бутылка уже на столе и открыта. Сам он подпер голову рукой и явно о чем-то задумался. Цилиндр лежит на скамье рядом, перчатки и трость там же. — Учитель! — Ной подходит к его столу и выкладывает на него рисунки, — кто это? Маркиз отвечает не сразу, и сначала Ной может прочитать на его лице скорее удивление, потом замешательство, и только после он говорит: — Одна моя давняя знакомая. — Просто знакомая? — сначала Ной ликует, ведь он был прав, а после грустнеет, потому что он рассчитывал на нечто большее. — Признаюсь, она была мне дорога, — маркиз улыбается тепло, и Ной знает эту улыбку очень хорошо. Де Сад так улыбается только с ним. — А теперь не дорога? — О, mon chaton, кто сказал тебе такую глупость? — маркиз смеется и гладит Ноя по голове. — Так вы её любите? — Ной говорит с такой надеждой в голосе, что ему невозможно ответить «нет». Он уверен, что учитель был влюблён. Де Сад привык к этим сияющим щенячьим глазам. — Такого я тоже не говорил. — Вы всегда меня запутываете, — Ной недовольно насупился, прижимая к себе рисунки, — она такая красивая, а вы её не любите. — Не во всех вещах можно признаваться открыто, mon chaton, — маркиз подливает себе вина, — но если она тебе так нравится, то можешь забрать рисунки себе. — Спасибо! — Ной улыбается. Пусть ему не рассказали интересную историю, как это бывало обычно, но теперь он знает немногим больше о прошлом учителя, и появилась тайна, которую следует разгадать. Учитель всегда рассказывал, если Ной находил что-то про других, а тут обошелся только туманными намеками, лишь немного приоткрыв, кто такая эта женщина. Теперь Ной обязан всё разузнать.